Желанная дева

- Как же так? Как мы могли не заметить его отсутствие?! Тауриэль, когда ты видела хоббита в последний раз? - сокрушалась Сириэн, от волнения расхаживающая вокруг костра. Эллет изо всех сил старалась смотреть себе под ноги, лишь бы не видеть сидящих вокруг гномов с неприятно раскрытыми, застывшими взглядами. И хотя зрачки их не двигались, Сириэн казалось, что они словно бы следят за каждым ее шагом. Ощущалось это весьма смутительно и прилично растравливало и без того натянутые нервы. - Он был на нашей стоянке и спорил о приправе с Бомбуром. Когда я уходила, взломщик грозился пойти самому искать какие-то травы.  - Может, он все же ушёл? Вдруг пауки его не заметили и сейчас он вернулся к нашей прежней стоянке? Я схожу и проверю… - дева уже сделала несколько шагов в сторону леса, когда подруга перехватила ее за локоть.  - Нет, а вдруг там ещё пауки? Ты и так использовала слишком темное колдовство, и твоя нога… Лучше я, а ты побудь здесь с отрядом.  В ответ на такое предложение сидевший до этого совершенно спокойно Кили вдруг замычал. Тауриэль тут же подскочила к любимому и принялась шептать: - Все хорошо, скоро все пройдёт и ты снова сможешь двигаться. А я быстро, найду Бильбо и вернусь… - Нет! - резко отрезала дева - Тауриэль, послушай меня, ты ранена и не сможешь должным образом защищаться. Если ты сейчас уйдёшь и не вернёшься, погибнут сразу двое. Коль уж ты не боишься за себя, то подумай хотя бы о Кили, ведь дальнейшая жизнь в одиночестве для него будет невыносима. Гномы любят лишь раз… - Но как же ты?  - Все, кто любили меня, давно уже умерли. Мне нечего терять, поверь, даже смерть не властна надо мной… Но не думай об этом. Я постараюсь вернуться как можно скорее. В конце концов, у меня ещё достаточно силы, чтобы постоять за себя.  На этом разговор был окончен. Сириэн развернулась и пошла обратно, игнорируя сильную боль в ноге и все ещё временами проскальзывающую тошноту. «Возможно, Бильбо просто потерялся? Или может, все и есть так, как мы предполагали: он вернулся обратно в лагерь и теперь, наверное, до смерти напуган и гадает - куда же все подевались!».  Лес надвигался на эльфийку темной тенью. Холодной, неприветливой и зловещей. И хотя ближе всего к Дол-Гулдуру располагался Дарем, но уже здесь, в почти двух неделях пешего пути, явственно ощущалась та тьма, что невидимым ядовитым туманом расползалась от Колдовского холма. Здесь не было ни птиц, ни зверей - никого. Только зловещая тишина и темные твари, скрывающиеся, казалось, за каждым деревом и только и поджидающие, когда же в их мерзких лапах очутится новая жертва.  Вскоре Сириэн вышла на их прежнюю стоянку. У малого костра ещё тлели угли, но пламя погасло. В котелке над большим - пригорела похлёбка, шипя и шкворча, да издавая отвратительное зловоние горелого мяса и овощей. Взгляд девы метнулся к темному пятну на земле - плащ Торина. Единственное виденное эллет напоминание того, что внутри этого грубого, жестокого и упрямого Подгорного короля ещё живут остатки горячего сердца да банальной жалости. «Не гоже пропадать такому добру, когда на носу холода…» - подумала Сириэн, поднимая плащ с земли и накидывая его себе на плечи: чтобы не занимал место. Обойдя полянку несколько раз, заглянув за все кусты и деревья, но так и не найдя там Бильбо, эллет продолжила свой путь дальше в самую чащу, прямиком к тому месту, где все ещё валялись растерзанные туши чёрных тварей.  Вот оно, то самое место. Дохлые пауки издавали отвратительное зловоние, словно бы разлагались уже несколько суток, а не пару часов. И так маячившая на задворках чувств тошнота напомнила о себе неприятным спазмом. Сириэн прикрыла лицо ладонью, силясь спрятаться от окружившего ее смрада, и принялась обходить по кругу гнездо. Она снова заглядывала за каждое дерево, в каждую ямку и снова - никаких следов Бильбо. Будто он растворился в воздухе подобно туману, как тогда, когда разговаривал с ней, созерцая Нифредиль.  Сириэн петляла кругами, все сильнее увеличивая радиус обхода, но так и не нашла, что искала. Вскоре дева совершенно продрогла: даже плащ Торина был более не в состоянии согреть уставшее и измученное последствиями магии крови тело. Ещё и ночь, как на зло, была до того темна и непроглядна, словно звезды погасли и весь свет мироздания покинул ее. Понимая, что подобного рода поиски бесполезны, дева уже собиралась развернуться и возвращаться, когда услышала тихий, еле различимый стон.  Встрепенувшись, она наколдовала себе пару хлыстов и сделал несколько шагов в направлении звука. Стон повторился вновь и раздался практически под ногами.  - Что за?! - от шока эллет даже высказалась вслух, как вдруг увидела нечто. Полупрозрачное, словно бы размытое темное пятно лежало буквально в полуметре от девы. И чем сильнее Сириэн присматривалась к этому пятну, тем более явные очертания оно приобретало, пока из тени не проступили распластанные на земле мохнатые босые ноги, знакомый жилет и привычные вьющиеся волосы… - Бильбо!  Эльфийка подскочила к хоббиту в мгновение ока, падая рядом с ним на колени. Вот только прикасаться к нему побоялась. Мистер Бэггинс был ранен пауком в бок, однако пугало эллет отнюдь не это, а то, что сейчас перед ней находилась скорее полупрозрачная тень взломщика, а никак не он сам.  В это время хоббит смотрел на нее перепуганным умоляющим взглядом. Изо рта его стекала белая пена. Руки были прижаты к ране в боку и… «Что это?» - удивилась эллет. На указательном пальце взломщика поблескивало золотое кольцо, которого девушка никогда не видела на нем ранее. От кольца в разные стороны расползался замогильный холод. Крохотные волоски встали дыбом на загривке у девушки, когда понимание настигло ее в полной мере: «Это оно! Не может быть ошибки! Вот что пропустило взломщика в мир теней!». И теперь, к величайшему сожалению, все пазлы страшной головоломки сложились в голове девы: вот, почему в ее видение смог явиться давно покинувший мир живых Трор; почему она понимала пауков; отчего ей привиделся Нифредиль и даже сам Бильбо; вот же она - причина, по которой эллет стала сильнее и даже смогла использовать магию крови, и, в конце концов, вот почему она смогла найти невидимого обычному глазу хоббита - все это результат слишком глубоко запустивших в неё свои корни чар проклятия. Медленно, но верно, она становится одной из них. Вот таких же теней, как та, что осталась от Трора. А значит, отныне ее свободные дни сочтены… Если бы не раздавшиеся с губ Бильбо хрипы, эллет, пожалуй, не скоро ещё отошла бы от шока, но сейчас ждать было больше нельзя… Перчатки ее в очередной раз были изодраны, потому Сириэн обернула руки ториновым плащом, схватила кисть Бильбо и принялась медленно стягивать с его пальца кольцо. Отвратительное темное украшение не хотелось сниматься, словно намертво вцепившись в палец своей жертвы, но эллет была непреклонна. Миллиметр за миллиметром она стягивала злосчастное кольцо, в то время как лоб ее покрылся холодным потом, а предательская тошнота грозилась вот-вот сжать горло от новых позывов. Но Сириэн не сдавалась, она боролась и упиралась до тех пор, пока золотой ободок не покинул руку хоббита, оставаясь сжатым ее рукой и закутанным в поле королевского плаща.  Силуэт Бильбо отчётливо обрисовался рядом с девушкой и не тратя более ни минуты, эллет принялась петь колдовскую песнь. Как и следовало ожидать, рана хоббита затянулась гораздо легче и быстрее, чем у гномов, из чего эллет сделала вывод, что в отличие от прочих членов отряда, он был отравлен паучьим ядом впервые. Вот только, что стало полной неожиданностью вслед за исцелением, так это то, что хоббит оставался неподвижным. «Неужто, паралич - это особенность яда конкретного искаженного некромантом вида пауков?» - всерьёз задумалась эллет, засовывая кольцо в нагрудный кармашек на жилетке взломщика.  Деваться было некуда, и Сириэн подхватив хоббита подмышки принялась тащить его прочь. Подальше от этого искаженного злой волей места. Рывок за рывком она волокла взломщика, пока через сто метров не упала вместе с ним на землю, не в силах более ступить и шага. Отдышавшись, девушка принялась оглядываться: из чего бы можно было соорудить подобие носилок, но даже опавшие ветви деревьев здесь были хрупкими, искаженными и непригодными для столь нетрудной задачи. «Точно! Плащ!» - обрадовалась эллет, расстегивая брошь и снимая с плеч одеяние. Она расстелила монарший наряд на земле и перетащила на него хоббита, подхватив со всех сторон за края, чтобы взломщик ненароком не вывалился, и поволокла дальше. «Торин будет в восторге…» - не выдержав, хихикала девушка, предвещая гнев венценосного гнома по поводу столь варварского обращения с его имуществом и не в силах не радоваться тому, что сделала королю небольшую, но все-таки пакость.  Да, пусть Торин и был с ней неожиданно добр совсем недавно, Сириэн прекрасно понимала, что произошедшее между ними очередное краткое понимание - всего лишь незначительный эпизод переживших немалый стресс душ. А вот правда, она и в Валиноре - правда: Король под горой ее на дух не переносит. И он обязательно ещё всячески продемонстрирует своё недовольство ее персоной при любой, самой первой возможности. Вот только теперь это совершенно не важно. Ничто уже не имеет значение, кроме жалких попыток как можно дальше оттянуть грядущее рабство перед темной волей некроманта. И вообще, Сириэн никак не могла понять что за несвойственная ее характеру вожжа попала ей под хвост, ведь устраивать мелкие пакости, да ещё и злорадствовать было совершенно не в ее манере.  Сириэн собрала волю в кулак и двинулась дальше. Несмотря на то, что кромка леса уже виднелась, каждое ее движение становилось все более и более резким да нервным, пока окончательно потерявшая над собой контроль, дева не упала на колени, выпуская из рук свою тяжёлую ношу и не зашлась в оглушительном крике. Казалось, в этом крике из неё рвался наружу весь тот ужас вперемешку с отчаянием, что царили сейчас глубоко в душе. Будто не закричи она, и этот смрадный страх разорвёт ее изнутри.  Сириэн не хотела себе такой судьбы, она не просила о ней, даже подаренная сила, даже Всполох, не стоили того кошмара, в которую превратилась ее жизнь после ненавистных чар некроманта. Эллет была обречена веками влачить своё жалкое существование, в полном одиночестве, непонятой и непринятой. В тайне, мечтая о смерти и не имея возможности ее получить. «Как бы все было легче, если бы я могла просто сгинуть! Я бы бросилась в объятия смерти и благодарила ее до последнего вздоха за столь щедрый дар: избавление… Но нет же, я не могу, ведь гибель моя будет использована тёмным властелином во зло. Через меня он обретёт ещё большее, ужасающее могущество и тогда вся Арда падет, не имея возможности противостоять его воле.»  В который раз за сегодняшний день слёзы снова ручьями текли по лицу девушки. Казалось, им не будет конца, и его бы не было, однако, рядом послышались цокающие шаги. Всполох в сопровождении двух пони и Азареля вынырнул из-за деревьев, подходя ближе к Сириэн и опускаясь рядом с ней на колени.  - Прости мое отчаяние, друг мой! - шептала эллет, обнимая морду коня - Конечно, ты с лихвой окупаешь все те беды, что свалились на мою голову. Нет друга более верного и более надежного, чем ты! Я надеюсь когда-нибудь заслужить твою преданность, быть достойной тебя...  Сириэн постаралась взять себя в руки. «В конце-то концов, мне удавалось удерживать тьму внутри на протяжении тысячелетий! Ну подумаешь, стала ближе к концу, кто его знает, может до него ещё пару столетий легко протянуть получится, а там, глядишь, мир переменится. Да все что угодно может произойти…» - подбадривала саму себя дева. Слёзы наконец-то прекратились и эллет чувствовала, что совершенно продрогла и опустошена. Она была не в силах даже встать, не то что тащить Бильбо дальше. Благо, в этом и не было никакой нужды: с помощью пары манипуляций завёрнутый в плащ хоббит после ряда подталкиваний оказался перекинутым поперёк через спину Всполоха, сама же эллет забралась рядом, и конь, как ни в чем не бывало, словно и не чувствуя вовсе своей новой ноши, поднялся с земли и зашагал прочь из опостылевшего Сириэн леса.  В считанные минуты они оказались рядом с новой стоянкой. В центре лагеря полыхал большой костёр, Тауриэль возилась с гномами, очищая их лица от грязи, паутины и остатков белой пены невесть откуда взявшейся тряпицей, смутно похожей на некогда зелёный плащ рыжей воительницы. Стоило эльфийке увидеть выступивших из-за черты леса лошадей, как она бросила своё занятие и пустилась на встречу.  - Сириэн! Хвала Эру! Я слышала крик и уже думала о худшем! Ты нашла его! Как же здорово! Ты невероятная! - эллет гладила подругу по руке и улыбалась - И лошади! Как же здорово! А я там… Гномы… Они уже могут сами моргать!  - Я так устала и замёрзла… - захныкала в ответ дева. - О, Валар, прости, скорее к огню!  Тауриэль прихватила Азареля под уздцы и побежала к костру, подгоняя всех лошадей. Как только они добрались, лучница велела подруге подождать, а сама стащила Бильбо со спины Всполоха и усадила рядом с Нори. В это время Сириэн буквально мешком с картошкой свалилась с коня. Конечно же, дева надеялась самостоятельно слезть и сделать это куда как более грациозно, при чем не прибегая к помощи подруги, вот только ослабевшие ноги, стоило им коснуться земли, подогнулись под собственной тяжестью, отчего она с глухим стуком осела на землю.  - Nadorhuan quingatelco!* - выругалась Сириэн и по тому, как почти три десятка глаз гномов удивлённо устремились на неё, эллет поняла - они явно могут не только моргать.  - Ну вот зачем! - принялась ругаться вмиг оказавшаяся рядом рыжая - Я же сказала подождать.  Она присела на землю, поднырнув под руку подруги и принялась вставать, взвалив на себя большую часть веса оной. Правда только Тауриэль не учла разницу в росте, поэтому к костру ковылять ей пришлось согнувшись в три погибели, в противном случае Сириэн бы просто повисла на ней. И, что-то подсказывало воительнице, что судя по эмоциональному раздраю, в котором явно пребывала доселе ни разу за все столетия дружбы не выругавшаяся столь несвойственно для Аранель желанная дева, она вряд ли сможет сейчас спокойно снести подобного рода унижение.  Благо, путь до костра был недолог и вскоре Сириэн уже лежала прямо на земле, свернувшись калачиком и разве что не в сам огонь забравшись, дрожа и пытаясь согреться. У девы зуб на зуб не попадал, поэтому говорить она была не в состоянии. Ужасно хотелось спать, но когда тебя вот так трясёт, а внутри зреют негодование, смешанное со злостью, даже помыслить об этом глупо. И снова Тауриэль пришла ей на помощь, накинув на неё пусть и перепачканный, но все ещё тёплый плащ Торина.  - Наши вещи все ещё там? - поинтересовалась лучница. - Д-д-д-д-а… - простучала зубами в ответ Сириэн. - Предлагаю дождаться, когда гномов отпустит и наведаться в лес, чтобы забрать все. До Дарема далеко, ты сама говорила, пополнить запасы будет негде, как и разжиться спальниками. А без них в надвигающемся холоде все рискуют промерзнуть.  Сириэн очень уважала и любила Тауриэль за ее прямоту и честность, но сейчас в душе злилась на каждые издаваемый эльфийкой звук. И хотя жуткий холод немного отступил, да зубы перестали отбивать дробь, голова девы нещадно гудела, нога неприятно ныла, по телу разливалась какая-то совершенно чуждая раздражительность, а общее состояние явно оставляло желать лучшего.  - Тауриэль, прости, давай решим все это позже? Я очень устала, мне надо поспать… - сцепив зубы и стараясь быть как можно более вежливой, процедила дева. - Это все из-за магии крови? Ты выглядишь так, словно она высосала из тебя все жизненные силы… - рыжая обеспокоено всмотрелась в лицо подруги.  «О, Эру…» - взмолилась про себя Сириэн - «Вот кто ее за язык-то тянул?!». Признаться, дева стыдилась использования чего-то столь темного и опасного, как магия крови, вот только выбора в тот момент у неё никакого не было. Другое дело, что гномы, скорее всего пребывавшие в тот момент в полной отключке, теперь же весть об использовании кровавых чар могут принять совершенно не радужно. Пусть и не очень продолжительное, пребывание девы в Эреборе научило ее, что традиций у Подгорного народа не счесть, и что-то ей подсказывало, что на предмет использования темной магии у них наверняка завалялся один или даже несколько обычаев. Так что уж что-что, а и так не сильно гостеприимный для чужаков народ, вовсе мог воспринять ее поступок, пусть и имевший цель спасти их собственные жизни - в штыки.  Вот только… «Ещё не хватало и гномов начать бояться..» - фыркнула про себя ещё более раздражённая на всех и вся девушка, после чего довольно грубо ответила подруге: - Все дело в том, что я за последние двое суток перебила три десятка варгов и ещё десяток пауков сверху. А ещё потаскала гномов и поискала Бильбо. Могу я, уже, наконец, получить хоть пару часов заслуженного отдыха и тишины?!  Тауриэль замерла и смотрела на неё раскрыв рот, да во все глаза. Впервые рыжеволосая эллет видела, чтобы Сириэн была настолько выведена из себя. И пусть дева имела вполне обоснованное право так себя вести, лучница явно терпеть подобное отношение к себе не собиралась. - Бильбо искать ты вызвалась сама, хотя я предлагала. Ну что ж, отдыхай, спасительница!  На этом воительница явно решила поставить точку и с гордо поднятой головой отвернулась от подруги да пошла устраивать лошадей. Сириэн лежала неподвижно, с головой укрывшись плащом и тщетно пытаясь уснуть, вот только неожиданно проснувшееся чувство вины не позволяло. Помимо этого, сама не заметив как, эллет ощущала себя мокрой, словно в озере искупалась. «Да что со мной происходит?» - мысленно кляла себя девушка - «С чего вдруг я как собака цепная срываюсь на друзей? Может, это последствия магии крови такие? Или результат недавнего неприятного открытия о собственной близости к миру теней? Что бы там ни было - это непозволительно!». С силой заставив себя присесть и стянув плащ, она попыталась осмотреть свою одежду, но бестолку: голова кружилась, в глазах темнело и тошнота снова подкатила к горлу, однако, эллет удалось в очередной раз сдержать ее. - Тауриэль? - позвала она подругу, странным охрипшим голосом, оглядываясь по сторонам, но так и не в силах нормально сфокусировать зрение.  - Что, выспала…?  Лучница не успела договорить и тут же оказавшись рядом, принялась всматриваться в лицо Сириэн. Оно раскраснелось и поблескивало в свете костра, на лбу проступила испарина, а глаза… Тауриэль никогда не видел в ее глазах такой ледяной холод. Она не смогла сдержать дрожи, хотя и знал, что это скорее всего лишь последствия какого-то хитроумного яда, вот только... Почему-то сейчас Сириэн больше не выглядела как… эльф. Она была словно статуя, вырезанная из мрамора с настолько тонкой и блендой кожей, что сосуды и вены просвечивали ее изнутри. Слишком безжизненная, чтобы до нее дотронуться. Слишком безжизненная, чтобы чувствовать боль. Сейчас Сириэн здесь больше не было. Последние остатки эмоций, которые еще делали ее живой, оказались запрятаны так глубоко, что никто не сможет их вновь отыскать. Она была не чем иным, как куклой, двигающейся по собственной воле. Слуга и хозяйка одновременно. - Сириэн, отпусти! Отпусти свой долбаный контроль и скажи, что у тебя болит?! Что ты сейчас чувствуешь?! - взмолилась рыжая, поочередно стягивая с подруги перчатки. - Ничего… - прошипела ведьма. - Отпусти! Умоляю, отпусти свою магию! Она вредит тебе сейчас! - продолжала повторять Тауриэль, ощупывая и рассматривая замершее тело девы на предмет ранений, через которые в кровь мог просочиться паучий яд. - Я не могу… Ты не ведаешь, о чем просишь… - Но разве ты не страдала достаточно? Отпусти, она же уничтожит тебя!  На секунду их глаза встретились, и Тауриэль увидел в ее взгляде… пустоту. - Я уже давно мертва… - спокойно ответила Сириэн. Никакого надрыва или горечи в голосе. Для нее это был просто факт, не более. – Я двигаюсь. Но внутри меня давно уже ничего нет. Посмотри, все мои мечты давно умерли… Вот оно! Тауриэль наконец-то нашла! Маленький укус на запястье.  - О, Эру! Эти твари тебя укусили… - бледнея выдохнула воительница. Но Сириэн было уже все равно. Глаза ее закатились, а сознание провалилось в кромешную тьму. 

***

Сириэн очнулась от того, что стоявшее в зените солнце ярко светило в глаза. Тауриэль суетилась рядом, изо всех сил пытаясь отскоблить котелок с пригоревшей к нему едой.  - Что ты делаешь? - спросонья хриплый голос девы дал петуха. - Гномам надо поесть. Ночью я сама съездила в лес за лекарствами и заодно привезла наши пожитки. Хорошо, что ты проснулась, как ты себя чувствуешь?  - Бывало и лучше… Что произошло вчера?  - А что ты помнишь последним? - вопросом на вопрос ответила Тауриэль. - Я помню, как нашла Бильбо и тащила его по лесу, завернув в плащ. И как Всполох пришёл. А дальше какие-то обрывки. - Сириэн понизила голос и тихонько добавила - Я сделала что-то ужасное?  - Нет! - тут же воскликнула воительница, принимая решение не посвящать подругу во все тонкости недавних событий - Ты немного вспылила и потом отключилась. - Я? Вспылила? - дева удивлённо приподняла бровь - Тауриэль, прости меня, если наговорила тебе что-то! Валар свидетели, я толком ничего не могу вспомнить и скорее всего не контролировала себя! Кстати, а почему я отключилась?  - Тебя за запястье кто-то укусил… - Кто-то? Один из пауков?  - Я тоже сначала так подумала, но этот укус другой, он маленький, я чудом его заметила… - Тауриэль бросила своё занятие и подошла к своему рюкзаку, лежащему в груде их проходных сумок - Вот, возьми. - Она протянула деве баночку с мазью - Твою руку надо лечить, иначе может начаться воспаление. Я не знаю, что за тварь тебя укусила, но яд явно был не из самых опасных. Впрочем, недооценивать его не стоит, поэтому в ближайшие несколько дней я глаз с тебя не спущу!  Тауриэль вернулась к котелку и продолжила скрести его песком. - А еще, я надеялась, что у тебя хватит сил, чтобы приготовить что-нибудь. Я могу сходить на охоту, но по части готовки, ты сама знаешь… Гномы, конечно - лучница обвила кучку так и сидящих спинами друг к другу кхазад взглядом - До всякого привыкшие, но не хотелось бы отравить их ещё более того, что мы уже имеем.  Сириэн улыбнулась подруге и кивнула, соглашаясь, сама же попутно пытаясь открыть баночку с мазью. «Как странно…» - задумалась эллет, стягивая перчатку и закатывая рукав. Левая рука ощутимо ныла и плохо слушалась. Кончики пальцев словно онемели, а кисть руки лишилась нормальной подвижности. В месте укуса виднелись две небольшие красные ранки с воспалённой по краям розовой кожей. Закончив с обработкой руки, Сириэн также намазала затянувшуюся за ночь корочкой рану на ноге.  - Какие продвижения у гномов? - как бы между делом поинтересовалась эллет. Отчего-то ей нестерпимо хотелось как можно скорее отправиться дальше в путь и, если повезёт, миновать большую часть дорогие до основного снегопада.  - Без особых успехов, пожалуй. Они в отключке... - пояснила лучница в ответ на недоуменный взгляд подруги - Вслед за морганием стала возвращаться подвижность к губам, и вот уж когда начался сущий кошмар: никогда не думала, что столь грозные на вид мужи могут канючить похлеще малых детей: тут у них чешется, там колется, здесь болит... Это было смерти подобно! Я не выдержала и подлила им в ромашковый настой хорошую дозу снотворного. А чтобы меня потом не обвинили во всех грехах, напоила всех разом. Ахххх, блаженная тишина!  Сириэн от такого пространного описания хрипло захихикала, издавая скорее звук, похожий на скрип давно не смазываемых дверных петель, нежели на смех, однако, вскоре звонкий хохот подруги присоединился к ней. Вдоволь отсмеявшись девушки принялись заниматься общественно полезными делами: дева встала со своего ложа, очистив грязь, сложив и осторожно положив рядом со спящим хозяином плащ Торина. Затем она сменила отскабливающую посудину подругу, заняв ее место. И хотя рука плохо слушалась и с каждым новым движением все больше ныла, и так получившая такую роскошь, как спокойный ночной сон, дева не хотела жаловаться. Тауриэль же, прихватив пару наколдованных крохотной эльфийкой пик, отправилась на охоту, хотя в этом гиблом месте шансов поймать мало-мальски съедобную дичь было мало.  Однако, вопреки всем ожиданиям, не прошло и часа, как Тауриэль вернулась с двумя кроликами в руке. Освежевав тушки она принялась отделять мясо от косточек и мелко его нарезать. Сириэн к тому моменту как раз успела очистить несчастный котелок, призвать в него из расположенной неподалёку реки чистой воды и поставить все это на огонь. Картошку, увы, гномы всю съели, но в одном из мешков эллет удалось найти немного лука, морковки и гречи. Мелко нарезав овощи ломтиками, дева бросила их в успевший закипеть котёл. Вскоре туда полетели и мясо, а за ними и сама греча. И хотя последней было явно маловато, пахло получаемое варево более чем аппетитно. Тауриэль даже раскошелилась добавить немного соли из личного запаса.  В то время, пока Сириэн медленно помешивала кушанье, словно почувствовав разносящийся по воздуху аромат, один за другим начали просыпаться гномы. Они внимательно изучали деву своими взглядами, зевали спросонья, но, так ничего и не говорили. Бильбо проснулся одним из последних аккурат в тот момент, когда рука Сириэн стала болеть нестерпимо и дева попросила Тауриэль сменить ее у костра. - Все равно все ингредиенты я уже положила. - сообщила ведьма, передавая подруге деревянную ложку - А одним помешиванием еду не испортишь… Отойдя в сторонку и усевшись рядом с Бильбо, дева осторожно сняла перчатку и принялась рассматривать кисть. Кожа руки посерела и выглядела скверно. Как и чувствовалась. Эллет принялась растирать ее, силясь наладить кровообращение и уменьшить неприятные ощущения, когда услышала шепот взломщика: - Сириэн, я должен объясниться… То что ты…, то что я…, то кольцо, я нашел его в пещерах гоблинов! И выменял себе в обмен на загадки путь к свободе… Спасибо тебе, что вернулась за мной и не бросила… Вот только я хотел спросить: как ты смогла увидеть меня? Никому раньше это было не под силу… - поборов своё смущение, наконец-то смог перейти к делу мистер Бэггинс.  Ведьма ненадолго задумалась. «Сердце подсказывает мне, что не нужно Бильбо знать, что за безделушку он носит у себя в кармане. Так будет безопаснее и для него, и для нас. Вот только…». - Я же ведьма, мой дорогой друг… Моя сила достаточно велика, чтобы суметь распознать тебя даже в мире теней. Но впредь, прошу тебя, не одевай его никогда при мне, ладно? Не искушай меня интересом к данному артефакту, хорошо? - эллет изо всех сил старалась напустить побольше тумана и сделать так, чтобы хоббит слегка испугался за сохранность кольца - впредь это сделает его более осторожным и заставит с большей бережливостью хранить украшение. - Конечно-конечно! - судя по энергичному киванию кудрявой макушки, желанный эффект был достигнут.  - Сириэн! - окликнула подругу Тауриэль - Помоги мне пожалуйста накормить гномов. Судя по всему, подвижность рук к ним так до сих пор и не вернулась.  В их распоряжении было порядка пяти мисок, из которых, с целью экономии свободного места, гномы обычно ели по очереди. Тауриэль, в первую очередь, отправилась к самому голодному гному из всех: Бомбуру. А Сириэн отправилась к ничего плохого доселе ей не высказывавшему Оину, предпочтя оставить Двалина, Глоина и Торина на милость подруги. Однако, не успели девушки зачерпнуть из тарелок по первой же ложке, как услышали громогласный вопль Глоина: - Мы не станем есть то, чего касалась паршивая рука ведьмы! Убери свои грязные лапы от моего брата! Не ожидавшая подобного хамства, дева вздрогнула как от пощечины. Больная рука содрогнулась, ещё раз напоминая о своей слабости и разливая часть содержимого миски на землю. Сидящий перед ней Оин крепко зажал губы, всем своим видом демонстрируя солидарность высказыванию брата, в то время как его живот громко заурчал в противовес воле хозяина. Тауриэль тоже замерла, не зная, что делать дальше.  - Но… но вам надо поесть, чтобы скорее восстановиться… - промямлила девушка, до сих пор не веря в происходящее. «Как они могут говорить такое? Они же видели, с каким трудом давалась мне вся эта готовка! Да я ведь… Я же уже несколько раз спасала их задницы от беды… Они же даже разрешили мне спать под одной крышей, отчего же теперь? Это из-за того, что услышали про магию крови?» - принялась искать оправдания столь обидному поведению дева. Она осторожно встала и повернулась в другую сторону. - Фили, может хоть ты? Клянусь, у меня и в мыслях не был, я просто приготовила…  - Я запрещаю! - прогремел на всю стоянку хриплый голос Короля под горой, приковывая к себе все взгляды - Рыжая уже чем-то опоила нас всех. Никто из отряда не станет есть вашу стряпню. Можете потчевать ей друг друга, а нас оставьте в покое! И без вашей снеди справимся!  Сириэн смотрела на узбада, того самого, который ещё совсем недавно успокаивал ее, нежно обнимая, и не верила в то, что тот Торин и этот Подгорный король - один и тот же гном. В глазах у этого плескалась лишь злость и смотрели они на эллет с такой ненавистью, будто винил ее во всех бедах, приключившихся с отрядом с самого момента их встречи в подземных темницах Эрин Гален.  - Да пошли вы! - взвизгнула Тауриэль, разрывая прикованные друг к другу взгляды Торина и Сириэн, отбрасывая миску в сторону и подскакивая с места. - Стараешься тут для них. Ну и ладно, как прикажет ваше величество! - выплюнув последнюю фразу разве что ядом не сочащейся, она повернулась к Сириэн и постаралась добавить более спокойным голосом, но вышло плохо - Я пойду искупаюсь в реке, пока лёд не встал.   Вопреки крикам Кили, рыжая не оборачиваясь шмыгнула за ближайший кустарник. Сириэн тоже хотела бы уйти. И уж тем более спрятаться от нанесённого ей оскорбления. Вот только оставлять гномов совершенно без защиты было неправильно: ей же потом придётся снова их вызволять. Поэтому, стараясь проглотить горькую обиду, девушка так и держа миску с ложкой в руках отошла от гномов на добрый пяток метров, повернулась к ним спиной, села на землю и принялась тихонько есть получившуюся гречишную кашу с кроликом и овощами, молчаливо глотая помимо еды горькие слёзы унижения. А получилось ведь вкусно…

***

Ровно два дня понадобились гномам, чтобы их тела окончательно избавились от паучьего яда. За это время эльфийки больше не порывались готовить для них, сами при этом довольствуясь лембасом. Кили всячески пытался наладить общение с Тауриэль, которая после недавнего инцидента с едой чувствовала себя незаслуженно оскорбленной. Вот только конфликт усиливался ещё и тем, что принявшие поступок рыжей эллет со снотворным за самое настоящее предательство, гномы теперь отпускали едкие взгляды не только в сторону привыкшей к такому отношению девы, но и на Тауриэль. Кили честно старался поговорить с рыжеволосой воительницей, чтобы как-то уладить конфликт, вот только буйный нрав оной не давал ему даже шанса на это: при любой попытке привлечь ее внимание, эллет просто напросто пользовалась неподвижностью гнома, вставала и уходила.  О том, чтобы кто-то извинялся перед Сириэн, естественно, и речи быть не могло. Более того, в отряде царила какая-то непонятная напряжённость. Деве даже казалось, что и между собой участники компании разговаривают порой натянуто. Только Бильбо непонимающе смотрел на друзей, нет-нет, да пытаясь поднять всем настроение очередной шуткой или веселой болтовней о тыквенных соревнованиях в Бри, все лучшие места на которых обязательно доставались его собратьям. Сириэн прекрасно понимала обиду Тауриэль. Вот только, по природе отходчивая, эллет быстро поняла, что обижаться на гномов - дело бессмысленное и такое же неблагодарное, как и недавняя готовка для них же. «На обиженных воду возят.» - думала девушка, про себя улыбаясь абсурдности сего высказывания применимо к ней как к повелительнице жидкостей - « К тому же, мы друг другу никто, не детей же растить нам вместе. А учитывая, что дни мои могут быть очень даже сочтены, не хочу, чтобы последнее из того, что мне осталось, было наполнено горечью и обидой. Жизнь и так слишком коротка!». Отпустив всю обиду, несмотря на боль в теперь уже плохо заживающей ноге и постоянный дискомфорт у запястья, аккурат на том самом месте, куда пришёлся укус паука, Сириэн сначала заставляла себя улыбаться. И совсем быстро обнаружила, что нутро ее очистилось, искренне прощая отряду нанесённое ей оскорбление, а улыбка сама не сходит более с лица. Эллет наслаждалась каждым мгновением оставшейся свободы в полной мере, на конфликты не лезла, попросту не обращая никакого внимания ни на гномов, ни на их болтовню, и даже старалась поддержать постоянно грустную подругу.  Впрочем, на этот раз безнаказанными за своё хамство гномов решила не оставлять сама природа: как только мужи наугрим обрели достаточный контроль над собственными телами, чтобы продолжить путь, на землю пал снегопад, какой редко встретишь. Метель завывала со страшной силой, засыпая все вокруг новыми и новыми порциями снега. Идти в таких условиях было сложно, а через сутки стало практически невозможно: снега намело столько, что гномы проваливались по пояс, продвигаясь вперёд со скоростью хромой улитки. По проторённой ими тропке следовали лошади и пони, эльфийки же легко шагали по снегу впереди, вынужденные постоянно останавливаться и ждать.  В очередной раз заметив, что гномы отстали почти на сто метров от легконогих дев, что могли передвигаться по сугробам, оставляя за собой разве что тоненькие цепочки трогательных следов на снегу, Сириэн решила, что дальше так продолжаться не может: - С такой скоростью нам не видать Дарема как гномам своих бритых подбородков. Я могу разогнать снег магией, но боюсь опять получить такую же благодарность, как и за недавнюю готовку. Или и того хуже… - Да уж, упрямые ослы! - выругалась все ещё обиженная воительница - Но попробовать стоит. Начнут артачиться: пойдём вперёд и будем дожидаться их в теплом и уютном постоялом дворе Дарема. Пусть себе хоть вечность бредут, нам-то какое дело?  - Я понимаю тебя, но прошу, вспомни вашу с Кили ссору в Байбери… Ведь у неё могли быть страшные последствия. Не рви парню сердце, он ничего не мог сделать с той злосчастной кашей. Торин - глава рода и хотят они того или нет, Фили с Кили обязаны подчиняться. Это одно из основополагающих правил кхазад. - Сириэн искренне хотела, чтобы подруга, да и молодой улыбчивый гном снова стали прежними: весёлыми, влюблёнными. Да и просто хотя бы немного счастливыми, ведь то, что она наблюдала в последние дни буквально кричало: из-за такой глупости несчастны оба влюблённых. - Сама того не желая, ты поставила Кили перед выбором: чувство долга перед семьей и родом или возлюбленная. И он бы не был гномом, выбери он второе… Если ты хочешь, чтобы у вас было будущее, никогда не заставляй его выбирать между вами. Тебе придётся научиться быть гибкой и одновременно прочной,  как лоза. Она ведь ломает камень только в окончательно безвыходных ситуациях, предпочитая этому мягко оплетать его и медленно сдвигать в нужном ей направлении.  - Почему ты защищаешь его, их? - насупилась подруга, внимательно вглядываясь в лицо девы - Неужто у тебя не осталось ни капли гордости? Ведь по отношению к тебе в первую очередь они поступили скверно? - Знаешь, наверное, когда тебе будет столько же лет, сколько мне, гордость не будет для тебя первостепенной. Ты сама увидишь, что все вот такие недомолвки, по сути своей обидны, но ведь совершенно незначительны и не несут никакого жизненно необходимого подтекста. Ты ведь не стала любить Кили меньше от того, что ваши взгляды не сошлись? Вот только тратя свои силы на обиды, мы теряем поистине невосполнимое время, которое могли бы провести вместе. Никто не знает, сколько каждому из нас отпущено. Когда-то я вот также растрачивалась на пустяковые обиды на сестру, ее свободу и лёгкость, коих я с рождения была лишена, а сейчас отдала бы все блага мира, лишь бы вернуть потерянное в обидах время и провести его вместе… - Ты очень любила ее, да? Как ее звали? Я буду молиться о том, чтобы дух ее нашел скорейшее воплощение и вы снова встретились! - Тауриэль с грустью посмотрела в глаза подруги.  - Я и до сих пор люблю, вот только никакие мольбы не смогут вернуть ее мне: мою сестру звали Лутиэн, дух ее отныне свободен и навеки покинул наш мир.  - Ты? О, Великий Эру! Ты что же, дочь самого Элу Тингола и майа Мелиан? Но ты же… Ты говорила, что вы с сестрой - близнецы? Сириэн в ответ лишь кивнула. - Так вот значит, какой была самая красивая женщина из числа детей Илуватара. - воительница принялась во все глаза разглядывать деву, будто видела впервые - Вот откуда столько силы в твоей крови. Но почему же… Почему о тебе нигде нет ни одного упоминания, в то время как твоя семья - один из величайших эльфийских родов?   - Я не могу ответить на твои вопросы… Я и так сказала больше, чем следовало, и прошу тебя пообещать мне, что даже под страхом смерти ты никому не расскажешь ни про мое проклятье, ни про мое происхождение.  - Но Сириэн! Ты достойна почестей не меньших, чем леди Галадриэль или лорд Элронд. А уж Трандуил тогда и в подмётки тебе не годится! Вместо того чтобы неприкаянной скитаться по миру, да прозябать в темницах всяких царьков! - Нет! - резко оборвала рыжую воительницу дева - Никто не должен знать обо мне. Ты не понимаешь, это знание приведёт Арду к гибели. Я не хочу, чтобы ради моей минутной славы все народы Средиземья платили потом своей кровью. Это слишком высокая цена. Да и заболтались мы с тобой, гномов, по-моему, совсем замело.  Воспользовавшись возможностью, Сириэн с удовольствием разорвала принимавшую опасный оборот беседу и направилась к гномам. И верно: наугрим сидели посреди сугроба, не двигаясь с места и, судя по доносившимся до неё голосам, в очередной раз ругались. Однако, замолкли, стоило ей показаться рядом и демонстративно отвернулись. Лишь Бильбо смотрел на эллет с какой-то грустью в глазах, и, поймав ее взгляд, поторопился потупить свой взор, словно бы стыдясь за поведение остальных членов отряда.  Не обращая внимания на застывших мужей, дева улыбнулась, взмахнула рукой, сгребая весь снег в метре от гномов в сторону, оставляя на поверхности лишь слой промерзшей земли. Затем спрыгнула в образовавшуюся яму и молча пошла дальше, разводя перед собой сугробы в разные стороны и оставляя позади очищенную от снега в два метра шириной тропинку.  Вскоре, рядом с ней оказалась Тауриэль, спрыгнув на землю с одного из сугробов, и заняла своё место по правую руку от ведьмы. Все ещё недовольные, гномы подождали некоторое время, пока девы отойдут на десяток метров, а затем повставали и припустились следом. Заметившая это Сириэн обрадовалась: «Наконец-то наше путешествие продолжается!» - и, когда мужчины наконец-то нагнали их, обернулась, подмигнув мистеру Бэггинсу и запела: Жулик милый, из тебя воришка, Как с меня следопыт - точно никудышный! Что крадешься? Прячешься с одышкой. Даже тень от тебя я прекрасно вижу. Глазки цвета моря, поросшие шерсткой лапки. На моем сердечке твои отпечатки! Доброе создание кажется мне мягким, Мы с тобой на кольца оказались падки! Взломщик, не воруй мое сердце! Кудрявых прядей красота меня так сводит с ума. Бильбо не воруй, так нечестно, Я отдам все, что захочешь. Я отдам тебе сама! Жулик милый, бесполезны прятки, И просты все твои любимые загадки. Пусть вокруг все тебя зовут столь мягким, Я приму каждый твой минус без остатка. Сила, подскажи мне, где сейчас проказник. Бедный мой воришка в прелести увязнет. Даже если страсть его будет заразной, Пусть моя подмога обернется счастьем! Бильбо, не воруй мое сердце! Твоих мыслей чистота меня так сводит с ума. Друг мой не воруй, так нечестно, Я отдам все, что захочешь. Я отдам тебе сама! Припоминая мечтательные слова Бильбо: «вот бы и обо мне когда-нибудь сочинили песню…» - эллет таким жестом надеялась развеселить неожиданно приунывшего хоббита, вот только песня произвела совершенно обратный эффект: взломщик ещё больше ссутулился и отчего-то снова опустил глаза, избегая смотреть на неё. «Моргот их разбери, этих мужчин из других народов. Какие, однако, тонкие и ранимые души…» - несмотря ни на что продолжала улыбаться дева.  И вовсе невдомек было эллет, что Бильбо и правда стыдился, вот только не за поведение отряда, хотя и за это тоже, но куда больше за свою собственную невозможность в открытую признаться девушке в том, что чисто случайно он оказался вовлечён в чужую тайну, напрямую касающуюся дальнейшей жизни Сириэн…. И горько да постыдно было на душе хоббита, вот только раскрыть горькую правду он считал себя не в праве. Как ни крути, а выглядело все, как предательство одного перед интересами другого, и добродушный Бильбо никак не мог решить, чьими же интересами он готов пожертвовать: Торина, с которым был пройден непростой путь и не раз взаимно спасены жизни друг друга, или эльфийскую деву, пусть на первый взгляд и чистую душой, однако, уступавшую и по длительности знакомства, и по взаимным подвигам. А выбор сделать все равно придётся… Лишь бы не стало слишком поздно…