Желанная дева

Они бежали. Вот уже добрых пол-часа бежали, как сумасшедшие, из последних сил, запыхаясь, пересекая один чертог за другим, из одного тоннеля в другой, не встречая на своем пути ни единой темной твари, но все это было тщетно: дрожь неумолимо приближающихся к ним тяжелых шагов древнего демона все отчетливее передавалась вибрацией через каменный пол.  Эта жутка гонка, страшная погоня, с каждой минутой все больше напоминала Сириэн жестокую извращенную пытку: каждый шаг давался измученному телу с огромным трудом. Ослабшее, перекачивающее по венам тягучую почерневшую кровь сердце билось гулко и медленно, несмотря на бег, да грозилось вот-вот не выдержать такой сумасшедшей нагрузки, обрывая все старания девушки последним мучительным ударом, после которого неотвратимо последует темнота. Эта тьма, подкравшаяся неимоверно близко да совершенно незаметно за каких-то неполных три дня, страшила и притягивала одновременно. Она обрекала на вечное одиночество и тьму в самых глубоких тоннелях Кхазад-дум, в одном из самых больших и темных склепов Арды, но в то же время обещала отсутствие боли... И как же желанно эллет было второе! Однако, вопреки собственным чаяниям, сцепив зубы да приложив все оставшиеся силы, девушка старалась держать скорость, пытаясь не обращать внимания на появившийся и разрастающийся неприятный ком в груди. Этот ком был похож на солнце: он жег внутренности, разрастаясь и становясь все больше от каждого нового вдоха. Ее легкие горели, а на лбу проступил холодный пот. О том, чтобы поддерживать следующие за ней по пятам извивающиеся ручейки целебной жидкости больше не могло быть и речи, отчего Сириэн пришлось отпустить магию, оставляя вмиг растекшуюся на камнях лужей воду позади. В голове загнанной в тесную клетку птицей билась мысль «лишь бы успеть!». И только она не давала эллет сойти с дистанции.  Кто бы мог подумать, что то время, которое она потратила в Эреборе два столетия назад изучая Морийский трактат может принести эльфийке столь неожиданную пользу. Как только гномы, наконец-то прислушавшись к ней, побросав свои запасы и прихватив разве что оружие, побежали, Сириэн принялась судорожно вспоминать прочитанное в древнем гномьем талмуде описание устройства Кхазад-Дум. Она не могла вспомнить точное расположение чертогов, но представляла себе общую картину.  Гномий город был создан предками бегущего впереди на перевес со своим походным рюкзаком - вот же упрямец, не бросил! - Торина Дубощита основательно, пожалуй, как и все, к чему прикасалась рука наугрим. И имел несколько ступеней защиты. Само сердце Мории - жилая часть города - располагалось в центре и представляло собой подобие крепости, имеющей два выхода: один - через подвесной мост, который Сириэн столь феерично опустила, едва не сверзившись в пропасть - располагался спустя несколько залов от Восточных Врат. Второй же, если верить трактату, должен был находиться в нескольких переходах от Врат Эльфийских. Судя по тому, что за время пребывания в жилой части Мории отряд не встретил ни одной темной твари, дева предположила, что покидавшие Кхазад-Дум в 1980-ых годах Третьей Эпохи наугрим, вероятно, заперли город с обеих сторон, делая его недосягаемым для порождений тьмы. Однако, Сириэн и предположить не могла, что они смогут запереть внутри еще и Балрога… Зато теперь становилось понятно, отчего древний демон не присоединился к оркам под предводительством Азога Осквернителя, когда его армия столкнулась с гномьей в долине Азанулбизар. И было ясно совершенно точно, что если гномы еще питают надежду выбраться из этого мрака живыми, им просто необходимо добраться до второго выхода раньше, чем их настигнет Проклятье Дурина. Как именно будет выглядеть этот самый «выход» Сириэн понятия не имела, но очень надеялась, что это будет что-то попроще, чем подвесной мост: второй раз на подобные акробатические изыски девушка была явно уже не способна… Лишь бы дотерпеть, добежать как-нибудь, выпроводить гномов, а там уже с чистой совестью да чувством выполненного долга и помирать не жалко. - Далеко… еще…. до конца? - с трудом спросил запыхавшийся Бомбур, вырывая Сириэн из плена собственных мыслей и круговорота боли.  Эллет могла понять здоровяка: с такой огромной массой бежать ему было явно труднее, нежели прочим, а тот факт, что они, хвала Эру, доселе не видели, от чего бегут - только усложнял дело: всяко проще уносить ноги от видимой напасти. - Последний зал, за ним последует узкий проход и два небольших оружейных помещения, которые выведут к мосту, закрывающему внутренний город. - ответил ему Торин, оглядывая бегущих - Держать строй! Бегите рядом, нельзя разбредаться! - добавил Король под горой, бросая недовольный взгляд на порядком отстающую Сириэн.  «Проклятье!» - выругалась про себя эллет такой неожиданной внимательности венценосного гнома, да еще и подтверждению ее подозрений - «Все ж таки мост…хотя…». В голове девушки стремительно начал созревать новый план, чему она не могла не радоваться: это немного отвлекало от боли. Вот только длилось не долго: как бы девушка ни старалась, поддерживать заданный гномами темп она больше не могла, а Торин начал подозрительно часто озираться, бросая на нее испепеляющие взгляды. Так, во время очередной проверки отряда их предводителем, тишину, прерываемую разве что эхом шагов, да громким дыханием бегущих, прорезал приглушенный приказ: - Перестраиваемся: Бильбо - рядом со мной, Двалин - будешь замыкающим! Держитесь, мост уже близко!  И правда: в расступавшемся от света факелов мраке показалась узкая арка, знаменующая собой окончание чертога: осталось совсем немного. Сириэн сцепила зубы, пытаясь ускориться, но ноги плохо слушались, а невольной горечи добавил еще и внимательный взгляд поравнявшегося с ней татуированного гнома. Ей-Валар, Двалин вглядывался так, словно хотел рассмотреть: что же скрывает девушка под натянутым до самого носа капюшоном, будто не видел ее ни разу. И пусть бежать так было совершенно неудобно, эллет не хотела, чтобы гномы видели ее лицо. Признаться, она сама боялась отражения, которое могла бы увидеть сейчас в зеркале.  Арка стремительно приближалась, и, Сириэн, повинуясь какому-то внутреннему чутью, обернулась. Яркое зарево все ярче и ярче разгораясь, предстало ее взгляду в глубине, казалось, этого бесконечного чертога. Двалин, практически дышавший ей в затылок, заметив интерес эльфийки, тоже обернулся.  - Быстрее! - что есть силы заорал татуированный гном: вестимо, скрывать свое присутствие явно больше не имеет никакого смысла. Сириэн видела, как испуганно заозирались бегущие впереди участники отряда, видела, как ужас затапливал одну за другой пары глаз. Мужчины припустили, что есть духу, вот только у девушки этого самого духа, как казалось, совсем не осталось. Ноги словно налились свинцом, настолько стали тяжелы. Разрастающийся ком в груди готов был вот-вот лопнуть, обжигающим ядом заполняя все нутро, выжигая внутренности и останавливая измученное крохотное сердце. Сириэн понимала, что держится на одной силе воли. Все созданные ею планы рушились: она не дотянет до моста… Узкая арка, до которой оставалась пара десятков метров идеально подходила бы для исполнения первоначального плана: создания ледяной стены между ней и гномами - но вот же западло: воды при девушке больше не было, и взять ее здесь было совершенно не откуда, не говоря уж о том, что буквально в затылок девушке дышал замыкающий Двалин.  А тем временем арка все приближалась. Сириэн видела, как гномы на бегу выстраиваются в линию, один за другим просачиваясь в глубокую узкую щель. Постоянно озирающийся назад Двалин ежеминутно подгонял отряд. Эллет больше не оборачивалась: в глазах начало темнеть, а картинка вокруг расплываться, во рту появился отвратительный металлический привкус с примесью горечи. До арки оставалось каких-то пару метров, когда тьма в глазах сгустилась настолько, что Сириэн практически перестала что-либо видеть. Она различала лишь слабое мерцание факела впереди и заставляла себя бежать, по инерции продолжая двигаться прямо, вытягивая руку вперёд, в надежде не врезаться в бегущего впереди Оина, как вдруг ноги ее подкосились.  Эльфийка упала на каменный пол, словно подкошенная, исторгая из легких болезненный стон от соприкосновения с твердой холодной поверхностью. Боль взорвалась в голове мучительной вспышкой, а в следующее мгновение что-то тяжелое обрушилось на нее сверху, на долю секунды еще сильнее прижимая к мелким камням, заставляя ребра предательски захрустеть, а концентрировавшийся шар в груди лопнуть, обжигая невыносимой болью, заставляя тело забиться в агонии, чтобы затем утянуть за собой в темноту.

***

Бежавший за Сириэн Двалин не мог не заметить, как с каждой минутой эльфийка все сильнее теряет в скорости, но приближающаяся проклятая узкая арка не оставляла ему пространства для маневра. Можно было бы попытаться перехватить девчонку на руки, вот только стремительно нагонявшее их Проклятье Дурина не позволяло потратить драгоценное время, чтобы остановить бег и схватить девчонку раньше, чем они оба нырнут в узкий проход. Обогнать и схватить на бегу - так арка была слишком близко: не успел бы. Поэтому кхузд решил, что даже если арка и не остановит Балрога, то хотя бы достаточно задержит для того, чтобы у гнома появилась лишняя минутка - перехватить девушку: даже с ней на руках он точно сможет бежать быстрее, чем они делают это сейчас. Чтобы быть наверняка уверенным в правильности своего плана, заметив, как Сириэн достигла начала узкого прохода, мужчина в последний раз обернулся, оценивая разделяющее их с огненным демоном расстояние, а потому не понял, что же за проклятый камень столь неожиданно оказался у него на пути, да как он мог не заметить его раньше. Словно в замедлившемся времени, Двалин развернулся, группируясь, чтобы смягчить падение, когда увидел, что споткнулся он вовсе не о камень: всем своим весом гном рухнул на распластавшуюся у него в ногах эльфийку. И хотя бежали они не так уж и быстро, но этой скорости оказалось достаточно, чтобы по инерции гнома потащило вперёд, а он, в свою очередь, до последнего выполняя приказ своего узбада, прихватил за собой и девчонку, ухватившись за первое попавшее под руку - ткань ее плаща. Их протащило по мелкой каменной крошке, лежащей на поверхности идеально обработанного пола, несколько метров, до кучи прикладывая об узкие своды арки. Двалин почувствовал, как в последнем рывке его с силой швырнуло вниз, оставляя лежать на полу. Гном тут же спохватился, поднимаясь на ноги, и обнаруживая в сжатой в кулак руке сорванный с девушки плащ, как вдруг тело его пробила странная дрожь. Лоб мгновенно покрылся испариной, а низ живота скрутило в тягой узел от напряжения. Пронзительный девичий крик раздался у него за спиной и стоило Двалину обернуться, как в глазах потемнело, а пелена дикого, необузданного желания накрыла его с головой. 

***

Агония распространялась по телу стремительно. Мир вокруг, казалось, кружился, а каждая секунда тянулась медленно, словно целая вечность. Сириэн не знала, сколько длилась пытка, повторяясь снова и снова, но больше переживать сжигающую изнутри агонию молча не было сил. Собственный крик прорезал сгустившуюся вокруг тишину, а, как только воздух в легких закончился, крик прервался, но лишь для того, чтобы, набрав новую крохотную порцию кислорода, ее грудь исторгла очередной полный невыносимой муки вопль.  Казалось, прошла целая вечность, крики смешивались друг с другом, эхом разносясь по сводам чертогов, переходя из звонких в глухие хрипы. Сириэн не чувствовала свое горло: от криков оно саднило. Перед глазами настойчиво проплывал один и тот же размытый образ, но она ничего не понимала и не могла узнать: кто перед ней. Эллет слышала чье-то рваное дыхание и сбивчивый ласковый шепот, но не могла разобрать ни слова, как будто говорили на непонятном языке. Ее тело не слушалось, не позволяя даже пошевелить пальцем. Руки и ноги судорожно вздрагивали через определенный интервал времени, вновь и вновь возвращаясь к болезненным судорогам. Боль была повсюду, а голова и вовсе обещала вот-вот взорваться от мучительной пульсации. С каждой новой секундой сердце стучало все медленнее, обещая скорый покой. Свет мерк, становясь все слабее. Откуда-то с периферии ползла страшная чернота, отвоевывающая себе кусочек за кусочком.  Во рту стало солоно и гадко, кровь хлынула носом. Спустя еще пару секунд или минут, боль, казалось, пошла на спад, но лишь для того, чтобы позволить почувствовать нечто иное. Горячие губы короткими жалящими поцелуями один за другим осыпали лицо и шею, словно стараясь помочь. Сознание корчилось в болезненной агонии, не в силах понять происходящего. Было ясно лишь одно: крупная дрожь от боли продолжалась в реальности, и тьма продолжала окружать все пространство вокруг, однако, отказываясь поглотить обезумевшую от страданий девушку. Вот только вопреки первоначальным предположениям, от прикосновения горячих губ легче не делалось… Сириэн из последних сил отвернула голову, когда почувствовала, что кровь попала в горло, смешно булькая при дыхании. На лице тут же появились кровавые дорожки. Из носа, рта, глаз, кажется, даже ушей заструилась с каждой секундой все сильнее холодеющая жидкость. Жадные чужие губы спускались с шеи к груди, в то время как пустой взгляд девушки, направленный сквозь узкий сводчатый потолок арки, не мог выхватить в темноте ни единой крупицы света. И лишь недвусмысленно раздвигающие ее ноги чужие руки заставили затихающее сердце испуганно встрепенуться и забиться с новой силой. Плывущая картинка медленно приобретала четкость, на теле явственно ощутилось что-то тяжелое, и Сириэн наконец-то удалось рассмотреть перед собой искаженное желанием лицо целующего ее Двалина.  Одна рука гнома на локте удерживала его вес, в то время как вторая блуждала по ее ногам, задирая подол платья. Вспышка осознания озарила воспаленный разум, отчего Сириэн дернулась, пытаясь вырваться из крепкой хватки. - Тише, малышка! Не бойся, тебе понравится… - целуя, шепотом принялся уговаривать ее гном - А потом ты подаришь мне обещанное дитя…  Не до конца понимая происходящее, отказываясь понимать, девушка снова предприняла слабую попытку вырваться, вздрагивая всем телом, да шаря руками по полу в поисках любого доступного оружия, хотя бы твердого камня! Но ничего нигде нет. От создавшегося из-за попытки вырваться трения между крепко прижатыми друг к другу телами девушка видит, как гном прикрывает глаза и сбивчиво стонет, начиная нетерпеливо возиться с завязками на собственных брюках.  Звенящая пустота, окутывавшая минутой ранее, начинает отступать, заменяя собой звуки собственного гулко бьющегося в груди сердца. Страх зарождается внутри, стремительно расползаясь по всему телу. Горькие слёзы смешиваются с чернотой и кровью, стекая по вискам, а из сорванного горла пытаются вырваться хрипящие мольбы остановиться. Оголенной кожей бедер Сириэн чувствует, как к ноге, с внутренней стороны, практически… там…, к ней прикасается обжигающая горячая и твердая плоть. Всхлип вперемешку с кровью комом встает в горле и девушка, не в силах ни вырваться, ни закричать, пытается еще сильнее отвернуть голову, лишь бы не видеть, только бы не смотреть.  Страх в груди сменяется отрешенной горечью: неужто даже моргульский яд решил поиздеваться над ней, выпуская почти остановившееся сердце из своих холодных объятий, чтобы напоследок насладиться унижением и болью от изнасилования своей обреченной жертвы?  - Сейчас… Сейчас… - шепчет над ухом обезумевший кхузд, перенося вес на другую руку, пока сам освободившуюся протискивает вниз между их телами - Еще немного… Подожди, сладкая… Не желая ничего видеть, Сириэн закрывает глаза, пытаясь отгородиться, но против воли, все тело напрягается, съеживается в мучительном ожидании неизбежного. Каждый нерв натянут, подобно струне на скрипке. Даже сердце, казалось, замерло. Резкий толчок, но совсем не такой, к какому готовила себя девушка, и вместо ожидаемой новой боли вдруг становится легче дышать. Эллет распахивает глаза, поворачивая голову в сторону криков и доносящейся возни в перемешку с бранью, но из-за застилающей очи пелены смешавшихся с темной кровью слез окружающее кажется размытым пятном, ясно лишь одно: тело Двалина больше не удерживает ее, прижимая к холодному полу.  Дрожащими руками Сириэн тянется туда, где всего пару секунд назад прижималась горячая твердая плоть пострадавшего от ее проклятья гнома. Непослушные пальцы стараются ухватить подол платья и потянуть вниз, стыдливо прикрывая то, что должно быть надежно спрятано от глаз посторонних. Ей удается, пусть не с первой попытки, но все же, и тогда девушка приподнимается на локтях, начиная отталкиваться ногами, пытаясь отползти от горящего факела, оброненного пришедшим ей на помощь гномом слишком близко к ее ногам. Медленно отползая, девушка упирается лопатками в холодную стену узкого прохода. С глаз потихоньку сползает мутная пелена, позволяя выхватить силуэт дерущихся мужчин. Вот он, идеальный момент…  Собрав остатки воли, Сириэн удается встать на четвереньки, а затем и вовсе, опираясь о стену подняться на дрожащие ноги. Тошнота накатывает на эльфийку вместе с очередной волной боли, как вдруг краем глаза эллет замечает движение. Вновь увидевший предмет своего желания кхузд получает новую волну темных чар, вырываясь из хватки удерживающего его мужчины, и снова бросается на Сириэн, но настигнуть не успевает: сильные руки Торина Дубощита - теперь эллет может разглядеть своего спасителя - перехватывают татуированного гнома поперек груди и с новой силой рывками принимаются оттаскивать прочь от девушки.  Эльфийка видит потемневшие от желания и морока глаза Двалина, переводит взгляд ему за плечо, сталкиваясь с наполненными болью синими омутами. Она видит, как глаза Торина шарят по ее лицу, с каждой секундой этого молчаливого наблюдения наполняясь все большим ужасом и отчаянием. Король под горой замирает, продолжая удерживать рвущегося из его рук кхузда. Девушке хочется поддержать венценосного гнома, рассказать, как благодарна она за спасение, но саднящее горло с трудом способно сказать даже простое «Спасибо!», которое тут же теряется в какофонии криков пытающегося выбраться Двалина. Торин не бросил ее… Пришел за ней несмотря на то, как подло она обошлась с ним недавно. От этого понимания в груди разливается неожиданно приятное тепло. Рука девушки дергается к висящей у виска феху, сжимая пропущенную через украшение тонкую прядь и с силой дергает, срывая надежду гномов заново обрести дом. Небрежный взмах девичьей кисти, и феху падает на пол, откатываясь к факелу. В глазах гнома разгораются искорки понимания, и Сириэн видит, как лицо Торина искажается отчаянием и гневом. Гном открывает рот, намереваясь что-то сказать, но новый, свистящий звук, раздающийся откуда-то сзади привлекает всеобщее внимание. Ослабшая девушка не успевает даже обернуться, как вдруг талию ее обвивает кончик пылающего багряным пламенем хлыста. Ненавистное платье начинает тлеть от соприкосновения с раскаленным бичом, но новая боль не приходит, как и ожоги не появляются на теле. Есть только старая, становящаяся привычной, агония моргульского яда. «Тебе нет необходимости бояться пламени Удуна… Оно не сможет причинить тебе вред…» - слышит девушка в своей голове отдаленное эхо голоса Галадриэль.  Время словно замедляется вокруг нее снова. Сириэн только успевает поднять глаза обратно на побледневшего венценосного гнома, как вдруг резкий рывок назад выбивает весь воздух из ее легких, а вместе с ним и почву у нее из под ног. Ощущение полета дарит умиротворение, а вместе со стремительно удаляющимся огоньком факела девушку окутывает долгожданная безболезненная темнота. 

***

- Почему так долго?! - недовольно спрашивает Нори, вглядываясь в темноту, открывшуюся перед глазами гнома после того, как с помощью Дори и Бильбо они опустили деревянный подвесной мост.  - Может, что-то случилось? - обеспокоенно спрашивает хоббит, взгляд которого устремлен в обратную сторону, к высокой двери, ведущей в оружейную. - Я, пожалуй, схожу-ка проверю, а вы ждите здесь!  Однако, не успел Бильбо сделать и пары шагов, как дверь распахнулась, с грохотом ударившись о каменную стену, являя испугавшемуся взломщику совершенно неожиданную картину: Торин и Ори, подхватив под руки, буквально тащат на себе безвольно поникшего Двалина.  - Что случилось?! - восклицает мастер Бэггинс, но вопрос его так и остается повисшим в воздухе без ответа. - Открыли, я вижу! - буквально рычит король под горой, глядя на опущенный мост.  Только сейчас хоббит замечает, что лицо Торина залито кровью: губа и бровь рассечены, один глаз припух. Лицо Двалина тоже оставляет желать лучшего.  - Механизм проржавел от сырости, нам пришлось его выломать… - тут же отрапортовал Нори, будто и не замечая побитого вида сородичей. - Хорошо. - кивает головой узбад, переводя взгляд на взломщика - Бильбо, смени меня. Дори, Нори, мы возвращаемся! - Что?! - восклицает хоббит, делая несколько шагов назад и для надежности выставляя перед собой руки - Ну нет! Пока не объясните… - Нет времени! - в мгновение ока теряя, похоже, последние капли своего самообладания, кричит на него Торин - Берите Двалина и тащите его к выходу. Отпирающий ворота рычаг найдете на стене справа. Выбирайтесь и ждите. Если встретите Глоина с мальчишками - сюда не пускать.  - Но как же… - опять начинает отпираться Бильбо, но гномы подходят вплотную, взваливая на его плечо тяжеленного Двалина.  - Если мы не вернемся, передай это мальчишкам. - Торин протягивает Бильбо руку, и опускает в его ладонь маленькое круглое украшение, похожее на бусину с неизвестными хоббиту рунами и небольшим сапфиром в основании - Скажи им, чтобы возвращались в Синие Горы и забыли думать об Эреборе.  На этих словах гномы разворачиваются и быстро уходят, оставляя растерянного Бильбо в компании Ори и бесчувственного Двалина стоять, прогибаясь от тяжелой ноши, возлегшей не только на его плечи, но и на сердце.  - Нас настигло Проклятье Дурина. - прерывает возникшую тишину дрожащий Ори - Оно утащило Сириэн во мрак.  - Нет! - выдыхает хоббит, чувствуя, как ноги его подгибаются - Нет! Нет! Нет!  Отчаяние вспыхнувшее в груди взломщика от такого известия резко сменяется гневом и твердой решимостью.  - Нет! И еще раз нет! - уверенно повторяет хоббит, сбрасывая с себя тяжелую руку Двалина, отчего Ори буквально оседает на землю, утянутый вниз татуированным гномом.  - Так не пойдет! - вздернув нос, протестует Бильбо - Вы оставайтесь здесь, а я побегу за помощью! Вместе у нас будет больше шансов!  - Но Торин веле…! - начинает кричать в ответ Ори, вот только Бильбо уже и след простыл.  Одев на пальчик золотое кольцо, напрочь позабыв обо всех неприятностях, связанных с последним использованием данного украшения, Бильбо уже со всех ног бежит к воротам, удивляясь тому, как даже без факела окружающая его тьма будто расступается в стороны, давая хоббиту возможность видеть в темноте. Однако, очень быстро взломщик понимает, что это вовсе никакое не дивное чудо, подаренное прелестным колечком, а самое что ни на есть настоящее волшебство. Белый златовласый всадник на дивном коне скакал прямо на встречу к спешащему хоббиту. Всадник излучал вокруг себя удивительно яркое сияние, которое, казалось, только приумножалось сияющими доспехами, в которые он был облачно. За спиной его развивался зеленый с золотистыми вставками плащ, а в руке витязь держал окаршенный в зеленый цвет щит с распустившимся золотым цветком в середине. Белоснежный конь всадника ступал настолько плавной поступью и был так великолепен, что сравнить его Бильбо мог разве что со Всполохом - меарас Сириэн. Вместо упряжи голову коня украшало декоративное оголовье, увенчанное пером, с ремешками, украшенными самоцветами и крошечными колокольчиками, которые издавали приятный переливчатый звон, казалось, усиливая действие сияния и прогоняя даже беспросветный мрак Мории. Опешивший по началу от столь прекрасного зрелища, Бильбо вовремя опомнился, бросаясь прочь с пути всадника, попутно стягивая с пальца колечко и бережно пряча его в карман жилетки. Хоббит не успел проводить взглядом скрывающегося за навесным мостом рыцаря, как вдруг услышал недовольный запыхавшийся голос Глоина: - Вот припустил, эльфийский сноб!  - Поосторожнее выбирайте выражения, господин гном, когда говорите о Лорде Глорфинделе! - отчитал рыжего кхузда звонкий голос Тауриэль. - Ага, а то такими темпами и жабой стать можно! - согласился задорный Кили и тут же раздался звук подзатыльника и громкое недовольное «Ай, Фили!». - Ох и доиграешься ты, братец! - ответил светловолосый принц - Вот вроде женился, а ума ни на грамм не прибавилось… Не прошло и пары секунд, как небольшой чертог, в котором находился Бильбо, залило мягким светом, а из-за поворота выбежали Фили, Кили, Глоин, Тауриэль, и - хоббит даже не поверил своим глазам - Гэндальф. 

***

«Ну, теперь-то все точно будет хорошо!» - подумал Бильбо, встречаясь с проницательным взглядом серых глаз волшебника. Вот только, прошло уже несколько часов с того момента, а «хорошо» так и не наступило…  Хоббит в окружении всего отряда, Тауриэль и волшебника сидел на большом валуне близ открытых врат Дурина и грустно смотрел на спокойные воды озера, образовавшегося здесь разливом реки Сираннон. Всполох нервно топтался у самых врат, периодически издавая жалобное ржание. Для полноты картины не хватало только Лорда Глорфинделя и Сириэн. Однако ни светлого витязя, ни прекрасной желанной девы из темноты мрака так и не появлялось. И все же, что совершенно не могло не радовать, хотя бы один из них точно был жив: об этом свидетельствовали периодически вздрагивающие своды Эльфийских врат, дрожащая под ногами земля, да доносящийся из темных чертогов все возрастающий жар.  Бильбо молился всем известным ему высшим силам, чтобы все поскорее закончилось, однако, мысли его то и дело возвращались к началу. А начиналось все так: стоило полным радости от встречи объятиям с Кили и Фили завершиться, как разум взял верх, тут же выплескивая на новоприбывших всю жестокую правду, которая была больше похожа на детскую страшную сказку: Проклятье Дурина настигло их, когда надежда на спасение была уже столь велика, и утащило во мрак прекрасную деву.  Стоило Гэндальфу прознать о том, как же звали несчастное обреченное создание, как кустистые брови настолько сильно нахмурились на лице старца, что сдвинулись в одну сплошную полоску. Не говоря больше ни слова, волшебник бросился к обозначенному хоббитом месту происшествия, и все остальные, разумеется, поспешили за ним.  Бильбо чувствовал себя великолепно: будучи за спиной волшебника, с ускакавшим вперёд Лордом Глорфинделем - а сам взломщик никогда не являл собой необразованного, мало читающего хоббита, и от того прекрасно знал удивительную историю златовласого эльфа - да в придачу с отрядом гномов, он полагал, что спасение Сириэн лишь дело времени, и понял насколько ошибался, когда все звезды сошлись в караульной у моста, где он оставил Двалина на попечении Ори.  Стоило Гэндальфу увидеть все еще бессознательно лежащего здоровяка, как глаза его распахнулись в неподдельном ужасе: - Сколько времени прошло с того момента, как он коснулся ее? - громогласно затребовал ответа волшебник.  И хотя Бильбо даже понять толком не успел кто именно и кого коснулся, тишину в помещении тут же нарушили снова:  - Должно быть, не более полу-часа… - заикаясь ответил Ори.  - Что случилось? - хором прокричав этот вопрос, к наставнику бросились принцы, но старый маг остановил из взмахом руки. - Не приближайтесь! - смерив парней недовольным взглядом, жестко приказал Гэндальф, а сам, тем временем, принялся шарить по внутренним карманам своей потрепанной мантии - И помолчите! У нас мало времени!  «Ну же! Где же он!» - бормотал себе под нос маг, выворачивая наизнанку один карман за другим, пока, наконец-то не нашел старую потрепанную книжицу в тканевой обложкой цвета распустившейся сирени. Бильбо смотрел за действиями мага во все глаза, так и не понимая: что же происходит. А старый волшебник, тем временем принялся зачитывать какие-то строки из книги, попутно делая руками странные пасы, да то и дело прикладывая ко лбу Двалина прозрачный кристалл, закрепленный в навершии его посоха. Все эти манипуляции казались странными и, учитывая мрачный голос, которым Гэндальф зачитывал колдовские напевы, довольно зловещими. Именно этот момент выбрал Торин и остальная часть отряда, чтобы под громкие крики и споры заявиться в небольшое помещение.  - Что здесь происходит? - прорычал подобно дикому зверю явно взбешенный Король под горой. - Тише! Гэндальф колдует! - ответил ему Фили, смерив дядю радостным взглядом: для большего проявления чувств было не место, да и не время. - А почему вы здесь? - удивленно спросил Бильбо, совсем потерявший нить происходящих вещей: а как же спасение прекрасной девы? Торин гневно сверкнул глазами и сжал челюсти, поворачиваясь спиной к шести парам удивленных глаз, уставившимся на него в ожидании ответа: Гэндальф продолжал неотрывно колдовать над Двалином. Пришедшая с узбадом часть отряда принялась стыдливо опускать взгляды в пол.  - Видишь ли, дружок… - ответ все же решил дать Балин - Мы… не смогли нагнать этого проклятого демона. Он схватил свою добычу и пустился на утек так, словно, Аркенстон у нас из-под носа выкрал, не иначе. Мы едва достигли середины чертога, когда он скрылся с наших глаз во мраке. И, признаюсь, вся надежда теперь на скорость белого коня и твердость руки его всадника…  Воцарилась гнетущая тишина, прерываемая лишь бормотанием Гэндальфа.  - Но… Но как же… Зачем ему Сириэн? - озвучил вслух терзавший большинство присутствующих вопрос взломщик, не замечая, как бормотание стихло.  - А затем, мой дорогой мистер Бэггинс, что Балрог сумел выкрасть нечто в тысячу раз ценнее Аркенстона… И он это знает… - последовал ответ Гэндальфа.  - Чем она может быть полезной ему? - спросил Балин. - Смею лишь предполагать, что для торга… Балрогам прекрасно известно о сущности таких, как Сириэн… Они даже некогда охраняли одну из них - созданную Морготом деву огня… Думаю, Проклятье Дурина планирует обменять нашу эллет… А посему оно постарается затеряться во мраке. - хмуро изрек волшебник, тяжело поднимаясь с колен и поворачиваясь к отряду - Так что господин Балин был прав: теперь вся надежда на Лорда Глорфинделя.  - А что, если он не сумеет догнать? - тихонечко буркнул Ори, до того молча стоявший и слушавший. - Догнать-то сумеет. Асфалоту в скорости практически нет равных. Но меня страшит ярость, которую может пробудить в Балроге появление светлейшего. - задумчиво ответил Гэндальф, однако, заметив непонимающие взгляды окружающих поспешил пояснить уже всем - Видите ли, Валараукар очень злопамятны, а Лорд Глорфиндель единственный оставшийся в живых убийца балрога… Бильбо бросил обеспокоенный взгляд на Торина: узбад продолжал стоять к присутствующим спиной, но было видно, как сильно напряжены его плечи и сжаты кулаки. Неожиданно лежавший ранее неподвижным Двалин пошевелился, обрывая возникшие шепотки и заставляя добрую половину гномов принять боевую стойку.  - Да что у Вас тут произошло?! - выпалил потерявший терпение Фили, недовольно глядя на столь воинственно настроенных сородичей.  - Двалин коснулся Сириэн… - прорычал тоже развернувшийся Торин.  - Он теперь умрет? - с ужасом выпалил Кили. - Умрет?! - переспрашивая, рассмеялся Гэндальф, но когда увидел, как глаза почти всех присутствующих недоуменно уставились на него, смеяться все ж перестал - Думаю, нам и правда стоит поговорить, но не здесь. Давайте выбираться из этого мрака… Да… За Двалина не беспокойтесь, я освободил его от чар. Совсем скоро он должен прийти в се…  Резкий выпад вмиг обнажившего меч Торина заставил мага замолчать, а когда лезвие меча коснулось шеи волшебника, и вовсе разозлиться. Гномий король тяжело дышал и глаза его разве что молнии не метали от злости: - Так ты знал, как избавить от проклятья?! Знал! И не помог моему деду?! Почему ты не сделал этого?! - закричал Король под горой. Понимание промелькнуло в глазах Гэндальфа. Маг выдохнул, кладя руку на лезвие меча, и спокойно сказал, с вызовом глядя узбаду в глаза: - Потому что не мог. Но в большей степени от того, что… не хотел… Трор заслужил свою участь сполна сотворенными деяниями. А чары можно снять лишь в скором времени после того, как они были наложены. Когда твой дед удосужился сообщить мне о случившемся, я отправился сразу, но все равно было поздно. Но не скажу, что мне очень жаль… Если бы я знал, что все так обернется, никогда не обратился бы к Сириэн за помощью, чтобы спасти его. - меч гнома опустился, и больше не угрожал волшебнику, но мелькнувшее в глазах гнома отчаяние не на шутку встревожило Гэндальфа - Мы еще поговорим об этом, позже… Сейчас же пора выбираться.  - Разве ты ничего не можешь сделать? - тихим, надломленным голосом спросил Торин - Помоги мне узнать, куда демон унес ее… Как выследить их? Вдруг есть способ? - Не будь глупцом! - тут же взвился волшебник, наскоро делая нехорошие предположения о причинах столь самоотверженного желания броситься вслед за эллет - Если кто и способен потягаться с Валараукар, так это витязь, промчавшийся мимо вас ранее.  Так они и оказались на своих местах: отряд держался кучкой, изредка перешептываясь. Торин о чем-то разговаривал с волшебником, а Бильбо продолжал смотреть на гладкую озерную гладь. Ночь была необычайно темна и холодна, но хоббит, казалось, ничего не чувствовал, все его мысли сейчас были обращены к прекрасной темноволосой девушке с такой ужасной судьбой. 

***

Признаться, Сириэн и не надеялась более очнуться, однако, вопреки всем ожиданиям, это все же произошло… Как только взгляд девушки сумел достаточно сфокусироваться, чтобы хоть что-то рассмотреть, перед глазами предстала ужасающая и одновременно вызывающая трепет картина: грозная битва разыгрывалась перед ней. Лорд Глорфиндель собственной персоной - этого эльфа она бы ни за что не спутала ни с кем другим - излучая чистейшее сияние, с головы до ног покрытый в блестящий доспех, сидящий верхом на Асфалоте, раз за разом делал выпады, сжимая в одной руке меч, а в другой щит, попутно прикрываясь от ударов балрогова кнута, да пытаясь добраться до демона, но и тот был не так прост. И хотя у Проклятья Дурина было явное преимущество в исполинском росте и невероятной мощи, не говоря уже о подчиняющемся ему пламени, да более длинному оружию в руке, что не позволяло всаднику достаточно приблизиться, все же, Глорфиндель верхом на Асфалоте был быстрее, к тому же, было еще одно обстоятельство, уравнивающее шансы дерущихся, а именно, сама Сириэн, крепкой хваткой сжатая в левой руке демона.  Переведя взгляд на свое тело, девушка с ужасом обнаружила, что платье ее истлело окончательно. Даже несчастный обрывок ткани, служивший лентой для волос, сгорел безвозвратно, отчего темные пряди рассыпались вокруг эллет. И хотя от руки Балрога исходил ощутимый жар, а воздух вокруг них рябил от высокой температуры, Сириэн не ощущала от этого никакого дискомфорта, чего нельзя было сказать о Глорфинделе и Асфалоте: дева видела, как на бедре коня красовался серьезный ожог, а из-под прикрытого шлемом лба эльфа ручейками струился пот, однако, это не останавливало обоих от дальнейшего сражения, которое, по мнению Сириэн, было совершенно напрасным…  Эллет было страшно видеть, как ради ее спасения рискует жизнью давний друг. И даже более… Когда-то именно Лорда Глорфинделя отец избрал ей в супруги, решив, что из-за происхождения светлейшего и его поддержки рода Финголфина во времена Исхода Нолдор, никто и не заподозрит, что сам Элу Тингол может отдать тому в жены собственную дочь, позабыв о разногласиях прошлых дней. И хотя Сириэн понимала, что отец таким образом надеялся спасти ее от собственной судьбы, спрятать наверняка, однако, понимание, что Глорфиндель уже второй раз обрекает на себя гнев темных сил из-за нее - угнетало. Тем более, что отступивший было моргульский яд с новой силой взялся терзать тело девушки. Правда, боли больше не было, и Сириэн понимала, что радоваться нечему - это конец, затишье перед бурей. Эльфийка безвольной плетью висела в руке Балрога, не чувствуя собственного тела. Могла лишь слегка двигать шеей, в то время как все остальное, казалось, совершенно окоченело. Не облегчала ситуации и явная ярость, с которой Балрог отбивался от надоедливого всадника. Демон крутился и вертелся вокруг своей оси, с каждым движением нагнетая все больший жар, а зажатый в его руке хлыст, казалось, был повсюду. Глорфиндель только и успевал прикрываться щитом, и Сириэн видела, что дерется всадник не в полную силу… Зажатая в руке Балрога, она вовсе не была для светлейшего эльфа преимуществом. Скорее, наоборот, она стала его слабостью, ведь в каждом движении всадника прослеживалась осторожность и страх случайно задеть ее… Как же часто в последнее время эллет стала ошибаться в своих первоначальных суждениях… Это было так самоотверженно и настолько в стиле Глорфинделя, что из глаз Сириэн невольно покатились черные слёзы, которые тут же засохли, стянув кожу на щеках из-за невыносимой жары. Как бы она хотела помочь ему, или хотя бы крикнуть, чтобы он уходил, ведь ее уже не спасти, но горло и губы пересохли. Их стянуло собственной засохшей кровью настолько сильно, что эллет не могла даже простонать, не то что произнести несколько слов. Тем временем ярость Балрога все разгоралась, и девушка понимала, что если не соберется и не сделает хоть что-то, светлый всадник и его прекрасный конь навеки останутся во мраке Мории, своими останками составляя ей безмолвную компанию. Если бы только где-то поблизости был резервуар с водой, или хотя бы несчастная лужа: она смогла бы наколдовать кинжал и воткнуть его в не ожидающего удара со стороны эллет демона. Но все было тщетно: в этом пекле высохло все, даже ее черные слёзы не продержались дольше пары секунд. «Неужто, найдется хоть где-то жидкость, способная пережить подобные температуры?» - думала эллет, когда Балрог, в очередной раз уходя от удара вражеского меча, отступил на несколько огромных шагов и Сириэн увидела, как в отсветах пламени на каменном полу заискрилась та самая жидкость, которую девушка из-за слабости оставила в одном из чертогов на пути к мосту, не в силах больше тянуть ее за собой.  Девушка знала, что у нее не более минуты, перед тем как демон приблизиться к воде настолько, что та испарится под воздействием его пламени, поэтому, не стала медлить: собрав последние силы воедино и принимаясь за колдовство. Никогда еще собственная водная магия не стоило ей такого тяжкого труда: каждое движение руки было неловким, будто ломаным и насквозь пропитанным дрожью, может именно поэтому созданный ею кинжал оказался кривым и явно не самым удачным ее произведением, однако, и этого оказалось достаточно, чтобы, стиснув зубы от усилия, молниеносно запустить его в сжимающую девушку руку Балрога.  Демон исторг из своей пасти багровое пламя, беззвучно крича от пронзившей его тело боли. Сириэн промазала, оттого кинжал вонзился в запястье, а не в пальцы и вместо того, чтобы выпустить девушку, Балрог взмахнул рукой, пытаясь избавиться от врезавшегося в толстую черную шкуру орудия, попутно разжимая хватку, отчего Сириэн на несколько секунд оказалась в стремительном полете, пока спина ее с громким хрустом не встретилась с чем-то твердым - судя по всему - одной из многочисленных колонн чертога. Эльфийка зажмурилась, скорее по привычке, ожидая неизбежной агонии после столь сильного удара, но боль не появилась. Зато воспользовавшийся произошедшим как нельзя лучше Глорфиндель успел поймать сползающую по колонне вниз девушку на скаку.  В глазах танцевали черные круги, оттого Сириэн толком не могла понять, что же происходило дальше. Она не чувствовала ничего: ни боли, ни страха, ни того, как крепко держат ее руки светлейшего Лорда, или как яростно скачет под ними конь, стремясь добраться до спасительного выхода и покинуть зловещий мрак раньше, чем преследующее их Проклятье Дурина настигнет свою цель - ничего. Она еще на мгновение пришла в себя, замечая, как с обеих сторон их обступили высокие своды злосчастной арки - той самой, с которой и началась встреча с демоном. Облегченный выдох Глорфинделя раздался над ухом, но был преждевременным, ведь с следующее мгновение за ним последовал громкий крик «Нет», исторгнутый из легких светлейшего витязя. Крик этот эхом прокатился по узким сводам и Сириэн почувствовала, как в следующее мгновение нечто черное и тяжелое обожгло грудь. Сердце в судороге сжалось и замерло, прекращая ток крови по венам, опуская на глаза мрак.