Волчья стряпня

      Последнее, что мелькнуло перед глазами Сережи — обеспокоенное лицо Олега. Что-то явно не так. Голова словно стала раза в два тяжелее, неожиданно резко все поплыло перед глазами. Веки моментально слиплись под общей навалившейся тяжестью, сил сопротивляться которой уже не было. Как бы он ни пытался пересилить себя, разжать глаза, но все тщетно.       Провалившись в темноту, Разумовский ничего не видел и не ощущал, было даже сложно сказать, в какой момент сознание покинуло его. Через время, очнувшись в совершенно незнакомом помещении, Сережа не понимал, что вообще произошло, каким образом он тут оказался, и где вообще это тут. Стараясь разобраться в собственной голове, он достаточно быстро дошел до сути.       Посреди встречи с Волковым ему стало плохо, дальше пустота. Как итог — он неизвестно где. Думать об очередном обмороке не особо хотелось. Легче скинуть все на простую усталость. Это она взяла верх. Очень сильная усталость.       Лежал он, по всей видимости, на диване. В помещении стояла нагнетающая темнота, сквозь которую едва проглядывались огни ночного города, и было слышно ветер, завывающий за окном.       Скорее всего его принесли в отель, в раздевалке вроде никаких диванов не наблюдалось, а этот вполне просторный и теплый. В голову полезли неприятно донимающие мысли о возможных заголовках желтой прессы. Журналисты попытаются ухватиться за любую деталь, лишь бы как-то нажиться на сплетнях о подающем надежду владельце соц. сети. Полетят слухи о том, как Сергей Разумовский выходит утром из дешевого отельчика.       Вереница мыслей пронеслась сапсаном через голову. Решено. Надо сваливать отсюда и как можно скорее. Утром будет опасней, да и спать в мотеле, где все пропахло собачатиной, не особо хотелось. Может это в свете луны все так мило и уютно, а включи свет и увидишь, как стайки тараканов разбегутся обратно по укромным уголкам. Только от мысли об подобного рода живности стало неприятно. Не дай бог еще домой занесет, они же моментально спрячутся под плинтуса и наличники.       «Надо тикать», — в голове на повторе нервно билась лишь единственная мысль.       Он резко поднялся с дивана, как сразу получил отдачу в виде кромешной темноты в глазах и слабости в ногах. Пришлось с громким хлопком осесть обратно на диван. Ладно, еще минут пять подождет и точно уйдет.       Неожиданно в комнате включился свет, ослепивший Серёжу. Звук шагов тихо приближался все ближе к нему. Глаза еще толком не привыкли, но он ощущал рядом чужое присутствие. Не было ни страшно, ни тревожно. Зрение почти восстановилось, темный силуэт начал постепенно обретать черты. Разумовский и без этого знал наверняка, кто сейчас стоит перед ним. Не впервой ему видеть силуэт этого человека, только теперь это отнюдь не сон.       Сверху раздался тихий заспанный голос:       — Резко не двигайся. Как самочувствие?       Зрение наконец вернулось, и перед ним воочию предстал Волков, домашний Волков. Китель сменился на растянутую футболку, брюки на спортивки, обычно аккуратно уложенные волосы торчали в разные стороны, отдаленно напоминая воронье гнездо. От такого вида Олега становилось до безумия тепло и уютно.       — Я в порядке, — сипло проговорил Сережа и окинул взглядом теперь уже светлую комнату. Догадки про мотель с обществом тараканов подверглись сомнению, уж слишком чисто, — А мы где?       — У меня. Не знал куда тебя вести, а ты все в себя не приходил. Дома я за тобой хотя бы проследить могу, — последние остатки сна покинули голос Волкова. Хмурый взгляд, словно сканером, прошелся по Сереже, охватив всё с головы до ног, — Выглядишь неважно. Пошли давление померяем.       Олег отошел, поманив за собой рукой. Казалось, еще немного и он просто сам возьмет Разумовского за ручку и доведет до конечной точки маршрута. Наверное, было бы приятно ощутить прикосновение грубой поварской ладони.       Такие мысли вызывали невольную улыбку, вместе с которой появлялось и отвращение к себе. Расклеиться от присутствия чуть ли не чужого человека… Господи, насколько он жалок… И несмотря на все мысли, он все равно покорно следует за Олегом. Тот, словно путеводная звезда, направляет его по коридору с конечной остановкой на кухне.       Усевшись за стол, Серёжа не мог устоять от откровенного разглядывания огромной кухни, казалось это место священно. Длинная г-образная столешница разрывалась вместительной раковиной, на стене висели всевозможного рода приправы, которые пестрили множеством красок. Взгляд то и дело цеплялся за новую диковинку, казалось, будто тут есть все, что душе угодно.       Пока Серёжа увлечённо рассматривал новое место, Олег успел достать достаточно увесистый по виду, да и по габаритам, ящик с лекарствами. Оглядев содержимое, он достал нужный прибор.       Движение с другой стороны стола привлекли внимание Разумовского, он смотрел на этот прибор, словно тот был какой-то древней реликвией. Хотелось усмехнуться и поехидничать. На дворе ведь век технологий, напротив Волкова сидит айтишный гений, а тот до сих пор бабушкиной «пукалкой» давление мерит, еще, наверное, пользуется старенькой нокией и отвергает само существование интернета. Мимолётно вспомнился Инстаграм повара, все-таки соцсетями тот пользуется. От последней догадки, к сожалению, пришлось отказаться.       Весьма увлекательные мысли были беспардонно прерваны каким-то скулением из глубины квартиры. Олег проследил за взглядом гостя и ответил на вопрос, застрявший в потемках сознания Сережи.       — Не переживай, это Дракон.       Он сосредоточено продолжал мерить Сереже давление, будто сказанное было обыденностью. Разумовский на секунду выпал из реальности, задумавшись о вероятности существования драконов и специфики их содержания в квартире. Только спустя пару секунд до него дошло — речь, скорее всего, о собаке. Все складывается. Отсюда и этот навязчивый впитавшийся в диван запах собачатины.       Все пару минут, что Волков напряженно проводил экзекуции над рукой Сережи, собака не унималась и настойчиво продолжала звать. Скулеж плавно переходил в слезливое и тихое гавканье. Сереже даже стало жаль ни в чем неповинную животину.       — Отпусти ты его.       Серёжа глянул на Волкова, которого явно не устраивали цифры, систематично выводившиеся на приборе.       — Уверен? Эта морда все на пути сметает, — подметил Олег и все-таки пошел выпускать дебошира, поймав подтверждающий кивок.       Откровенно говоря, Серёжа не верил в подобные байки, но когда через пару минут на него всей массивной тушей обрушился огромный ретривер, он передумал. Чересчур любвеобильный пес в наглую лез обниматься и целоваться. Сережа уже был готов забраться на любую возвышенную поверхность, чтоб его лицо избежало встречи с языком Дракона, но зверь был быстрее его. Пес влетел на него передними лапами, опрокинув оторопевшего Сережу на пол. Выкрутиться из цепких лап не вышло.       Однако стоило Олегу грозным тоном сказать «нельзя», как пес сразу же отпрянул от Сережи и отошел в сторону. Послушный, оказывается, хотя он бы и сам повторил пару команд, сказанных Волковым в подобном тоне.       Пока Дракон мирно сидел в сторонке, его хозяин стоял у лежащего на полу Разумовского и наблюдал за всем со стороны, словно то и дело усмехаясь.       Подобная наглость просто поражала: пока Сережу тут вылизывают, этот просто смотрит. Возмущение смешалось с неприятным липким ощущением на лице, хотелось как минимум умыться и желательно с мылом.       Словно считав его желания по лицу, Олег нагнулся и подхватил Сережу за руки, призывая все-таки встать с прохладного пола. Отказываться от помощи было поздно, его подняли с пола словно марионетку и привели в вертикальное положение. Продолжая ухмыляться, Волков позвал его в ванную и дождался, пока Сережа смоет с лица склизкую собачью слюну. Все время пока Разумовский натирался мылом, как бы невзначай взгляд то и дело скользил по фигуре Волкова, отражающейся в зеркале. Олег стоял позади и ухмылялся.       — Что лыбу давишь? — раздраженно пробормотал под нос Сережа, — нравится смотреть на страдания людей? Садист хренов…       По идее, эти слова не должны были донестись до ушей Олега, однако ответ не заставил себя ждать:       — Я предупреждал, ты сам захотел.       Получив в ответ бурчание, Олег пошел обратно на кухню. Сережа закончил и сразу проследовал за ним, обходя десятой дорогой развалившегося у порога Дракона. Вернувшись на стул, он не прекращал следить за спиной повара. В комнате повисло молчание, казалось бы, оно должно вызывать некую тревогу и напряжение, но как бы не так. Готовящий на кухне Волков создавал теплую, комфортную…такую до безумия уютную атмосферу. Сережа не знал, как правильно это обозвать. Скорее всего, если бы ему был знаком семейный уют, это был бы он.       Тишину разрывали лишь звук вскипающего чайника, сопение собаки и характерное тиканье. Невольно взгляд Сережи сместился на стрелки настенных часов. Уже утро, семь тридцать. По-хорошему следовало бы бежать на работу, а не сидеть и гонять чаи с Волковым. Да и плюс ко всему он не знает, сколько добираться отсюда до офиса. Но всё-таки как же здесь спокойно, уходить не хотелось. Возникало желание остаться тут, рядом с Олегом.              В голове стремительно стирались рамки деловых отношений, и это пугало. Вроде он жаждал этого, но на секунду занырнув в жизнь Волкова, уже не хотелось выныривать обратно. Казалось, словно это какая-то огромная затянувшаяся на месяцы ошибка, опечатка в коде чувств.       Надо по-быстрому делать отсюда ноги, не стоило ему вообще задерживаться у Олега.       — Спасибо за помощь, но думаю, мне пора, — подал голос Сережа, привлекая внимание Олега, — на работе надо быть через полтора часа. Алтан один не справится, да и сам должен прийти к началу рабочего дня.       Голос неестественно подрагивал, а глаза не могли найти себе места. Сережа знал — это все отговорки, и от собственного осознания нести эту чушь с серьезным лицом было сложно. Все эмоции так и норовили вылезти наружу. И не понятно, раскусил ли Волков его обман. Тот, развернувшись спиной к плите, поднял взгляд, эмоциональную окраску которого Сережа до конца понять не мог.       — От меня до офиса не больше десяти минут, тут рядышком, я посмотрел, — Волков говорил спокойно, продолжая периодически поглядывать на Сережу, — поешь сначала и чай попей, не хватало еще одного обморока. Там меня рядом уже не будет.       Слышать подобное было до ужаса приятно, Сережа даже почувствовал, как кровь прилила к лицу. Господи, опять. Его снова ведет, снова притягивает. Эта забота давала надежду чувствам, которые еще недавно были окрещены ошибкой. Внутри словно прошлись трактором, разворотив все на своем пути, и главное — Разумовский сделал это собственноручно и теперь пожинал плоды. Горько, до безумия.       Как некстати в этот момент вернулся Олег, ставя на стол две кружки чёрного чая. Сережа не ожидал такой заботы, это цунами эмоций грозилось накрыть его с головой.       — Да ладно, все не так критично, — пробормотал Серёжа, уткнувшись в кружку, как оказалось до безумия сладкого чая.       От количества сахара начинало сводить зубы, а от иронии скулы. Сладость на губах и горечь в душе. Да, он любил добавить для вкуса сиропа или кинуть кубик сахара в чай либо кофе, но не настолько и не сейчас. Это пить было просто нереально.       — Ага. Ты упал просто ни с того ни с сего и проспал около пяти часов. Видел подобное у чересчур ответственных учеников — это переутомление и тяжелое, — печально вздохнув, Олег заглянул в глаза напротив, — Ты вообще спишь?       Волков не разрывал контакт, он словно пытался найти в холодной синей радужке ответ на заданный вопрос. Правдивый ответ, а не то, что мог сказать Разумовский.       — Временами… — протянул Сережа, отводя взгляд в сторону, — да ничего, я в порядке.       — Временами — это через день? — нахмурился Волков и начал читать нотации, — еще и на занятия записался. Распределение нагрузки, тайм-менеджмент? Из нас вроде ты прогрессирующий гений. Тебе бы нормально отдохнуть, выделить время на себя и на работу.       Эта забота одновременно и льстила, и начинала бесить. Казалось, он снова нашкодивший ребёнок и его ругают, только вот теперь ему за двадцать два, а мужчина напротив далеко не воспитатель. Разумовский и без Волкова знает, такой образ жизни рано или поздно сведет его в могилу, но тогда это будет только его проблемой.       Продолжать этот разговор желания не было, да и Олег увлекся готовкой. Наблюдать издалека и сидеть бездействовать Сережа не мог. Вперемешку к круговороту чувств внутри начинала колоть вина. Подойдя и не задумываясь опершись на столешницу, он заглянул в сковороду.       — Чего делаешь? Пахнет вкусно.       Вопрос был скорее риторическим. Сережа и сам прекрасно все видел. На сковородке под небольшой силиконовой лопаткой крутилось нарезанное мясо, а рядышком стоял недавно вскипевший чайник.       — С вчерашним мясом надо что-то сделать, испортится еще, — Олег глянул в сторону Сережи, — за тобой вторая полка, дай, пожалуйста, мускатный орех.              Рыская среди огромного количества разноцветных баночек, Сережа не сразу нашел нужную баночку. Этикетки значительно ускорили процесс.       Пока он копался с приправами, Волков взял отставленный сладкий чай, и в руки Разумовского взамен специи угодила горячая чашка крепко заваренного черного чая, от резкого запаха которого пробивало нос. На языке словно все еще осталась та безумная сладость. Пить подобное не сильно хотелось. Сережа, как бы невзначай, снова поставил чашку на стол и начал разговор. На первый взгляд все шло гладко, но посреди разговора Волков неожиданно кинул взгляд на чашку.       — Пей, — настойчиво сказал Волков, а после добавил, — Невкусно, но давление поднять надо, хоть как-нибудь. В следующий раз сделаю, как пожелаешь. Я пока хлеб нарежу, будешь?       Пока Олег отошел к хлебнице, Разумовский в попытке помочь, особо не задумываясь, потянулся за ножами, стоящими за спиной.       В высокой деревянной подставке стояло около пяти ножей разнообразной формы, он взял первый попавшийся наиболее адекватных габаритов. Однако тот выскользнул из подрагивающих рук и стремительно полетел навстречу с полом. Уже по привычке Сережа постарался поймать падающую вещь в полете. Нечто на подобии здравой мысли пришло уже после того, как острое лезвие полоснуло по пальцам. Острая жгучая боль пронзила конечность. Нож все-таки с характерным звоном упал на пол, привлекая внимание Волкова.       — Твою ж мать, — Олег подлетел к Разумовскому, который моментально скрыл с глаз покалеченную руку. Волков настойчиво продолжил, — Покажи и больше ничего не трогай.       В эту секунду показалось, что стоявший напротив повар словно возвышался над ним, хотя, как помнится, они примерно одного роста. Выставленная вперед ладонь призывно ожидала покалеченную конечность Разумовского. Под пристальным взглядом темных суровых глаз больше не было сил противится и скрывать саднящую рану.       Истекающие кровью пальцы оказались в руке Волкова, моментально окрасив и ее в ярко алый. Повар аккуратно потянул Серёжу к столу, усадил и ушел в глубь квартиры. Перед этим чуть ли не приказным тоном, сказав ничего не делать, просто ждать.       Разумовский сидел, ждал. Он не мог отвести глаз от не прекращающей течь крови. Еще немного, и он тут все испачкает, а отмывать ее от светлых поверхностей не очень приятное занятие, как ему думалось. Сережа переместился ближе к раковине, там явно останется меньше несмываемых следов.       Волков вернулся с бутылью перекиси и бинтами. Найдя Сережу у раковины, он ничего не сказал и незамедлительно начал останавливать кровь, попутно обрабатывая рану и накладывая тугую повязку на каждый палец по отдельности.       — Осторожно. Порез вроде не слишком глубокий, но на всякий случай сходи в травмпункт, — вдумчиво проговорил Олег все еще не выпуская забинтованной руки.       Сережу словно прошибало током, эта будоражащая смесь из боли и волнения. Мысли крутились лишь около места соприкосновения их рук, это самый долгий контакт, и чем больше он думал об этом, тем хуже становилось. Стараясь отвлечься, отвести взгляд от рук, он поднял взгляд на лицо напротив. И снова ошибка, катастрофическая ошибка.       Очерчивая взором чужие черты лица, Разумовский все больше находит в них красоту и гармонию, хотелось вновь вернуться к рисованию. Грех это не запечатлеть, оставить не только в памяти, но и на бумаге. Зарисовать острые скулы на шершавом листе, очерчивать рельефный нос, словно чувствовать чужую кожу под пальцами. Выводить каждый сантиметр, сверяться с оригиналом. Жаль, что через рисунок нельзя почувствовать колкость чужой отросшей за ночь щетины. Интересно, какого оно ощущалось на живу, какого чувствовать все это кожа к коже. А может… он то и дело отдергивал себя от страшных мыслей. Нет, нельзя.       Мысли сводили с ума. Фантазии сплелись с реальностью. Поддавшись наваждению, Сережа не сдержался. Ладонь легла поверх щеки, плавными движениями он начал очерчивать острые черты лица. Ощущение колкой щетины на руке были столь фантастическими, что сначала не вызвали удивления. Рассудок вроде вернулся на секунду, но сразу же был отброшен куда подальше. Пусть сомнения терзают его потом, сейчас пути назад уже не было. Раз идти то до конца.       Все еще не вырвав покалеченную руку из волчьей хватки, Сережа подался вперед, накрыв столь желанные губы напротив. Первое, и наверняка единственное, касание — колкое, жаркое. Жар исходил то ли от тела напротив, то ли у него поднялась температура. Пофиг, все потом. Сейчас главным оставался человек напротив. Обкусанные от волнения губы болели и щипали, щетина безбожно колола, но больно не было. Только до безумия приятно, спокойно. Сердце ощутило то самое, чего так долго не хватало, а голова все еще была затуманена и это к лучшему.       Но этот неожиданный и резко начавшийся поцелуй, скорее простое касание, столь же быстро был разорван. Одним рывком отстраняясь от Сережи, Олег разрывал прикосновение рук, чем задел все ещё ноющую конечность. Тупая боль разлилась от руки, пробудила рассудок и осела тяжким грузом в душе.       Ошарашенный взгляд напротив только усугублял ситуацию. С каждой секундой становилось все хуже и хуже, больше ничего не могло изменить случившееся. Выправить на нейтраль после всего Сережа уже не сможет.       — Стой, что… — сурово, почти шёпотом сказал Олег, заглядывая в испуганные заледеневшие глаза.       Олег затих на полуслове и молча вышел, больше ни разу не взглянув на Сережу.       Продолжать находиться в одном помещении после всего было уже невыносимо, как и ожидать чего-то. Вернувшись, Волков мог сказать, что угодно, и хороших вариантов на ум не приходило.       Боль с новой силой кольнула где-то внутри, Сережа словно все еще ощущал на себе жар чужих губ. Господи, что же он наделал… Он не выдержал, не задумываясь ни о чем, он сорвался к выходу. Руки тряслись, под ногами то и дело путалась собака, явно думающая, что с ним идут гулять. Отвязавшись от Дракона, он кое-как, но смог открыть задвижку и выбежать, неосознанно громко захлопнув дверь.       Руки нервно тряслись. Сердце сжималось в одну точку, словно хотело исчезнуть. Сбегая по лестнице, он то и дело задыхался. Легкие постепенно отказывались работать. Кое-как выбежав на улицу и быстро сориентировавшись, он пошел к неизменному месту, офис. Там никто не причинит боли, а больно сейчас было безумно.       Какой же он дурак.