Amor, qui perdidit color(lux)

Она спала. Хоть ее ресницы беспокойно трепетали, а сухие, потрескавшиеся губы с запеченной кровью на них, что-то шептали, всё это было во сне. В моменты, когда ее оставляли в покое(если это можно было назвать покоем), она забывалась беспокойным сном, наполненным бесконечными сновидениями. А снился ей он. Ее Мал. Сны были похожи как один, всегда с одним сюжетом, с одной концовкой. Вот он врывается в эту богом забытую комнату подвала, снимает ее с этого крюка, берет на руки, говорит, что всё будет хорошо и что ей больше не будет больно. И он уносит ее туда, где тепло и светло. И в итоге как и ее страданиям так и войне приходит конец. Выход из забвения тоже всегда одинаковый - кувшин ледяной воды в лицо. Она все еще не может привыкнуть к этому. Она стала слишком слабой. За полторы недели в этом аду можно было привыкнуть ко всем кошмарам, но у нее никак не получалось. Они делали всё. Кололи и резали ее тело, прожигали дыры раскаленной кочергой на ее спине и животе, били всем, что у них было: от кулаков до труб. Она выдержала всё и ни проронила ни слова. Конечно было бы лучше, если бы она не проронила ни звука, но она кричала. Дана всё время кричала до хрипа, до потери голоса. А когда он возвращался к ней, то снова обращался криком. Но ни один из адских дней не сравнится с тем, когда одним из очередных истязателей был тот брюхатый. Он тогда вошел, улыбаясь и противно что-то напевая, рывком снял ее с крюка и принялся снимать с нее всё, что осталось от ее одежды. Она кричала, да так истошно, как не кричала даже при самых болезненных пытках. Когда он начал раздвигать ей ноги и пристраиваться между ними, её стошнило. Мужчина начал кричать и ругаться, на этот крик пришла женщина, которая сообразив, что он хочет сделать, предостерегла его. - Слышала о том, что южные девушки часто бывают заразны, - бросила она небрежно,- тем более эта из солдатов, у нее наверняка имеется то, от чего твой отросток отвалится уже к вечеру.. При этих словах, брюхатый со смесью отвращения и испуга взглянул на Дану и кинулся прочь из подвала. Женщина крикнула ему вслед, чтоб он предупредил остальных о сказанном ею и тихо посмеялась, молча подошла к пленнице, одела и повесила обратно на крюк. - А ты держишься, - ода взяла ее подбородок в свои длинные пальцы и начала оглядывать лицо, - уже какой день? Пятый? Хм-м, очень интересно, - все слова она говорила очень медленно и задумчиво. - Очень интересно,- она оскалилась, в глазах ее вспыхнул интерес и она расхохоталась. Похлопав Дану по щеке, она развернулась на пятках и, напевая себе что-то под нос, удалилась. Больше в этот день никто не приходил. Видимо, они посчитали, что этой пытки было достаточно. Сон не шел. В голове была разруха. Девушку трясло и тошнило. Немного успокоившись, она впала в воспоминания. Она же почти ушла от них. После долгих блуждений и игры в прятки-догонялки по лесу, она наконец увела их достаточно далеко. Остановилась в ближайшей деревне, тайком, на пару часов, чтобы попросить еды и воды. Но они нашли ее. Пришли за ней в эту деревню и точно разыскали дом, в котором она спряталась. Она злилась на себя. Злилась на то, что не смогла замести следы как следует, что не продержалась до дома без еды, что выбрала именно этот дом, с такой хорошей женщиной - одинокой и доброй хозяйкой. Теперь ее уже нет. А Дана здесь. И всё из-за нее самой. Из-за ее глупости. Она заплакала.