Желанная дева

Когда Сириэн открыла глаза, она узнала резные столбики собственной кровати, но как тут оказалась, вспомнить так и не смогла. Голова нещадно болела, а глаза щипало, неприкрытые участки кожи на лице были слегка покрасневшими, будто эллет только что вышла из слишком горячих источников или свалилась в куст крапивы. В покоях кроме нее никого не было, а проскальзывающие через витражные створки лучи заходящего солнца ещё больше пугали: сколько прошло времени с той злополучной ночи? День — два? Такое чувство, словно целая вечность. Спустя несколько часов, когда никто так и не пришёл, Сириэн уже было подумала, что вся гора, наверное, празднует рождение нового представителя королевского рода, но плещущееся внутри беспокойство все же заставило ее выглянуть из своего убежища. Двери были не заперты, но снаружи обосновались два гнома в обмундировании стражников. «Что происходит? Сторожат меня или от меня?» эти вопросы не давали эльфийке покоя, в то время как она быстренько шмыгнула назад в свою обитель и решила все же дождаться Трора, пусть объяснится! Она что, стала пленницей?! Время тянулось неимоверно медленно. Солнце уже скрылось за горизонтом, на Одинокую гору опустилась тьма, но никто так и не пришёл. Ночь прошла также. Эллет металась в покоях раненным зверем, пытаясь уговорить саму себя успокоиться. Несколько раз мазала саднящее лицо заживляющей мазью, но скорее не от боли, а из жалких попыток занять себя хоть чем-то. Когда эллет в четвёртый раз потянулась за баночкой, она спешно отдёрнула руку «Так, хватит! Надо успокоиться! Гномы наверняка устроили праздник невиданного ранее размаха и сейчас во всю веселятся, пиво и вино льются рекой, а я тут, дурочка, извелась на пустом месте. А стражу поставили, чтобы одна непутевая эльфийка не забрела куда вновь и не потерялась. Это все для моего же блага, именно так!» Но липкое чувство страха продолжало опутывать сердце своими мерзкими щупальцами, и с каждым пройденным часом все больше укоренялось глубоко внутри. Трор пришёл на следующее утро и выглядел так, словно пил беспробудно последние пару дней. Когда он появился в покоях, Сириэн, измученная ночными бдениями, прикорнула за письменным столом, опустив голову на сложенные руки, однако звук открывающихся дверей заставил бедняжку подскочить на месте. - Трор, здравствуй! Как же я рада тебя видеть! Я очнулась одна и перепугалась, а там ещё стража. Ждала тебя всю ночь. Как ты? Как прошёл праздник? Как малыш, это ведь мальчик, да? — тараторила улыбающаяся эльфийка. Вот только лицо Подгорного короля совсем не выглядело как у счастливого новоявленного папаши. А уж опущенный после всех сказанных слов взгляд и вовсе смутил Сириэн, заставив задуматься: «А не ляпнула ли я чего ненароком?». Однако король подошёл ближе и уселся в кресло напротив. - Да, это был мальчик — грустно выдохнул гном — Гуда не справилась в родах, а у ребёнка ещё и были внутренние нарушения… Гильдия лекарей единогласно пришла к выводу, что у моего малыша не было шансов. Сириэн спешно поднялась со своего места, подошла к королю и осторожно приобняла его за плечи. - Мне очень жаль… Я виновата, прости меня, наверное, мне следовало все равно остаться около покоев, может тогда удалось бы спасти… — но договорить ей гном не дал. Король под горой вывернулся из несмелых объятий, подскочил со своего места и с безумным взглядом уставился на эллет: - Да как ты можешь?! Ты ни в чем не виновата, запомни это! Гуда так тебя опозорила, а ты все равно хочешь помочь?! Где твоя гордость! Она полностью заслужила все те муки, что теперь переживает и с потерей ребёнка и с родильной горячкой! Не будь она королевой, по законам кхазад я бы изгнал ее за клевету! — лицо Трора побагровело, он кричал так громко, что наверное слышала не только стража, но и половина Эребора, а когда закончил свою тираду, обессилено рухнул обратно в кресло и закрыл лицо руками. - Ненавижу ее! — шёпотом разнеслось по покоям. Сириэн так и осталась стоять, растерянная и ошарашенная подобной реакцией. Что сказать она не знала. Утешить в таком горе невозможно. Поэтому ей ничего не оставалось, кроме как снова подойти ближе и начать осторожно гладить гнома по голове. Она будет просто рядом, чтобы он чувствовал, что не одинок. Признаться, эллет была немного шокирована таким бурным проявлением чувств у Трора в ее присутствии. За то недолгое время, что она провела в Эреборе, ей все же удалость немного познакомиться с его народом: гномы представлялись замкнутыми и нелюдимыми только на первый взгляд, но стоило завоевать их расположение, как они словно по волшебству превращались в очень общительных, шумных, веселых и радушных. Нет, правда, ещё ни у одного народа Сириэн не встречала такой тяги к дружеским посиделкам, веселым танцам, временами излишне похабным шуточкам и прямолинейности. Все виденные ею гномы были на удивление искренни во всех проявлениях: они не скрывали своих чувств, не плели интриги. Если ты им не нравишься, то неизменно будешь натыкаться на недовольный взгляд и скупое приветствие. И эллет это нравилось. Она не ждала удара в спину, не ждала, что ее косточки будут перемывать за спиной в самых неприглядных выражениях те, кто улыбается ей в лицо, потому что для гномов все это было не свойственно по своей натуре. Ну а Гуда, бедная Гуда… Сириэн была уверена, что всему виной проклятье желанной девы. «Даже здесь оно не может оставить меня в покое» - грустно думала девушка. Она уже давно заметила, что отношения между королевской четой, мягко говоря, дали трещину и оставляли желать лучшего, а посему темные чары нашли в душе королевы кровоточащую рану и день за днём раздирали ее все сильнее, наполняя сердце ревностью. Что же во истину оставалось для эллет загадкой, так это стойкость к ее невольным чарам здешних мужчин. Первые несколько недель Сириэн жила в постоянном страхе и вечно ждала подвоха. Но в отличие от тех же людей и даже эльфов, гномы будто и правда были сделаны из камня и понятие похоти было им незнакомо. И здесь ни в коем случае нельзя путать похоть и страсть. Вот последнего было как раз предостаточно, Сириэн нет-нет, да украдкой иногда видела те быстрые взгляды, которыми порой обменивались супруги, и в них был такой спектр эмоций, что не сложно было понять: гномы были явно народом очень горячим во всех отношениях. Но вот похоть… Ни разу ещё эльфийка не видела, чтобы посторонние гномы провожали чужих женщин похотливыми взглядами или, упаси Эру, заглядывались на чьих-то жён. Отношения между мужчинами и женщинами вообще были здесь очень интересными: гномок рождалось очень мало и почитали их сродни драгоценностям. Замужние дамы были под защитой супруга, молоденькие девушки находились под опекой мужчин своего рода. Последние очень редко показывались без сопровождения, иной раз братья блюли своих сестер даже более ревностно, чем супруги жён. Что же касалось посторонних, это было своего рода табу: женщины кхазад  никогда не покидали гномье королевство, за исключением представительниц монаршей семьи, которым по долгу этикета приходилось изредка присутствовать на встречах, но только между разными кланами кхазад. А вот на время приезда делегаций других народов гномки запирались мужчинами в своих покоях и относились к этому с неким благоговением. Здесь считалось, что чем более ревностно мужчина относится к своей женщине, тем более это почетно, своего рода комплимент: значит она очень красива, желанна и любима. Но на этом ограничение свободы и заканчивалось. Зато гномкам разрешалось выбирать любой род деятельности, даже воинское или кузнечное дело, чего никогда не встречалось, например, у тех же людей. Браки заключались исключительно по любви, причём не раз бывало такое, что одна женщина пробуждала чувства сразу у нескольких мужчин. И опять же, в отличие от людей, гномы предоставляли право выбора женщине, полагая, что превыше всего желание любимой, пусть она и хочет быть с другим. Здесь не бывало насилия, принуждения или драк за внимание. А вот получить по зубам за малейшее проявленное неуважение к гномке, это всегда пожалуйста. Поэтому когда через пару недель Сириэн не обнаружила по отношению к своей персоне никаких иных взглядов, кроме как настороженных, или дружеских, или подозрительных, она стала всерьёз задумываться: в чем же причина отсутствия такого уже привычного ей после людских и эльфийских поселений постоянного мужского интереса? На все это у эллет нашлось только одно объяснение: тот, кто проклял ее, в момент применения страшных чар имел облик эльфа, создания Илуватара. Проклятье отменно действовало как на всех эльфов, так и на людей, младших детей Эру: бывали конечно и редчайшие исключения, когда мужчина оказывался действительно благородным и был в состоянии держать в жёсткой узде все свои потаенные желания. А вот наугрим были созданы Валой Аулэ… Может именно поэтому они так стойко сопротивлялись сладострастным чарам колдуна. А может все дело просто в обычае кхазад не показывать свои глубокие эмоции посторонним. Сириэн много раз наблюдала, как шумно и бурно отмечались рождение детей, свадьбы, найденные в приисках богатые жилы или особо крупные драгоценные камни, но ни разу не видела проявления горя или беды. Даже во время эпидемии, свои боль, страхи и потери гномы переживали строго внутри семьи. Здесь было не принято выставлять это напоказ. Именно поэтому столь эмоциональная вспышка Трора так удивила эллет. Все-таки, Сириэн для венценосного гнома просто друг. Остаток дня эллет в компании гнома так и провела в Авен Арман. Молчаливое уныние Трора вскоре потихоньку успокоилось. Он подробнее рассказал о произошедших в Эреборе событиях за последние два дня, именно на это время Сириэн выпала из жизни. Старался обходить каверзные вопросы и увиливать от ответа касательно того, что произошло в королевских покоях накануне между эльфийкой и королевой. Однако, от одного вопроса уйти все-таки не удалось: - Трор, а зачем у дверей стоят стражники? — уже более настойчиво, в пятый раз за их длинную беседу, спросила эллет. Король как то замялся, понимая, что от ответа уже не уйдёшь. - Эх, не хотел я тебе говорить, но раз настаиваешь. После той ночи поползли слухи. Уж не знаю, кто вынес сор из избы, иначе нещадно наказал бы, но теперь что есть, то есть. Ты же уже успела частично познакомиться с нашими обычаями? — получив в ответ утвердительный кивок. — Тогда наверняка знаешь, что сердце мужчины кхазад подобно горной реке: однажды найдя своё русло, она всегда будет ему следовать. Так и у нас: мы отдаём своё сердце лишь однажды. Поэтому среди гномов не бывает измен. У нас не существует торговок телом. А появление такого слуха, да ещё и в самом сердце народа — королевской семье, естественно вызвало волну осуждений и гнева. Именно поэтому я приставил стражу к твоим покоям: боялся, что найдутся желающие, и тебе могут причинить вред. По мере рассказа Сириэн становилась все грустнее. - Но ты же женат, значит по вашим же традициям, твоё сердце уже занято! — пыталась найти хоть какой-то выход эллет. - Видишь ли тут как, обычно да, но мой брак не такой, как у всех. За нас сговорились родители, когда мы обы были ещё детьми… — Сириэн от изумления чуть не уронила челюсть на пол. - Подожди, так твой брак что, династический? А как же ваши законы? Гном лишь горько хмыкнул: - Будь я обычным гномом, конечно. Вот только в королевских семьях даже нашего народа нет-нет, да появляется брак по сговору. И мой, к сожалению, был именно таким. - Но разве ты, разве вы не любите друг друга? — не унималась с расспросами девушка. - Нет, все не так плохо, я…мы… — гном вздохнул так, словно переборол какой-то внутренний спор. — Я думал, что люблю ее, пока не встретил… Продолжить дальше королю не позволил громко орущий в голове голосок. Однако, продолжение было уже и не нужно. Сириэн и так все прекрасно поняла и потупилась. Наступила гнетущая тишина, разорвать которую все же решилась эллет. - Трор, ты очень хороший, правда! Ты мне даже нравишься, как друг. Но я эльф, мы иные: любовь эльдар не рождается с одного взгляда, как часто бывает у вас. Она вызревает годами… Я не могу тебе ничего обещать… - Я понимаю и ничего не требую. Могу лишь просить: пожалуйста, не уходи, будь просто рядом. Ты нужна мне, особенно сейчас.  - Хорошо. — не очень уверенно согласилась Сириэн. — А что со слухами? Неужто совсем ничего нельзя сделать? Меня теперь всегда будут обходить как прокаженную? Я ничего ведь не сделала… — грустно пробормотала она. - Вопреки нашей всеобщей традиции сплетничать, подобного рода клевета очень жестоко карается. Я смогу опровергнуть все на ближайшем общем собрании. — пусть голос и слова были спокойными, в душе же Трор ликовал! Он нравится ей, нравится! Это меняет дело! Надо срочно разработать план дальнейших действий! «Опровергнуть-то я смогу, вот только стану ли?» — призадумался подгорный владыка. Даже холодное эльфийское сердце не сможет устоять под пылом гномьих ухаживаний! На этом разговор плавно сошёл на нет. Каждый был погружён в свои размышления, а потому король поспешил откланяться. Для видимости, Трор на выходе отпустил стражу, но приказал лично Борину не спускать глаз с Сириэн, а саму эллет попросил пока не перемещаться по горе в одиночку. Сам же великий монарх отправился прямиком в сокровищницу: надо было кое что обсудить и решить, а в таком деле не помешает хитрый и изворотливый советчик.

***

Трор сидел на куче злата мрачнее тучи. Уже несколько часов прошли в споре со своим внутренним я, а достигнуть консенсуса так и не удалось. Король настаивал на необходимости активных действий в отношении Сириэн. Голосок же утверждал, что с эльфами так поступать нельзя, и что эдак настырный гном быстрее спугнет прекрасную деву, нежели добьётся расположения красавицы. Согласиться удалось лишь на паре решений: во-первых, ни в коем случае не позволять эльфийке вмешаться в родильную горячку королевы. Требующая мести, переполненная болью утраты душа Трора так и взывала к королю наказать Гуду, даже ценой ее собственной жизни. А заодно и убрать в лице супруги главное препятствие на пути к такой желанной и теперь даже кажущейся столь близкой счастливую жизни с Сириэн. Во-вторых, оба заговорщика порешили, что давать какие-либо пояснения касательно взаимоотношений гномьего монарха и прекрасной целительницы никто не будет. Народ рано или поздно решит, что король просто выше этих сплетен, а родильная горячка безжалостно развяжет Трору руки и далее уже никто не посмеет осуждать забывшегося от горя мужа и несостоявшегося отца в руках другой женщины. А пока пусть гномы привыкают к мысли, что новой избранницей их короля стала остроухая дева. Однако, чтобы ни нарешал себе Подгорный владыка, не важно, единолично или нет, не спавшая и размышлявшая обо всем случившемся в это же самое время Сириэн была иного мнения. Огромного труда эллет стоило спокойно отреагировать на признание Трора и не пуститься бегством в ту же минуту. Пожалуй, только тот факт, что Всполоха уже привезли в Одинокую гору, но где именно он находится не показали, мешал ей совершить задуманное: не могла же она бросить друга! А ещё к седлу была привязана ценная ноша, за сохранность которой эльфийка очень сильно переживала. Древний меч, а привязан был именно он, могли снять с лошади. А посему сеюминутное, бегство отменяется. Также не могла целительница остаться безучастной к судьбе королевы. Пусть Гуда и нанесла эльфийке серьёзное оскорбление, но позволить ей умирать в муках, зная, что может помочь, Сириэн не могла. Матушка с самого детства наставляла ее, что жизнь каждого в Арде бесценна и покуда ты не научился дарить новую — приложи все усилия, чтобы сохранить имеющиеся. Вооруженная этими соображениями под покровом ночи, прихватив из верхнего ящика письменного стола Дориатское кружево, что Сириэн обещала и сплела для нового платья Гуды, в надежде подарить ей его на рождение малыша, эльфийка бесшумно шмыгнула из покоев, чтобы не просто спасти, но и попытаться наладить отношения.

***

В королевских покоях царил полумрак. Комнату освещали всего несколько свечей и Сириэн была несказанно рада, что никого не встретила по пути. Хотя в душе и закрадывалось неприятное чувство, будто крадётся она как какой-то наглый вор, но желание помочь и объясниться было намного сильнее. Представшее зрелище удручало: в середине ложа на разметавшихся мятых простынях лежала Гуда. Ее лоб был покрыт испариной, волосы были спутаны, а с губ часто срывались стоны боли вперемешку с именем супруга. Она звала его... Судя по внешнему виду, гномка боролась за жизнь из последних сил, но к сожалению, явно проигрывала в этой жестокой неравной схватке. Увлечённая созерцанием душераздирающей картины, Сириэн не сразу заметила сидящую в кресле напротив камина пожилую женщину. А вот та заприметила эллет сразу, мгновенно подскочила со своего места и перекрыла своим телом проход к королеве. - Вы кто такая и зачем пожаловали в ночи? — спросила незнакомка. - Простите, я не хотела напугать. Я целитель, мое имя Сириэн. Я пришла помочь. А вы…? — спросила в ответ эллет. - Меня зовут Эда, я королева клана Черновласов. Гуда — моя дочь. Так ты та самая… — гномка окинула эллет неприязненным оценивающим взглядом. — Она писала мне. Почему я должна тебе верить? Эллет не осталась в долгу и тоже окинула гномок изучающим взглядом. Женщина хоть светлые волосы ее были уже более седыми, нежели золотистыми как сейчас у ее дочери, а лицо в области глаз и губ было испещрено сеточкой тонких морщинок, все же оставалась довольно привлекательной. Волосы были причудливо заплетены сотнями мелких косичек в высокую прическу, некоторые пряди были заколоты шпильками с крупными изумрудами квадратной огранки. Такие же изумруды были в серьгах, массивном золотом кольце и толстых браслетах. Платье гномки по стилю совершенно отличалось от тех, к которым Сириэн привыкла в Эреборе. Оно было сделано из лёгких струящихся тканей, в отличие от уже привычного бархата и хлопка. Фасон был довольно простой: белое, длиной в пол, под грудью подхваченное золотым плясом. Заметив, что слишком увлеклась своими изысканиями, Сириэн вскоре поспешила ответить: - Я не виновата в том, в чем меня обвиняют. И своим поступком хочу доказать это. Посмотрите, вы сами видите, у неё нет шансов, ей нельзя навредить больше, чем уже есть. А моя помощь может не только спасти ее жизнь, но и доказать мою невиновность: стала бы я помогать сопернице?! - Так и быть, иди. — кивнула гномка и отошла в сторону, но потом замерла, схватила эллет за локоть и прошипела. — Если сделаешь что не так, я убью тебя. Несмотря на столь дружелюбный приём и пожелание удачи, уверенность эллет не померкла. Она выпрямилась, расправила поникшие было плечи, подошла к ложу и сняла перчатки. - Помогите задрать ей сорочку. Болезнь глубоко пустила свои корни, я смогу вылечить ее только касанием кожа к коже. Вопреки неприкрытой враждебности, Эда все же молчаливо выполнила просьбу, но на этот раз отходить в сторону не стала. Сириэн положила руки на все ещё большой, словно беременный, живот, несколько раз неспешно провела по нему рукой круговыми движениями, что-то тихонько проворковала и сильно надавила. До того рваное дыхание Подгорной королевы выровнялось. С губ перестали срываться стоны, а эллет удовлетворённо поджала губы. - Внутри скопилось много крови и оболочек плода. Я целитель, но не волшебник и не могу заставить их раствориться. Внутренние разрывы затянулись, а вот все это — указав на живот — должно выйти естественным путём. Завтра она очнётся, но не давайте ей вставать с постели и принесите полотенца да сменное белье. Крови будет много, но как выйдет — ей полегчает. С этими словами Сириэн развернулась и хотела было уйти, но тут вспомнила: - Вот, возьмите — протянула гномке свёрток с кружевом — Я хотела ей подарить на рождение малыша… И ещё, не говорите, пожалуйста, никому кроме Гуды о моем визите, даже королю. И без того шокированная Эда была окончательно поражена такой просьбе: - Почему? Вы же сотворили великое чудо! Такой поступок ведь оправдает вас в глазах всего народа… — нехотя пробормотала она, теребя свёрток в руках. - Что думают обо мне гномы — их личное дело. Мне, конечно, обидно, но сейчас я лишь хотела помочь, и чтобы она знала. Я не желаю никому зла. На этих словах эллет вышла из покоев, успев различить тихое «Спасибо!».

***

Быт Сириэн потихоньку налаживался. Покупателей, правда, стало на порядок меньше, а подозрительных и недовольных взглядов при встречах больше, но заработанных денег вполне хватало на жизнь. Подгорная королева после своего невероятного исцеления приходила в себя, и пусть ещё не покидала покои, но жизни ее больше ничего не угрожало. Трор ходил мрачнее тучи и практически не заглядывал в Авен Арман. Через Бертору эллет узнала, где находятся конюшни, и без труда нашла в них Всполоха, даже конюха спрашивать не пришлось: стоило только ей появиться на пороге, как громогласное ржание коня разнеслось по всему помещению. Встреча со старым другом была самым радостным событием за последние несколько недель. Сириэн даже не заметила, как засиделась со старым другом до позднего вечера, попеременно то расчесывая, то гладя, то просто обнимая и нашептывая ласковые слова. К сожалению, разрешение на прогулки Трор дать так и не успел, но дева старалась довольствоваться и просто проведённым рядом с конем временем. Отдельной радостью оказалось и то, что завёрнутый в красный шёлк меч по прежнему был крепко привязан к седлу. Осторожно отвязав его, Сириэн поцеловала Всполоха, пожелала доброй ночи конюху и отправилась в Авен Арман. Однако, по возвращению в покои, ее ждал неожиданный сюрприз: в удобном бархатном кресле спиной к вошедшей сидела не кто иная, как сама Подгорная королева собственной персоной. Сириэн сначала даже растерялась, а потом почему-то осторожно переместила завёрнутый меч за спину, прокашлялась, улыбнулась и сказала: - Здравствуй! Я рада видеть тебя в добром здравии. - Оставь свои приветствия и улыбки кому-то другому — злобно прошипела Гуда, поворачиваясь в сторону эллет и смеряя ту холодным взглядом. - Но я же… — договорить Сириэн не дали. Королева резко встала и бросила в ноги эллет уже знакомый сверток с кружевом. - И забери свои жалкие подарки, мне они ни к чему! Ты можешь околдовать моего мужа, даже мою мать, но я вижу тебя на сквозь! Жалкая лгунья и потаскуха, наплела о благих намерениях, а сама лишь хотела продлить мои страдания да позлорадствовать горю! Не смей больше приближаться ни ко мне, ни к моему сыну, ни к моей матери! Это последнее предупреждение! Иначе доже покровительство моего мужа не спасёт твою жалкую шею от плахи! Закончив тираду и наградив девушку особенно презрительным взглядом, Гуда не оборачиваясь поспешила удалиться, а растерянная Сириэн так и стояла посреди покоев. «Что ж, похоже попытка помириться прошла неудачно…» — грустно подумала эллет, и затем стала оглядывать помещение. Думать о случившемся совсем не хотелось, а меч нужно было хорошенько спрятать, да желательно там, где его наверняка никто не сможет найти. Кроме как попытаться отодвинуть массивную раму собственного портрета и положить своё сокровище туда, эллет ничего не придумала. Остаток вечера она провела, миллиметр за миллиметром отодвигая картину, а потом ещё больше времени ушло, чтобы вернуть все как было. «Да что ж ты такая тяжелая, из золота что ли ?!» — возмущалась запыхавшаяся девушка, впрочем, недолго: место было выбрано идеально, да будучи очень труднодоступным обещало полную сохранность реликвии. Довольная своими стараниями, порядком уставшая, эллет улеглась спать, старательно прогоняя все неприятные мысли. «Я подумаю об этом завтра» - гнала воспоминания о вечернем инциденте прочь Сириэн. Однако, толком отдохнуть ей так и не удалось: всю ночь то снились кошмары, то будоражили кровь неприятные предчувствия.

***

- Сириэн! Сириэн, проснись! — кто-то тряс ее за плечо. — Ну же, пожалуйста! Нормально заснувшая ближе к рассвету эллет с трудом разлепила глаза. Рядом стоял Трор, весь бледный и перепуганный. «Где-то я это уже видела» — чувство дежавю засосало под ложечкой у сонной девушки. - Прошу, помоги! Там Траин приехал. Его жена, она в бремени, там кровь повсюду! «О, Эрууу! Ещё пара беременных гномок, и меня точно хватит удар!» — взмолилась целительница, однако поспешила встать и накинуть на плечи шаль: весна хоть и начинала вступать в свои права, но ночи все ещё были очень холодные, а на склонах горы лежал толстый слой снега. - Веди скорее! — поторопила она растерявшегося от созерцания ночной сорочки гнома. Сириэн ожидала, что ее приведут куда угодно, но только не к главным воротам, где столпился отряд из тридцати гномов, во главе которых стояли два расседланных пони - один белый, а другой коричневый в темное пятнышко, а в ногах одного из них на расстеленном плаще лежала гномка, вероятно, Кая, догадалась эллет. А рядом с ней на коленях стоял принц Эребора, по совместительству сын Трора, Траин. Принцесса была очень симпатичной, однако, по мнению Сириэн, казалась слишком молоденькой не то что для жены, а даже для невесты. Траин же был похож на отца разве что со спины. Высокий для гнома, с такими же широкими плечами как у отца и статной выправкой, наследник короля под горой лицом был невероятно похож на Гуду, что, однако, совсем не делало его менее привлекательным. От Трора казалось достался только такой же прямой, слегка даже «орлиный», нос и такой же способ хмурить брови от беспокойства. Только присмотревшись внимательнее, когда подошла ближе, эльфийка заметила на седле и боках белого пони кровавые разводы, и плащ, на котором лежала гномка, тоже порядком был перепачкан, как и платье последней. - Какой срок? — быстро спросила целительница, минуя приветствия и церемонии. Опыт подсказывал, что в таких ситуациях счёт может идти на минуты. - Мы узнали почти сразу по приезде в Железные холмы — вместо супруги ответил Траин — получается чуть меньше четырех месяцев. - С ума посходили, на таком сроке садиться в седло для дальней дороги! — возмутилась было эллет, но тут же перевела взгляд на бледную перепуганную принцессу — Не бойся! Позволь я коснусь живота, так смогу узнать жив ли ребёнок. Я постараюсь помочь. Кая посмотрела на мужа, и, получив от него ободряющий взгляд, несмело кивнула. Однако, когда эллет коснулась живота, немного вздрогнула. - Не бойся! Больно не будет. — Сириэн склонилась головой к небольшому животику и закрыла глаза и зашептала — Naur an edraith ammen! Naur dan i ngaurhoth! Прошло ещё несколько секунд, после чего Сириэн улыбнулась и открыла глаза: - Живой! Думаю, это мальчик, потрясающе сильный малыш! В ответ на это супруги радостно переглянулись, а Трор обнял сына за плечи. - Ты сможешь помочь? — осторожно спросила Кая , хватая эльфийку за руки — Прошу, помоги! Проси чего хочешь, только спаси мое дитя! - Мне ничего не нужно, конечно, я помогу. Постарайся расслабиться, будет немного жарко. — с этими словами целительница снова закрыла глаза и начала свою песнь. An nardh omin, iest tul thenin. An nardh odad, i luth kuinad. An nardh neled, anim erthad. An nardh ganad, i luth gwedhad. An nardh leben, i luth bennan. An nardh eneg, i'ыl veleg. An nardh odog, o nordh ar linnod. An nardh doloth, i elenath. An nardh neder, ha gwero, Gwir! * Трор никогда не видел ничего подобного: мягкий золотистый свет, что исходил сначала только от рук эллет, быстро распространился по всему телу целительницы. Она вся сияла словно солнце, с каждой новой строкой песни все сильнее и сильнее, ослепляя глаза и вызывая табун мурашек на коже. Голос ее был нежен и чист. В этот момент Сириэн была подобна великим Валар, какими их изображали на древних картинах. Прекрасная, величественная и ослепительная. Как только свечение померкло а песнь прервалась, эллет осторожно отодвинулась и громко выдохнула: - Потрясающе! Этого ребёнка ждёт великая судьба! — она хотела было добавить ещё пару слов, но услышала как сзади застучали ботинки бегущих лекарей. Возглавляла всю эту процессию Гуда, а посему, эльфийка лишь добавила — Отнесите ее в покои и неделю не давайте вставать, пусть отдыхает. Я передам принцессе отвар и проведаю ее в обед - на этом эллет поспешила удалиться. «Никогда не думала, что у гномок так часты осложнения при вынашивании… Или это просто королевской семье не везёт…» так погружённая в эти мысли Сириэн и добрела до лаборатории в Авен Арман. Сон после таких событий как рукой сняло, а приготовление снадобья займёт немало времени, поэтому начать было решено незамедлительно.