***
- Проснись! Ну же, Сириэн, проснись! - трясет ее за плечи Глорфиндель, пытаясь вырвать из цепких лап кошмара. Эллет распахивает глаза и только теперь понимает, отчего так звенит в ушах - это собственный крик, она кричала во сне. Сердце в груди отбивает барабанную дробь, а легким отчаянно не хватает воздуха. Девушка из последних сил надеется, что не только недавнее сновидение, но и все, случившееся накануне - лишь очередной страшный сон. Кошмар, оказавшийся слишком натуральным и правдоподобным. Но нет. Стоит обернуться, и эллет видит, ее - черную розу, идеально прекрасную, лежащую в паре сантиметров от плаща светлейшего, на котором девушка уснула прошлым вечером. Перед глазами моментально всплывают воспоминания вчерашнего дня, но Сириэн старается гнать их прочь. Она не хочет думать о том, как все они, уставшие и голодные продолжают путь, отказываясь от стоянки, не в силах находиться так близко к пепелищу и истерзанным телам. Не хочет вспоминать, как всю последующую дорогу, сидя теперь на Асфалоте да чувствуя на талии руку Глорфинделя и буквально ощущая кожей хмурые взгляды, размышляла: для кого Саурон заготовил проклятый цветок на сей раз? Предположения девушки были мучительны, ибо в Средиземье у нее осталось слишком мало друзей… Эллет перебирала в уме немногочисленные имена тех, кто ей дорог: Беорн, Тауриэль, малышка Люэн, старшая названная сестра - что обучала ее многим премудростям и поясняла невиданные ранее тонкости их проклятья, пути с которой разошлись больше трех столетий тому, ибо слишком опасно долго находиться рядом двум желанным девам. Не смогла обойти стороной Сириэн и свою привязанность к Фили и Бильбо, которая, несмотря на их предательство, продолжала жить в ее сердце, чем была очень опасна, ведь именно в сердце девушки и читал некромант, не в силах проникнуть в мысли. На короткое мгновение на эльфийку даже нахлынула паника, стоило ей подумать об оставшейся в Озерном городе без защиты семье Барда Лучника, но страх быстро отступил, когда на место ему пришло понимание, что вряд ли Саурон смог настолько тонко прочесть ее сердце, чтобы добраться до них… Насчет малышки Люэн девушка была относительно спокойна. Было очень сомнительно, чтобы некромант сумел настолько глубоко запустить свои когти, дабы достать девчушку из самого сердца Лориэна, где за ней присматривала Великая Владычица Галадриэль. О Кэрридвен - желанной деве огня - Сириэн тоже беспокоилась в меньшей степени: владеющая огромной смертоносной силой пламени, эльфийка была очень грозным врагом, но большую уверенность внушало именно то, что дева давно уже жила в изоляции, в глухой чаще леса, а единственным, кто знал о ее обители, оставалась сама Сириэн, хранившая эту тайну так, словно ее собственная жизнь от этого зависела. На порядок сложнее было с Беорном… Оборотень, безусловно, всегда был очень силен. Однако, у всякого есть свое слабое место, и эллет прекрасно знала, что для великана таковым является собственный дом и его обитатели. За своих животных Беорн будет готов отдать жизнь, оттого, боясь навлечь на него опасность, Сириэн, уточнив их дальнейший маршрут у Торина - отчего успела поймать недовольный взгляд Глорфинделя - настояла на том, чтобы дом старого друга они обошли стороной. Фили, Бильбо и Тауриэль находились в относительной безопасности, пока пребывали рядом с эллет. В любой момент девушка могла воззвать к магии и воздвигнуть вокруг них новую завесу. Силы было предостаточно, она буквально могла хлестать из эллет бурным потоком, а значит, жизнь этих троих она хотя бы могла попытаться защитить. Но самое главное имя, имя того, кто только что пробудил эллет от кошмара, девушка старалась не упоминать, боясь, что одного только этого упоминания хватит, чтобы подписать смертный приговор лорду дома золотого цветка. И все же… Глорфиндель… Сириэн не давали покоя воспоминания об угрозах, прозвучавших из уст Темнейшего в адрес златовласого эльфа в их последнюю встречу. Мысль о том, что Саурон начнет охоту за светлейшим, внушала самый настоящий животный ужас. И дело было не в том, что девушка якобы питала к убийце балрога нежные чувства. Или не совсем в этом…. Она любила его. Но не так, как должно любить мужчину, а скорее как брата, которого у нее никогда не было, или верного и преданного друга, столь чистого душой и редкого, что такой дружбой не разбрасываются. И Глорфиндель был таковым. Ее верным другом, несмотря ни на что. И он был единственным, кто помнил ее настоящей, до того как некромант осквернил ее лик. Он помнил ее рост, помнил цвет ее глаз, и помнил чистую душу, еще не запятнанную мерзостью искажения. Лишиться его для Сириэн было все равно, что оборвать ту последнюю тонкую нить, связующую ее со своим прошлым, словно утратить самую ценную часть себя самой. Последнюю часть. Сириэн боялась за Глорфинделя более, чем за всех остальных вместе взятых. Боялась оттого, что, в отличие от Фили, Бильбо и Тауриэль, уже успевших признать силу девушки и готовых скрыться за ее магией в случае необходимости, со светлым витязем все обстояло иначе. При первом же намеке на опасность иной раз до безрассудства правильный эльф бросался в самое пекло. Он никогда не позволял себе отсиживаться в стороне, и не станет делать этого впредь, а тем более прятаться за спиной женщины: гордость не позволит ему... Он ринется в бой, даже если будет понимать, что не сможет его выиграть. Страх за Глорфинделя был настолько велик, что весь остаток пути Сириэн старалась держаться с лордом как можно более отстраненно, насколько это вообще возможно, будучи сидящими на одном коне… И все же, дева наивно надеялась, что от этой увеличившейся между ними дистанции роза всенепременно исчезнет, и темнейший откажется от своих ужасных намерений. Но это было невозможно, и девушка прекрасно это знала: если Саурон выбирал себе цель, он не скупился в средствах ради ее достижения. Конечно, эллет могла ошибаться, но проверять свои предположения на практике не хотелось совершенно, оттого дева обдумывала все допустимые варианты, как бы светлейшего отослать… Сириэн слишком хорошо знала Глорфинделя и понимала, что, раз давший слово витязь - никогда не отступится. Потому, как бы прискорбно это ни было, вариант был только один: нет самой Сириэн - нет и долга… Нет необходимости находиться подле, подвергая свою жизнь неоправданному риску. Если она исчезнет, Саурону не будет нужды охотиться на убийцу Балрога, даже его азарт и целеустремленность не станут достаточно веской причиной. Не говоря уже о том, что добраться до обители лорда Элронда, куда несомненно вернется сложивший свои полномочия военачальник, у некроманта попросту не получится. Да и многое в жизни окружающих станет лучше без нее. Не будет красных роз, и выжженных, чтобы что-то ей доказать или сломать, деревень, полных трупов их жителей. Не будет риска, что мир погрузится во тьму с ее легкой руки, окажись дева во власти темнейшего. И Сириэн наконец-то обретет покой, переставая страшиться самой себя. Все так просто. И так сложно одновременно, ведь решение есть, осталось лишь найти способ. Нет. Не так. Способ был известен наверняка, матушка подсказала ей. Но как найти того, о ком этот самый способ гласит - хранителя несчастных душ. Это правильное решение. Самое верное. Мелиан ведь не просто так рассказала о нем. Она не стала бы упоминать эту возможность, будь хранитель недосягаем. Сириэн нутром чувствовала, что достаточно лишь руку протянуть, и вот оно, желаемое окажется рядом. Но ей не хватало решимости. До того самого момента, пока в руках не оказалась черная роза, до этой ночи, и этого сна. Да и в конце концов, сколько еще деревень должно быть стерто с лика земного по ее вине? Хватит! Теперь же решимости было предостаточно, а горевшие в груди ненависть и злость от воспоминаний об изувеченных, прерванных жизнях лишь подогревали уверенность. - Что тебе снилось? - вывел девушку из оцепенения под гнетом собственных мыслей вопрос Глорфинделя. - Розы. Алые розы и кровь. - не нашла в себе желания лгать Сириэн. Эльф тяжело вздохнул и вдруг неожиданно притянул эллет к себе, сжимая в крепких объятиях. - Не отдаляйся от меня, прошу. Не надо. - прошептал светлейший и в глазах девушки закипели горькие слёзы, но она не позволила им пролиться. - Я ведь знаю, о чем ты думаешь. Это не выход… - Я боюсь за тебя… - выдохнула эльфийка свои страхи в широкое плечо мужчины, в душе надеясь, что он догадывается лишь о ее намерении отдалиться, но не ведает ничего про хранителя равновесия. Глорфиндель вряд ли сможет понять ее выбор или смириться с ним…. - Не нужно бояться. Он только этого и добивается, чтобы под гнетом страха ты приняла необдуманное решение. Он хочет сломать твою волю. Не позволяй ему этого. Со мной ничего не случится, я буду рядом! - с жаром молвил витязь, все еще прижимая к себе Сириэн. - Обещаешь? - облегченно выдыхает дева, радуясь, что намерения ее покамест остаются в тайне от светлейшего. - Обещаю! - прозвучал ответ и на душе эллет стало как-то спокойнее. Паника недавнего кошмара окончательно отступила, а парализованный весь прошлый день страхом разум наконец-то заработал в полную силу. Глорфиндель немного отстранился, заглядывая в глаза: - Прости меня за вчерашнее. За то, что не пожелал понять и принять твое решение. Ты живешь с этим бременем так давно. Не мне говорить о том, что тебе должно и как будет лучше. Сириэн смущена его прямолинейностью, особенно в ключе того, что только сейчас замечает столпившихся вокруг них членов отряда. Вероятно, своими криками она перебудила всех до единого. - Мы поговорим об этом позже… - тихо молвит девушка, ежась под направленными на нее взглядами. Нет, никто не смотрит ни с осуждением, ни тем более с ненавистью - лишь любопытство и толика беспокойства, хотя нет, и осуждение, но лишь чуть-чуть, тоже присутствует - и это-то как раз пугает эллет до невозможности. Она уже настолько сроднилась с мыслью, что гномы ее никогда не примут, что видеть сейчас в их глазах искреннее беспокойство было смутительно. А еще разум постоянно подбрасывал мысль о притворстве, но девушка старалась гнать ее прочь. И все равно в душе боялась снова им довериться, да оказаться привязанной к очередному столбу ради очередного ритуала. Но все же, какой им резон избавляться от нее теперь, когда она, благодаря своей магии, может стать их единственным наиболее безопасным способом добраться до горы? «Точно, гора!» - мысль, неожиданно посетившая Сириэн, едва не заставила девушку выругаться от того, как же так вышло, что она не задумалась об этом раньше. Определенно, сыплющие ругательствами на кхуздуле направо и налево гномы оказали на нее больше влияния, чем хотелось бы. И все же, не позволяя догадке ускользнуть, эллет продолжила ее развивать: «Библиотека Эребора находится в самых безопасных и хорошо защищенных от огня ярусах… Если нам удастся проникнуть в гору, если я помогу гномам, вдруг получится договориться о том, чтобы не только забрать меч, но и заодно попасть в библиотеку? Уж где-где, а там я наверняка смогу найти информацию о таинственном хранителе несчастных душ!». Оставалась, правда, одна небольшая проблемка: наугрим берегли свою читальную залу пуще всяких сокровищ… И расположена она, кстати говоря, была почти на том же уровне… А значит впереди у Сириэн воистину непосильная задача - попытаться сторговаться с Королем под горой, и что-то подсказывало деве, что сделать это стоило сейчас, так сказать, на берегу, пока его воспоминания о ее помощи в сохранении монаршей жизни еще достаточно свежи. Потому как потом, когда гном увидит богатства своего народа во всем величии, а заслуги эллет подзабудутся, уговорить Торина пойти хоть на какие-то уступки будет чем-то из ряда вон выходящим. Кстати о Торине. Весь остаток прошлого дня его величество сидел на Всполохе более уверенно. Он уже не так часто засыпал, больше бодрствуя, и выглядел не в пример лучше, однако, что-то было с ним явно не так, и Сириэн догадывалась, что причина скорее всего кроется в ее магии. После всего пережитого, эльфийке не надо было смотреть в зеркало, чтобы знать, что именно она там увидит. Глаза ее наверняка стали на порядок более темными, чем несколько месяцев назад, а вместе с ними еще больше потемнела и запятнанная душа. Дар целителя покидал девушку, не в силах уживаться в одном теле со всей той тьмой, что пустила в эллет свои корни. Однако, размышлять о собственных утратах сейчас Сириэн не хотелось. Раззадоренный жаждой мести разум требовал действий, а так как спать больше дева не собиралась, да раз уж она все равно всех разбудила, отчего бы не справиться о здоровье узбада, а там, как бы между делом, заодно и про библиотеку не разузнать. Мало ли, вдруг удача будет на ее стороне? - Я пойду поговорю с Королем под горой, а ты отдыхай... - возвращается Сириэн своими мыслями к стоящему и смотрящему на нее Глорфинделю - Прости, что разбудила… - добавляет девушка, после чего отстраняется и уходит в другую сторону их стоянки: именно туда, где отдыхал нынче предводитель отряда, выбравший себе место ближе всех к большому овальному озеру, все еще покрытому пусть уже и хрупким, местами с проталинами, но все еще довольно толстым льдом. Идти между гномами, продолжавшими внимательно наблюдать за каждым ее шагом, было довольно неприятно. Как она и подозревала: проснулись почти все. Не хватало среди присутствующих только Бомбура и Кили. Первый знатно храпел, вероятно за собственными исторгаемыми глоткой звуками даже не заслышавший ночного происшествия. А вот Кили… Сириэн посмотрела на кхузда, и на сердце ее становилось теплее: молодой принц спал, крепко обхватив, будто плющевого мишку, ноги сидящей рядом да привалившейся спиной к дереву Тауриэль. Лучница же сидела не шевелясь, по видимому уже успев привыкнуть к такого рода ночевкам. Смотреть на эту явно влюбленную парочку было очень приятно, оттого Сириэн послала подруге легкую улыбку, которая тут же была радостно встречена ответной, немного смущенной. И все же, медлить не стоило и девушка двинулась дальше. С каждым новым шагом решимость ее словно таяла. Сириэн могла понять причины поступков практически каждого члена отряда. Она видела фанатичное следование древним традициям во многих из них, и принимала эти их взгляды. Видела также более лояльно настроенных младших наугрим, и их могла понять тоже: гномов становилось слишком мало и численность их год от года последние столетия лишь сокращалась. Сохранять прежнюю изоляцию в подобных условиях было все равно, что обрекать свою расу на гибель. Но сыны Махала были упрямы. До такой степени, что эллет не доводилось доселе слышать ни об одном существующем полукровке… Если таковые вообще могли родиться ввиду разительных отличий гномов как от эльфов, так и от людей. Бильбо, пожалуй, из этой компании выделялся, словно ягода ежевики, случайно угодившая в корзину с малиной. Хоббит казался девушке открытой книгой: добродушный, бесхитростный, мягкосердечный, честный и преданный он располагал к себе, не прилагая к тому, казалось, совершенно никаких усилий, в отличие от Торина, который иной раз отталкивал одним только своим извечно хмурым выражением лица. Этого гнома Сириэн не могла понять, сколько бы она ни старалась. Его поступки казались девушке нелогичными, а вспыльчивость и твердолобость порой доводили эллет до белого каления. Сколько бы ни старалась, она не могла предвидеть ни единого его следующего шага, а потому, даже не удивилась, когда первая же брошенная Королем под горой фраза, стоило ей добраться до его величества, выбила ее из колеи: - А я уж думал, придется целую вечность ждать твоего ответа! - спокойно проговорил Торин, садясь и спешно натягивая рубаху после осмотра монаршего плеча Оином, да заодно буквально насквозь пронзая эллет взглядом синих глаз, в которых подобно глубокому морю плещутся эмоции, да нет и тени излучаемого его внешним видом спокойствия и уверенности. Девушка старается держаться холодно и отстраненно, в попытках спрятать эмоции блуждая взглядом по ледяной глади озера, в то время как внутри нее все кипит от смущения, а разум усиленно пытается припомнить: какой такой вопрос она умудрилась пропустить мимо ушей и что теперь с этим делать? Она дожидается, пока лекарь соберет свои склянки в чемоданчик и откланяется. - Я… - начинает мямлить эльфийка, краснея и робея от того, что с головой выдает собственный блеф, но гном неожиданно поднимает руку, останавливая ее красноречие, да ухмыляясь. - Что, прямо так, при всех и ответишь? - брови узбада приподнимаются, образуя на лбу морщинки, а в глазах плещется облегчение, смешанное со смешинками - Я думал подобные вещи стоит обсуждать наедине. Без посторонних длинных и не очень ушей… Сириэн растеряна настолько, что лишь смущенно кивает, соглашаясь. Она надеется, что за то время, пока они будут добираться до этого самого «наедине», разум подкинет ей какой-нибудь выход из сложившейся ситуации, в конце концов, не мог же Торин узнать о ее намерениях сторговаться, когда она сама только узнала о них. А значит, он спросил у нее что-то еще… Но, увы, ни единой лазейки из неудобного положения не возникает, ни пока они отдаляются от отряда, уходя глубже в лес вдоль берега озера, ни даже когда Торин останавливается и разворачивается к девушке, в ожидании скрещивая руки на груди, прикрытой лишь тонкой нательной рубахой. Сириэн содрогается, мысленно представляя, как холодно было бы ей, окажись она в одной рубахе посреди все еще по-зимнему холодной ночи, но гном стоит спокойно. Она видит, что в вырезе горловины, расшитой по краю рунами кхуздула, его покрытая черными, жесткими словно проволока, курчавыми волосами кожа на груди даже не испещрена мурашками. Узбад не мерзнет, и это так сильно показывает, насколько же они различны… Однако, девушка не может не отметить, что даже по меркам эльфов Короля под горой можно назвать довольно симпатичным. Эллет лишена тщеславия, не позволяющего замечать красоту других, и никогда не имела предрассудков касательно разных рас, а потому отрицать, что Торин красив она не станет. Как и то, что плечи его настолько широки, что за ними легко могли бы спрятаться две такие, как она, нуждайся девушка в его защите. Вот только, в этот раз все совсем наоборот… Тем временем Торин прослеживает за ее взглядом, прикованным к его груди, и впервые за долгое время Сириэн видит на его лице тень улыбки. Гном делает шаг навстречу, и эльфийка принимает решение говорить как есть, без обмана: - Я пришла, чтобы предложить сделку… Узбад останавливается, и улыбка на его губах становится более явной: - Это очень по-гномьи… - отвечает он, ухмыляясь. - Мне нужен не только меч… - смущенно шепчет девушка, не выдерживая взгляда синих глаз и смотря себе под ноги - Я… Я ищу кое-какую информацию, и надеюсь, что ты позволишь мне поискать ее в библиотеке Эребора, когда… всё закончится. Я… - Сириэн собирается было предложить свою помощь в решении вопроса с драконом - нет, она не излишне самоуверенна, сумасбродно полагая, что ей хватит сил, чтобы в одиночку тягаться со Смаугом Ужасным. Однако, эльфийка вполне резонно полагает, что сил ее хватит, дабы усыпить зверя крепким сном на весьма длительное время, чтобы они успели придумать способ от него избавиться. - но гном останавливает ее, снова приподнимая руку в весьма понятном жесте. - Все что пожелаешь! - неожиданно решительно отвечает узбад, делая еще шаг в ее сторону, опуская руки вдоль тела, более не закрываясь от нее. - С чего вдруг такая щедрость? - опасливо спрашивает Сириэн, прищурившись, вконец сбитая с толку. - Я готов быть сколько угодно щедрым, если моя azbad выставляет условия. Может, ты желаешь что-то еще? Драгоценности? Гарантии? - Как бы между делом спрашивает Торин, не сводя с эльфийки цепкого взгляда. - Azbad? - переспрашивает Сириэн, игнорируя прочие вопросы. Она не может припомнить, чтобы слышала это слово ранее. - Владычица. - поясняет гном. Шок обрушивается на девушку одновременно с леденящим кровь ужасом от возникшей догадки, когда непослушные губы произносят единственное слово: - Владычица? - снова переспрашивает эллет, чувствуя, как паника начинает душить ее пуще подкравшихся догадок. - Да. Я - владыка Синих гор. Я предложил тебе выйти за меня замуж. Ты думала, пусть и в объятиях остроухого… - Торин нахмурился, а затем возникшая под властью эмоций морщинка между его бровей разгладилась, и он продолжил - Но все же решилась и пришла ко мне, выставив условия. Я принимаю их, все до единого, любые! И готов выслушать новые, если таковые у тебя имеются. Со своей стороны лишь заверяя, что люблю тебя и буду беречь, как величайшее сокровище. Отныне ты - моя невеста, будущая владычица Синих гор, полноправная хозяйка моего сердца, а также, будущая королева Эребора! Понимание произошедшего обрушивается на девушку словно по щелчку, да так, что ей кажется, будто она буквально слышит треск этого самого «щелчка» в своей голове. Ужас сменяется горькой обидой. «Любит, как же… Ага, Владычица…!» - гневно пробует на вкус эти мысли Сириэн. Кожа покрывается мурашками, а рот словно наполняется ядом, который так и хочется излить, обличая собственное негодование - и от ситуации в целом, и от нависшего над их головами очередного злого рока - в слова. - Да ну… - горько ухмыляется Сириэн, подходя к Торину недопустимо близко и кладя ладошку ему на грудь - Любишь? - переспрашивает девушка, невинно распахивая глаза - И ты хочешь сказать, что когда я делаю так… - эллет медленно поднимает затянутую в перчатку руку и проводит ладонью по могучей покрытой лишь тонкой рубахой груди гнома - Твоя кровь не закипает под натиском темных чар…? Нет, Король под горой, ты врешь мне. Грохот твоего сердца выдает твои желания с головой. Однако, это не так страшно как то, что ты врешь себе… Ты думаешь, что это истинное чувство, настоящая, единственная в жизни гнома любовь… Но это лишь морок! Ты принимаешь желание обладать, за сердечную привязанность! - фразу «также, как и твой дед когда-то» Сириэн решила не добавлять, дабы еще больше не провоцировать узбада на конфликт - Ты не отдаешь себе отчета в своих чувствах, и тебе стоит одуматься, пока не стало слишком поздно… Таких, как я, невозможно любить… Посмотри, от меня за километр разит тьмой! Тяжелые слова девушки, как бы она ни старалась смягчить отвратную правду, все равно имеют сокрушительный эффект. Торин дернулся, резко хватая ее за запястье, останавливая ее указательный палец, начавший опускаться к поджарому животу гнома, секундой назад вырисовывающий на широкой тяжело вздымающийся груди узоры. - Нет! - хрипло отвечает венценосный кхузд, уверенно заглядывая девушке в глаза - Я не желаю иметь тебя, словно очередной драгоценный камень в своей коллекции. Я хочу любить… Сириэн усмехается, в тысячный раз поражаясь упертости этого народа. Ей не остается ничего иного, как поставить гнома на место, и она все же произносит: - Также, как и твой дед? Эллет знает, как подло звучат ее слова, но ей не остается ничего иного: впереди их ждет еще долгая дорога. Ей нужно попасть в гору, отчаянно нужно, и если сейчас Торин не прозреет, не возьмет в узду навеянные проклятьем желания плоти, то их дальнейший путь обречен. Гномы никогда не вернут себе свой дом, а Сириэн никогда не заберет меч отца и не узнает: есть ли в библиотеке Эребора нужная ей информация. Однако, вопреки ожиданиям, Король под горой делает глубокий вдох, явно сдерживая рвущийся наружу порыв ярости, и отвечает: - Я - не он. Я люблю тебя, любил с тех пор, как был еще глупым мальчишкой, когда, тайком пробравшись в твои покои, увидел портрет… Я полюбил тебя так отчаянно, что ненавидел себя, ведь верил в окутывающую твой образ клевету, и все равно всю жизнь искал, везде, куда бы меня не занесло судьбой. Я… - Ты лжешь! - гневно шипит девушка, тщетно пытаясь высвободить руки. Она пытается отпихнуть гнома, и замечает, как морщится он, когда в этой неравной борьбе она задевает его плечо. От безысходности девушка рычит, а затем продолжает свою тираду, сама не замечая того, что голос ее повышается, вот-вот начиная срываться на крик - Лжешь! Ты… Ты… - в голове Сириэн одно за другим кружатся воспоминания: как Торин был жесток к ней, как она мерзла из-за него, голодала из-за него, плакала из-за него, страдала из-за него. И как болело, когда она узнала о его маленьком хитром плане - втереться к ней в доверие, чтобы выведать путь по склону горы к Авен Арман. Он так много раз причинял ей боль - и физическую и душевную. - Любовь не такая! Слышишь! Не такая! Она чиста! Она приносит счастье, радость и покой. А ты…! Ты же напротив всегда был холоден и жесток! Да ты же ненавидел меня все это время! - Я пытался защитить тебя! - рычит узбад, не выдерживая бросаемых ему в лицо обвинений. Лицо гнома искажается от отчаяния и злости. Синие глаза мечут молнии, а скулы напряжены столь сильно, что даже кажется, будто лик его высечен из камня. -Ну так защити! Ну же! Защити от самого себя! - уже практически визжит Сириэн. Крепкая хватка огромных ладоней разжимается на ее запястьях, и девушка, наконец освободившись, чувствует смесь ярости и отчаяния. Она так четко ощущает, как от сердца, вверх по груди, затем по шее и к подбородку поднимаются черные трещины, что не находит никакого иного выхода из ситуации, кроме как бегом броситься прочь, не оглядываясь, дабы Торин не узнал, насколько близок он был к тому, чтобы вывести ее из себя. Эмоции бушуют в ней подобно беснующемуся в шторме морю, но Сириэн подавляет их, пытаясь выдержать натиск подступающей жатвы. Все ж таки в этом Саурон ошибся. Он говорил, что отныне оно будет приходить лишь когда дева позовет. Но она не звала, и вряд ли сделает это по собственной воле. Эльфийка бежит прочь, не разбирая дороги, цепляясь распущенными и так и не заплетенными после неожиданного малоприятного пробуждения волосами за ветки деревьев, ощущая, как эти самые ветки иной раз хлещут ее по лицу, однако, захваченная собственными эмоциями настолько, что не замечает ничего вокруг. Не замечает до тех пор, пока отвратительная вонь не бьет в нос, а тяжелое, глухое и гортанное темное наречие не начинает резать слух. - Сколько можно ждать?! - слышится глухой хриплый голос одного из орков. Сириэн замирает на месте, остановившись настолько резко, что подскальзывается и едва не падает в грязь. Она слышит их, но не видит и, вероятно, только благодаря этому умудряется оставаться незамеченной. Пока что. - Столько, сколько потребуется! - практически рычит другой орк в ответ - Как только отряд Турга займет свое место, мы выступим и захватим коротышек в кольцо. - послышалось мерзкое довольное гоготание - Но не расслабляйтесь, среди них есть остроухий воин. Он - грозный враг. И запомните, не трогать темноволосую девку - приказ хозяина. Остальные живыми не нужны. Разве что Дубощит… В горле у Сириэн встал ком. Она принялась медленно пятиться назад, силясь не издать ни единого шума и моля Валар, чтобы гонец этого самого Турга не встретился на ее пути. Как только девушке удалось отойти на достаточно безопасное расстояние, она бросилась бежать что есть силы, вот только уже обратно к отряду, размышляя о том, как неожиданно вовремя ей приснился кошмар и Глорфиндель разбудил ее. Проклятье, да даже ссора с Торином оказалась как нельзя кстати, иначе в противном случае атака орков застала бы всех их врасплох. Безусловно, оставленные в дозоре гномы непременно подали бы сигнал об опасности, завидев таковую, да и светлейший наверняка заслышал еще раньше того, но все же, одно дело - спросонья, дезориентированными хвататься за оружие, и совсем другое - встретить врагов лицом к лицу да в полной готовности. Однако, как раз этой самой готовности сейчас, пока бежала к стоянке отряда, Сириэн и боялась. Она смогла узнать о готовящемся нападении - хорошо спланированном нападении, что совсем не типично для орков - и все же, не знала ни с насколько хорошо обученными тварями им придется столкнуться, ни тем более их числа. А черная роза, подобно злой насмешке, все представала и представала перед глазами эллет, стоило ей прикрыть их, чтобы моргнуть. Страх оказаться причиной еще одной смерти в буквальном смысле застил девушке глаза. Он был даже ужаснее сотен алых роз, ибо там хотя бы были воображаемые лица, что, безусловно, не умаляло ценности их жизни, но все же, закрывать глаза и видеть самое настоящее, знакомое лицо того, чья смерть является виной ее, Сириэн, упорства - было во сто крат хуже. Поэтому, к тому моменту, как девушке наконец-то удалось достигнуть границ стоянки отряда - кстати весьма вовремя, так как в центре сбившихся в круг гномов, рядом с Бильбо и Тауриэль стояли Торин с Глорфинделем, а между ними, судя по доносящимся крикам, затевался не хилый такой спор - план дальнейших действий уже успел сформироваться у нее в голове. Призывая так и хлещущую из нее буйным потоком магию, Сириэн резко подняла руку в воздух, и вслед за ее движением из отсыревшей от растаявшего снега земли, прямо меж двух спорщиков, начала вырастать ледяная стена. Такое яркое появление, конечно же, не могло остаться незамеченным, а оттого все взгляды присутствующих тут же обратились к деве. В наступившей тишине запыхавшаяся эльфийка смогла прохрипеть лишь одно слово: - Орки! И в то же мгновение былые дрязги были забыты. Верно говорят: «Враг моего врага - мой друг». А враг у них у всех сейчас, как известно, был общий. С невероятной скоростью и слаженностью отряд тут же пришел в движение. Гномы принялись спешно складывать свои немногочисленные уцелевшие запасы, а затем взялись и за оружие. К тому моменту, как все путники были полностью вооружены и готовы, а Сириэн успела отдышаться и перевести дух, она впервые услышала их. Услышала всех разом, и, что хуже - практически со всех сторон. Так как избежать кровопролития было невозможно, а рисковать своими спутниками эллет все также не собиралась, в тот момент, когда к ней, словно сговорившись, одновременно с разных сторон подошли Двалин, Торин и Глорфиндель, девушка решила сразу выложить весь свой план. Ну, или почти весь… Однако, была бесцеремонно прервана вопросом татуированного кхузда: - Сколько их? - Я не знаю… - ответила эллет - Я случайно оказалась поблизости от одного из отрядов и услышала часть разговора. Но их много, думаю, не меньше четырех десятков, иначе их план окружить нас вряд ли можно было бы реализовать. - Судя по количеству шума, который они издают… - скривившись поделился своими наблюдениями эльфийский витязь - Я бы поставил на сотню голов, вряд ли меньше. Двалин присвистнул, Торин еще больше нахмурился. «Интересно, его умению хмуриться есть вообще предел?» - призадумалась, на мгновение отвлекаясь, Сириэн - «А то всякий раз, когда его величество кажется хмурым, в следующее мгновение он умудряется оказаться еще более недовольным, чем был». Однако, размышлять об оттенках хмурости и их количестве у Короля под горой сейчас было не с руки, пусть эльфийка и делала это скорее из вредности - все ж таки Дубощит прилично обидел ее… Хотя, если посмотреть с иной стороны: а чем обидел-то? Тем что пал сотой, нет, тысячной жертвой чар. Так это не мудрено: не он первый, не он и последний… А учитывая то, что произошло с Трором, даже казалось, что в роду Торина есть какая-то слабость к ее скромной персоне. - У меня есть план! - обрывает собственное мыслеблудие Сириэн, возвращаясь к отвратительной реальности - Я смогу достаточно укрепить лед на озере, чтобы он выдержал всех нас. На воде у меня будет преимущество, так как часть орков я смогу попросту утопить, а еще часть проткнуть ледяными пиками. Тех, что останутся добьете вы. Эллет видит, как недовольно блестят обращенные на нее глаза Глорфинделя. Он слишком хорошо знает ее. Он видит, что она недоговаривает, и дабы не дать лорду возразить, Сириэн добавляет: - Магия воды не вредит мне! А мой план поможет избежать лишних жертв… Возможно, светлейший не спустил бы все это ей с рук, если бы неожиданно не вмешался Король под горой: - Значит, решено! Веди! От такой сговорчивости, особенно учитывая обстоятельства, при которых они не далее как с пол часа назад разошлись с Торином, челюсть девушки едва не упала вниз, клацая оземь. Однако, на удивление времени не было, а потому эльфийка быстро взяла себя в руки, и направилась в сторону озера, провожаемая внимательным прищуренным взглядом Глорфинделя. Что ж, эта часть оказалась даже проще, чем она думала. Может, на эту половину ночи удача все же будет на ее стороне? Сириэн подошла к берегу и остановилась вплотную у кромки воды, наблюдая, как остальные ее спутники спешно следуют за ней, тоже останавливаясь, однако, глядя не на озеро, а непрерывно посматривая назад в поисках подступающей опасности. Эллет внимательно осматривает поверхность озера, отмечая, что у берега в некоторых местах лед уже успел растаять, в то время как в нескольких метрах от нее вода все еще была скована довольно плотной, но уже хрупкой коркой. Внимательно наблюдая за наличием волн, силясь поймать даже малейшие колебания воды, Сириэн удовлетворенно вздыхает, отмечая отсутствие таковых. Тихие воды глубоки. Ей ли не знать об этом? Расслабившись, откидывая прочь все непрошенные мысли, девушка тянется к своей магии и делает шаг вперёд, прямо в воду. Вот только не тонет. Стоит носу ее сапога коснуться поверхности озера, как в разные стороны от него тут же начинает расходиться ледяная корка. Магия Сириэн сильна и прекрасна, как никогда раньше, и по мере того, как лед, потрескивая, схватывает все большее пространство, а корка становится все более толстой, чтобы выдержать их ораву, небо вокруг озаряется голубым сиянием. Эллет прекрасно знает, что этим свечением привлечет внимание всех орков округи, и они наверняка ускорят свою атаку, однако, поделать ничего не может: магия неотделима, и не только ее. У Кэрридвен всегда не просто вспыхивало багровое пламя, оно было еще и особенно ярким, имея алые отблески подобного сияния. Ее огонь всегда отличался от прочих. Тоже самое происходило и у Сириэн, но только с водой. Воочию наблюдать магию желанной девы ветров у девушки, к сожалению, возможность не было: Туилиндэ всегда была довольно замкнутой… А теперь… Теперь уже поздно было думать об этом. Как только лед сковал всю поверхность озера и стал достаточно прочным, Сириэн повернулась к своим спутникам, победоносно улыбаясь: - Готово! - молвит девушка и делает первый шаг на скользкую поверхность. Надо отдать должное, отряд следует за ней без сомнения. Это порядком облегчает ее задачу. А смотреть на то, как поскальзываются и иной раз даже падают неуклюжие наугрим, отвлекаясь друг на друга и забавно охая, а порой и выдавая ругательства - было отдельным видом удовольствия для эллет. И Сириэн не выдержала внутреннего напряжения - хихикнула. Ее смешок оказался настолько неуместным, что хоть и был тихим, а прозвучал практически оглушающе, приковывая к себе взгляды всех присутствующих. Сначала взгляды были преимущественно осуждающие, но затем, когда с громким и неожиданно звонким «Ахххх» на лед упал Бомбур, забавно распластавшись лицом к небосводу, да оставляя вокруг себя сеточку из трещин на льду, смеялась уже добрая половина гномов. И Сириэн тоже смеялась. Смеялась, несмотря на опасность, что окружает их со всех сторон, несмотря на происки некроманта, несмотря на слабость после пробежки, отнявшей у еще не окрепшей после нескольких недель лежки в безвременье девушки много физических сил - смеялась вопреки всему. Смеялась так заливисто, что вскоре и остальные гномы, а вместе с ними Бильбо и Тауриэль уже не смогли скрыть ответного смешка или улыбки. И лишь хмурый Глорфиндель понимал, что этот смех - самый настоящий предвестник беды. Потому что нет больше сил выносить клокочущие эмоции, что бушуют внутри. Сириэн скоро сорвется. И они оба понимают это. Оттого, как только компания их выходит практически на середину озера, шедшей впереди эллет ничего не стоит немного ускориться, да не позволяя витязю опомниться, призвать к себе просто невероятное количество магии. Она чувствует, как воздух, перенасыщенный ее энергией, начинает буквально вибрировать вокруг. В следующее мгновение эллет резко поднимает руки вверх, и изо льда по периметру ее спутников вырастают толстые стены. Они поднимаются ввысь и закругляются над их головами, заключая шокированных гномов, хоббита и эльфов в большую, защищенную со всех сторон сферу. Воды озера оказываются настолько чисты, что даже через толщину отделивших ее от отряда ледяных стен она видит, как в следующее мгновение все взгляды устремляются к ней. Видит, как искажается шоком лицо Глорфинделя, видит, как понимание настигает его, и на смену шоку приходит гнев, видит, как он подбегает, упираясь руками в ледяную толщу, и открывает рот в крике, который так и не долетит до Сириэн. Она шепчет: - Прости… Знает, что лорд тоже не услышит ее, но точно сможет прочитать по губам, а затем, вырисовывая руками в воздухе причудливое кружево своего колдовства, погружает сферу под воду, спокойная от того, что спутникам ее точно хватит воздуха, уверенная, что там, на дне озера, им ничего не грозит… Она не позволит черной розе сбросить сегодня свои лепестки.***
Сириэн впервые за последние сутки чувствует себя так спокойно. Больше нет страха за ее спутников, нет чувства вины за то, что она подвергает их жизнь опасности, нет тошнотворного ужаса перед черной розой, заботливо покоящейся сейчас на дне озера в приготовленном для нее светлейшим вместе с одеждой рюкзачке, что бережно висит сейчас на седле Асфалота рядом с вещами витязя. Эллет наконец-то может вдохнуть полной грудью, вот только все это кажется очередным проявлением надвигающейся истерики: ведь, согласитесь, довольно странно чувствовать себя так хорошо, наблюдая, как орки окружают тебя со всех сторон? Но Сириэн именно это и делает. Она просто стоит, наслаждаясь мгновениями свободы, в то время как темные твари растягиваются вдоль берега. «Надо будет сказать Глорфинделю, что он ошибся. Их не одна сотня, а полторы…» - лениво отмечает девушка, глядя на исчадий тьмы, что так и не решаются ступить на лед. Они предупреждены, определенно, предупреждены о ее силе, оттого и медлят. А она в силе, воистину, это так! Несмотря на проделанную ранее ворожбу, Сириэн все еще чувствует, как магия наполняет все ее существо. В сгустившейся тишине проходит несколько минут, прежде чем на лед выходит высокий орк с крюком, торчащим из запястья вместо левой руки. - А где же твои дружки-коротышки? - издевается на черном наречии дитя искажения - Неужто испугались и бросили одну? Среди собравшихся орков раздается омерзительный визгоподобный хохот, от которого девушку передергивает. - А вдруг они увидели участь жителей деревни и сбежали, поджав хвосты?! - продолжает глумиться другой орк. И делает это он определенно зря. Тема сожженной дотла деревни с разбросанными телами ее обитателей действует на Сириэн подобно красной тряпке на быка. Так давно сдерживаемая ярость мгновенно сменяет недавнее спокойствие, и девушка во всю дает ей волю. - Или может, ты их где-то спрятала?! - снова возвращает себе первенство однорукий - А, ведьма? Куда подевались твои недоноски-спутники? «А вот за «ведьму» тебе придется ответить!» - окончательно теряет обладание девушка и взмахом руки наколдовывает ледяной диск, который, будучи запущенным в следующее же мгновение, буквально на лету срубает голову говорящему. На пару секунд воцаряется идеальна тишина. Все взгляды прикованы к обезглавленному телу, что с глухим стуком валится на лед, содрогаясь в мышечных спазмах. А затем начинают раздаваться крики. Орков так много, что их голоса сливаются в единый гвалт, в тот момент, когда они начинают бежать к девушке. Сириэн слышит, как предводитель другого отряда пытается перекричать обезумевшую толпу. - Девка нужна живой! - орет он, но когда к Сириэн со свистом приближается первая из пущенных стрел, эллет понимает, что все его попытки тщетны. Тем лучше. Она вздымает вокруг себя из подо льда высокие щиты как раз вовремя, чтобы услышать стук вонзающейся в лед той самой стрелы. Сириэн защищена со всех сторон, оттого лишь стоит и наблюдает за тем, как орки стремительно приближаются к ней. Девушка безразлично рассматривает их морды, одна другой уродливее, и думает о том, что раньше она бы, определенно, предпочла прибегнуть к помощи жатвы, чтобы исполнить то, что задумала. Но не сейчас. Не после изувеченных тел на пепелище, не после еще одной черной розы. Что-то ломается в Сириэн в тот момент окончательно, и она жаждет мести, и хочет сполна ею насладиться, так, чтобы запомнить каждое мгновение. Как только до ближайшего орка эллет начинает отделять не более десяти шагов, девушка понимает, что ждать дальше - опасно. Она призывает к себе все свои силы. Столько, сколько не использовала никогда. Первым движением руки она разбивает мешающую обзору и искажающую расстояния ледяную защиту, а затем, чувствуя, с какой охотой водная толща озера повинуется ей, девушка вздымает из подо льда сотни острых, словно кончик кинжала, ледяных сталагмитов. Сириэн чувствует, как от количества высвобождаемой ею энергии воды озера вспениваются и вибрируют под ее ногами. Видит, как вырастающие с огромной скоростью льдины буквально накалывают на себя орков. Твари визжат, кричат, воют и плюются своей черной кровью. И дева наслаждается их криками, их болью и видом их крови. Каждой секундой этого кровавого представления. Кривоватая улыбка невольно сама вырисовывается на ее губах. Сердце стучит в груди словно сумасшедшее, но Сириэн мало. Она хочет, чтобы они сдохли, все до единого, а потому, как только в нее начинает лететь очередная партия стрел, девушка вновь вызывает ледяные щиты. На этот раз магия дается уже сложнее. Эльфийка чувствует, что вот-вот перейдет границу собственных возможностей. Она остро ощущает это в том, как теплая кровь течет у нее из носа, стекая по подбородку и оставляя на льду под ногами толстые алые брызги. Однако, дева еще не закончила, и взгляд ее возвращается к оставшимся в живых тварям. О-о-о-о, она могла бы убить отсиживающихся на берегу три десятка орочьих лучников также, как и их предводителя. Воды вокруг - хоть отбавляй. Но глядя на то, как блестит черным цветом наконечник одной из воткнувшихся в лед перед самым ее лицом стрел, в голову Сириэн приходит иная, куда более изощренная идея. Стрела смазана ядом, и, отчего-то у эльфийки не возникает никаких сомнений касательно его происхождения. «Интересно, а на орков моргульский яд действует также?» - задается вопросом эллет, совершенно неизящно вытирая подбородок собственным рукавом, и с силой топает ножкой по льду, вызывая на поверхности озера борозду из трещин. «Сейчас мы это и узнаем…» - продолжает размышлять девушка, в то время как перед глазами мерцают темные круги, а из трещин к стрелам стекаются тоненькие ручейки прозрачной озерной воды. Еще несколько секунд, и основания стрел покрыты ледяной коркой. Собрав последние силы, Сириэн делает несколько пассов руками, а затем один единственный взмах, и стрелы разлетаются прочь от нее, стремительно возвращаясь к своим хозяевам. Чернота заволакивает все вокруг и эллет падает на колени, уже не зная, насколько удачным оказался ее последний выпад. Однако, она прекрасно слышит орочьи вопли и сожалеет лишь о том, что не может в полной мере насладиться их страданиями. Запомнить их искаженные мукой рожи, чтобы в следующий раз, когда чувство вины захлестнет ее, она видела именно их, вместо лиц погибших по ее вине несчастных. «Нет, все же действует, как и на всех остальных…» - упивается своей местью дева, успевая додумать последнюю мысль до конца перед тем, как провалиться во мрак окончательно.***
- Надо же, кто к нам пожаловал… - раздается ненавистный голос в окружающей ее тьме. Сириэн распахивает глаза и видит перед собой ухмыляющееся лицо Саурона. - По взгляду вижу, что мой небольшой презент вы уже получили… - слащаво тянет окончания слов некромант, подходя ближе. Нет сил передать, как же дева ненавидит его в этот момент! Настолько, что если продолжит смотреть в его красные глаза, то может выдать слишком много собственных чувств…и страхов… - Что такое, неужто дар не пришелся по вкусу? - цокает языком темнейший и встает практически вплотную, протягивая руку да поднимая лицо девушки за подбородок - А ведь я так старался… - нарочито прискорбно вздыхает Саурон - Впрочем, дареному коню, как говорится… Сириэн хочет отстраниться, однако, в этом видении у нее нет власти над собственным телом. Руки висят вдоль бедер безвольными плетями, и девушка может лишь слегка мотнуть головой, чего оказывается недостаточно, чтобы освободиться. - Катись к Морготу вместе со своей розой! - не выдерживая алого взгляда, шипит девушка - Ты хочешь Глорфинделя? Или кого-то из гномов? - перебирает эллет, внимательно следя за реакцией темнейшего, надеясь, что тот выдаст себя, и она наконец-то перестанет страдать от собственных догадок. Вот только Саурон никогда не желает играть по чужим правилам. Приспешник Моргота смеется утробным гортанным смехом, а затем смотрит на девушку так, словно перед ним малое неразумное дитя. - Дорогая… А-х-х-х, моя дорогая… Видишь ли, мир не вращается вокруг твоей маленькой, но безусловно желанной мною персоны. - владыка тьмы улыбается снисходительной улыбкой, однако хватка длинных пальцев на ее лице становится более крепкой, причиняя ощутимую боль. Эллет снова дергается, силясь отстраниться, и снова безрезультатно. А тем временем улыбка Саурона из снисходительной перерастает в кровожадный оскал: - Вот только, ты перепутала получателя, милая… В этой истории тебе отведена иная роль, смею надеяться, с которой ты восхитительно справишься: объяснить Королю под горой суть моего ему щедрого дара…