Волчья стряпня

      На глянцевой поверхности стола стоял постепенно остывающий кофе. Погруженный в размышления Сергей его словно и не замечал. Мысли о «Вместе» заполонили его разум и вытеснили весь посторонний шум.       С недавнего релиза приложения прошло всего ничего, и он понимал, насколько шатко его положение в обществе. Разумовскому следовало постоянно подкреплять его и держать приложение на первых позициях рейтинга. Нельзя допустить, чтобы все его старания пошли насмарку.       Разумовский собирался придерживаться наметанного плана и постоянно выпускать обновления, привносящие новые функции. Только вот с появлением нового, столь значимого персонажа в жизни мешало его работе. И времени становилось в разы меньше. Сереже хотелось как можно больше времени проводить с Олегом, и он не собирался ограничиваться той одной встречей.       Да, Волков из его фантазий был другим: более обходительным, мягким и нежным. И тогда, побыв с ним какое-то время, Сережа разозлился. Хотелось все бросить, забить на свои непонятные чувства к повару. Собственные, выстроенные из ниоткуда ожидания разбились в пух и прах о представшую перед глазами действительность. Несмотря на это Разумовский не мог отрицать, что даже такой Волков также его будоражил, и вполне возможно даже больше выстроенного иллюзорного образа.       Раньше на первом месте у Разумовского всегда была работа, а теперь мысли о ней спокойно перемешивались с раздумьями о предстоящей встрече. Он не мог поверить, что неделя наконец-то прошла. По ощущениям эти семь дней тянулись бесконечно долго. Может, всему виной постоянные недосып или откровенно бессонные ночи, систематически накладывающиеся друг на друга. Сережа уже и вспомнить не мог, когда в последний раз нормально спал. Даже сейчас, окунувшись в собственные мысли, он не сразу заметил вошедшего секретаря.       Сергей вроде слышал слова Дагбаева, но мозг абсолютно отказывался воспринимать обильно поступающую информацию. Все смешивалось в комок из слов и предложений. Только полностью оторвавшись от ноутбука, он начал хоть что-то понимать.       — Разумовский, ты меня слышишь вообще? — озадачено спросил Алтан. Серёже даже послышалась толика заботы, промелькнувшая в голосе, но тон резко сменился, и от нее не осталось и следа, — Прекращай спать. Сейчас же уйдешь опять, а мне до конца рабочего дня сидеть в одиночестве и разбираться тут со всем.       А нет, ему все-таки показалось. Если это и была забота, то изощрённо вывернутая.       Сергей не понимал, как ему реагировать на эти слова, однако положение требовало сказать что-то. Он и так с каждым днем чувствует себя все более жалко в присутствии Алтана.       — Прекращай? Тебе стоит следить за языком, Алташа, — тяжелый прерывистый вздох Разумовского разнесся по кабинету, — Ты либо говоришь, что хотел, либо выметаешься отсюда к чертовой матери. Я занят.       Алтан больше не язвил и не препирался. Только багровые глаза, грозно смотрящие из-под густых бровей, словно горели изнутри яростью. Сам секретарь не проронил ни единого лишнего слова. Тогда разговор наладился, но пыла обоих сторон это не убавило ни на йоту. Через пару минут секретарь покинул кабинет, оставляя за собой только звуки тяжелых шагов.       Разумовский вроде уже привык к вечно возникающему по поводу и без Алтану. Головой он осознавал, хоть разница между ними всего ничего, у них абсолютно разные взгляды на жизнь. Алтан даже в свои девятнадцать оставался ребенком, выросшим в любви и заботе, у него этого не было. У него ничего не было.       Разумовский чувствовал, что вот еще чуть-чуть и он сорвется, и накопившаяся злость и усталость просто выплеснется наружу. Раньше он бы закурил, да плохо для здоровья, но иначе справляться со своими чувствами он не мог. Только вот теперь шло ограничение на сигареты, по крайней мере, оно точно распространялось на пятницы.       Закусывая обветренные губы, он кинул взгляд на телефон. По-хорошему до выхода еще как минимум пол часа. Ни туда и ни сюда. Наспех закинув в сумку ноутбук и натянув сковывающий движения пиджак, Сергей поспешил выйти. Только стоило ему пройти, сразу почувствовав на затылке взгляд бордовых глаз, он сделал вид, словно не замечает, и не произнес ни слова.       Садясь в машину, он, взглянув на водителя, сказал адрес, который уже с неделю отпечатался в его сознании.       Усталость накатила с новой силой, Разумовский прикрыл глаза, растворяясь в каше мыслей и тревог. Хотелось поскорее оказаться на той светлой и свежей кухне, почувствовать кожей бодрящую прохладу и, наконец, вновь увидеть Волкова.       С его присутствием в жизни словно все невзгоды уходили, даже дышалось легче. Будь его воля, Сережа бы больше никогда не расставался с этим небольшим островком спокойствия в бушующем море реальных проблем. Казалось словно ноша, тяжелым грузом свалившаяся на плечи, стала неподъемная. Рано или поздно он не выдержит гнет социальной жизни в одиночку. Хотелось кого-то близкого рядом, человека, в котором он был бы уверен на все двести процентов. На удивление при подобных мыслях всплывал лишь образ Олега. Такой деловой, весь в черном, в костюме, может даже с отросшей бородой. Подобные мысли отдавались теплом на душе и усмешкой на лице. Какой из него телохранитель, откормит, да и только.       Незаметно для себя Сережа провалился в сон, представляя, как бы сложилась их жизнь будь Волков всегда рядом. Уставший мозг был только рад и старательно подкидывал самые неприятные картины. Они сменялись друг за другом в кровавом круговороте. Увиденное было ужасно и так реально, но к счастью его быстро разбудил водитель. Размытые образы оставили отвратительное послевкусие. После дремоты ему будто стало еще хуже.       За пару минут он оказался в той же раздевалке. Снова эти шкафчики. Оставалось только ждать. А вот уже чем себя занять на эти пол часа он найдет, не просто же так взял с собой ноут. Работы никогда мало не бывает. Сейчас можно было заняться тем же самым обновлением. Ему вспомнился забытый кофе, скорее всего так и продолжающий стоять на столе. В эту минуту он бы ему ой как пригодился.       В этот раз все идет лучше, он с головой уходит в работу. Единственное, что отвлекает Сережу, это звук открытия двери. Едва услышав характерный скрип, он отрывается, и взгляд синих глаз неизменно приковывается к входящему, и каждый раз не тот. Зачастую это входил тот второй повар. Первые пару раз это казалось простым совпадением, но пять раз — уже перебор. Тот словно назло ходил туда-сюда, и усмешка на лице только подтверждала это.       Ухмылка на загорелом лице выводила из себя, как и обладатель этого лица.       Когда дверь вновь открылась, и Сережин взгляд зацепился за светлую макушку, ему уже хотелось рвать и метать.       — Может хватит шастать туда-сюда, ты просто входишь и выходишь.              Раздраженный голос Разумовского разнесся по раздевалке, в аккурат когда зашел Волков. В ту же секунду в помещении вновь воцарилась тишина, разрываемая насмешливым: «Упс».       — Вижу, ты уже пришел, — спокойно обратился к Серёже Олег, не обращая внимания на Вадика. Завидев компьютер на коленях, он спросил, — Сколько тебе надо, чтоб все закончить? Просто время у нас ограничено.       Пару раз сохранив те небольшие внесенные изменения, Разумовский поспешил достать шапочку и фартук и привести себя в порядок. Пока он возился перед зеркалом, заправляя волосы, Вадим схватил сумку и под неодобрительный взгляд Волкова вышел.       Рыжие волосы, как назло, отказывались полностью заправляться под шапочку. Как бы он ни старался убрать все, то с одной или другой стороны что-то да вылезало. Разумовский и без того заведен до предела, и непослушные пряди только подливали масла. Руки предательски подёргивались. В зеркале он увидел приближающуюся сзади фигуру.       — Можешь не мучиться. Не надевай, просто волосы завяжи, чтоб не выпадали, — размеренный тихий голос раздался словно над ухом Сережи, вызывая непроизвольную волну мурашек. Однако самого Олега сзади уже не было, тот присел на скамейку рядом, — Давай перед началом поговорим. Тогда нормально не вышло.       Получив утвердительный кивок, он, будто подбирая выражения, продолжил:       — С чего вообще хочешь начать, ну, в плане готовки? — Олег осекся и задумался, будто вспомнил одну немаловажную деталь, — Кстати, нормально, что мы говорим неформально? Если не устраивает, можем на Вы. Смотря, как будет комфортней.       — Все нормально, уже вроде начали на ты, — Сережа пожал плечами, а затем задумчиво продолжил, — А с чего начать не знаю…       Разумовский даже для себя не знал ответа на этот вопрос. Честно, ему было бы проще, готовь кто-то за него, самому занимало слишком много времени, да и сил тоже. Только вот перед Волковым стоило придерживаться выдуманной легенды.       — На самом деле не думал, — задумчиво произнес Разумовский, стараясь вложить в слова какую никакую, но правду. Врать в лицо было неприятно, — я просто вообще в этом как дырка от бублика. Можно начать с чего-нибудь простого, на каждый день.       Сказанные Сережей слова отразились едва заметной улыбкой на лице Волкова. Непонятно, как расценивать этот жест, но сам факт не мог не греть душу. Всё-таки приятно было постепенно раскрывать его новые стороны. До этого Сергей и не думал, что серьезный повар может так тепло ухмыляться. А вскоре вообще со скамейки раздалось пару глухих смешков:       — Ох, ну ты, конечно, придумал, — едва слышно прошептал Олег сквозь смешки, — проще было, запишись на курсы или свяжись ты со мной напрямую. А тут вот какие окольные пути, я даже удивлен. Ладно, пошли уже.       Разумовский хотел как-нибудь возразить, защититься, но был перебит движением Волкова. Олег неожиданно как для себя, так и для Серёжи, коснулся янтарно рыжих волос, спадающих на лицо. Едва грубые пальцы ощутили жесткость чужих волос, он отвел руку, попутно извиняясь.       Разумовский оцепенел, никто раньше не трогал его волосы. Это было чем-то до безумия интимным, сокровенным. Теперь внутри у него царила буря, сметающая все на своем пути, выбивающая землю из-под ног и лишающая возможности дышать.       — И в следующий раз заколочки найди, — как ни в чем не бывало сказал Волков, — Даже если ты для себя, то это не значит, что надо добавлять в еду свои же волосы. Да и мешать могут в процессе.       Сережа кивает, сердце словно перестает стучаться, в глазах на пару секунд мутнеет. С одной стороны, невероятно приятно думать, что этот следующий раз будет, только вот с другой — страшно. Раньше это было простым увлечением, теперь это более походило на одержимость. Думать о подобном не хотелось.       Осталось просто привыкнуть к таким незначительным касаниям и, каждый раз дотрагиваясь до Волкова, не терять способность мыслить и говорить. Пока с этим были проблемы, но все исправимо. Чем, собственно, он и займется сейчас и последующую неделю.       Сегодня решено было делать не кондитерку, на которой в большей степени специализировался Волков, а мясное что-то там. Запечённое мясо — как объяснил повар для незнающих. Повезло, что его коллега, тот самый Вадик, до этого проводил занятие со своей группой, и осталось пару кусков свежей говядины. Для Разумовского эта задача казалась непосильной. Ему слабо верилось, что своими руками из этого он сможет сделать что-то вкусное и даже съедобное, скорее паленое. Любой продукт в его руках спустя пол часа мог превратиться в неузнаваемый обугленный кусок.       На удивление, все пошло бойко. Сначала все было точно также, как и на курсах. Волков готовил посуду, специи и разные, как Серёжа про себя обозвал их, «мешалки». Когда же все приготовления подошли к концу, все пошло по совершенно иному сценарию. Волков уже не показывал сначала как делать, а стоял рядом и рассказывал, что да как надо делать. Для наглядности, он сначала делал сам, комментируя каждое движение рук, а только потом давал Сергею разрешение на старт.       Тот старался следовать за словами Волкова, но повторить, показанное ранее, было чуть ли невозможно. Терпение у повара было не отнимать, он все продолжал сыпать на рыжую голову замечания. Оказалось, Разумовский чуть ли не все делал неправильно, даже нож он то брал не подходящий, то держал не так.       — Уменьшай свои бревнышки, — буднично проговорил Волков.       И вот опять. Разумовский на каждое замечание старался сдерживать язвительность, так и норовившую выплеснуться. Но это уже был чуть ли не десятый раз, и сил держаться больше не осталось.       — Да как ты не поймешь, не могу я так же резать, как ты! Это просто не в моих силах! — Сережа возмущённо показал на аккуратную соломку, покоящуюся на доске Волкова, и только затем на собственные морковные бревнышки, — Ты слишком наседаешь.       Олег опять его выводил своей твердолобостью к вещам, касающихся готовки. Он вновь становился неприятным назойливым учителем, который на каждую ошибку кидал спокойное замечание и без зазрения продолжал наблюдать. Да окажись Разумовский сам на месте учителя, то его бы не хватило и на первые пол часа. Только вот сейчас разговор шел не о нем.       — Каждый раз забываю, что тебя не на повара учим. Мой промах, — густые брови сошлись на переносице, отчего грозный взгляд темных глаз словно становился еще серьезней и озадаченней, — Давай оставим это, как есть. А сейчас запоминай…       Олег вкладывает в его руку нож и после кладет свои руки поверх прохладных пальцев. Управляя руками замершего Серёжи, он показывает серебристое острие со всех сторон. Сережа уже не понимает, что происходит через секунду. Неожиданное приближение сбивало с толку, оставалось следить за каждым движением оппонента.       — Такой подойдет для всего, на кухне его обычно называют «шеф», — голос Волкова, гипнотически спокойный, раздается прямо на ухо Сережи. Чувства концентрируются на чужих ладонях, постепенно отогревают его заледеневшие руки исходящим жаром. Все во вселенной словно замирает на секунду, все кроме самого виновника. Волков рушит эту иллюзию и все также продолжает говорить, управляя чужими руками, — Им спокойно можно резать без остановки. Пальцы держи не на ровне, порежешься. Выставляй средний и поджимай немного, вот так. Осторожно. Вверх — вниз, вверх — вниз…       Голос синхронизировался с движением рук. Это было быстро и так же аккуратно, под управлением Олега его руки были возможны выдавать такую же красивую соломку. Единственное, Разумовского терзал вопрос, зачем ему вообще умение красиво нарезать овощи. Но подобные мысли напрочь выветривались из головы, стоило Сереже загривком ощутить жаркое дыхание. От неожиданности его проняла крупная дрожь, доходившая вплоть до кончиков пальцев.        Острое лезвие неожиданно полоснуло Олега по пальцу, тот только поморщился. Их затянувшееся соприкосновение мгновенно разорвалось. Серёжа почувствовал, как прохладный воздух прошелся поверх оставленного чужого тепла. Казалось, стало в разы холоднее, чем до этого.       Волков вернулся спустя пару минут с ярко алым порезом, кровь больше не шла. На обеспокоенный взгляд он только отмахнулся со словами, мол все хорошо, ему не в первой, он и без этого вечно режется. Разумовский верил, но все равно поражался. Всего одно неправильное движение, и он с такой легкостью причинил боль другому человеку. Странное чувство… его словно мутило, туманилось сознание. Стараясь скинуть ответственность за это на пару капель ярко-алой крови, размазанным по полу, Сережа старался внимательно следить за Волковым.       Взгляд то и дело соскальзывает на свежий порез, пока Олег показывает на небольшом кусочке мяса последовательность приготовления. Это даже казалось в какой-то степени интересным, но все мысли так или иначе запутывались, спотыкались друг о друга и постоянно возвращались к крови на полу.        — Смотри, надо чтоб у тебя все края покрылись румяной корочкой, так потом сочнее выйдет. На время не полагайся, смотри по цвету, — размеренный голос Олега вывел его из транса, — Ты, конечно, прости за излишний интерес, но «поцелуй повара»? Выбор интересный.       Вопрос был неожиданный, Разумовский не знал, как ответить, что вообще следует говорить на подобное. Больше всего было интересно, понимает ли Волков разницу в cook и cock, как думалось Серёже — не особо.       — Он хоть веселый, не то, что твой, — театрально скривился Сережа, — Черный, весь такой деловой.       Слова Разумовского разнились с мыслями. Черный фартук на Волкове сидел просто отпадно. Он еще в самую первую их встречу оценил просто чудесный вид, завораживающий каждого, кому хоть на малость знакомо значение слова вкус.       Волков, что-то прочитав по многозначительной гримасе, просто хмыкнул и продолжил переворачивать мясо деревянной лопаткой. Глядя на эту картину, в голове возникало, как еще пол часа назад его чуть взглядом не испепелили, стоило ему провести пару раз вилкой по тефлоновому покрытию.       — А с чего такой выбор?       — А тебя интересует подобное? — передразнивающей манерой кинул Разумовский.       — Я раньше задал вопрос. Так что сначала отвечаешь ты, потом я. Так честно.       Казалось бесчувственный, усталый взгляд темных глаз за весь вечер впервые устремился в его сторону. Это была явная провокация, на которую Сережа охотно велся, подхватывая настроение, воцарившееся между ними. Он не обдумывает ни слова, ни действия, ни их последствие.       — Да так, знакомый один передал. Так что точного ответа не знаю, я бы дал тебе его номерок, — наигранно перетекающий голос Сережи останавливается, и на Волкова из-под рыжих бровей взметается взгляд пронзительно синих глаз, — Спросил бы все интересующее, но я не хочу.       Казалось, данный ответ вполне удовлетворил Олега, хмыкнув, он вернулся к переворачиванию мяса. Сережу же не устраивала такая реакция. Слишком спокойный, даже не выходит больше из себя из-за ошибок Разумовского. А шило играло, хотелось вновь ощутить на себе тяжелый взгляд, увидеть, как медленно вздымается от раздражения широкая грудь, обтянутая фартуком. Иногда Серёже казалось, что становится каким-то фетишистом, но легче было стараться не задумываться об этом.       От него ускользнул момент, когда пришла очередь Олега отвечать на вопросы. Точнее, на один единственный, но от этого не менее важный. Разумовский, копошась в своей сковородке, ухватывал все движения, взгляды повара.       Волков будто все еще обдумывал и анализировал услышанное. Сердце замирало в ожидании чуда, но случилось далеко не оно. И без того тяжелая голова, еще сильнее налилась свинцом, тошнотворные ощущения, скидываемые до этого на голод, брали верх. Сережу, откровенно говоря, мутило, жар конфорки и запах пряного мяса только усугубляли ситуацию.       Всё-таки последовавший ответ на секунду отвлек его:       — Хм, ну вполне себе ответ, я вот думал, раскрою тайны самого Сергея Разумовского, а это просто шутка, — Волков снова кидает взгляд на подопечного и обеспокоенно проговаривает, — Ты какой-то серый, все нормально?       Разумовский отрицательно качнул головой. Он не хотел признавать, что ему может быть реально плохо. Это не проблемы, всего лишь небольшое головокружение, само со временем пройдет. А потом, когда хоть немного проспится, вообще будет как огурчик. Но кинув случайно взгляд на собственные руки, он удивляется. Мир начинает плавно переходить в режим сломанного телевизора. Рябь застилает глаза, шум — уши, ноги перестают держать. Он словно в сознании, а словно и нет. Только теперь возникает желание что-то сказать Олегу, но сквозь шум он даже свой голос не слышит.       Сережа чувствует, что что-то происходит, только понять, что именно сейчас — выше его сил. Единственное, что слышится сквозь непроглядную пелену, это обеспокоенный голос Волкова.        — Жить–жить, а ну не отрубайся.