***
Трор застал Гуду крепко спящей в их когда-то супружеском ложе. Без зазрения совести он со всей силы толкнул входную дверь, отчего та, закрываясь, шумно хлопнула и прогремела на все покои, а лежащая в тёплой постели женщина от испуга проснулась и подскочила. На некоторое время воцарилось гробовое молчание: королева внимательно рассматривала прищуренными с недавнего сна глазами своего супруга, а Трор пытался усмирить волну гнева, которая вновь поднялась в нем стоило только увидеть гномку, и требовала незамедлительно схватить женщину за волосы и протащить по полу до самого тронного зала, где и устроить над ней общественный суд за поднятие мятежа. «Вспомни о последствиях!» — пытался утихомирить короля неожиданно проснувшийся от такой бури эмоций голосок. - Явился… — тишину комнаты разорвал надменный возглас королевы — Чем обязана такой чести? Неужто новая жена не удовлетворяет твои потребности? — видя замешательство в глаза мужа, Гуда хотела поддеть его как можно больнее, а потому, расплывшись в хищной улыбке, ещё и добавила — Ох уж эти эльфы, с их холодной надменностью и окаменевшими за столетия телами. Ну что ж, проходи, так и быть, приласкаю, как тебе нравится, по старой памяти… — откидывая одеяло приглашающим жестом, насмехающаяся гномка похлопала ладонью по постели рядом с собой. От таких речей Трора затрясло. Он сжал руки в кулаки из последних сил стараясь не сорваться и не наброситься на в конец перешедшую все границы жену и не придушить гномку собственноручно. - Как ты могла?! — не выдержав, заорал король, сам не замечая, как подошёл к гномке и начал трясти ее за плечи — Я верил тебе! Мы прожили вместе столько лет, и после всего ты решила устроить мятеж за моей спиной?! Решила убить ту, что я полюбил всем сердцем, раз я выбрал ее, а не тебя?! В глазах Гуды на мгновение отразился испуг, но очень скоро его вытеснили обида, боль и горькое разочарование: - Как я могла?! Я?! — женщина горько расхохоталась — Эта шлюха околдовала тебя! Ты сам не ведаешь, что творишь! Но ничего, скоро с этой тварью будет покончено и ты… Звонкая пощёчина оборвала речи гномки. От силы удара женщину отбросило спиной на постель, заплетенные в косички волосы разметались по покрывалу, а щека нестерпимо заныла, от чего на глазах проступили слезы. Багровый от ярости Трор оперся коленом о кровать между разведённых ног гномки и начал медленно опускаться на пытающуюся прийти в себя, все ещё дезориентированную от удара супругу. Его локоть лёг между грудью женщины, а рука сомкнулась вокруг тонкой шеи. - Единственная тварь здесь, это ты! — прошипел гном — Если по твоему приказу с ее головы упадёт хоть один волосок, я убью тебя! Клянусь Махалом, я сверну тебе шею собственными руками! — кричал король, все сильнее сжимая пальцы на шее супруги. Трор вглядывался в лицо гномки затуманенными от гнева глазами. «Как мог я когда-то желать ее? Думать, что люблю?». Сейчас она казалась ему омерзительной, хитрой, мстительной и скользкой змеей, которую он, по незнанию, пригрел у себя на груди. Затем изучающий взгляд его коснулся золотого феху, висящего на косичке у ее правого виска. Казалось, что уже достигшая своего апогея злость, однако, смогла выйти на новый уровень, только теперь к ней примешалось ещё и отвращение. Повинуясь обуревающим его чувствам, Трор одним мощным рывком запустил руку в волосы женщины, срывая украшение с ее головы прямо вместе с несколькими прядями золотых волос. - Я больше не муж тебе, и плевать мне на все обычаи! — рывком поднимаясь с постели, отпуская шею королевы — И помни обо всем, что я только что сказал. Упаси тебя Махал причинить девушке хоть какой-то вред! С этими словами Трор выпутал из своих волос второй золотой феху, отстегнул его, подошёл к горящему камину, швырнул туда оба украшения и поспешил покинуть королевскую спальню теперь уже раз и навсегда.***
Остаток ночи Подгорный владыка не сомкнул глаз. Он был настолько взвинчен и переполнен эмоциями, что о том, чтобы пойти в свои покои не могло быть и речи. Устав бродить по переходам и чертогам Эребора, в голове Трора уже даже промелькнула было мысль отправиться в Авен Арман, но вспомнив о том, с какой болью эллет рассказывала, как посреди ночи к ней явился Трандуил, передумал и отправился в уже излишне хорошо знакомые помещения сокровищницы. Оглядывая свои владения и богатства, Трор опустился в каменное кресло и задумался: а ведь стараниями рудокопов, шахтёров и ювелиров за последний год сокровищница очень значительно пополнилась. Народ Одинокой горы процветал, сам король был сейчас богат как никогда, в Авен Арман сладко спит самая прекрасная женщина, виденная когда-либо миром, отчего же тогда сейчас он чувствует себя настолько одиноким и несчастным? - Не печалься, Владыка - зашептал голосок — Скоро все образумится. Эльфийке больше ничего не угрожает, пройдёт ещё совсем немного времени и она станет твоей. Но я знаю, как бы ты мог ускорить этот процесс… - Я тебя слушаю — оживился Король под горой. - Ты ещё не показал, каким щедрым может быть влюблённый гном. Ведь по вашим традициям в период ухаживания женщинам дарят украшения, разве не так? — ластился голосок. - Так… — согласился Трор. - Тогда отчего же ещё ты ничего не подарил ей? Ведь даже феху не отдал до сих пор. - А вдруг сбежит, если отдам? — испугался гном. - И то правда. Лучше пока попридержать. Тогда подари ей что-то другое! — не унимался голосок. Трор задумчиво почесал бороду: - Я не знаю, что ей подарить… Просто золото — слишком скучно. А украшения такого, чтобы не уступало ей по красоте, не сыщешь во всей Арде. А уж про сроки изготовления такового и вовсе молчу… — размышлял король вслух. - Вообще-то, в недрах Эребора есть один такой камешек… — медленно, как бы нехотя, протянул голос. - Что за камень? — тут же прервал свои изыскания Владыка. - Сердце горы — сладко пропел голос — Я покажу тебе, где искать.***
Сегодня Трор почему-то не пришёл на их уже ставшую привычной ежедневную прогулку. Сириэн прождала его с самого утра, но когда за окнами стало темнеть, а в Авен Арман никто так и не появился, эллет поняла, что сегодня, видимо, никаких гостей не планируется. Заняться было нечем, все принесённые ранее книги были уже прочитаны, а новые как раз сегодня и должен был заодно принести Подгорный владыка. Убравшись в покоях, проверив наклейки на всех снадобьях и ещё раз составив список необходимых к покупке трав, девушка поняла, что теперь ей ну совершенно нечем заняться. Повздыхав и постояв на террасе, глядя как солнце окончательно скрылось за горизонтом, эллет пришла в голову отличная идея: «А не испечь ли мне сахарные пирожки?!». За неимением лучшего занятия, девушка со всем имеющимся у неё энтузиазмом взялась за кулинарное задание и провозилась до поздней ночи, но, надо отдать должное, пирожки получились потрясающими, а ещё, видимо не рассчитав ингредиенты — их оказалось слишком много для нее одной. «Мдаааа… Мне и за неделю столько не съесть…» Недолго думая Сириэн осторожно отложила добрую половину булочек в большую миску и пошла к выходу из покоев. Осторожно приоткрыв дверь и высунувшись наружу, как ожидала, она увидела несущих свой дозор стражников, вот только число их девушку явно удивило: вместе обычно стоящих двоих гномов, на этот раз ее охраняли все четверо. «Как же они будут сменяться и отдыхать!» — мелькнул в голове эллет беспокойный вопрос, но она поспешила оставить все мысли на потом: миска горячей выпечки начала неприятно жечь пальцы. - Доброй ночи! — тихонько поздоровалась девушка и смущенно протянула одному из стражников миску — Я случайно испекла слишком много сладких булочек, угощайтесь. — вручая свою обжигающую ношу. Гном удивлённо переглянулся с товарищами, но миску взял. Пожелав всем приятной ночи, девушка поспешила скрыться в своих покоях, но далеко от двери отходить не стала: уж очень хотелось знать, понравится ли мужчинам угощение, да и уставшая от одиночества последних месяцев, лишенная сегодня даже возможности побеседовать с Трором, Сириэн очень хотела хотя бы послушать живые голоса, пусть и не принимая участия в разговоре. Как и следовало ожидать, гномы начали переговариваться между собой на кхуздуле. Благодаря занятиям с Морийским трактатом девушка могла понимать часть разговора, но говорить сама не смогла бы: даже старания Трора не спасли ее в попытках осилить глухое утробное произношение. Стражники явно спорили между собой: трое похоже намеревались отведать угощение, но один настойчиво им что-то доказывал. Эллет смогла разобрать только слова «ведьма» и «опасно». «Уж не думает же этот несчастный, что я собираюсь их отравить?» — захихикала девушка от собственных мыслей, но вскоре стало не очень смешно. «А что, если это правда? Что, если многие гномы подобно этому стражнику боятся меня? И почему охранников стало больше?». В надежде, что у гномов просто была пересменка и так случайно совпало, Сириэн просидела под дверью ещё несколько часов. Однако, мужчины уходить похоже не собирались. Окончательно расстроенная собственными мыслями, девушка бросила своё неприятное занятие воровством чужих разговоров и отправилась в постель. Сон не приходил. Она ворочалась с одного бока на другой, пытаясь изгнать непрошеные домыслы, но все было тщетно. «Правду говорят: тот, кто подслушивает, ничего хорошего о себе не услышит» — подумалось девушке. Теперь не радовал даже тот факт, что другим гномам пирожки очень понравились. Всю оставшуюся ночь Сириэн так и не сомкнула глаз: ей было одиноко и ужасно грустно. Все вокруг казалось чужим, а сама она как была, так и осталась никем не понятым изгоем. Что эльфы, что люди, теперь вот и гномы — разницы никакой, ей нигде нету места. Несколько раз в голову девушки закрадывались мысли о том, чтобы сбежать. Вот прямо сейчас. Схватить свой заготовленный мешок с вещами, переодеться в удобную одежду и бежать до тех самых пор, пока силы не иссякнут и ноги сами не подкосятся, роняя свою обладательницу в весеннюю слякоть. Но голос разума всякий раз останавливал ее. К сожалению, о жизни в плену Сириэн знала больше, чем о жизни на свободе, и многочисленные попытки побега в прошлом очень явно демонстрировали — при первой же возможности будет организована погоня и ее схватят. Тогда придётся променять уют Авен Арман и замалчиваемый статус пленницы на Подгорные темницы и не очень то приятное звание заключённой. Выбор без выбора, а потому лучше сидеть тихонько как мышка и жевать пирожки в своей норке, да ждать удобного случая, потому как не пирожками, так кнутом ее всегда погнать успеют. Уж что-что, а ждать она умела прекрасно и ждать, к сожалению, долго не пришлось… Уже на следующий день Трор внесся в ее покои подобно ветру, врывающемуся в открытые окна. Его волосы были растрёпанны, на ресницах блестели ещё не высохшие слёзы, но улыбка при этом светилась от радости. - Сириэн! Сириэн, Кая родила! Это мальчик! Торин! Вот и все, что смог сказать Подгорный король, пока нёсся к успевшей от удивления встать из-за письменного стола девушке. Не успела она опомниться, как руки гнома буквально обвились вокруг ее талии, крепко прижимая к широкой груди, а губы Трора накрыли ее. От удивления девушка широко раскрыла глаза, взвизгнула и крепче сжала губы, но Королю под горой было уже все равно. Его дыхание сбилось и стало рваным, руки все крепче прижимали, а жадные пальцы начали исследовать ее тело в поисках завязок от корсета, губы с напором врезались в уста девушки в пока ещё бесплотных попытках прорваться. Сердце Сириэн набатом билось в груди, отдавая своим шумом в ушах, а в душе назревал безмолвный крик и ужасная паника. Она попыталась вырваться из стальных объятий, но все тщетно: гном был слишком силён. «Если враг превосходит силой, значит единственное, что мне остаётся — действовать хитростью» — лихорадочно соображала все ещё сопротивляющаяся эльфийка, и как только в голове ее созрел какой-никакой, но план, прекратила сопротивление, прижалась к королю, обвивая его мускулистое тело руками и сама приоткрыла губы, впуская его. «Наконец-то!» не веря своему счастью, Трор жадно целовал девушку, полностью отдаваясь во власть давно сжигающей его страсти. Вот она, в его руках и вся принадлежит ему. Поцелуи становились все глубже и король уже не мог сдерживаться. С уст начали срываться глухие стоны удовольствия, а истосковавшаяся по ласкам плоть все крепче вжималась в бедро девушки. «Морготовы завязки» — нетерпеливо ругался король, пытаясь одолеть шнуровку корсета, но та не поддавалась, тогда гном начал просто сдирать ее, попутно отрывая куски ткани с рукавов и спины. Услышав треск рвущейся на спине материи новая волна паники накрыла Сириэн. Ее тело перестало слушаться и начало сильно дрожать, из глаз пытались прорваться предательские слёзы. «Эру, помоги мне!» — умоляла девушка, пытаясь собраться с силами. Почувствовав, как гном стянул с неё оторванный рукав и в несколько наступательных шагов прижал спиной к стене, самообладание Сириэн все же изменило ей, из глаз заструились слёзы. В панике девушка прервала поцелуй, но понимая, что весь ее так тщательно разыгрываемый спектакль вот-вот провалится, стоит гному увидеть дорожки слез, она быстро отвернула голову в сторону, подставляя под страстные поцелуи шею и оголенное плечо с соблазнительным холмиком вздымающейся из-под корсета груди. Дважды приглашать гнома не потребовалось. Он жадно набросился на предложенное, не замечая, как быстрым движением руки девушка спешно вытирает лицо. Сколько раз он представлял себе это, как будет ласкать ее, будет владеть ей, и вот, она в его руках! Подгоняемый собственными фантазиями того, как именно он хотел бы воспользоваться этим роскошным телом, Король под горой крепче прижал девушку к стене, одной рукой закинул себе на бедро и придерживал ее ножку, ещё крепче прижимаясь и притираясь к девушке, а вторую положил и требовательно сжал оголенную вершину груди. Сириэн понимала, что больше ждать нельзя, а потому, заставив себя буквально впиться в губы гнома коротким поцелуем, вскоре прервала его и запыхавшись, хриплым и, несмотря на все усилия, дрожащим голосом сказала: - Не здесь! Я хочу тебя лёжа… В кровати… Гном расплылся в голодной, хищной улыбке. В его глазах плескалась опасная смесь страсти и триумфа. Убрав руку с желанной груди, Трор переложил ее под бедро девушки и одним рывком поднял ее на себя, заставляя крепко обвиться ногами вокруг своих бёдер. Всего несколько шагов потребовалось гному, чтобы буквально бросить эллет на постель и навалиться сверху, крепко вжимая ее тонкое тело в мягкое ложе. Они продолжали страстно целоваться, пока гном пытался просунуть руку меж сплетенными телами в попытке расстегнуть шнуровку ее штанов. Сириэн почувствовала, как рука Подгорного короля развязала и пытается стянуть с ее бёдер узкие штаны. В панике девушка не прерывая поцелуй резко рванулась в сторону, перекатывая гнома и оказываясь сидящей на нем сверху. - Я… — судорожно подбирая оправдание самоуправству и пытаясь растянуть непослушные губы в подобии соблазнительной улыбки — Я хочу сама раздеть тебя — в подтверждении своих слов девушка осторожно сжала проступающий внушительным бугром через штаны член гнома. Трор издал громкий гортанный стон, однако, руки убрал, подняв и заложив их над головой, старательно демонстрируя свою покорность. «Если она хочет поиграть, я не прочь, лишь бы скорее вонзиться в неё!» — он пожирал девушку взглядом и сдерживался из последних сил, боясь, что рвущаяся наружу страсть отпугнёт хрупкую эллет. «Вот оно, сейчас!» — Сириэн начала одной рукой развязывать шнуровку на штанах Трора, а вторую завела себе за спину, делая вид, словно развязывает корсет, в то время как сама крутанула кистью в попытке взять под контроль мерно дремлющий в стоящем неподалёку графине поток воды. «Так он все увидит» — испуганно подумала девушка и решилась рискнуть: она наклонилась, страстно впаиваясь в губы короля и запуская развязавшую шнуровку руку в штаны гнома. «Я в перчатке! Я в перчатке! Я все ещё в перчатке!» твердила успокаивая сама себе девушка в то время как начала неумело пытаться ласкать возбужденное достоинство Трора. Однако, ее действий оказалось достаточно, чтобы гном закрыл глаза и громко застонал. Именно в этот момент эльфийка ещё раз крутанула свободной рукой, призывая откликнувшуюся воду и оплетая между собой широкими кольцами руки и ноги короля. Ещё одно движение и водные кольца превратились в прочные, толстые ледяные оковы. «Они смогли удержать Беорна, значит удержат и его!» — подумала Сириэн, резко прервала поцелуй, молниеносно скатываясь с не успевшего даже опомниться гнома. - Прости! Прости меня! — навзрыд плакала девушка, пока руками судорожно шарила по карманам камзола короля — Я найду Гэндальфа! Я все исправлю! Умоляю, прости! — искомый карман был найден. «Вот он!» с облегчением выдохнула девушка и под крик пришедшего в себя Трора вытащила спрятанный в одежде гнома мифриловый феху. Боясь, что на подозрительный шум сейчас сбежится вся стража Эребора, Сириэн рывком сорвала с себя оставшийся рукав и завязала им брыкающемуся подгорному владыке рот. «Скорее! Пожалуйста, великие Валар, молю помогите!» — не помня себя девушка бросилась к спасительному гобелену, срывая его со стены и открывая волшебный проход. Как только короткий темный тоннель оказался позади и вторая дверь тоже была открыта, а потоки холодного воздуха ударил ей в лицо, Сириэн, спешно забирая феху и запечатывая дверь снаружи, бегом бросилась к уже хорошо знакомой лестнице спуска с Одинокой горы. Она бежала не помня себя, даже не думая, что на скользких камнях легко оступиться и свернуть себе шею. Падала, разбивая колени в кровь и разрывая перчатки на ладонях, но снова вставала и бежала дальше. От смеси страха и шока голые плечи совсем не ощущали обжигающих касаний ледяного ветра, в ушах гулко трепыхалось утомленное бегом сердце, а в голове билась одна единственная мысль «Убежать как можно дальше…» Буквально скатившись со склона Эребора, впечатавшись в землю лицом и больно ободрав предплечье и скулу, Сириэн заозиралась подобно вору, нашла взглядом Дейл и бросилась в чащу леса на пути к городу. «Проклятый шлейф» — про себя ругалась эллет — платье нещадно цеплялось за торчащие ветви деревьев и очень сильно тормозило ее. Ещё раз внимательно оглядевшись и не обнаружив следов погони, девушка остановилась и принялась буквально сдирать с себя куски платья, чтобы остались только обтягивающие ноги штаны, да ободранный корсет, ну, и рваные перчатки. Треск рвущейся ткани раздавался казалось на весь лес. Сириэн начала торопиться, больно обдирая пальцы об обрывки ткани и все чаще нервно озиралась. Когда же оставалось оторвать самый край подола, на лицо эльфийки из-за спины резко опустилась сжимающая кусок какой-то ткани рука. Лёгкие обожгло неприятным резким запахом, крик ужаса застрял в горле, голова закружилась, а окружающий темнеющий лес сделал кульбит. Глаза невольно закрылись, тело обмякло и перестало слушаться. Только сознание на границе с беспамятством успело выхватить из реальности сказанные довольным триумфальным голосом слова: - Наконец-то! Мир вокруг сделал ещё один кувырок и погрузился во тьму.***
Ледяные путы подтаяли и Трору удалось их разбить только спустя примерно полтора часа после бегства девушки. Спешно вытащив изо рта импровизированный кляп и застегнув штаны, Подгорный король было бросился к потайной двери, но быстро смекнул, что девушка наверняка если ещё не достигла подножья Одинокой горы, то вот вот это сделает. Да и в одиночку найти эльфа в лесу не удавалось ещё ни одному гному, поэтому забыв о прошлых обидах и гордости, владыка отправился прямиком к Борину. Не прошло и получаса как глава стражи в сопровождении отряда из двадцати крепких воинов и лучших следопытов отправился на поиски беглянки. Гномы вернулись лишь под утро. В руках Борин держал оторванный шлейф от платья Сириэн, который отдал Трору, сообщая, что следы девушки оборвались в лесу неподалёку от Дэйла. Тщательно обыскав ближайшую территорию им удалось обнаружить лишь обрывок платья, сама же эльфийка словно растворилась в воздухе. Трор не находил себе места! Он метался по сокровищнице раненным зверем, кричал, ругался и раздавал указания направо и налево. Король отправил ещё три отряда, чтобы прочесали весь лес и заглянули под каждый пень и корягу «Невозможно же взять и исчезнуть!». Но гномы снова вернулись ни с чем. Подгорный владыка боялся думать о худшем, он боялся, что Сириэн могла попасть в засаду: «Кто знает, куда подевались те вампиры, а что если ее поджидали темные твари колдуна, а вдруг некромант из Дол Гулдура захватил мою красавицу в свои темные лапы? Или Трандуил не смирился…» Однако, в участии последнего в исчезновении Сириэн Трор сильно сомневался. Надменный эльфийский владыка никогда не простил бы столь глубокое оскорбление, тем более нанесённое ему сразу при двух народах. Дни подобно песку утекали сквозь пальцы, а о девушке не было никаких вестей. Трор совершенно перестал спать по ночам, изредка погружаясь в полную сладострастных фантазий дремоту. Ожидание и неизвестность медленно сводили его с ума. Голосок в голове продолжал уверять, что с эльфийкой наверняка все в порядке и она скоро вернётся в сопровождении старика-волшебника, за которым и обещала отправиться, а что след так внезапно оборвался, так оно мало ли какие ещё фокусы припрятаны в рукаве у эльфийской колдуньи такого-то масштаба. Главное, на чем надо сосредоточиться — добыча золота и раскопки в предполагаемом месте нахождения сердца горы. Чтобы, когда эллет вернётся, Трор предстал перед ней в полном своём великолепии и окончательно покорил ее сердце. Ведь она же отвечала на те поцелуи, ещё как отвечала! А то что убежала, так это она просто испугалась всей обрушившейся на неё страсти Короля под горой. «Поторопился…» — грустно соглашался гном. Когда прошло четыре месяца и в Эребор прибыл гонец из Лихолесья, с целью забрать заказанное в соответствии с контрактом ожерелье из камней Ласгалена, Трор велел гнать несчастного опешившего эльфа взашей и даже не пустил на порог. «Передай своему королю, что никакие контракты никогда более не будут связывать остроухих с благородным народом Дурина!» — гласило переданное Борином послание. Сам король не пожелал даже выйти к гостю. Науськанный голоском, Трор очень быстро переложил всю вину за случившееся со своих плеч на Трандуила и Гуду: «Если бы ни эти двое, всего этого не было бы! Сейчас Сириэн была бы рядом, стояла подле меня, а я стал полноправным обитателем Авен Арман.» Поэтому даже когда к главным воротам пришла целая делегация возглавляемая Лихолесским принцем, ответ гнома оставался прежним. Легаласу пришлось развернуть воинов и вернуться ни с чем: начинать очередную кровавую бойню за ожерелье царевич считал недостойным. Больше эльфы не появлялись, а все торговые и деловые отношения между Перворождёнными Лихолесья и Наугрим Эребора прекратились. Каждый вечер Трор поднимался в эльфийские покои и просиживал там по несколько часов. Он приказал, чтобы в комнатах постоянно было натоплено, убрано и горели факелы. Гном ждал эллет каждый день. Сначала месяц, затем два, когда же спустя пол года томительного ожидания от девушки не поступило ни единой весточки, Король под горой начал не на шутку волноваться и написал письмо Таркуну. Волшебник не заставил себя долго ждать, он явился спустя пару дней на огромных орлах, упрекая Трора в столь долгом молчании об исчезновении желанной девы. Боясь упустить даже малейшую зацепку, которая может оказаться важна для поисков, Король под горой честно сознался во всем, что произошло за время пребывания Сириэн в горе. Не утаил даже правду о голоске. Однако, вместо поддержки и слов сожаления получил в ответ лишь хмурый злой взгляд из-под насупленных кустистых бровей и недовольное «Я предупреждал тебя!». Но изменить что-либо было уже невозможно. Сколько бы Таркун ни пытался использовать найденное в дневниках Майа Мелиан заклинание призыва, видел он всегда одно и то же: непроглядную тьму. Эти видение продолжились и через день, и через неделю и через месяц. Отчаявшись найти бедняжку, маг предположил худшее из того, что могло с ней случиться: она оказалась в загребущих лапах своего колдуна, отсюда и непроглядный мрак вокруг. Вскоре волшебник покинул Эребор, сославшись на неотложные дела, оставляя Трора один на один со своим горем и безумием, не желая ни помочь ему, ни облегчить душу. Очень гневался Таркун на Подгорного короля за то, что тот собственноручно погубил столь несчастное и чистое душой существо. Коня Сириэн волшебник, несмотря на все протесты, забрал с собой. Через год после отъезда волшебника, когда Трор по обыкновению коротал вечер в Авен Арман, сидя напротив портрета Сириэн, в покои вошёл Борин и доложил, что они наконец-то нашли его, Сердце горы. Этот великолепный камень был невероятно прекрасен. Его сияние было похоже на то, что Трор видел в ту ночь, когда Сириэн лечила беременную Торином Каю. Он сиял так же ярко и нежно, как когда-то она. С момента нахождения Аркенстона Подгорный владыка стал ещё более нелюдим, чем раньше. Он все чаще запирался вместе с камнем в эльфийских покоях, и все чаще его основным собеседником становился таинственный голосок, который за эти годы никуда не делся, а стал, казалось, более громким и уверенным. Невозможность обладать единственным действительно желанным Трору сокровищем в лице прекрасной эллет, год от года делала его все более жестоким и чёрствым. Постоянное ожидание, что девушка вот-вот вернётся, изводили короля, а нерастраченная страсть умело переносилась хитрым голоском на золото. Эребор богател не по дням, а по часам. Золото из приисков лилось буквально рекой. Торин, наследник рода, рос крепким, умным и здоровым ребёнком, но больше тянулся к ласковой Гуде, нежели хмурому и вспыльчивому деду. Спустя несколько лет у Каи с Траином родился ещё один сын — Фрерин, а спустя еще почти десятилетие — дочка Дис. Сокровищница Одинокой горы буквально утопала в золоте, народ жил счастливо и зажиточно как никогда, детский смех раздавался под сводами Эребора и, казалось бы, вот она, полная чаша, но не было рядом ее. Каждый день Трор ждал ее возвращения, каждый вечер проводил в Авен Арман, каждый раз глядя с террасы на горизонт мечтал увидеть ее бегущий к нему силуэт, каждый раз глядя на ее портрет мечтал снова вдохнуть запах ее волос и коснуться нежной шёлковой кожи. И таких «каждый день, каждый раз» было великое множество. На протяжении двадцати четырёх лет ждал Трор возвращения Сириэн, и ждал бы дольше, если бы на гору не напал дракон…