***
Этот план был идеален, он разрабатывался и готовился годами! И он … провалился. Сириэн осознала собственную глупость только когда два стражника, крепко держа ее под связанные за спиной руки, тащили на нижний ярус темниц, туда, где без зажженного факела царит непроглядный мрак даже посреди самого яркого солнечного дня. «Ну конечно, естественно, с моим появлением он поставил на все входы и выходы следящие чары…» — сокрушалась эльфийка. Это был пятый побег за все те многочисленные годы, что Сириэн провела во дворце Лихолесского Владыки. Сколько прошло этих лет, она уже давно сбилась со счёта. По ощущениям — как минимум тысяча, но на деле, может сто пятьдесят, или двести — особенно трудно стало считать, когда ее из охраняемых покоев перевели в темницу после первой попытки удрать. И ведь на этот раз все почти получилось. Если бы не чары, она была бы сейчас на свободе, а не плелась среди ночи в казематы в ожидании: какое же новое наказание придумает Трандуил за очередной провалившийся побег. И сердце неприятно ныло от предчувствия: на этот раз она вряд ли отделается пощечиной и часовой гневной тирадой на пару с месячным заключением в самой темной и холодной камере дворца. Когда дверь темницы закрылась, унося за собой последние отсветы факелов, что держали стражники, девушка сделала несколько осторожных шагов, пока не уперлась ногой в стену: руки по прежнему были связаны за спиной. По каменной кладке Сириэн сползла на пол, села и осторожно прислонилась спиной. Камень неприятно холодил кожу, руки затекли и болезненно ныли, темнота была непроглядной, а в воздухе витал запах сырости и плесени. «Интересно, сколько раз мне нужно попытаться сбежать, чтобы он наконец понял, что я не отступлюсь?» размышляла девушка, вот только оптимистичные нотки вскоре сменились унынием «Следящие чары… Мне никогда отсюда не выбраться». Сириэн просидела в камере несколько часов, когда дверь с неприятным лязгом распахнулась, пропуская внутрь Миримона — помощника начальника стражи. — А где Тауриэль? — удивилась Эллет, щуря глаза от света факела. — Нашлись дела поважнее — недовольно отвечал эльф, смотря на пленницу так, словно она не вопрос задала, а облила его отборными помоями — Сама пойдёшь, или снова принести мешок? — эльф расплылся в мерзкой улыбочке. — Сама — резко встала девушка. Эльф шёл по витым переходам быстрым шагом, намеренно заставляя эллет почти бежать следом. Когда они прошли к нижнему выходу из казематов, девушка заметила, что остальные стражники пребывают в каком-то смятении. «Неужто на этот раз он придумал показательную расправу?» — испугалась Сириэн. Она могла вынести все что угодно: боль, холод, голод, одиночество, но быть униженной вот так, у всех на глазах — это было выше даже ее сил. Как и ожидалось, Трандуил ждал в тронном зале и явно был в дурном расположении духа. Вот только вместо толпы эльфов, которую эллет уже успела нарисовать в своём воображении, в помещении помимо владыки было лишь трое: двое стражников из сегодняшнего караула и ещё один, ранее не виданный девушкой эльф. Незнакомец стоял обособленно и от него буквально волнами исходило полное безразличие ко всему происходящему, он словно скучал, ожидая чего-то. Сириэн невольно напряглась: этот равнодушный холодный мужчина с длинными тёмными волосами пугал и отталкивал, в голове вертелся единственный вопрос: «Зачем он здесь?» — Я предупреждал тебя! — лицо Владыки искривилось от гнева — Я говорил, что если ты ещё хоть раз посмеешь попытаться сбежать, то подвергнешься такому же наказанию, каким смертные варвары, к которым ты так старательно пытаешься уйти, карают своих провинившихся! Девушка в недоумении уставилась на короля «Он же просто пугает меня? Он ведь не станет…». — Ты получишь десять ударов плетью. Прямо сейчас. — громче необходимого оповестил Трандуил — Может после этого, перед тем, как разработать очередной план побега, ты хорошенько подумаешь… Ты. Никогда. Отсюда. Не. Выберешься. Сириэн не верила собственным острым ушкам: удивление сменилось шоком осознания и девушка даже не заметила, как король подошёл к ней, наклонился и нежно прошептал почти в самые губы: — Ты сама заставляешь меня делать это. Отпрянув, Трандуил кивнул незнакомцу: — Можешь приступать. Девушку тут же подхватили под связанные руки и потащили к ближайшей колонне. Только сейчас Сириэн заметила разложенные на полу за спиной ее будущего мучителя несколько видов плетей. Кровь стучала в висках, страх одновременно со смесью отвращения и стыда поочередно сменяли друг друга в отвратительной карусели чувств, но эллет старалась держать спину ровно и не показывать той бури эмоций, что бушевала внутри. «Я не доставлю ему такого удовольствия» — гордо твердила самой себе девушка, пока ее руки развязывали. Волна удовольствия и боли накрыли эллет, когда затёкшие запястья оказались свободны, но лишь на мгновение. Вскоре руки были обвиты вокруг столба и связаны снова. — Подожди — неожиданно разрезал тишину голос Трандуила. Сзади послышались плавные шаги, но поворачивать голову, чтобы рассмотреть, не было нужды: за эти долгие годы она хорошо запомнила звук его шагов, отражающихся эхом в стенах подземелья. На шее почувствовалось горячее дыхание, спины коснулись чужие руки и бережно перекинули вперёд собранные в толстую косу волосы. — Я хотел бы сделать это в другой обстановке… — Трандуил медленно расстегивал цепочку пуговиц ее простого серого платья, от самого верха шеи вниз. Когда проворные длинные пальцы справились с одеждой, эльф не смог удержаться от искушения и провёл ладонью по голой спине, от чего девушка вздрогнула, зажмурилась и закусила губу. Она так долго носила закрытые одежды, что любое прикосновение к обнаженному телу обжигало и нестерпимо пугало, даже все попытки собраться с силами и скрыть свои растрепанные чувства не могли удержать зарождающуюся от этого прикосновения нервную дрожь. Король же словно не замечал ее ужас, он осторожно огладил спину вдоль позвоночника и переместил руки на плечи, спуская с них ткань и на мгновение прижался к основанию шеи тёплыми губами. — Посмотри, через что ты заставляешь пройти меня… — шептал Трандуил — Все будет иначе, стоит лишь согласиться… Неожиданные ласки резко закончились, а согревающее дыхание исчезло. Не прошло и минуты, как хлыст со свистом прорезал воздух и опустился на нежную кожу. Спину больно обожгло. Не ожидавшая такой острой боли от простого хлыста, девушка взвизгнула, но быстро постаралась взять себя в руки и выпрямиться. Вскоре последовали второй, третий и четвёртый удары. После пятого по спине побежали горячие струйки. Они нестерпимо щекотали и доставляли отдельные мучения своей невозможностью почесать. После шестого удара девушке было уже не до внешнего вида, она буквально повисла на колонне, из глаз текли предательские слёзы, благо, за все эти годы она научилась плакать беззвучно, не всхлипывая и не сбиваясь в дыхании, которое и без того уже было тяжелым, словно эльфийка пробежала половину Лихолесья без остановки. Седьмой и восьмой удар Сириэн почти не почувствовала: в глазах плясали чёрные круги, ноги стали ватными, рук не чувствовалось и вовсе, только на спине будто полыхал огонь. А вот девятого удара не последовало, вместо него послышался грохот открывающихся дверей, а затем тяжёлые шаги нескольких пар ног. Возникшую было тишину прервал голос владыки: — Некоторые воображают, что твоя цель благородна — попытка вернуть родину и убить дракона. Я подозреваю, что твои мотивы куда прозаичнее. Обычное ограбление или что-то подобное. Ты нашёл путь внутрь горы. Ты ищешь то, что даст тебе право взойти на престол. Камень государя… Аркенстоун. Его ценность для тебя безмерна. Я тебя понимаю. Там есть камни, которыми и я хочу обладать. Самоцветы белее света звёзд. Я предлагаю тебе свою помощь. — Я слушаю — отвечал глубокий приятный бархатистый голос. — Я отпущу вас. Но вы вернёте мне мои камни. — предложил Трандуил. Сириэн постаралась прислушаться внимательнее «О каких камнях идёт речь? Кто этот новый пленник?». Но затуманенное болью сознание напрочь отказывалось нормально работать. — Услуга за услугу? — с каким-то, словно насмешливым, тоном спросил мужчина, голос был определённо не женский. — Даю слово. Как король королю. Сириэн встрепенулась. «Как король королю?!». Может это кто-то из людей и ей смогут помочь? Девушка хотела было сказать, что ее удерживают силой, попросить о помощи, вот только губы пересохли и напрочь отказывались слушаться. — Я не поверю что… Трандуил, великий король, сдержит своё слово, даже если завтра наступит конец света! Ты не знаешь, что такое честь! Я видел, как ты поступаешь с друзьями. Мы приходили к тебе однажды: голодные, бездомные, и просили твоей помощи. Но ты отвернулся от нас. Ты повернулся спиной к страданиям моего народа! И пламени, что изгнало нас. «Гномы!» — кричало сознание девушки — «Это гном!». Сириэн из последних сил попыталась раскрыть глаза и повернуться, но от неловкого движения спину свело судорогой, а в глазах от вспыхнувшей боли снова заплясали чёрные круги. С губ сорвался глухой тихий стон. Но мужчины, казалось, не замечали ее присутствия. Гном начал говорить что-то на кхуздуле, но Сириэн не смогла разобрать, она не знала, что значат сказанные им слова. Однако, последовавший за этим гневный ответ владыки подсказывал, что встреча проходит неудачно. — Не рассказывай мне о пламени дракона! Я видел его гнев и силу. Я сражался с великими змеями севера и я предупреждал твоего деда к чему приведёт его алчность, но он меня не послушал. Ты такой же как он. — Не смей даже упоминать моего деда! Он был всяко лучше тебя! Ты, помешанный на драгоценностях, бесчувственный и зарвавшийся эльф! — рыкнул гном и не остался в долгу — Что, не нашёл себе другого развлечения, кроме как мучить ребёнка^?! Сириэн испугалась. Как она могла не заметить в зале ребёнка?! Как мог Трандуил допустить, чтобы малыш наблюдал за происходящей жестокостью! — Ребёнка?! — засмеялся владыка, после чего наступило минутное затишье — А знаешь, посиди-ка ты в одной темнице с этим «ребёнком», и я посмотрю, как вы оба потом запоёте. Сотня лет — всего лишь мгновение в жизни эльфа. Я терпелив. И я подожду. Судя по звукам, громко ругающегося гнома увели. Трандуил нервно начал расхаживать назад и вперёд. — Увести ее! В камеру к Дубощиту! — рявкнул король. Рядом с Сириэн сразу же появилась Тауриэль, осторожно отвязывая руки. Пленница даже не ожидала, что окажется так слаба. Как только она оказалась свободна от пут, ноги сами собой подкосились и эллет совершенно без изящества, скорее как куль с мукой, шлёпнулась на холодный пол. Начальница стражи подняла ее на руки, и лишь когда сзади закрылись массивные двери тронного зала, шёпотом заговорила: — О Эру, Сириэн, Mellonamin*! Что ты на этот раз натворила?! Сириэн попыталась что-то ответить, но смогла издать лишь хрип, в глазах опять начало стремительно темнеть. — Dina…Dina… **- успокаивала Тауриэль девушку. Под мирное покачивание и успокаивающие слова, мир вокруг Сириэн померк, а сама она погрузилась в облегчающее боль беспамятство.***
Холодно. Она лежала на животе на чем-то жестком. Спина болела и нестерпимо чесалась, все тело бил озноб. Глаза с трудом приоткрылись узкой полоской, чтобы увидеть прямо перед собой гладкую каменную поверхность. О, эти стены она уже сможет узнать из тысячи. Сириэн снова в темнице. Девушка попыталась двинуться, чтобы развернуться, но боль резкой вспышкой прошла по телу, мир вокруг кувыркнулся и снова погрузился во тьму. Ещё раз Сириэн ненадолго приходила в себя, когда Тауриэль бережно обрабатывала ее раны, все также приговаривая «Dina, Mellonamin, Tenna’ tul’re»***, но тьма неизбежно возвращалась. На этот раз пробуждение не было настолько болезненным. Озноб прошёл, спина болела, но меньше, а глаза открылись почти сразу и уперлись отнюдь не в стену. Перед ней, метрах в пяти была решетка, а рядом с решёткой, спиной к девушке сидел гном. Сердце Сириэн сразу встрепенулось: «Вдруг он что-то знает о судьбе Трора, о том, что случилось с народом Эребора после прихода дракона!» Девушка пошевелила рукой и почувствовав, что та отзывается, осторожно смахнула пелену волос, что сейчас были расплетены и каскадом свисали вниз, закрывая большую часть лица. Когда мешающая обзору преграда была убрана, эльфийка посмотрела вниз, упираясь руками в жесткий соломенный топчан, и попыталась сесть. Несмотря на новую вспышку боли и медлительность, эллет все же удалось это сделать — теперь она сидела на твёрдом ложе, подогнув под себя колени, но стоило поднять глаза обратно на гнома, как шок сковал все ее тело. Мужчина теперь стоял прямо напротив неё, возвышаясь громадной темной скалой, но даже не это поразило Сириэн до глубины души. Глаза гнома — такие синие, черты лица — такие до боли знакомые! Эти глаза смотрели на неё так пронзительно, словно давно потеряли и наконец-то нашли, так нежно и трепетно, словно любили годами. «Это невозможно!» эльфийка даже не заметила, как на лице появилась улыбка, а губы сами собой прошептали: — Трор… Выражение лица гнома вмиг изменилось. Губы сжались в прямую линию, широкие брови нахмурились, а синие глаза наполнились злобой и ненавистью. Одним резким движением он сократил то небольшое расстояние, что разделяло их, прижал эллет к стене и с силой надавил одетой в наруч рукой на шею девушки. Сириэн задохнулась от боли в спине, а гном продолжал нависать, приближая к ней своё лицо, обдавая горячим дыханием. — Не смей произносить его имя! — скорее прорычал, нежели сказал мужчина. В глазах его на мгновение вспыхнула боль, но ее быстро сменила волна ярости, когда внимательно рассматривая лицо эльфийки он заметил висящую на виске феху. — Ты…! Ты не имеешь права носить это! — закричал гном. Одним резким рывком свободной руки он схватился за украшение, выдирая его вместе с прядью волос и ещё сильнее вбивая девушку спиной в каменную стену. Не оборачиваясь гном швырнул бусину за спину. С криком «Нет!» Сириэн попыталась вывернуться и поймать бусину, но гном лишь ещё раз ударил ее об стену. Он был намного сильнее, волна боли разлилась по телу, отчего в глазах девушки заплясали звездочки, но словно время замедлило свой ход, пока она смотрела, как феху катится под уклоном по полу, проскальзывает под кованные ограждения, катится по небольшой тропинке вдоль камер и падает в огромную расщелину в центре каземат. Гном же все не унимался. Он ещё сильнее прижал наручем горло девушки и закричал: — Проклятая ведьма! Как смеешь ты носить его украшение, как смеешь произносить это имя, когда из-за тебя мой дед всю жизнь сходил с ума, пока не умер ужасной смертью! Глаза Сириэн заволокло пеленой слез, воздух в груди стремительно заканчивался, повсюду слышались крики «Торин, нет!», «Остановись!», но это было не важно, ведь в ушах набатом отдавалось «Умер… Умер… Умер из-за тебя!» Наверное, внук Короля под горой задушил бы ее тогда, но сбежавшиеся на шум стражники оттащили ругающегося и кричащего гнома от девушки. Тауриэль вбежала в камеру с разметавшимися волосами, подхватила Сириэн и вынесла прочь. Мир вокруг вновь потемнел.***
Она очнулась в уже привычной камере, никаких гномов, снова одна. Эллет не могла больше лежать. Расположенные по большой спирали вокруг витой лестницы камеры здешней тюрьмы сыграли с девушкой жестокую шутку: прямо напротив неё, чуть ниже по уровню, находилась темница нового Короля под горой. Гном сидел около решетки и сверлил эллет полным ненависти взглядом. Хотелось спрятаться, поэтому Сириэн осторожно сползла со своего ложа и забилась в самый дальний угол темницы, подальше от тяжёлого взгляда. Она обняла колени руками, уткнувшись в них лицом и снова закрыла глаза. Спина нестерпимо ныла, но это было ничто по сравнению с тем, как болело внутри… Трора нет, тот гном, вероятно, Торин, сказал, что он умер ужасной смертью, что он всю жизнь сходил с ума. А все из-за неё… Стоило только Сириэн обнадежить себя, что вот оно, ее спасение от одиночества, невосприимчивые к бесконтактным чарам некроманта кхазад. Такие весёлые, широкие душой, временами грубоватые, излишне прямолинейные, но честные гномы. «Все ведь должно было быть совсем иначе! Почему только Трор и Гуда стали жертвами моего темного шлейфа, что веками уж тянется за спиной? Почему остальные никак не реагировали?» — беззвучно плакала Сириэн, но вопросов со временем становилось все больше. Однако, был среди этих вопросов и безмолвный плач: «Феху! Он сорвал ее! Все потеряно! Давно уже нет шанса найти среди гномов своё место, а теперь и те ничтожные остатки отчего дома навсегда для меня утеряны!» — сокрушалась девушка, ведь меч, что когда-то давным-давно твёрдо лежал в руке отца, остался там, за портретом, в Эреборе, а феху была единственным шансом проникнуть внутрь. Эллет так и сидела, не открывая глаза, на каменном полу. Сколько прошло времени девушка не знала, слышала только как стражники принесли и поставили рядом поднос с тарелками, но глаз по прежнему не открывала. Потом принесли новую порцию еды, забрав старое, так и не тронутое пропитание. И новую… И ещё новую… И ещё…ещё…ещё. Приходила Тауриэль, но мрак так сильно сгустился вокруг Сириэн, что она боялась открыть глаза и ответить. Начальник стражи стояла, затем уходила, и приходила снова, но так и не добилась ответа. Сириэн потеряла счёт времени: она не спала, не ела, погрузив свой организм в подобие транса, только голова разрывалась от горестных воспоминаний и мыслей. Эльфийка не ожидала, что даже столь короткое появление гнома может разбередить в ее душе такие глубокие раны. Она вспоминала Бертору и ее доброту, смогла ли гномка выбраться из Эребора? Вспоминала все то хорошее, что сделали для неё гномы. Плохого не думала, они были не виноваты, лишь хотели защитить своё королевство, своих родных, их нельзя в этом винить. Наверное, Сириэн просидела бы так ещё очень долго, пока однажды решетка ее темницы не лязгнула, а затем последовал звук шагов. Тёплые руки подняли ее с холодного пола, бережно прижимая к себе. Сириэн по прежнему не реагировала и не открывала глаз. Тогда Леголас сел на топчан, усаживая девушку к себе на колени. Она была такой холодной. — Я знаю, что ты делаешь… — спокойным голосом заговорил принц — Ты замираешь, словно камень, уничтожая себя. Я видел такое однажды у отца, и чувствую, как ты сейчас далеко. Но я не позволю… Девушка никак не реагировала. Она сидела на руках тряпичной куклой, казалось, что даже не дышит. — Когда отец объявил о помолвке, я был счастлив за вас, вот только видел в его глазах не ту любовь, что когда-то озаряла их светом счастья, стоило ему посмотреть на маму, я видел скорее одержимость. В твоих же я видел тоску и немного надежды. Я цеплялся за эту надежду, как утопающий хватается за соломинку, старался гнать от себя надоедливые мысли. Когда ты сбежала, я долго злился на тебя, пока через дворцовые сплетни не узнал, что отец пришёл к тебе сразу той ночью. Тогда я понял тебя и понял, что зря закрывал глаза, однако, было уже поздно, ты ушла… Те долгие годы, что ты считалась пропавшей, отец словно успокоился. Да, он не был счастлив и тосковал по маме, тосковал по тебе, но одержимость ушла, до тех пор, пока слухи о таинственной эльфийской целительнице, что нашла приют под сводами Одинокой горы, не добрались до нашего леса. Тогда отец потерял свой хрупкий покой. Он выискивал возможность найти тебя, пытался подобраться как можно ближе, он словно чувствовал, что это ты. Он провёл тогда в лесу около Дейла пол года, взяв с собой лишь небольшое количество самых доверенных воинов, а я остался здесь: временно занимая место отца, и боялся… Боялся того, что будет, если он достигнет своей цели. Сириэн не реагировала, поэтому Леголас собрался с силами, и произнёс то, за чем пришёл, и на что решался столь долгое время: — Сейчас, глядя на твою спину, на то как ты становишься собственной тенью и на то, как мечется каждую ночь по покоям отец, я понимаю — это не любовь, это кошмар наяву. Он не оставил мне выбора… Я помогу тебе сбежать. Так будет лучше для всех. Леголас ожидал, что девушка обрадуется новости и придёт в себя, но этого не произошло. Тогда он с силой встряхнул хрупкое тело и опять никакой реакции. Немного подумав, принц поудобнее переложил девушку в руки, встал и унёс прочь из темницы. Они шли по анфиладам дворца, провожаемые удивлёнными взглядами редких встречных. Он нёс ее в розовый сад, сад, который когда-то собственной рукой вырастила его мать, сад, что любила Сириэн больше всего прочего во дворце. На этот раз попытки не оказались бесплодными: стоило только выйти на окружённую розами поляну, как грудь эллет высоко поднялась, вдыхая аромат цветов и свежий ночной воздух, ресницы затрепетали, а глаза распахнулись. Девушка удивлённо озиралась вокруг, потом посмотрела на Леголаса благодарным взглядом и нежно погладила по щеке. Поставив девушку на землю, принц придерживал ее за руки, гладя покрытые тонкими серыми перчатками тыльные стороны ладоней. — Ты напугала меня — наконец выдохнул принц — Никогда больше так не делай. То что происходит - это утопия. Так больше не может продолжаться… Я помогу тебе бежать. Сириэн была так благодарна, она крепко обняла эльфа, а по щекам покатились слёзы. — Но у меня есть просьба — осторожно отстраняясь, заглядывая в глаза, сказал Леголас — Забери гномов с собой. Эльфийка опешила от такой просьбы, перед глазами сразу возник образ гнома, смотрящего на неё ненавидящим взглядом. — Они не согласятся. Их главный, он упрям…и груб… — тихонько ответила эллет. — Гнома я возьму на себя, тебе же надо придумать план. Через несколько дней Меретон Гилит, лучше времени не найти. Остаток ночи эльфы провели в саду, разговаривая обо всем на свете, Сириэн рассказывала о своих странствиях после того побега, Леголас внимательно слушал, ловя каждое слово. Эллет видела, как загораются глаза принца, дорога нестерпимо манила его, но возложенный груз ответственности крепко удерживал в Лихолесье. Когда солнце начало озарять своими красками горизонт, эльфы взялись за руки, как делали когда-то давным-давно и пошли обратно. Ни к чему попадаться на глаза любопытным зевакам. Когда пара дошла до темниц, Леголас осторожно подтолкнул замершую в нерешительности девушку: чтобы попасть на свой ярус, надо было пройти мимо камер всех гномов. — Не бойся — подбадривающе шепнул Леголас — они наверняка ещё спят. И он оказался прав, гномы все спали, все, кроме одного. На одном из самых верхних ярусов, в небольшом отдалении от других, опершись о стену спиной, боком к решетке стоял Торин. Стоило Сириэн поднять глаза с пола, как она тут же уперлась взглядом в глубокие синие омуты. Лицо гнома искривилось, в глазах плескались злость, омерзение и какое-то непонятное чувство. Он фыркнул и отвернулся. А девушка в сопровождении принца проследовала дальше, в самую высокую темницу, ту что сама занимала уже много десятилетий. — Не пей и не ешь ничего — перед уходом шепнул Леголас — Я подозреваю, что в твою еду добавляют сок Манцинеллового дерева, он смертелен для человека, но у эльфов лишь подавляет магию. Сириэн неприятно поежилась: она знала. Магия, буквально запертая внутри, давно уже порой нестерпимо мучила девушку, не находящая выплеска она копилась и обжигала, словно ты поднёс руку слишком близко к огню, но почему-то продолжаешь удерживать ее. — Спасибо — шепнула эллет, снова нежно погладив принца по щеке — Quel esta*******
С тех пор как ушёл Леголас, Сириэн начала активно прислушиваться и приглядываться. Нужно придумать новый план… К сожалению, из ее темницы было видно только камеру Торина, и девушка не могла толком рассмотреть других гномов и составить своё впечатление. Иногда она слышала переговоры между ними на кхуздуле, частично понимая и невольно подслушивая их. Часто слышала голос Тауриэль, она много беседовала с кем-то из гномов обо всем на свете: от природы, до споров чьё же оружие лучше. Но все это было внизу, а напротив виднелся лишь Торин. Сам внук Трора либо сверлил девушку недовольным взглядом, либо вовсе демонстративно садился к ней спиной, даже не пытаясь больше заговорить. «Это к лучшему.» — думала эллет - «Пусть лучше молча злится, чем сыпет оскорблениями на всю округу.» Когда гном сидел к ней спиной, Сириэн тайком рассматривала его: на нем был темно синий кафтан со стёганными нарукавниками, из-под горла торчала темно серая, с синим отливом, нижняя рубаха, поверх кафтана, судя по всему, крепилась какая-то кольчуга, напоминающая чешую, и бархатный жилет. Далее одежда была перехвачена массивным ремнём с большой пряжкой «Наверное тяжеленная…». И последним слоем одежды служил кожаный плащ, отделанный волчьим мехом. На ногах гнома были обуты массивные ботинки, отороченные каким-то чёрным мехом и с огромными железными вставками на носах. Руки венчали тяжёлые кованные наручи, а вся одежда была покрыта родовой символикой. «Мдаааа… Тут и одного взгляда хватит, чтобы понять, что за гном стоит перед тобой…» Внешностью же Торин ужасно напоминал Трора: он был явно выше деда, но черты лица были очень похожи: те же глубокие синие глаза и широкие густые брови, такой же прямой «орлиный» нос и тонкая полоска губ. Волосы гнома также завивались, а в некоторых прядях виднелась проседь, вот только борода, которая у Трора была длинной, аккуратно заплетенной и украшенной, у Торина, наоборот, была довольно короткой и не собранной. От левого виска гнома спускалась вниз одна длинная тонкая косичка, увенчаная внизу продолговатой тонкой феху из серебряного цвета металла. В целом, внук Трора был довольно красив, все впечатление портил только тяжелый взгляд, говорящий о непростом характере гнома и вечное недовольство, с которым тот не расставался кажется даже во сне. «Хотя, он же сидит в темнице, конечно, он недоволен…» — пыталась оправдать мужчину эллет. На Сириэн он и вовсе смотрел с такой неприкрытой ненавистью, что хотелось съёжиться и спрятаться, вот только было некуда. На следующий день, после встречи с Леголасом, гнома куда-то увели. Вернулся Торин порядком потрёпанный, в одной нижней рубахе, штанах и ботинках. Куда делась остальная часть его амуниции девушка не знала, но по отменным ругательствам на кхуздуле, суть которых эллет не понимала, однако смогла опознать по интонации — встреча прошла из рук вон плохо. Отчего-то девушку разобрала ужасная злость на Трандуила: мало того, что он не помог соседям в трудный час горя и нужды, так теперь ещё и держит нового Короля в темнице. И даже это ещё куда ни шло, но вот так унижать, отнимая последнюю одежду — отвратительно! На мгновение Сириэн встретилась взглядом с ругающимся гномом, она уже съёжилась, ожидая новую вспышку ненависти в синих глазах, но ее не последовало: Торин смотрел с какой-то грустью и тоской, а затем прямо перед лицом эллет вырос стражник. Эльф быстро открывал замок кованных ворот: — Владыка желает видеть тебя! — Зачем? — против воли вырвался вопрос. — С каких пор ему нужен повод, особенно если дело касается его невесты?! — поторопил мужчина. Сириэн пихнули в спину, торопя пошевеливаться, отчего боль полоснула по только начавшим затягиваться ранам. Девушка ища поддержки невольно вернулась взглядом к Торину, но тот снова смотрел с такой злостью, словно готов придушить собственными руками. Пока ее вели мимо нижних темниц, Сириэн бросала взгляды на сидящих там гномов: не считая самого узбада, их было двенадцать. Хорошенько разглядеть их у девушки не получалось, она лишь заметила, что почти все они были длиннобородыми, явно бывалыми воинами, отличались из всей компании трое: один худенький по меркам кхазад рыжеволосый гном с короткой бородкой, сидящий и что-то активно пишущий в довольно массивной книге, два совсем юных и разных как противоположности молодых парня, один с волосами цвета пшеницы, а второй с такими же тёмными и слегка вьющимися, как у Торина, локонами, да синими глазами «Наверное сын» — подумала Сириэн и от понимания разозлилась на Трандуила ещё больше: жестоко держать сына в темнице на глазах собственного отца… Трандуил как и всегда, ожидал ее сидя на своём массивном троне. — Послезавтра Мелетон Гирит — сразу подошёл к делу владыка — Ты будешь на празднике стоять подле меня! Сириэн хотела было возразить, но эльф предвидел ее ответ, поэтому не дав вставить даже слова, сказал: — Это приказ! Но позвал я тебя не для этого: я видел, что происходило с тобой в последнюю неделю… Твоя спина практически не зажила за это время, хотя чтобы исцелиться от такой раны эльфу более чем хватит пары дней. Ты не ела, не пила, почти не дышала… Я знаю, что ты сделала с собой! Это древняя сила, подвластная лишь немногим из нас… — владыка встал с места и принялся расхаживать вдоль трона — Когда ты только появилась, я видел, какую боль доставляют тебе вопросы о прошлом, потому перестал их задавать. Но сейчас я хочу знать, кто ты? Из какого ты рода?! — Тэлери — тихонько прошипела девушка. Чувство злости вспыхивало в ней с новой силой: мало того, что он приказывал ей, так ещё и требовал ответов, на которые не имеет совершенно никакого права. — И все?! Сколько тебе лет?! — настаивал эльф. — Достаточно… — Сириэн начинало трясти от злости, она знала, что ещё немного и далее последует оно, жатва… — … много — с трудом выдавила девушка, сдерживаясь из последних сил. — Это не ответ! — закричал Трандуил. Похоже, после встречи с Торином владыка был, мягко говоря, не в духе. На пару минут в зале воцарилось молчание. Немного успокоившись, Владыка Лихолесья вернулся обратно на трон и вдруг его словно озарило воспоминанием: — Это невозможно! Я уже видел тебя раньше, задолго до нашей встречи в Лихолесье… Мне тогда показалось, но я отмёл эти мысли, а сейчас я уверен! «Нет, нет, нет, нет…» — захныкало в голове эллет. «Пожалуйста, только не это» — мысленно умоляла девушка. — Ты была там, на одном из балов Менегрота… Старательно спрятанные на самую глубину сознания воспоминания нахлынули на девушку, закружив вихрем оглушительной боли. Все то, что она так любила: мама, отец, сестра…. Все, что у неё так жестоко отобрали. Это стало последней каплей: — Хватит! — закричала Сириэн, падая на колени, обращаясь скорее к потоку воспоминаний, нежели Трандуилу и зажимая руками голову. От соприкосновения коленей девушки с полом по земле волной пошла дрожь. Трандуил вздрогнул, не веря собственным глазам, рокот скал прокатывался по всему дворцу и гулом отдавался от стен тронного зала, а эльфийка все кричала, сжимая голову. Боль была настолько сильной, что Сириэн начала задыхаться. От шквала эмоций слишком долго сдерживаемая магия искала выход и нашла его в водах подземной реки, что вызвало сильное землетрясение. «Успокойся, успокойся!» — шептала самой себе эллет, пытаясь заглушить обрывки воспоминаний: кусочки диалогов из прошлого, тёплые улыбки родных, счастье в глазах сестры после очередной прогулки по лесу — все то, что Сириэн веками загоняла в самую глубину себя. Когда сознание поддалось наконец уговорам, отпуская воспоминания, а боль начала затихать, эльфийка наконец открыла глаза. Трандуил стоял рядом и не моргая смотрел на неё. — Такая великая сила! — выдохнул в лицо девушки эльф. — Не хочешь говорить, хорошо! На праздник приедет белый маг, он вытянет из тебя всю правду. — Владыка выпрямился и пошёл обратно к трону, на котором от недавнего землетрясения на одном из рогов продолжала раскачиваться цепочка с нанизанными на неё прозрачными кристаллами. — А пока, посиди на нижнем ярусе и хорошенько подумай о своём поведении… Стража! Увести! Сириэн рывком за локоть подняли на ноги, но на этот раз толкать в спину, ускоряя, не стали. Стражники окружили ее в кольцо и держались на некотором отдалении, словно побаиваясь. Так, в окружении воинов, подобно ужаснейшему преступнику из всех, когда либо живших в Арде, ее сопроводили в самую нижнюю, самую темную и самую холодную камеру каземат. Когда за девушкой закрылась массивная дверь, Сириэн чуть было не заплакала «Отсюда мы не сможем придумать план, и спуститься ко мне Леголас не сможет, не вызвав при этом подозрений… Неужели все пропало?!» — но девушка тут же постаралась отогнать от себя эти мысли. Там, наверху, в тронном зале, она чуть не лишилась контроля и не выпустила жатву. Если этот мрак вылезет из неё наружу, вот тогда-то она точно станет ужаснейшим из преступников. «Нет! Надо постараться успокоиться, надо снова взять чувства и эмоции под контроль!» — увещевала себя девушка до тех самых пор, пока по ту сторону двери не послышалось покашливание и шёпот: — Прошу прощения, вы ведь Сириэн? — голос незнакомца был мягким и немного испуганным. — Да, а вы? — не удержалась от ответного вопроса эллет. — Бильбо Бэггинс, к вашим услугам!