***
- Нервничаешь? - накануне церемонии, наблюдая, как Кили облачается в темно-синий кафтан, хоть и скромный, да скроенный на эльфийский манер, но все же на порядок короче, чем принято у остроухих. Он доходил почти до колен гнома, а из под подола выглядывали более привычные для наугрим прямого кроя штаны из темного бархата. И все же, созерцание облика брата не позволило оставить взгляду Фили незамеченным то, как дрожат его пальцы… - Очень… - признался жених, нервно застегивая пряжки своих одежд, оставляя две последние - у ворота - нетронутыми. - Я тоже… - признался наследный принц - Знаешь, в таких случаях, как старший, я должен бы дать тебе совет. Но, к сожалению, не знаю какой…. Признаться, я понятия не имею, что именно тебе с ней делать… После церемонии… - положив руки на плечи Кили, порядком смущаясь, проговорил гном. - Поэтому я хочу, чтобы ты знал: я буду рядом, что бы ни случилось. - Фили отчаянно покраснел, отстраняясь и прикрывая глаза рукой - Махал, что я несу! Я не это имел ввиду! Я хотел сказать, что если наш народ не примет твой выбор, я уйду вместе с вами. Ты не будешь одинок, никогда… - Спасибо… - мягкая улыбка озарила лицо жениха, правда в глазах все равно блеснула пара смешинок, и лучник вот-вот готов был от души расхохотаться, вот только спустя несколько мгновений тихий перезвон колокольчиков возвестил о том, что невеста готова.***
Гном сказал - гном сделал. Свадьба Кили и Тауриэль состоялась, как и было запланировано, на закате следующего дня после памятной ссоры во флэте. Простая церемония, на которой присутствовали лишь будущие супруги, Фили и Владыки Лориэна, сильно отличалась от тех торжеств и следующих за ними пиршеств, что были привычны народу жениха. Глоин, как и говорил, свое обещание не участвовать выполнил, но оно, это участие, не шибко-то и требовалось. Праздничная зала, в которой проходила церемония, в отличие от флэтов, располагалась на земле. Она была небольшой, - что было совершенно ново для привыкшего уж если праздновать, то всей гурьбой, в огромном чертоге - и представляла собой два ряда близко расположенных друг к другу колон, крышей которым служил оплетенный плющом витой купол. Между ветвями плюща красовались соцветия маленьких белых цветов, а меж колоннами были расставлены десятки зажженных свечей разного размера. В центре зала стояла Галадриэль, а рядом с ней разодетый в новый наспех сшитый кафтан дожидался своей невесты Кили. Прямо за их спинами красовался небольшой каменный алтарь, на поверхности которого стоял до краев наполненный красным вином кувшин и одна серебряная чаша на витой и изукрашенной разноцветными каменьями ножке. Несмотря на поспешность принимаемого решения, Кили был уверен как никогда. И теперь, видя как Келеборн ведет его невесту под руку, кхузд был готов пройти через огонь и воду, лишь бы видеть ее рядом каждый день своей жизни… Смущало только отсутствие друзей да родных, а как улюлюканье, которым обычно сопровождалось появление невесты в Синих горах. Тауриэль была прекрасна всегда, но сегодня… О, сегодня, она была ПРЕКРАСНА! Вместо обилия пышных юбок, которые диктовала гномья мода, свадебное одеяние эльфийки было больше похоже на те платья, которые он уже видел ранее здесь и в Ривенделле на других эллет, но более праздничное. Куда более праздничное. Оно идеально охватывало её тонкую талию и бёдра, а потом ниспадало свободным каскадом вокруг её длинных ног. Шнуровка лифа подчёркивала естественную выпуклость её груди, а широкий V-образный вырез идеально обрамлял ожерелье, которое Галадриэль одолжила Тауриэль из личных запасов по такому торжественному случаю. Всё платье было чистейшего белого цвета, подобно снегу, который прекрасно оттенял пламя волос невесты, что были убраны с лица назад и каскадом струились по спине эллет, то тут, то там пестря вплетенными в них белыми соцветиями, точно такими же, как те, что украшали купол залы. Однако, как только Тауриэль остановилась перед Кили, под шнуровкой её лифа и складками воздушных рукавов он мельком углядел проблеск бархатистой, гладкой, словно сияющей кожи. Невеста вся будто мерцала и светилась от счастья. Келеборн бережно вложил нужную руку эльфийки в большую, шершавую и теплую ладонь гнома, а Фили подошел ближе и протянул два скромных тоненьких, но все же золотых кольца. - Когда Великий Эру Илуватар сотворил первых эльфов, - заговорила Гададриэль, - Он создал их супружескими парами, дабы не просыпались они в этом мире одни. Принц Кили из рода Дурина, Тауриэль до сих пор одинока. Желаешь ли ты, чтобы она стала твоей спутницей и супругой? Гном с улыбкой взглянул на невесту, попутно слегка нервно бросая взгляд на кольца, которые держал в протянутой раскрытой ладони брат. Внутренне Кили очень переживал, не оскорбится ли Тауриэль столь скромному украшению, ведь когда они шли сюда, гном и помыслить не мог, что его может ожидать нечто подобное. А по традициям наугрим жених должен был всячески одаривать невесту во время церемонии и золотом, и серебром, и мехами, и каменьями… Однако, Тауриэль смущенно стояла рядом, не подавая вида даже если и была недовольна. - Желаю. Как и Тауриэль, я был одинок, мне пришлось идти далеко и искать долго, чтобы найти себе пару… — ответил Кили, набравшись смелости: она ведь не стала бы стоять рядом, если бы кольца не устроили, верно? - И я рада, что ты сделал это… — прошептала Тауриэль, обращаясь к нему одному, единственной этой фразой развеивая все его сомнения и страхи. Галадриэль мягко улыбнулась, переводя свой взгляд на невесту: - Тауриэль, согласна ли ты идти за этим гномом, куда бы не повернула его тропа? Разделить все положенные ему судьбой горести, и приумножить радости? - Согласна… - покраснев, ответила рыжеволосая воительница. Гном счастливо кивнул, глядя, как невеста делает глубокий выдох, словно бы самое страшное испытание в ее жизни только что завершилось. Он не мог оторвать от своей любимой взгляда. Кили влюбился в неё, сидя за решёткой тюремной камеры, и с тех пор не переставал любить. Иногда он ненавидел её, иногда пытался забыть. Но всегда любил. Он любил её по очевидным причинам: за её силу и мужество, решительность и безрассудство, за красоту и доброе сердце. Он любил её за то, что она была эльфом. И несмотря на это. Кили любил всё, что делало её уникальной: пружинистую походку, маленький шрам за правым ухом, узелки в волосах, которые у неё не хватало терпения расчесать. Ему нравилось то, как аккуратно она укладывала стрелы в колчан по вечерам, чтобы те лежали в каком-то одном ей известном порядке, а иногда даже вставала, чтобы поставить их под нужным углом, если не могла уснуть или тяжкие думы терзали ее. Ему нравилась даже хмурая гримаса у неё на лице, когда он говорил или делал что-то, чего она не одобряла. Он любил целовать улыбку у неё на губах. И теперь он улыбался ей, ставшей его невестой, готовой так скоро стать женой, несмотря ни на что… А Тауриэль не могла припомнить, чтобы она когда-нибудь видела Кили более счастливым. И конечно же, никогда раньше он не казался ей более царственным; и в самом деле, в другом мире его легко можно было бы принять за короля. На удивление эллет, Кили тоже был одет в по-эльфийски скроенный кафтан. Однако кхузд не смог удержаться и от традиций своего рода: тот имел цвет тёмного синего предрассветного неба - традиционный цвет для королевской семьи. И все же Тауриэль было очень приятно, что он принимает ее всю, и несмотря на разность обычаев, старается сделать этот день для нее особенно прекрасным. Эльфийка с трудом удержалась от смеха, все же пропустив хихиканье сквозь сжатые губы, заметив, что даже в день собственной свадьбы Кили не потрудился застегнуть последние пряжки на воротнике. Услышав её, жених удивлённо приподнял бровь, и ей пришлось крепко сжать губы, чтобы избежать дальнейшего нарушения приличий. Однако Фили пресек любые последующие попытки их молчаливого общения, прервав затянувшееся молчание покашливанием с отчетливым шепотом «Кхм- кхм! Клятвы!». Жених и невеста вмиг стали серьезными, отчего уже чуть было не пропустил смешок Фили, и повернулись, вставая друг напротив друга. В правые руки Келеборн подал им свечи. Та, что досталась Кили, на кончике своем пылала крохотным огоньком. Свеча Тауриэль зажжена еще не была. Еще раз встретившись взглядами, жених и невеста набрали в грудь побольше воздуха, и начали в унисон произносить торжественные слова обещания. - Этой рукой я развею все твои горести. - они подняли свободную руку и вместе взялись за ручку кувшина - Чаша твоя да не опустеет, ибо я стану вином для тебя. - легкое движение, и вино наполнило чашу до краев. Жених и невеста по очереди испили из чаши, и продолжили клятвы. - Этой свечой я освещу тебе путь во тьме. - Кили подошел и зажег пламя свечи Тауриэль собственным. Затем оба потянулись и взяли по одному кольцу из протянутой ладони Фили. - А я последую за тобой и сберегу это пламя для тебя, даже если весь прочий свет угаснет. - отвечала жениху Тауриэль, крепко сжимая свою подхватившую пламя свечу в дрожащей ладони. - Прими это кольцо и стань же моей! - сказал Кили, одевая кольцо на палец супруге. - Прими это кольцо и стань же моим! - вторила ему Тауриэль, повторяя за действиями супруга. Эльфийка надела кольцо ему на палец и, вспомнив, как в первый раз взяла его за руку, осторожно переплела свои пальцы с его. С тех пор они узнали друг о друге так много, но она всё равно до сих пор чувствовала тот же самый отчаянный трепет в животе, понимая, что этот момент изменил всё. Их поцелуй длился чуть дольше, чем того требовала церемония, и, ощутив едва заметную перемену в настроении Кили, эллет поняла, что тот был близок к тому, чтобы поцеловать её гораздо крепче, чем того требовали обычаи. Гораздо крепче, чем было пристойным. Тауриэль со вздохом выпрямилась, и Кили вздохнул тоже, а затем Фили поднял высоко вверх их сплетённые руки. - Я свидетель союза Кили и Тауриэль! - провозгласил он. - Как и я... - эхом отозвалась Галадриэль. - Все мы… - вторил Келеборн. От переполнивших ее чувств, Тауриэль то бледнела, то краснела, зная, что именно последует дальше. Кили же усмехнулся ей, и она подумала, что он выглядит таким довольным, как будто достал звезду с неба. Нет, словно собственноручно вытащил из недр горы алмаз размером с кулак. Тем временем новоявленный супруг взял её под руку и повёл прочь из зала, оставляя участников церемонии позади, направляясь в предоставленный на эту ночь в их единоличное пользование роскошный флэт, что находился практически у верхушки одного из самых высоких произрастающих здесь золотых деревьев. И хотя привычное гномам по такому случаю застолье с кучей конкурсов и обычаев предусмотрено не было, все же молодой супруг вовсе не сожалел о том, что может пропустить эту хоть и веселую, но часто изобилующую крепкими напитками да занимающую слишком много времени часть празднества. Флэт оказался поистине восхитительным. В отличие от сторожевых талантов, он был со всех сторон закрыт деревянными панелями, изготовленными столь искусно, что со стороны казались ровными и сведенными одна к другой так точно, словно сделаны стены были из камня. В некоторых панелях были вырезаны окна, открывающие потрясающий вид на Карас Галадон, а в центре флэта располагалась большая двуспальная кровать под белоснежным балдахином, украшенным сверкающими прозрачными кристаллами, в которых блестел отражающийся от десятков стоявших на полу зажженных свечей огонь. Под потолком флэта летали светлячки, вместе со свечами и кристаллами создавая в полумраке помещения ощущение присутствия магии. Доброй и светлой, полной надежд и обещаний о грядущем счастье. И хотя Кили было не очень-то комфортно не чувствовать под ногами твердой земли, все же этот день и так изобиловал целой кучей всего нового и непривычного, оттого гном решил, что раз уж начал, то давать заднюю теперь - совсем глупо. Особенно сейчас, когда Тауриэль стояла рядом с ним, такая потрясающая, такая желанная и такая красивая… Должно быть, самое время сказать ей какой-нибудь изысканный комплимент: - Ты… эм… - Кили судорожно сглотнул. Он не мог подобрать слов, чтобы её описать. Она была прекраснее любых его ожиданий, и казалось, что её красота опаляла его тело, как огонь. Но было еще кое-что: теоретически кхузд, конечно, знал, что должно вот-вот произойти между ними, однако трепет нетерпения у него в животе внезапно сменился паникой. Что, если он сделает что-то не так? Обычно, гномы не распространялись о том, что происходит между мужчиной и женщиной там, за закрытыми дверьми спальни, так как не каждому было дано познать это. Однако, в день перед свадьбой жених собирался за парой бочек хмельного с друзьями и родичами, где уже в самом конце так называемого «мальчишника» более опытные товарищи рассказывали ему некоторые тонкости предстоящей брачной ночи. Вот только, сейчас Кили был не в Синих горах, не в залах Торина, и наставить его было некому… Наверное, Глоин мог бы, но не пожелал… Тауриэль, словно почувствовав изменения в настроении мужа, просто сделала шаг к нему, сокращая разделявшее их расстояние до минимума, и прижалась губами в нежном поцелуе. Ее руки дрожали, также, как и его, однако с каждой новой минутой дрожь утихала, уступая свое место неистовому желанию. Когда дыхание обоих сбилось настолько, что продолжать целоваться больше не было возможным, Кили переместился ниже. Его губы прокладывали уверенную дорожку из поцелуев вниз по шее, приближаясь к манящей ямочке над ключицами, пока раскрытые осмелевшие ладони жадно сжимали упругую грудь через два тонких слоя ткани. Тауриэль вздрогнула будто от холода и откинула голову назад. С ее губ слетел глухой стон, а затем послышалась тихая просьба: - Сними его… Одной этой фразы хватило, чтобы дрожь сотрясла все тело гнома. Он потянулся к застежкам на спине девушки и принялся нервно их расстегивать, продолжая осыпать прекрасную, предоставленную в его полное распоряжение шею поцелуями, в то время как нежные пальчики Тауриэль начали на порядок более ловко справляться с застежками его кафтана. Когда кафтан был отброшен прочь вместе с тонкой рубахой, а Кили дошел только же половины застежек, с губ его сорвался отчаянный стон: - Проклятье, я так тебя до завтра не раздену… Тауриэль хихикнула, отстраняясь, заводя руки за спину и глядя в окно на сияющую луну: - Формально, завтра уже наступило… Несколько ловких движений, пара мгновений, и платье растеклось у ног девушки. Лунный свет упал на её невероятной красоты шею, плечи и грудь. Кили задохнулся, точно ему не хватало воздуха. - Валар, Тауриэль! - выдохнул гном, жадно скользя по обнаженному телу девушки взглядом, а затем резко рванулся к ней, подхватывая на руки, и пронёс несколько шагов до кровати. Когда он опустил её на постель, эльфийка рассмеялась. - Такой нетерпеливый! - промурлыкала она. Кили растерялся. Слишком быстрый поворот событий? Ох. Испортить всё сейчас было бы совсем обидно. Когда она была в его руках... Когда она ещё совсем недавно так страстно его целовала... - Да, конечно, извини, я... - смущенно принялся лепетать кхузд, но вскоре был прерван ладошкой, которой любимая прикоснулась к нему, останавливая поток извинений. - Мне нравится… - зардевшись, улыбнулась эльфийка, откидываясь на постель. - Иди ко мне… Кили опустился на неё осторожно, боясь придавить; в этот момент он казался себе таким грубым и тяжёлым по сравнению с её гибкой, стройной фигурой. Она положила ладони ему на живот, скользнула по груди и плечам, вплела пальцы ему в волосы, и тогда Кили наконец опустился на неё смелее, вжимаясь губами в изгиб её шеи. Всё в ней было идеально: каждая округлость, каждый изгиб, изящные линии тела. Ее кожа была нежнее сливочного крема, такая же белая и безупречная. Было поистине удивительно, что она позволяла ему прижиматься к ней своим волосатым телом: ему казалось, что он прислоняет шершавый камень к нежному лепестку цветка. Кили никогда и представить себе не мог, что когда-нибудь будет стесняться своей внешности — ни один гном не стал бы считать волосы на теле странными или отталкивающими — но лёжа здесь, с ней, невозможно было не думать о том, как сильно он отличался от неё в этом смысле. Сколь разными были не только они сами, но и миры, в которых оба живут… Однако, как только ручка эльфийки опустилась между их телами, и стоило ей коснуться его напряжённой эрекции сквозь штаны, как он запрокинул голову, закрыл глаза и не в силах сдержаться, протяжно простонал. Кровь шумела у Кили в голове, ощущения были такими божественными, что кожа покрылась мурашками, а все мысли о различиях тут же вылетели из головы. - Махал… подожди… — шёпотом сказал он умоляюще, когда эльфийка принялась ласкать и поглаживать его твердость сквозь штаны. Он обратил на неё свои потемневшие от желания глаза, и в них горели чувства, которых Тауриэль там никогда раньше не видела. Однако теперь они отражались так сильно и так честно. Он смотрел на неё с обожанием и обречённостью. Кили слегка отстранился, отбросил её растрепавшиеся волосы назад и попытался заправить их ей за острое ушко. - Что мне сделать? - тихо спросил гном - Что мне сделать, чтобы доставить тебе удовольствие? Тауриэль нервно хохотнула, и все же не смогла удержаться, выпалив именно то, что пришло ей в голову: - Возможно, для начала, снять штаны? - Проклятье! - выругался кхузд. Гном вскочил, снимая этот последний предмет одежды и вернулся на кровать, в объятия любимой. Ощущение горячего, обнажённого тела заставило его ткунться лицом в её шею, провести губами по беззащитной коже. Кили вздохнул, пальцы скользнули по лопаткам, талии и бёдрам, снова поднялись, сжали голую грудь. Он застонал, протяжно и голодно, и поцеловал ее, жарко дыша ей в щеку. - Великие Валар, Тауриэль… Я так сильно хочу тебя, что мне кажется, я сейчас умру. Его новый поцелуй оказался жестким и почти неистовым. Эллет обвила его талию ногами, и его слова стали совершенно бессвязными — он лишь чувствовал под собой ее плоть и старался удержать под контролем желание толкнуться навстречу. Она провела пальцами по его животу, по тёмной линии волос, уходящей вниз, и медленно, почти что неуверенно направила его в себя. - Давай попробуем медленно… - прошептала эллет на выдохе. Кили прикусил губу, закивал и начал медленно входить, то хватая ртом воздух и ругаясь, то останавливаясь, чтобы не потерять над собой контроль. Гном сосредоточенно хмурился, но как он ни старался, на его лице то и дело проступало выражение полнейшего восторга, и он глухо стонал и всхлипывал от наслаждения. Чего нельзя было сказать о Тауриэль. Она вся напряглась, словно натянутая струна, прикусив губу, пытаясь стойко выдержать стремительно распространяющийся дискомфорт внизу. - Я люблю тебя! - шептал Кили ей на ухо снова и снова, целовал шею, подбородок, отслеживал губами изгиб её длинного уха, пытаясь отвлечь от неприятных ощущений, а потом резко подался бедрами вперёд, заполняя ее целиком. Громкий вскрик заполнил тишину флэта, а затем стих так же резко, как и появился. Влюбленные замерли, позволяя друг другу привыкнуть к новым ощущениям. Луна, к тому времени достигшая зенита, заливала комнату серебристым светом, и кхузд заметил, как тело любимой начало расслабляться, а в зеленых глазах блеснул неуловимый оттенок лукавства и властности. Кили полностью растворился в любимой. Он крепко сжал девушку в своих объятиях и начал осторожно двигать бёдрами, попутно срывая с их губ попеременные стоны. Он знал, что долго не продержится, когда Тауриэль подлила масла в и без того полыхающий костер, начав несмело двигать бедрами на встречу движениям супруга. - Нет… - застонал Кили, рукой прижимая бедра жены к постели, блокируя все ее дальнейшие попытки прижаться сильнее - Не двигайся… - Но мне хочется! - запротестовала рыжеволосая бестия, нетерпеливо убирая столь мешающую ей руку и продолжая сводящий с ума танец. - Пожалуйста… - хныкая, протянула эльфийка, в дребезги разбивая все попытки Кили сосредоточиться. Она толкнула его бедра вверх, потянула на себя, и его ресницы затрепетали и сомкнулись. Гном прикусил губу - и уже сам приподнялся и с хриплым стоном скользнул обратно. Тауриэль завороженно глядела на его лицо. Больше не пытаясь сдерживаться, Кили сжал зубы и запрокинул голову так, что на шее от напряжения выступили жилы. Эллет и сама не заметила, как закрыла глаза, упиваясь ощущением его внутри себя, и очнулась только, когда движения любимого изменились. Толчки гнома стали резкими, а дыхание рваным. Его черты застыли маской наслаждения, а изо рта донеслись отрывистые выкрики: - Да! Махал! Да! - он дернулся, издав протяжный, низкий стон. - Проклятье, Тауриэль… Я не могу… больше… - его глаза распахнулись, он выдавил: - Я… - все остальное слилось в невнятный гортанный звук. Кили упал на нее сверху, вжимая ее в мягкую постель, тяжело дыша, и Тауриэль ощущала, как колотится его сердце. Он зарылся лицом в ее волосы, и его прерывистое дыхание щекотало ей ухо. Кхузд так долго лежал не шевелясь, что эллет уже решила было пихнуть его и проверить, не заснул ли он там, когда до ее слуха донесся едва различимый шепот: - Amrâlimê****
- Ну, а потом Владычица рассказала нам, что виделась с Вами, имела договоренность с Сириэн и посоветовала идти к вратам Дурина. Здесь мы и встретили ожидающих Таркуна и Лорда Глорфинделя. Правда даже не успели распаковаться, когда из недр Кхазад-дума послышался грохот. А дальше вы и сами знаете. В общем, как-то так… - выдохнул Кили, когда история, в которой он позволил себе вольность опустить некоторые наиболее личные моменты, подошла к завершению. Он видел, как большинство гномов прожигали его недовольными взглядами. Однако, в самых важных - глазах Торина - он не видел ни злости, ни упрека, лишь понимание и толику грусти. Это вселяло надежду и одновременно заставляло сердце сжиматься от понимания: если он не найдет поддержки у большинства родичей, а, когда поход завершится, совет старейшин также проголосует против, даже все влияние дяди не спасет ситуацию. В лучшем случае, им позволят остаться, обрекая стать отверженными. В худшем - могут изгнать, объявляя брак недействительным, а всех рожденных в нем детей - бастардами. Выбор такой, что хоть волком вой, но даже все эти страхи меркли в сравнении с ужасом от той судьбы, что напророчил Тауриэль некромант. И Кили не жалел о своем решении. Он не считал их брак ошибкой, и, видит Махал, никогда не будет так считать. Тауриэль все время рассказа предусмотрительно держалась поближе к Бильбо и волшебнику, заливаясь попеременно то стыдливым румянцем от нахлынувших на нее воспоминаний, то натягивая на лицо маску каменного спокойствия. Потом, уже после первой ночи, Кили честно признался ей в том, что брак их его родня может воспринять не самым лучшим способом. И хотя эллет гневалась, что кхузд умолчал о столь важном, все же, в душе понимала, что скажи он ей раньше - свадьба не состоялась бы. А теперь… Теперь уже поздно обо всем этом думать. По эльфийским обычаям брак совершен, клятвы принесены, а значит, как и обещала, воительница последует за своим мужем хоть на край света. - Ну что ж, поздравляю! - закричал Бомбур столь резко, что все присутствующие подпрыгнули на своих местах. Кучный гном подскочил со своего места, сгребая Кили в охапку, и принялся кружить его, выкрикивая: - Ах ты, сорванец! Молоко еще на губах не обсохло, а всех нас перещеголял! Заливистый хохот Бомбура, и некоторых присоединившихся к нему парней, порядком разрядил обстановку. Однако, когда единственные, но столь неожиданные и оттого еще более приятные проявления радости подошли к концу, настало время вспомнить, что долг платежом красен. О чем и поспешил добавить все тот же любитель поесть за троих: - Подумаешь, всего-то женился по эльфийским обычаям! Да я вообще каждый день такое вижу, вот не удивил ни разу… Подожди, вот сейчас мы тебе расскажем, что учинил Двалин, за компанию с Балином, Оином и Нори - вот тут-то вы точно свои челюсти с земли соскребать будете… - Что-то я сильно сомневаюсь! - хмыкнул Кили, выбираясь из крепких объятий порядком потрепанным и с закружившейся от недостатка кислорода головой. - Как знаешь! Наши блюстители обычаев подвергли Сириэн экзорцизму… - хмыкнул Бомбур, внимательно наблюдая за вмиг побледневшим лицом товарища. - ОНИ ЧТО?! - взревел Фили, вскакивая на ноги.***
Бомбур оказался прав: челюсть с земли поднимали еще долго. Вот только не Фили, Кили и Глоин, как было сказано ранее, а Оин и Нори. Стоило Бильбо, разумеется, как стороне незаинтересованной и непредвзятой, поведать о событиях, произошедших в отряде после его разделения, не забыв упомянуть и о встрече с довольно злобным духом Трора, как Тауриэль налетела на ближайших к ней Оина и Нори подобно огненному смерчу. Она была бесподобна в этом яростном танце, сначала припечатав кулаком любителю необычных причесок Нори, отчего тот издал глухой стон, а вскоре согнулся пополам, пряча от всех присутствующих окровавленный сломанный нос. А затем опрокинула на землю Оина, набив тому знатный фингал под глазом. Правда, к сожалению, далее бесчинствовать рыжей воительнице не позволили крепкие руки Кили, успевшего вовремя опомниться, да обхватить супругу вокруг талии, буквально оттаскивая от стоявшего неподвижно и смиренно ожидающего своей очереди Двалина. - Как вы посмели?! - вырывалась и орала Тауриэль, силясь дотянуться до татуированного гнома если не кулаком, то хотя бы ногой. - Как вы могли! Она же лечила Вас! Не единожды спасала! Слова грубого ни разу не сорвалось с ее уст в адрес кого-либо из вас! - Горький всхлип вырвался из горла разгневанной эльфийки, и попытки выбраться прекратились, сменяясь надрывной истерикой. - Как же так?! - Я совершил ужасную ошибку… - тихо ответил здоровяк, виновато отводя взгляд. - А еще что-то про меня говорили! - выплюнул молодожен, внутренне соглашаясь с Тауриэль, но все же продолжая уводить плачущую супругу прочь. Фили сидел неподвижно, закрыв лицо руками, словно и не замечая разразившейся бури. Как впрочем и волшебник. На протяжении всего разговора Гэндальф продолжал пускать свои излюбленные колечки, изредка хмыкая, но продолжая сохранять молчание. - Я все исправлю! - решительно заговорил Двалин, оглядываясь на брата, Оина и Нори - Мы все исправим! Как только мы разберемся с драконом - выплатим Сириэн виру… - Если будет кому выплачивать… - задумчиво, как бы нехотя протянул маг, продолжая оставаться во власти собственных размышлений и не обращая внимания на обратившиеся к нему взгляды всех присутствующих.***
Сириэн не знала, сколько времени прошло. Этот сладкий сон, или, возможно, Валар все же смилостивились над ней и смогли найти способ даровать смерть…? Эллет не знала наверняка. Но чем бы это ни было, оно было прекрасно. Девушка словно бы вернулась назад во времени, в ту жизнь, которой могла бы жить, не будь видения о грядущем проклятье, не будь Саурона, боли, тоски, одиночества и страха, того самого раздирающего душу страха, что она видела день за днем в глазах своих любимых. В глазах мамы и сестры, и в глазах отца, в большей мере. Именно за эти принесенные им страдания Сириэн ненавидела себя больше всего. И хотя умом понимала, что ее вины здесь не так уж и много, все же, каждый раз видя, как в глазах мамы стоят слёзы, которые та пытается спрятать - сердце девы словно бы разбивалось на тысячи осколков. Но не здесь. В этой реальности, в которую она попала, над ней не довлела протянутая практически к самой шее рука тьмы. Глаза родных были полны радости от встречи. А глаза Сириэн, снова светло-серые, как у отца, - истинного счастья. Она вновь была одного роста с сестрой, и держала Лютиэн в объятиях так долго, да сжимала столь крепко, как только могла, умоляя Великого Эру оставить ее навсегда в этом месте. Чем бы оно ни было. Навсегда.***
- Я сделал все что мог, Глорфиндель, мне очень жаль… - отрицательно покачал головой Лорд Элронд, выходя из покоев желанной девы к ожидающему военачальнику. - Но ведь тело ее почти восстановилось! Да, она бледна и неподвижна, но раны исчезли вместе с ядом… - метался вдоль небольшого коридора светлейший. Четвертые сутки практически неотрывно рыцарь Гондолина сидел рядом со своей бывшей невестой, покинув ее за это время лишь дважды: в первый раз, чтобы переодеться, да смыть копоть Мории; во второй - дабы отдать дальнейшие распоряжения своему заместителю: неподалеку от скрытого хода к ступеням Димрилла были замечены отряды орков. Зло не дремало, и даже наоборот, искало все возможные пути, чтобы проникнуть в долину. Что-то подсказывало Глорфинделю, что он знает, отчего именно сейчас обратился взгляд красных очей, да нескольких отрядов орков к Ривенделлу… А точнее, из-за кого… - Ступай, ты не поможешь ей, как и я… - Владыка осторожно положил руку на плечо эльфа и слегка сжал, в попытке оказать поддержку - Тебе нужен отдых. Тьма рыскает в округе, пытаясь проникнуть внутрь. И ты знаешь, за кем она пришла… Ты должен быть полон сил, чтобы встретиться с ней лицом к лицу, если придется. Девушка… Ее тело выдержало, вопреки всему, но душа истерзана так, что ни настои, ни травы, ни даже магия - не помогут… Нам остается только ждать… Испуганный и полный мольбы взгляд, которым наградил полуэльфа витязь, заставил Элронда внутренне содрогнуться и отвести глаза, однако, чужое горе ранило сердце, оттого он все же решился добавить: - Не беспокойся, сейчас Сириэн в лучшем мире. Она растворилась в безвременье и блуждает по закоулкам собственной памяти в симбиозе с мечтами. Там нет места ни боли, ни горечи утраты… И хотя я не могу прочесть ее мысли, все же чувствую, как внутри эллет расцветает счастье, которого она была лишена столь долго. Моя магия будет поддерживать жизнь в ее хроа столько, сколько понадобится, однако, на все воля Эру… И все же… Она так похожа на мою дочь, словно их связывает дальнее родство… Ты ведь знаешь, кто она… - это был не вопрос, скорее утверждение - И не скажешь, конечно… Ты постоянно стремишься поступать как должно, но это не всегда правильно… Ты поймешь это, со временем, но сейчас я мог бы постараться помочь ей, если бы знал наверняка… Глорфиндель отрицательно покачал головой, и постарался сменить столь опасную тему: - Прошло уже четыре дня… Что, если она не вернется?! Вот-вот нагрянут ее гномы… Что мне сказать им? - не унимался светлейший, пожалуй, впервые позволяя себе предстать перед Владыкой в столь растрепанных чувствах. - Правду… - не задумываясь, ответил полуэльф - Все, что происходит, делается по воле Эру… Нам не дано изменить предначертанное, я думал, что ты уже усвоил этот урок… Теперь, зная, какую ношу несет на себе эта девушка, подумай, действительно ли заблудиться в собственных грезах да остаться в них навсегда - самое страшное, что может с ней случиться? Отпусти ее… Это ее путь, не твой… Как и выбор… А гномам я расскажу все сам… - А как же белый совет? Митрандир должен был уже созвать его… - И он созвал. Я уже предупредил совет, что задержусь… Здесь… - Лорд Элронд обернулся в сторону открытого сводчатого дверного проема, бросая взгляд на лежащую неподвижно девушку - У меня остались неотложные дела. А теперь иди. Гномы действительно нагрянут скоро. И к их приходу тоже нужно быть готовыми. Всем нам… И правда, наугрим не заставили долго себя ждать, однако, их появление было еще более фееричным, чем в прошлый раз. Менее воинственные, и куда более потрепанные, нежели ранее, они с трудом пробились в долину через отряды орков. И хотя Владыка был предупрежден о грядущих гостях, отчего его воины каждый день зачищали подступы к ступеням Димрилла от темных тварей, все же, как только гномы оказались неподалеку, вражеские отряды ударили с новой силой. Впрочем, расправа хоть и была скорой, а враг был быстро отброшен, но не обошлось без раненных: десяток эльфов вместе с назначенным Глорфинделем заместителем и трое гномов пополнили ранее свободные койки лазарета. Среди них оказался и нынешний Король под горой, плечо которого было прокушено, когда он заслонил собой младшего племянника. И, пожалуй, будь здесь сейчас Митрандир, он бы во всю суетился вокруг новоприбывших, вот только… Глорфинделю не было дела до тягот пути наугрим. Все его мысли занимала так и не пришедшая в себя Сириэн. Он бы и вовсе не заметил в лазарете Дубощита, если бы в один из дней, проведывая своих парней, не услышал брань на кхуздуле: упертый и неотесанный гном требовал отпустить его, невзирая на то что раны, в которые попала инфекция, плохо поддавались лечению. Впрочем, светлейший витязь не желал ввязываться в бессмысленный спор, оставляя наглого короля на поруки целителей, сам же он отправился к своему Владыке, дабы внести предложение, которое давно уже не давало ему покоя, несколько дней назад озарив своим светом надежды практически посреди ночи. Лорд Элронд оказался в библиотеке. Он ходил между массивными книжными шкафами, проводя длинными, украшенными перстнями пальцами по корешкам представленных здесь томов. Библиотека Имладриса производила весьма двойственное впечатление, ибо хранила в себе множество великих книг, и, пожалуй, самой большое собрание трактатов по темной магии, которые словно бы отравляли воздух вокруг себя скверной. Однако, благодаря обилию витражных окон, рядом с которыми стояли мягкие кресла с искусной резьбой на подлокотниках, пению птиц, доносящемуся снаружи даже в это зимнее утро, представляла собой очень уютное и светлое место. Усыпальницу тишины, знания и покоя. Словно и не было здесь никакой тьмы. - Владыка… - осторожно позвал Глорфиндель, привлекая внимание слишком глубоко погрузившегося в свои мысли полуэльфа - Мне нужен ваш совет… Или, скорее, ваше благословение. Мужчина замер, задержав свою руку на большой толстой книге, корешок которой пестрел золочеными письменами названия: «Сказания о Берене и Лютиэн» - и перевел взгляд внимательных цепких глаз на светлейшего рыцаря. - Я много думал, над вашими словами… Про то, что остаться навек в своих грезах для Сириэн отнюдь не самая страшная судьба. Что, если есть иной способ облегчить ее бремя? - Я догадываюсь, о чем ты, Глорфиндель… Должен признать, я и сам думаю о том же… Мы могли бы предложить ей оставить Средиземье и отправиться на Запад… В Валинор…- Элронд бережно погладил подушечками пальцев корешок книги, и отвернулся, направляясь к резному витражному окну, что находилось в паре метров. - Я много думаю об этом, и даже готов принять это решение в одиночку, не оглашая его совету… Однако, о каком благословении ты желаешь спросить меня? - Если Сириэн согласится, я хотел бы отправиться вместе с ней… - выдохнул витязь, переводя взгляд на затянутое темными тучами небо. - Ты желаешь покинуть нас? - удивленно поднял бровь Владыка, переводя взгляд на эльфа. - Мое место сейчас рядом с ней. Я чувствую это. - честно признался Глорфиндель. - Хорошо, если ты так решил, я не стану препятствовать. Расскажи ей, если она проснется. Я не могу больше ждать. Утром я отправлюсь на совет, и заберу сыновей с собой… Элладан… Его тяжкое бремя усугубилось. Он словно чувствует, что она рядом. И хотя я знаю, что шансы малы, все же, спроси ее: вдруг она сможет помочь моему сыну… - Хорошо… - пообещал эльф. - И еще… Правильно ли я понял, что даже если Сириэн не захочет отправляться на Запад, ты все равно оставляешь свой пост? - решил окончательно расставить все точки над «и» владыка. В ответ светлейший лорд кивнул. - В таком случае прошу тебя повременить с этим решением до моего возвращения… Сдается, имеющаяся у тебя сейчас власть может еще сыграть свою роль в происходящем…