***
Отвечая Юнги: «Я свободен», Чимин никак не мог предполагать, что уже через час они окажутся в одной машине с Лиен и Хосоком, мчащейся куда-то далеко загород. Если бы не Юнги, с которым ему так сильно хотелось побыть рядом, он бы ни в жизни не согласился на подобную авантюру: семейный ужин с родителями Лиен. Юнги то может и входил в их с Хосоком семью, а вот он совсем нет. Чимин чувствовал себя неуютно рядом с незнакомыми людьми, к тому же совсем не был готов к новым знакомствам. На нём были старые джинсы и застиранная футболка, которая обычно пряталась под куртку, он не слишком-то выряжался для того, чтобы совершить путь от дома до работы и с работы до дома, в театре у него всё равно была другая танцевальная «сбруя». Он успел принять у Юнги душ, но волосы остались влажными и теперь торчали, как им вздумается. Чимин понимал, что произвести первое хорошее впечатление в таком виде у него вряд ли получится. Хотя Юнги изо всех сил уверял его, что родителям Лиен совершенно безразлично какая на нём одежда и уложены ли его волосы, они прожили всю жизнь на ферме, выращивая скот и заботясь о детях, и, как подобает всем простым, добрым людям, имели мягкий, дружелюбный нрав. Он уснул, прижавшись к плечу Юнги. Усталость поборола волнение. А проснувшись по приезде, был ошеломлён. Дом родителей Лиен был огромным и напоминал собой родовую усадьбу. Но и семья у неё тоже была немаленькой. Она была младшей из трёх дочерей и старшей для двух сыновей. У всех её сестёр уже имелись дети, так что тётушка Михва и дядя Гёджин, несмотря на свой довольно моложавый внешний вид, уже являлись бабушкой и дедушкой. — Милый, пойдём, покажу, где можно вымыть руки, — подхватила его под локоть мама Лиен, увлекая за собой, едва Юнги успел его представить. — И поможешь мне, хорошо? Чимин стеснительно кивнул. Мин подмигнул ему и, огибая их на проходе в ванную, чмокнул звучно женщину в щёку. — Как ты? — спросила она его, одновременно протягивая Чимину полотенце и подбирая с полок разбросанные детьми игрушки. — Всё хорошо, — улыбнулся он ей и схватил на руки бегущего по коридору мальчика лет трёх, тот звонко расхохотался, вытягивая руки по сторонам и болтая в воздухе ногами. Юнги абсолютно точно чувствовал себя там как дома. Он смотрел на тётушку так ласково, как на родную мать и пожимал её мужу руку так крепко, точно любимый сын. Чимину стало приятно, что он позвал его с собой. Это говорило о многом. Шумно. Очень шумно. И суетно. Тётушка Михва давала ему мелкие поручения: помочь отнести что-то из готовой еды на стол, расставить стулья на веранде, разлить по кувшинам сок. Все знакомились с ним, о чём-то спрашивали. Сани… Юсон… Хёрим… Джэчон… Он старался запомнить всех по именам, но всё равно путался. А ещё он никак не мог понять, кто из девушек сестры Лиен, а кто подруги. Они все были такие дружные, подкалывали друг друга, шутили и смеялись, точно одна семья. Он вдруг очень отчётливо понял, что у него почти нет друзей. Потому что если бы ребята из театра были бы настоящими друзьями, они бы не отвернулись от него. Хотя между ними всегда стояли зависть и обида. Даже, когда они выпивали все вместе с его братом. Да и с Сонмином, откровенно говоря, его не связывало ничего кроме танцев, а следовательно, и горечи. Так что помимо Майи вряд ли кто-то из его окружения претендовал на звание друга. Чимин воспользовался моментом всеобщей занятости и улизнул из дома. Он сел на крыльцо и глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух. Кто-то включил музыку. До него донеслись звуки чужого смеха. Разного. Звонкого женского и приглушенного и басистого мужского. На самом деле, в глубине души он бы очень хотел, чтобы они его приняли в свою большую и шумную семью, приняли бы так же, как Юнги. Чимин трудно сглотнул, в горле появился болезненный комок. Любовь нужно заслужить. Ему вдруг показалось он вернулся в прошлое, в детство проведённое в танцевальном зале… Вот ему десять, и он идеально выполняет пируэт под строгим взглядом матери. Выполняет, останавливается, смотрит на неё и ждёт. Ждёт её любви. «Ещё раз», — произносит она равнодушно… — Всё хорошо? — спросил Юнги, присев на ступеньку рядом с ним. — Немного непривычно, — уголок его губ дрогнул, приподнимаясь в извинительной полуулыбке. — Мне тяжеловато находиться долго в шумных компаниях. — Да… и это они ещё не выпили… — усмехнулся Мин. — А ты… как обычно проводишь выходные? — Если говорить о законных выходных, то у актеров балета они весьма плавающие. Всю неделю мы работаем в зале и репетируем, в пятницу и субботу отыгрываем постановки, если это что-то масштабное, то работаем и в воскресенье, а праздничные дни это вообще отдельная тема. Особенно Новый год и Рождество с этим чертовым «Щелкунчиком». Так что выходные в моей жизни случаются не так часто. Юнги понимающе кивнул, и некоторое время они сидели молча. Чимин прижался виском к его плечу. — Что там? Животные? — указал он пальцем на одно из строений, расположенных неподалёку от дома. — Да, скот. А вон в том амбаре, — Мин показал рукой на соседнее здание. — Родители Лиен держат парочку лошадей. Чимин отпрянул, заглядывая ему в лицо. — Их можно посмотреть? — Их можно даже потрогать. Мин встал и протянул ему руку. — Идём. Чимин взялся за его ладонь, поднимаясь следом. Они прошли по дороге с выбитой колеёй к ангару, и он смог увидеть большую, огороженную калду за соседним строением, скрученные тюки соломы и силосные бочки. Ему впервые доводилось бывать на настоящей ферме, но именно там впервые за долгое время его посетило ощущение простоты и понятности. Будто рассеялся в голове туман, и все образы, мысли, чувства, наконец, обрели смысл. Пожалуй, таким понятным он себе ещё не был. Юнги ловко открыл засов, надавив на створку ворот коленом. Оказавшись внутри, он направился уверенно вглубь амбара и взял стоящее у стены ведро, наполовину наполненное зерном. Затем подошёл к отгороженному закутку и присвистнул. Определённо, он бывал здесь частенько и всё знал. — Здесь тепло, — потирая холодные пальцы сказал Чимин и огляделся вокруг. — И вкусно пахнет… Свежим сеном? Зерном? Ой… — зажмурился он, когда черная лошадиная морда вклинилась между ним и Мином, выглянув неожиданно из стойла. — Ночка, — улыбнулся Юнги. — Она невероятно добрая, любит людей. Чимин улыбнулся в ответ, но отступил от лошади подальше, её зубы всё же не внушали ему доверия. — Она не кусается, — почувствовал его страх Юнги и протянул Ночке горсть овса, которую та тут же сметелила, а затем громко фыркнула. Крайне осторожно Пак протянул к ней руку и погладил несмело по морде. Лошадь стояла смирно и громко сопела. Даже в этой далеко не племенной кобыле чувствовалась гордость и сила, верность и самоотверженность. Всё то, что Пак не мог отыскать в себе… Он снова погладил Ночку по морде, теперь уже увереннее. — Может быть, если бы я… — он осёкся и, покачав головой, замолчал. — Может быть, что? — Ничего. — Нет, договаривай. Чимин смущённо прикусил губу. — Иногда я думаю… — начал он несмело. — Что моё увлечение биологией в школе, могло перерасти во что-то более серьёзное. Если бы у меня была возможность, хотя бы посещать кружки, или хоть раз в месяц вместо танцевального зала пойти в школьную лабораторию… Быть может, сейчас я мог бы заниматься животными. Мне нравятся животные. Пак зачерпнул горсть овса из стоящего рядом ведра и протянул руку к лошади. Он улыбнулся и слегка сжался, когда та коснулась его ладони своими подвижными, бархатными губами. — Упущенное время болит всего сильнее, — вздохнул Юнги, обнимая его со спины. Ему ли было не знать. Пак это понимал. Заныло в груди, но вместе с тем он почувствовал вдруг особенную с ним близость. Мир причинил им боль. И это связывало их сильнее кровных уз. — Как ты считаешь, я могу ещё наверстать? — спросил Чимин. — Зависит от того, как сильно ты этого хочешь. Юнги пошевелился за его спиной и все мысли об упущенных возможностях вмиг улетучились. Чимин почувствовал, как он прижался к его ягодицам своими бёдрами и попытался сосредоточиться на ведре с овсом, но мысли всё равно поплыли не в ту сторону. Он ощутил его — ощутил Юнги. И от его твердости Чимина бросило в жар. Он продолжал искать отчаянно что-то отвлекающее в старом помятом ведре, стремясь подавить недвусмысленный отклик собственного тела. Но, в конце концов, сдался. Внизу живота зародилось приятное тепло. У парней встаёт от ласкового ветерка, а тут они так нравятся друг другу и стоят так тесно прижавшись… Он стряхнул с ладошки остатки зерна и повернулся немного заторможено. Тёмные глаза Юнги, в которые Чимин был так беззаветно влюблён с самой первой их встречи, стали ярче и засверкали золотом. Мин посмотрел ему на губы, и в его взгляде появилось что-то интимное. — Хочешь прокатиться? Верхом? — спросил он полушёпотом. — Ох, ну… — протянул Чимин, не отрывая от него глаз. — Вместе, — добавил он. — Я буду рядом. Чимин представил, как будет сидеть меж его ног, представил его ладони на своём животе, и как он прижимается к нему сзади… теснее… Его снова бросило в жар. Он трудно сглотнул, опуская взгляд. Нужно было срочно прекращать полёт этих развратных фантазий, пока он не решил отдаться Юнги прямо здесь, на ближайшем стоге сена. — Нет… может, в следующий раз… — замялся Чимин. — Трусишь? — повёл бровью Мин. — Мм… да, — признался он, кивая слабо в ответ. Юнги улыбнулся и положил руки на бока его талии, легонько притягивая ближе. — Увидит кто-нибудь, — шепнул Чимин ему в губы. — Кто? Никого здесь нет, Лапушка, — тоже шёпотом ответил Мин и поцеловал. Так же, как целовал прошлой ночью. И как только он об этом подумал, дыхание его непроизвольно ускорилось. Юнги спустился ладонями ниже и сжал его бёдра, а потом подхватил под ягодицы и приподнял. Чимин рефлекторно обнял его за шею, обвивая ногами талию, и улыбнулся в поцелуй. Мин сделал несколько уверенных шагов. Целуясь с ним, закрыв глаза, Пак понятия не имел, куда они направляются, но знал, что это не такое уж и сложное действие на самом деле стоит Юнги нечеловеческой концентрации и огромного усилия. Потому что он особенный. Сердце сжалось от этой мысли, болезненное, но сладкое томление разлилось по груди. Чимин инстинктивно прижался крепче, задышав тяжело и отрывисто. Мин немного неловко опустился вместе с ним на колени и уложил его в стог сена, нависая сверху. Его взгляд был туманным, несфокусированным. Он шумно выдохнул и схватил Пака за бедро, заводя его ногу себе за спину. Мягкое сено провалилось под их тяжестью. Юнги вновь нашёл его губы и примкнул к ним жадно, но, несмотря на его напор, поцелуй вышел нежным. Чимин почувствовал, как дрожит чужая рука, скользнувшая ему под футболку. Мелкие соломинки впились ему в оголившуюся поясницу. Из-под пояса джинсов выглянули трусики с веселыми авокадо. Неловко. Но собираясь с утра на работу, он не мог предположить, что дело примет такой оборот… Горячая ладонь коснулась его живота, и он выгнулся в спине, подаваясь ему навстречу, вжимаясь в него, желая и прося большего. Мин просунул руку ему под поясницу, прижимая к себе теснее. Чимин ощутил, как его твёрдая плоть уперлась ему в пах, и приподнял бёдра, следуя его движениям, хриплый стон в ответ заставил его покрыться мурашками. Действия Юнги пробудили в нём чувство, которое он прежде не знал и никогда не испытывал — вожделение. Вокруг всё померкло, растворилось, исчезло. Остался только Юнги, вкус его поцелуев и тепло его тела. Он хотел окунуться в него, раствориться в нём, отдать всего себя. Здесь. На ферме. В амбаре. В копне сена. Проклятье… — выругался мысленно Чимин. — Так и знал, что этим закончится…***
— Вы где были? Куда увёл мальчишку? — тётушка Михва нахмурилась, смотря недовольно на Юнги. — Всё уже готово, садитесь, — кивнула она на стол. Чимин сел рядом с Хосоком, Юнги напротив. — Ходили немного прогуляться. Познакомил его с Ночкой, — ответил он, наливая себе стакан воды. — Джэчон, принеси Юнги тёплую куртку, он совсем осип, — скомандовала тётушка Михва, протягивая им чистые тарелки. — Катался верхом? — спросил Чимина Хосок и лукаво улыбнулся, вытаскивая из его волос соломинку. Чимин ощутил, как приливает к щекам тепло и бросил смущенный взгляд на Юнги. — Оказалось, он побаивается лошадей, — сказал Мин, желая оставаться невозмутимым, но смотря на него в ответ, всё равно улыбнулся, заметно смягчаясь. Хосок тихонько вздохнул, убирая из его волос ещё какую-то соринку. — Мама очень вкусно готовит, пробуй всё, не стесняйся, — сказал он ласково, кивая на стол. Мама… Сердце неожиданно дрогнуло. Чимин не подал виду, но его вдруг охватила какая-то мятежная печаль. Весь вечер он поглядывал на Хосока украдкой. Смотрел на то, как обнимает он заботливо Лиен, как держит свою ладонь на её животе. Он может умереть не увидев первых шагов своего ребёнка… Думал ли он об этом? Боже, какая горечь могла скрываться за его счастливой улыбкой… Несмотря на стремительное приближение весны, ночи всё ещё не отличались теплом. Здесь, вдали от города, до сих пор сохранялись довольно сильные ночные заморозки. Протопить такой большой дом было крайне сложно. Чимин поёжился, потирая предплечья. Комната, что им досталась, оказалась довольно прохладной. — Должен же работать, — нахмурил брови Юнги, склоняясь над старым масляным радиатором, который никак не хотел нагреваться. Чимин расправил кровать, холодные простыни показались ему сыроватыми. От деревянной рамы ощутимо поддувало. Он посмотрел с надеждой на Юнги, снимающего с радиатора верхнюю панельку. Дополнительное тепло им бы точно не помешало. Пока Мин возился с обогревателем, он успел принять душ и улечься, приспособив под пижаму его шорты и одну из футболок. Глупые трусишки сушились после стирки на спинке стула у кровати. Чего уж… Юнги всё равно их уже увидел. — Сейчас будет теплее, — произнёс, вздыхая, Мин и подкатил обогреватель ближе к кровати. Конечно, будет, — подумал Пак, откидывая перед ним край одеяла. Юнги лёг на бок к нему лицом и его ощутимо передёрнуло. Каждый раз, когда это случалось, он сокрушенно прикрывал глаза, хмурясь и недовольно вздыхая. Он говорил, что ему не больно, но в это было сложно поверить, порой эти судороги вырывали из него стоны, заставляя мучительно кривить и прятать лицо. Чимин погладил своей ногой его ногу и просунул свои ступни меж его лодыжек. Ему нравилось заниматься с ним любовью и нравилось просто быть рядом. С Юнги он мог легко представить своё будущее — тихую, умиротворённую жизнь. — Я так благодарен тебе за то, что ты взял меня с собой, — сказал он, смотря безотрывно в его карие с тёмной поволокой глаза. Юнги мягко улыбнулся, укладывая свою ладонь ему на талию. — Не нужно меня за это благодарить. — И всё же. Я не знаю, что бы я без тебя делал. Если бы тебя не было рядом, я бы ни за что не справился… — голос его дрогнул. — Спасибо тебе, Юнги. — Господи, ты такой… — он замолчал и вздохнул, будто не смог подобрать правильных слов. Юнги придвинулся чуть ближе. Чимин уловил слабый запах вина. Он взял его руку и поцеловал запястье, потом закрыл глаза и ткнулся в ладошку носом. Пак успел подумать, что он пьян, но в следующую секунду Мин посмотрел на него совершенно осознанно и, вновь поцеловав его ладонь, бережно вернул её обратно на подушку. Те места, которых касались его губы, слегка покалывали. — Лапушка, — прошептал Мин и, приподнявшись, поцеловал его в переносицу. Чимин закрыл глаза, вдыхая глубоко и задерживая в лёгких воздух. Сердце его сделало серию фуэте, из которых сложилось слово «любовь». Столь внезапное осознание собственных чувств, настолько сильных и правдивых, и пугало и возбуждало одновременно. Господи Боже… я действительно влюбляюсь в него, — подумал Чимин. Я уже влюблён, — понял он в следующую секунду.