Желанная дева

Гэндальф стоял, облокотившись на мраморный парапет ротонды и напряжённо раскуривал свою трубку, от всей широкой души мага набитую любимым старым Тоби. Усталый взгляд волшебника бесцельно скользил по поросшим верескам плоскогорьям, что скрывали обитель Владыки Элронда от любопытных глаз недругов, но никак не мог найти себе пристанище, ибо маг думал. Вот уже почти две недели прошло с того момента, как вместе с Радагастом Бурым они доставили в долину тело почившего Траина, и волшебник, отдав дальнейшие распоряжения касательно тела и лично написав Дис в Синие горы, а также Даину Железностопу в Железные холмы два длинных скорбных письма, хотел было отправиться на поиски гномов - он ведь и так порядком задержался и пропустил все мыслимые и не мыслимые сроки, но что-то мешало… Гэндальф чувствовал, что творится нечто ужасное, нечто, грозящее обернуться катастрофой, и происходило это отнюдь не на склонах Одинокой горы. Вместо того, чтобы устремиться на запад в сторону Эребора, взгляд его постоянно приковывала к себе юго-восточная часть горизонта. Туда, где за Мглистыми горами скрывались высокие меллорны Лориэна и великие ворота Кхазад-Дум. Волшебник был так увлечён своими мыслями, что даже не услышал, как к нему подошёл высокий златовласый эльф. - Тяжелый взгляд ты нынче обращаешь на Лориэн, Митрандир. - молвил эльф. - Какие думы, таков и взгляд, светлый рыцарь. Да и вовсе не обитель владычицы Галадриэль приковывает мой взор, а лишь ее окрестности. - как всегда заковыристо ответил волшебник - Вы зачем-то искали меня, лорд Глорфиндель, или просто решили составить компанию в моих нелегких размышлениях?  Эльф ухмыльнулся лишь на мгновение, а затем на лице его отразилось спокойствие.  - Я пришел проститься. Сердце велит мне отправиться к вратам Дурина. Маг на мгновение замер, стараясь не показать кольнувшего нутро беспокойства, но все же бесцельно блуждающий по горизонту взгляд на собеседника перевёл. - Странное место избрало твоё сердце, светлейший. Могу я поинтересоваться, какова причина столь необычному выбору? Или она сокрыта от твоего мудрого взора? Теперь эльф всматривался в горизонт: - Тьма ширится в моем сознании, что-то грядёт, я чувствую это. Словно все наши жизни сейчас висят на тонком волоске, который может вот-вот оборваться. И видится мне, что именно у западных врат Мории я смогу замедлить неумолимо надвигающуюся на нас катастрофу, а заодно, наконец-то, найду ответ на так давно мучивший меня вопрос. Место мое сейчас там, не здесь...  На пару минут воцарилось молчание. Гэндальф обдумывал услышанное, в то время как на языке уже вертелся бестактный вопрос, готовый вот вот сорваться с уст и, кажется, так и не удержавшийся: - Простите старику излишнее любопытство… Нечасто мне выпадает возможность узнать, что за вопрос может терзать столь великого воина, как ваша светлость…? Глорфиндель снова ухмыльнулся, и теперь тоже отвёл взгляд от горизонта, наградив своим вниманием мага: - Я ищу друга, столь давно пропавшего, что…  Дальнейшие слова эльфа оборвал извиняющийся голос Линдира: - Простите, что прерываю вашу беседу, мудрейшие, прибыл Лихолесский аранен, он разыскивает вас, Митрандир, говорит - дело срочное. Гэндальф кивнул и повернулся к златовласому эльфу: - Лорд Глорфиндель, я попрошу вас обождать до завтра: чувствует теперь и мое сердце, что дорога наша лежит с вами в одну сторону.  На этих словах маг поторопился за своим проводником, заранее предчувствуя, что новости вряд ли будут приятным. Последняя встреча с Королевской семьей Лихолесья обернулась самой настоящей катастрофой… Благо, путь оказался недолгим, а неприятное предчувствие не успело истерзать и без того обременённый тяжкими думами разум: принц ожидал его в кабинете Владыки Имладриса, которую оный любезно предоставил гостям, сам же, кивнув на прощанье и поспешно удалившись вслед за Линдиром.  Гэндальф, тяжело выдохнув, ибо оттягивать неизбежное не имело смысла, прошёл в светлый кабинете и уселся в мягкое, покрытое бархатной обивкой бордовое кресло. Ненадолго воцарилось молчание, гнетущее и тяжелое, было видно, что аранен принёс дурные вести, и, похоже, не знал, как к ним подступиться, оттого волшебник решил взять часть и его бремени на себя, в который раз за свою непростую жизнь облегчая участь собеседника: - Я рад видеть тебя вопреки всему, Лихолесский принц, пусть нашу последнюю встречу и трудно назвать приятной. Ты искал меня, и вот я перед тобой, внимаю каждому твоему слову и не тешу себя напрасными надеждами на благие вести.  Леголас хмыкнул, скривив уголки губ, но быстро вернул себе прежнее самообладание.  - Ты как всегда прав, Митрандир. И разговор нас ожидает долгий. Гэндальф поуютнее устроился в кресле, всем своим видом давая понять, что он никуда не торопится.  - Но сначала, я должен извиниться перед тобой… - собравшись с силами, наконец-то изрёк Леголас. - Вот как… - хмыкнул волшебник, не сумев удержать приподнявшуюся в удивлении бровь - Мы виделись в последний раз почти два столетия назад, не поздновато ли приносить извинения? - Я мог бы пуститься в пространные размышления на тему запоздалых, и не очень, извинений, но все же перейду сразу к сути. Я хотел извиниться перед тобой за ложь, а также за нарушенные моей семьей в Эрин Гален правил гостеприимства.  Гэндальф внимательно сверлил эльфа взглядом, не издавая при этом не звука и не собираясь более облегчать бремя светловолосого синды. Впрочем, помощь, как оказалось, Леголасу не требовалась.  - Я был скован по рукам и ногам приказом моего короля, и как бы не чтил тебя, Митрандир, но долг сына перед отцом затмевает все прочее, не говоря уже о долге перед своим Владыкой…. Я соврал тебе касательно одной девушки, что ты разыскивал в тот злопамятный день нашей ссоры... - принц заметил, как спина волшебника напряглась - Я видел Сириэн, даже более, знал, где она… Но не сказал, чем жестоко расплачивался все то время, что она провела под сводами дворца в качестве пленницы. - предвидя готовый сорваться с уст старого мага вопрос, Леголас подтвердил - Да. Все эти годы, почти два столетия, она провела в Эрин Гален. Большую же их часть, если уж быть честным - в подземельях.  Гэндальф резко дернулся, порывисто вставая и готовясь стремительно покинуть помещение. Однако, эльф успел вовремя перехватить решительно настроенного волшебника. - Но больше ее там нет…  Гэндальф устало выдохнул, кладя руку на плечо аранена: - Расскажи мне все, Леголас.  И эльф рассказал. О появлении однажды на пороге Лихолесья крошечной эллет: прекрасной, как рассвет, и такой же загадочной, как воды самого глубокого озера. О возникшей вскоре одержимости отца их новой гостьей, назначенной свадьбе и обо всем, за тем последовавшим. Принц уделил особое внимание тому, как, сговорившись с королевой гномов, отец почти пол года провёл в засаде в лесу близ Дейла, и как однажды привёз бессознательное тело девушки в разодранном платье домой.  - Он привёз ее ночью и охранял пуще Смауга, что почивает на куче гномьего золота. И всеми силами пытался добиться взаимности. Запретил всем и каждому, кто все же прознал о возвращении эллет в Эрин Галин, даже имя ее произносить, и, на все вопросы бесконечных гонцов из Одинокой горы, да даже на твой визит - отвечал, что не видел ее. Я, вначале, надеялся, что долго страдавшее сердце отца открылось второй раз, и Сириэн ответит взаимностью, разглядит за истерзанной оболочкой несчастную душу, но вскоре понял, что чувство его больше похожа на одержимость… И тогда я… Я помог ей сбежать.  Брови мага, все это время опускавшиеся все ниже к переносице, взметнулись вверх от удивления. Волшебник открыл было рот, чтобы что-то сказать, но эльф поднял руку, останавливая его.  - Это ещё не все. Я помог сбежать ей, и отряду Торина Дубощита, что был пленён в нашем лесу. Это произошло аккурат в день Пира Звездного Света. Волшебник внимательно изучал его взглядом, и опять только открыл было рот, чтобы что-то вымолвить, как снова был остановлен. - И это ещё не все…  - Неужто… - прокряхтел маг, переминаясь с ноги на ногу и возвращаясь обратно к удобному креслу. Принц проследовал за ним и продолжил: - Не успели они покинуть пределы дворца, как тут же были атакованы орками. Нам удалось взять одну тварь в плен и расспросить. Грядёт война, Митрандир, новая, но оттого не менее разрушительная. Зло, обитавшее в Дол-Гулдуре, крепнет с каждым часом. Силы отца уже недостаточно, чтобы уберечь лес. Но тревожит меня не это: нас зажимают в кольцо. Серые горы наводнили гоблины, в Гундабаде собирается войско орков. И ещё, тварь сказала, что грядёт великое зло, что он служит ЕМУ, добавив, что хозяин ищет Сириэн, и, благодаря тому побегу - нашел. Лицо мага вмиг побледнело и переменилось. - Где она сейчас?! - выпалил волшебник, опять подскакивая на ноги. - Гномы с ней?! - Последний раз я видел ее на склоне Эребора. Гномы открыли проход, но тоннель оказался заваленным… - Авен Арман… - прошептал волшебник, явно зная больше, чем рассчитывал Леголас. - Они направились за ключом. Последняя весточка, которую я получил, пока запутывал след и уводил нанятых отцом для возвращения девушки следопытов с Севера, гласила, что они остановились в Дареме… - Ты знаешь, куда они держат свой путь?! - волшебник явно был не на шутку встревожен.  - Они направляются в Долину Темных Ручьёв… - Азанулбизар… - вторил голос волшебника. Теперь-то для мага все наконец встало на свои места. Прокашлявшись, Гэндальф посмотрел на широкое окно, за которым уже давно успела сгуститься ночная мгла. Решение было принято незамедлительно. Теперь уже он остановил принца взмахом руки.  - Прости меня, аранен, я узнал достаточно. Сейчас дорога каждая минута. У нас ещё будет шанс свидеться, и тогда ты расскажешь мне все более подробно, но теперь… - маг ненадолго задумался - Теперь я хочу, чтобы ты отправился в Эрин Гален, к отцу. Твоё место там, но, думаю, тебе не стоит говорить ему о своём участии в побеге пленников. Поддержи Владыку в это непростое время и не верьте возникшему затишью. Будьте готовы, битва может разразиться в любое мгновение. Выстоять в ней - наш общий долг. Волшебник покинул кабинет Владыки Элронда также стремительно, как и появился в них, не терпя возражений и не желая имени никаких новых попутчиков, кроме одного... Оставшуюся часть ночи он раз за разом пробовал вычитанное когда-то в дневнике майа Мелиан заклинание призыва, за столь долгие годы поисков отпечатавшееся, казалось, уже на внутренней стороне век волшебника, но все было бестолку. Девушку, как и раньше, окружала сплошь густая, непроглядная, чернильная тьма.  Утро застыло любезно выделенные владыкой Ривенделла покои мага совершенно пустыми, в то время как по узкой тропе меж горных склонов двигались конных всадника, в полной тишине зарождающегося дня глядя в сторону эльфийских врат Мории. Каждый из них отправлялся в это путешествие с тяжелым сердцем, впрочем, разница между ними все же была: Глорфиндель, вопреки всем предчувствиям, ожидал увидеть в грядущем испытании что-то хорошее, некое благое предзнаменование, Гэндальф же на это хорошее не рассчитывал…

***

  Все изменилось… Она изменилась... Жатва… Стоило короткому слову шёпотом слететь с окровавленных губ, как мир вокруг совершил кульбит. Боль исчезла, унося с собой все мысли, оставляя лишь испепеляющую ярость в груди, что безумно толкала сердце пуститься в галоп. Словно в видении, Сириэн стояла в стороне, наблюдая, как ее собственное истерзанное тело одно за другим бесцеремонно устраняло врагов, ломая жалкие шеи тварей. На всю пещеру должен был стоять мерзкий хруст от такого действа, но деву окружала лишь тишина. Никогда ещё эллет не видела ничего подобного. Жатва всегда оставалась в памяти девушки тёмным пятном, заставляя по окончании страшного ритуала не просто столкнуться, но и сполна расплатиться и без того достаточно истерзанной душой за сотворенные злодеяния. Но не сейчас. Сейчас она видела все, что происходит, но только со стороны, будто душа ее покинула тело, превращаясь в безвольного наблюдателя. И, надо отдать должное, здесь было на что посмотреть… В этом чёрном безумии сила ее была необыкновенно велика. И, наблюдая за тем, как зачарованный варг раздирает тело Углута, беззвучно кричащего своим во всю глотку раскрытым зловонным ртом, Сириэн даже впервые испытала странное, садистское удовольствие. Вот только радость была недолгой: склонившийся в рвотном позыве хоббит привлёк к себе внимание наполненного злобой и чёрной магией бездушного тела. Одной секунды хватило, чтобы царивший внутри эллет спектр эмоций сменился с наслаждения до животного ужаса, ведь тело наступало, оно готовилось к атаке. Вокруг распростерлась звенящая тишина и Сириэн силилась прочитать по губам, надеясь, что изворотливому и дипломатичному Бильбо удасться договориться даже с ее темной сущностью. Но, не тут-то было: беднягу вдруг загородил Фили, вытягивая перед собой закованные цепями руки. В движениях его губ она смогла разобрать лишь собственное имя. И тело отвечало. Оно говорило с принцем, но та зловещая ухмылка, что расползалась на ее собственном лице, подвластном чужой темной воле, не сулила ничего хорошего.  Принц же не уступал, он сделал шаг и протянул ладонь к плечу девушки, и даже более того - коснулся его. Сириэн почувствовала, как на ее лишённое тела плечо опустилась тяжелая рука. «Это невозможно, этого не может быть!» - испуганно вздрогнула девушка, как вдруг все пространство вокруг замерло, словно время остановилось. Фили так и стоял, коснувшись темной сущности и приоткрыв рот в очередном, не предназначенном для ее слуха слове.  Медленно, пройдясь взглядом по пещере и отметив, что все гномы тоже застыли, словно окаменевшие изваяния, эллет удивлённо посмотрела на собственное плечо, где все ещё настойчиво чувствовалось прикосновение. Вспышка ужаса заставила ее дёрнуться вперёд, вырываясь из хватки, ведь на ней лежала вовсе не широкая гномья ладонь, нет… То была рука мечника с хорошо знакомыми перстнями, увенчанными красными камнями. Спешно разворачиваясь, дева встретилась с обжигающим взглядом алых глаз.   - Я рад тебя видеть снова, малышка… - эльф расплылся в хищной улыбке, больше напоминающей оскал. - О, я вижу шок в твоих глазах… Завораживающее зрелище, не так ли? - Он кивнул на стоящее неподалёку ее собственное наполненное тьмой тело. Сириэн подавила в себе бурлящий ужас и только начавший было зарождаться гнев, натягивая на лицо самую безразличную и холодную, из имеющихся в ее арсенале масок. Она плотно сжала губы в узкую линию, ясно давая понять, что не собирается проронить ни единого слова. - Молчишь… - усмехнулся темнейший - Ну что ж, тогда слушай, мне ведь есть о чем поведать тебе… Я слишком долго наблюдал за тобой, и хотя твой дар защищает от меня твои мысли, как впрочем, и от всех остальных, но все же, я могу ответить на все те вопросы, что сейчас теснятся в твоей крошечной симпатичной головке. И первый из них будет «ДА»… Я следил за тобой… Темный майа обошёл пещеру, деловито останавливаясь и по очереди рассматривая всех ее спутников. Он склонился возле Фили, рассматривая замершее лицо гнома. - Кто бы мог подумать, что один крохотный паучий укус, приправленный безразличным отношением к себе, может привести к столь разрушительным последствиям. Если бы ты больше заботилась о себе, нежели об окружающих, то смогла бы разгадать мой темный замысел, что все это время циркулировал вместе с паучьим ядом в твоей крови, ежесекундно выдавая мне твоё местоположение.  Светловолосый эльф демонстративно фыркнул, выпрямляясь и всем своим видом показывая, что наугрим не достоин оказанной ему чести ощутить на себе сколько нибудь пристальное внимание. Майа прошёл вдоль скованных цепью пленников и остановился, рассматривая Кили.  - Так и будешь молчать? - бросил он Сириэн через плечо - Тогда я продолжу... В вашем отряде затесалась тень и сейчас, глядя на этих гномов, я все пытаюсь понять, кто же из них - поддался искушению, что несёт в себе искажение - но пока что я ещё не достаточно силён, чтобы ясно увидеть это. Внимательно наблюдающая за темнейшим дева заметила, что в то время, пока майа окидывал взглядом ее спутников, глаза его ни разу не остановились на Бильбо, так, словно хоббита и вовсе здесь не было. Сердце Сириэн затрепетало, словно птица в клетке, но она приказала ему забиться ровнее, успокаиваясь, избегая сама смотреть в сторону хоббита, дабы ни единым намеком или жестом не выдать мистера взломщика. Майа не видел его, и о причине такой слепоты девушка могла только догадываться, но это, однозначно, было ей на руку... В это время бархатистый голос эльфа снова привлёк к себе ее внимание: - Впрочем, беда не велика, ведь это только пока. Тень уже смогла сыграть мне на руку. Вижу, ты догадалась… Видение с нифредилем - тоже моих рук дело… Я знал, что ты не сможешь пройти мимо. Я ведь уже говорил о том, НАСКОЛЬКО хорошо успел тебя изучить?! - изречение был скорее риторическим. - Теперь ты задаешься вопросом: зачем это было нужно мне? И я отвечу: гномы тебе не друзья и никогда таковыми не будут, несмотря на все твои многочисленные потуги помочь этим жалким упрямцам. Я вижу все их чувства, все мысли и потаенные желания… И тебе в их сердцах места нет, разве что в одном, но оно столь незначительно, что встань перед ним выбор между тобой и долгом - он предпочтёт отдать себя всего до конца второму… Единственный, кто желает тебе добра - это я. Какой бы грязной и искаженной не казалась тебе моя любовь, я единственный, кто готов принять тебя любую. И, памятуя, что я собственными руками разрушил наши отношения, начав их с обмана, теперь я желаю исправить свою давнюю ошибку. Отныне, я буду честен с тобой, а потому, расскажу тебе все так, как есть… Скажем, внесу немного ясности, ведь это полезно, не так ли - расставлять точки над «и»? Твоя сила растёт, ты не могла не заметить, а вместе с ней и моя, ведь мы связаны... И жатва теперь иная: она больше не приходит сама в те мгновения, когда ты не можешь удержать свой извечный контроль… Нет, теперь тебе надо позвать ее… Но и это ещё не все: ты можешь игнорировать ее и дальше наблюдать со стороны за похождениями собственного тела, рано или поздно чары отступят, возвращая все на круги своя… Вот только в таком случае вряд ли кто-то ещё, помимо тебя, сможет выйти из этой пещеры живым… А можешь присоединиться к ней и тогда обретёшь огромную силу и власть в том числе и над собственным телом, впадающем в это чёрное забытье. Но, перед тем, как ты сделаешь очередной рывок, в попытке успеть спасти своих драгоценных спутников, я хочу, чтобы ты узнала ещё кое-что… Майа закончил рассматривать Кили, прошёлся взглядом по Двалину, Оину и Нори и остановился перед Торином.  - Моей силы было достаточно, чтобы заглянуть в твоё будущее… Наше будущее… И то, что я увидел там, было весьма занимательно и даже занятно... Каким-то извращенным провидением твоя жизнь тесно переплелась с жизнью этих наугрим. Если ты оставишь гномов, в каком бы из вариантов это ни происходило, менее чем через сутки ты оказывалась полностью в моих руках и моей власти. Меня, конечно, такой вариант более чем устраивает. Но было и ещё два пути... Один из них мы и обсуждать не будем: ты ни за что не пойдёшь на это... Оно слишком, даже для тебя… А вот другой… Если ты пойдёшь с Дубощитом до конца в этой заведомо проигранной битве за Одинокую гору, то придёшь ко мне САМА, менее, чем через 3 года… Сириэн самодовольно протестующе хмыкнула, но майа поднял руку: - Мое время заканчивается, а потому, исключительно из любви к тебе, я поделюсь с тобой величайшим сокровищем - знанием. Ты придёшь сама, но будешь тенью даже более жалкой и безвольной, чем мои кольценосцы. Они… - Саурон окинул наугрим презрительным взглядом - принесут тебе боль столь сильную, что вряд ли что-либо может сравниться с ней по силе… Хорошенько подумай, стоят ли эти жалкие и быстротечные три года, на которые ты оттянешь неизбежное, твоих новых страданий? Ведь тебе всего лишь надо прийти ко мне… Все эти сказки, про вечное преклонение перед волей проклявшего и прочая ерунда - где доказательства? У тебя есть, хоть одно? В свою очередь я же хочу видеть тебя рядом, как равную, ты слишком хороша, чтобы стать очередным слугой в моей и без того обширной коллекции. Эльф снова хищно усмехнулся, а затем взгляд его замер на лежащей на полу и упирающейся в стену спиной Тауриэль.  - Так-так-так, а кто это у нас здесь? - он неспешно подошел к эльфийской воительнице, присел и провёл пальцами по точеной скуле, поглаживая - Красивая… До тебя, конечно, далеко, но в ней полыхает довольно яркий огонь… Как думаешь, она сможет сопротивляться мне также долго, как ты? Впрочем, неважно, ведь я буду играть в неё осторожнее… Я стал мудрее на нашем с тобой общем опыте… По пророчеству же осталась ещё одна не воплотившаяся желанная дева, и, думаю, я только что нашел на ее место идеальную кандидатуру… И тебе ведь понадобится служанка, когда ты вернёшься ко мне и займёшь своё законное место в качестве моей королевы. Она сломается быстро, несмотря на всю ее яркость, этот огонь и близко не стоит рядом с твоим. Идеальная, покорная служанка для идеальной королевы…  - Ты не посмеешь! - впервые прервала своё молчание Сириэн. - Хочешь поспорить? - ухмыльнулся майа, убирая руку от лица лучницы и возвращаясь к Сириэн - Только скажи - я люблю выигрывать в азартные игры. А пока, подумай над моими словами. Жалкие три года в обмен на бесконечные муки - как по мне, цена слишком велика, а ты и так уже переступила черту… Жизнь Эльдар покидает тебя. Дальше - больше…  Я оставлю тебя ненадолго подумать, надеюсь, ты выберешь верное решение… - Отпусти меня… - неожиданно надломленно зашептала девушка - Раз знаешь, что я скоро сама приду, прекрати преследовать. Дай хотя бы напоследок насладиться свободой!  Лицо Саурона исказила усмешка, а облик его начал истаивать, растворяясь подобно туману, оставляя в воздухе вокруг звенящий тягостный шёпот: - Никогда…  Сириэн стояла, вперив взгляд в собственное застывшее тело. Осознание всего, что только что поведал ей некромант обрушилось на и без того перегруженные плечи. Три года… В лучшем случае… Проклятье! Глаза эллет забегали по пленным гномам. Казалось странным, что ее судьба, да что уж греха таить, судьба всего Средиземья, теперь зависела от того, чтобы они были с ней рядом. И хотя в голове постоянно появлялись сомнения: а не врет ли темный майа - они испарялись также быстро, как и возникали. Сириэн тоже успела порядком изучить его за все те годы, проведённые в вынужденной ежедневной компании. И она знала: нет, не врет. Возможно, недоговаривает, в своём излюбленном стиле, но точно не врет.  Взгляд девы скользил по застывшим пленникам, и невольно остановился на Тауриэль. Она знала, что делает некромант. Саурон никогда не имел за своей спиной такой добродетели, как готовность делиться. Он всегда был эгоистичным и жадным до славы и внимания. И коль скоро Сириэн в его изощренном понятии приписывалась к собственному имуществу в качестве очередной диковиной вещицы, делить ее ни с кем он не собирался. В его словах гномы не были ей друзьями, Люэн, хвала Эру, с ними не было, а значит, про неё некроманту доселе ещё ничего не известно. А значит, единственный, кто мог претендовать на ее внимание и любовь, пусть и дружескую - это Тауриэль. Следовательно, пока бывшая начальница стражи находится рядом с ней, над ее рыжей макушкой подобно злому року расползается огромное чёрное пятно, грозящее поглотить, извратить и наделить таким же чёрным шлейфом, что неизменно следовал за Сириэн по пятам. Да, Саурон не собирался делить свою любимую вещицу ни с кем, а значит, Тауриэль надо отослать, пока не стало слишком поздно. Лучше обречь себя на одиночество, чем смотреть, как та же тьма, та же извращённая болезнь поражает подругу лишь оттого, что она оказалась слишком добра и порядочна. Невольно, эллет перевела взгляд на Кили. Она имела множество возможностей наблюдать, с какой любовью королевский племянник смотрит на ее подругу. Если вдруг Тауриэль постигнет та же участь, что и ее, достанет ли гному любви на то, чтобы принять ее вот такой: очернённой, искаженной и сломанной? Или же знаменитая ревность наугрим сметёт все ростки успевшего укорениться, но недостаточно глубоко пустившего корни чувства, оставляя на своём пути лишь бесплодную, выжженную дотла землю?  Впрочем, и об этом она подумает позже. И про тень, и про все остальное. Все это - потом. Времени мало, но оно ещё есть. И Сириэн обязательно что-то придумает… Сейчас же все ее размышления не имели под собой никакого смысла, если она не соизволит сделать тот единственно верный выбор: если она не примет в себя тёмную сущность - никто из присутствующих в пещере, кроме неё самой, рассвета не увидит… А значит, и выбор ее - без выбора вовсе.  Не зная наверняка, что следует делать, Сириэн подошла вплотную к собственной оболочке. Без духа тело казалось пустым и обездоленным. Эллет подошла ещё ближе, рассматривая себя, а именно, огромные, заплывшие тьмой глаза и чёрные трещины, что покрывали лицо. Ещё двести лет назад, во время схватки с Беорном у Одинокой горы, никаких следов на ее нежной коже не было даже во время жатвы. Вздрогнув и выбираясь из плена собственных разбушевавшихся мыслей, девушка постаралась угнездиться внутри самой себя, но выходило дурно: все нутро протестовало, не желая впускать в себя ещё большую тьму и искажение, нежели уже имеющиеся. Сириэн поворочалась и так и сяк - но все было бестолку. Она догадывалась о причине провала - уж слишком в стиле создавшего проклятье Моргота все это было. Злобный майа любил подчинение, но ещё больше он любил не презренное раболепие и чванливое лизоблюдство, нет, он обожал, когда ему подчинялись вопреки собственной воле, тем самым ломая и уничтожая несчастную, вынужденную покориться личность. И Сириэн догадывалась, что для того, чтобы попасть обратно в собственное тело и остановить его до того, как прольётся невинная кровь, ей придётся искренне пожелать этой тьмы. Вот только искренне не желалось… Впрочем, словно почувствовав ее колебания и неуверенность, решили вмешаться высшие силы, в лице одного недавно навестившего ее некроманта. Остановившееся было время медленно начало продолжать свой бег и дева увидела, как ее собственное тело сгущает вокруг себя тёмную магию, готовясь убить доверчиво смотрящего на него Фили. Этот взгляд, это оказанное ей доверие стало тем самым недостающим штрихом. Запаниковав, Сириэн взмолилась о том, чтобы успеть прекратить все это. Она с силой вонзалась и пыталась вломиться в тело, словно от этого зависела ее собственная жизнь. В панике, эллет закричала, свет вокруг померк.  Оказавшись в какой-то мясо-красной темноте и тесноте, она заметалась, но почти сразу поняла, что это темнота закрытых глаз, а сдавливающие ее со всех сторон ограничения - лишь собственное тело. В следующее мгновение все вокруг взорвалось шквалом боли. Боль была повсюду, в каждой клеточке, концентрируясь на каждом нервном окончании. Собственный похожий на вой крик эхом отдавался от сводов пещеры, а голову сжимали освобождённые от оков руки. Ещё мгновение и звонкий крик прекратился, Сириэн распахнула глаза. Все вернулось на круги своя, но была и разница: под кожей словно пульсировала темная магия, посмотрев на оставленную без перчатки руку, дева увидела, как кожу покрывают чёрные трещины. Нет, ещё не все кончено. Она все ещё в жатве, а значит, что угодно может сейчас произойти.  К телу, жалобно скуля и утыкаясь мордой в ногу, жался околдованный варг. И Сириэн, боясь, что просветление может быть краткосрочным, приняла единственно верное, по ее мнению, решение: обезопасить других пленников от себя самой. Превозмогая жуткую боль, что расплывается по телу от каждого движения, она стала притягивать к себе снег, обильно лежавший за пределами пещеры, растапливать его, готовясь заключить себя в ледяную сферу. Это будет единственной возможностью для гномов уйти, если вдруг все переменится и она снова утратит контроль. Воды становилось все больше и больше, пока Сириэн, в очередной раз крутанувшись на месте, не образовала вокруг себя и варга огромную водную сферу, следующим движением превращая водную массу, смешавшуюся с чёрной орочьей кровью, в толстую, непроглядную ледяную корку. Все звуки в ее надежном укрытии тут же стихли, оставляя лишь тяжелое дыхание варга и булькающий звук, вырывающийся из ее собственной груди. Сириэн опустилась на колени, и наконец-то отпустила всю концентрацию, проваливаясь в столь долгожданное безболезненное забытье, падая на спину лежащего у ног потомка оборотней.