Узы, которые связывают

      Прошли недели с тех пор, как Люда Мэй приказала Хойту проводить время у Лайла и Клема, пока Томас не перестанет хотеть его убить. Мэри испытала облегчение. Каждые пару дней он возвращался, когда знал, что Томаса нет, проверял Люду Мэй и приносил припасы. Мэри избегала его, но он брал с собой Сару и обычно приводил ее с собой, когда возвращался. Мэри могла только вообразить ужасы, которые пришлось пережить Саре в руках этих троих.       Каждый раз, когда он возвращался с Сарой, он привязывал ее к сараю, где Мэри находила ее, и пыталась привести в порядок ее. - Я не знаю, почему он просто не убивает меня. - сказала она слабым и усталым голосом.       Мэри сжала губы, она знала ответ. Он использовал ее, чтобы помучить Мэри. - Я ... мне очень жаль.       Мэри внимательно прислушивалась к их окружению и предположила, что Хойт был в доме и взял у Люды Мэй домашние запеканки, которые он мог просто разогреть и съесть. Мужчина явно не привык готовить для себя.       Ее взгляд упал на Сару, которая безвольно висела на веревках, привязанных к ее запястьям. Хотя она снова была чистой, Мэри увидела множество синяков, покрывавших ее тело. - Если я отпущу тебя, ты думаешь, что сможешь убежать? - наконец спросила Мэри с небольшой надеждой.       Сара фыркнула и покачала головой: - Я даже не могу держаться, когда стою.       Сердце Мэри упало. - Что, если я помогу тебе?       Мэри спросила, и Сара покачала головой: - Нет, у тебя здесь ребенок. Как бы ты удержала его и меня?       Она была права, и Мэри это знала. - Я не могу просто… - начала она и была прервана, когда Хойт распахнул дверь. - Черт возьми, вы двое делаете? - конечно, он знал, Томас скоро вернется.       Хойт подошел к Саре и отвязал ее от балок, но оставил ее запястья связанными и перебросил через плечо, как мешок с картошкой. - Не знаю, зачем ты помогаешь ей, я просто снова запачкаю ее. - он хлопнул Сару по спине, и она вздрогнула, но не издала ни звука.       Мэри услышала пощечину и вздрогнула. Он оставил Мэри в сарае, глядя ему в спину, пока он уносил Сару.       За обеденным столом Люда Мэй немного потыкала свою еду, прежде чем сказать: - Хойт скучает по тебе, Томас. - сказала она сладким голосом.       В ответ она получила лишь рычание. - А теперь давай ... ты знаешь, какой Хойт, и ты всегда рядом, чтобы защитить Мэри. - рассуждала она.       Мэри вскинула глаза: - Знаешь, что бы они сделали, если бы Томаса не было? - она заколола свою еду, прежде чем откусить.       Мэри никогда больше не ела мяса с тех пор, как сделала это в первый раз. - Я очень хорошо знаю, что они собирались делать ... он бы не стал делать это снова, Хойт не такой уж идиот.       Люда Мэй поерзала на своем месте. - Ты не представляешь, как сложно было объяснить семье, что случилось с Кэлом и почему Хойта нет рядом.       Мэри засмеялась: - Да ... потому что Томас ударил Кэла по мозгам.- мужчина был мертв, но Мэри все еще злилась.       Люда Мэй уставилась на Мэри: - Мэри, это было не очень мило. Кэл в большинстве случаев был неплохим человеком.       Мэри усмехнулась и закатила глаза.       Шли дни, а Мэри почти не замечала этого. Она держалась рядом с Уильямом, и когда Томас был рядом, она чувствовала себя в некоторой степени в большей безопасности. Он все еще запугивал ее, когда они были близки, а так было очень часто. У Томаса был голод по ней, который никогда не был удовлетворен. Уильяму было девять недель, и Мэри довольно быстро вернулась в нормальное состояние. Хотя она знала, что совсем скоро она снова забеременеет, и именно этого хотели Люда Мэй и Томас.       Через неделю Хойт вернулся с Сарой. Как обычно, Мэри вышла в сарай, но то, что она нашла, заставило ее упасть в обморок. Сара была худшим из тех состояний, в которых она была когда-то. Ребра были сильно ушибленны. Все ее тело было в синяках, но некоторые части были хуже, чем другие. Мэри медленно подошла к ней. Сара безвольно висела, опустив голову и закрыв глаза. - Сара? - спросила она.       Мэри боялась, что Сара умерла. - Да .. да. - она ответила, и Мэри вздохнула.       Мэри начала осторожно проверять ребра Сары, и, как ей показалось, два были сломаны, а одно вывихнуто. - Я едва могу дышать.       Сара призналась, и Мэри кивнула: - Я думаю… что-то давит на твое лёгкое.       Мэри не была медсестрой, но ее мать была медсестрой и кое-что рассказывала ей.       Мэри тщательно вымыла Сару и была удивлена, когда Сара мягко спросила: - Ты умеешь петь ...?       Мэри склонила голову - Что?       Сара рассмеялась, но быстро остановилась, потому что было так больно: - Я слышала тебя ... по крайней мере, немного ... в тот день.       Мэри сжала губы и кивнула: - Да… я, конечно. - она остановилась, подумала и запела «Над радугой». Сара улыбнулась: - Один ... из ... моих любимых.       Мэри пела, проводя мокрой тряпкой по телу Сары. В голосе Мэри было небольшое утешение, которое Сара нашла. Как будто их здесь не было, они были просто друзьями, проводящими время вместе.       Момент длился недолго. Как только Мэри закончила, она услышала голос Хойта: - Черт возьми, что за голос?. - он засмеялся и вышел вперед: - Ты уже закончила? Нам надо идти.       Мэри подавила желание заткнуть ему горло тряпкой и заставить его замолчать. - Да ... через минуту.       Хойт смотрел на них с минуту, а затем подошел и поцеловал Сару, грубо закусив ее губу. - Прекрати!       Мэри закричала и вскочила на ноги. - Я вернусь ещё. - он оставил их и захлопнул дверь.       Сара выплёвывала кровь, а Мэри вытерла рот начисто. - Мне очень жаль ... - сказала она, и Сара покачала головой. - Почему тебе так жаль?       Мэри кивнула: - Я должна была ... спасти тебя раньше ... пока ты не стала такой слабой.       Сара вздохнула: - Это ... не имело бы ... значения ... но они бы поймали меня ... и сделали бы ещё хуже.       Мэри задумчиво сжала губы. Ее ноги дрожали, когда она встала и подошла к столу, на котором когда-то стояли орудия пыток Хойта. Он убрал их, но на полу сарая, спрятанном среди сена, был острый охотничий нож. Мэри наклонилась и взяла его в правую руку.       Мэри повернулась и показала его Саре: - Я могу освободить тебя ... - предложила она, и Сара посмотрела на себя, затем Мэри: - Я не могу бежать ... все ... болит ...       Мэри схватила нож и подошла к верёвке и отрезала ее от запястий Сары. Это было лучше, чем просто ослабить провисание стропил. Сара потерла запястья, но застонала от нового положения тела и давления на ребра. - Я не могу ... дышать больно. - она ахнула, и Мэри почувствовала, как у нее забилось сердце. - Мне очень жаль ... - начала она, и Сара остановила ее. - Больше никаких извинений .... - она держала Мэри за руку с ножом. - Ты ... был единственным ... светом в этой темноте ... в аду.       Мэри прикрыла рот рукой, пытаясь удержаться от слез.       На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Сара сказала: - Спой еще раз ... - спросила она.       Ее рука сжимала руку Мэри на рукоятке ножа. - Я ... - начала она, но остановилась и снова запела.       Сара наклонилась и обняла Мэри, положив голову ей на плечо. Свободная рука Мэри обвила Сару, чтобы поддержать ее тело. Нож был прижат к груди Сары прямо у ее сердца. Одним небольшим толчком нож пронзил грудь Сары и ее сердце. Мэри начала рыдать, пока пела, и услышала, как Сара прошептала - Спасибо ..., - прежде чем она обмякла в объятиях Мэри.       Она вытащила нож и прижала к себе безжизненное тело Сары. Нож все еще крепко сжимал в ее руке.       Она бесконтрольно всхлипнула, прежде чем услышала Хойта: - Что ты, черт возьми, делаешь? - он потребовал.       Мэри почувствовала, как внутри нее что-то ломается. Хойт подошел к ним, и Мэри положила тело Сары на пол сарая. Когда Хойт приближался, она развернулась, и нож задел его грудь и оставил на ней большой разрез. Он выругался. Мэри, не теряя времени, снова бросилась на него, и нож вонзился ему в плечо, пока не оказался на рукоятке. Люда Мэй услышала шум и вышла, чтобы увидеть, как Мэри отрывается от Хойта, который корчился от боли. С ножа ей на руку капала кровь. - Что, черт возьми, происходит ?!       Люда Мэй закричала. Хойт схватился за его плече: - Гребаная сука зарезала меня! - он сгорбился, сжимая рану. - Я сделаю хуже!       Мэри снова бросилась на него, и Люда Мэй закричала. Томас появился позади Мэри и поймал ее в выпаде. - Нет, отпусти меня! Я убью его! Я убью его! - она устала от этого.       Хойт с его самодовольной ухмылкой, его оскорблениями по отношению к ней и всем остальным. - Томас отведи ее в дом. - крупный мужчина впился в нее взглядом и проворчал. - Не смейся надо мной, мальчик. - сказала она и махнула рукой на дом.       Томас поднял Мэри на руки как невесту, и пошел прочь.       Как обычно, Хойт не мог оставить это в покое, и ему нужно было сказать последнее слово. - Тебе нужно избавиться от этой суки. - и Томас развернулся к нему с Мэри на руках, он дал Хойту быстрый и сильный правый хук. Голова Хойта резко дернулась, и он сильно ударился о землю. - О небеса!       Люда Мэй ахнула и опустилась на колени перед Хойтом. - Ты в порядке? - спросила она, и он некоторое время не отвечал.       Кашель, из-за которого текла кровь из его губы, Люда Мэй смахнула его прочь: - С тобой все будет в порядке. - его челюсть была сломана, а губа расколота шире, чем все, что Мэри видела. Не говоря ни слова, Томас ввел Мэри в дом.       Хойт снова уехал. Люда Мэй посоветовала ему держаться подальше и некоторое время не возвращаться. У него были возражения, что это несправедливо, если Мэри осталась, и что он должен держаться подальше. Мэри знала, что это временно, и он вернется снова. Пока она оставалась пассивной, но каждый день в той или иной форме вспоминала об уходе к Томасу. Похоже, он намеревался остаться с Людой Мэй и там, где остальные члены семьи смогут их найти.       И снова в августе она осознала, что у нее пропустили месячные. Это должно было произойти раньше, учитывая, что Томас всегда был с ней, и они не использовали никакой защиты. По ее предположением, ей было около шести недель. Она сидела в комнате Томаса на качалке. Уильям был в ее руках и доволен. Как она собиралась с этим справиться? Она никогда не сбежит одна с двумя детьми или даже с одним беременным. Ее единственной надеждой было убедить Томаса.       Дверь в комнату распахнулась, и там стоял Томас в белой рубашке на пуговицах и брюках. Она редко видела его в красивой одежде, но он старался убедить ее, что она никогда не увидит окровавленный фартук. Войдя, он тихонько закрыл дверь. Крупный мужчина немедленно встал перед ней на колени и поцеловал Уильяма, пока тот сосал грудь. Мэри уставилась на мужчину, и, как обычно, ее эмоции были смешанными. Он никогда не смог бы жить в нормальном обществе, и она не знала, сможет ли она жить так вечно. Может быть, они смогут найти свой собственный дом, такой, где никто из семьи не знает, где они находятся.       Томас погладил Вильямса по щеке большим пальцем. Мэри глубоко вздохнула и медленно выдохнула. - Я ... - начала она, но остановилась.       Томас посмотрел на нее. Ему не нужно было высоко поднимать голову. Даже на коленях он был высоким. - Я ... беременна ... снова. - ей не нравилась идея забеременеть так быстро после последнего, но не было никакого способа остановить это.       Семья хотела больше членов, и они хотели, чтобы у нее были дети, пока она может это делать. Она чувствовала себя какой-то ценной сукой, которую они разводят каждый сезон.       Его глаза загорелись, и он обнял ее с Уильямом между ними. - Нам нужно уйти ... до того, как родится ребенок. Люда Мэй не собирается заставлять Хойта оставаться в стороне навсегда, и он попытается причинить мне боль.       Томас немного зарычал на имя Хойта. Мэри вздохнула и медленно выдохнула: - Я больше не хочу воспитывать Уильяма здесь, и я не хочу, чтобы этот ребенок родился здесь. - в ее голосе была настойчивость.       Томас на мгновение смутился, а затем покачал головой: - Оставайся с семьей. - он редко говорил больше двух-трёх слов за раз.       Мэри покачала головой: - Мы не можем ... они не изменятся ... но я знаю, что ты сможешь. У нас может быть собственный дом и семья. Тебе больше не нужно никому причинять боль. - она пыталась убедить его.       Она спросила себя, действительно ли она останется с ним или сбежит при первой же возможности.       Между ними наступило долгое молчание, пока он, казалось, думал о том, что она сказала. - Семья. - сказал он, положив руку на Уильяма, а другую - на ее талию, большим пальцем потерев ей живот. Мэри кивнула: - Да, - прошептала она, но она хотела, чтобы он понял: - Мы можем быть ... только не с Людой Мэй, Хойтом или кем-либо из них. Они жестокие и злые, но не ты Томас, я знаю, что ты не такой. Они обманули тебя, но ты можешь быть хорошим ... Я видела это. Мы можем уйти ... быть вместе и забыть о них.       Он думал о многом. Томас был предан своей семье, которая его воспитала. Какими бы коррумпированными они ни были, это было все, что он знал. Мэри смотрела на него, ожидая ответа. Его глаза встретились с ее. - Любите ... меня? - спросил он, и Мэри без ответа открыла рот.