Записки посредственности

       Сакаи отпросилась у Куникиды сегодня пораньше. Она сидела на подоконнике, притянув к себе колени, курила и распивала вино. Уже довольно продолжительное время между прочим. В голове всплывал диалог с братом. Сидя в прострации она не услышала звука открывающейся замка и чуть холодных после улицы рук Дазая. Она вздрогнула уронив окурок в окно. — Ты чего? — Да, так.задумалась. — Ясно. Осаму немного подвинул её и закрыл окно. — Ты так и выпасть можешь. — Волнуешься? — Нет, просто надо будет делать вид, что я скорблю. Рин усмехнулась и отпила вина. Она действительно плохо соображала в данный момент. Мысли были вязки и и мрачными, словно дёготь. Дазай отошёл к холодильнику. Сам он практически не ел, от чего у него было явное рпп, но конечно он никогда не скажет об этом даже себе. Сакаи снова открыла окно и немного высунулась в него. — Я для тебя шутка? — Ой, — хихикнула Рин — я думала ты ушёл. Осаму вздохнул и снова закрыл окно. — А ты меня любишь? — Нет. — Ясно. Девушка растянула губы в чуть пьяной улыбке. Дазай немного с жалостью посмотрел на неё, что было для него не свойственно. Маски, самые разнообразные, которые были у него в коллекции, стали его частью. Вот только маски жалости, ревностного желания помочь, удержать около себя любимого человека, да и любви у него никогда не было. — У тебя всё хорошо? — Хорошо? Не знаю, да вполне, а может и нет, а у тебя? — поинтересовалась Рин. — Это не столь важно. — Для меня важно. — А ты в этом уверена? Хотя даже если и да, то…ты прекрасно знаешь я не скажу тебе сейчас правду. — А ты скажешь её когда нибудь? — Не знаю, может быть, потом. — А что если этого «потом» не будет? — Да, скорее всего не будет. — Соглашусь, но будет ли «потом» у наших «отношений»? — на последнем слове Сакаи обрисовала в воздухе кавычки. Ведь их отношения, нельзя даже ими назвать. Это лишь болезненная созавистмость, о которой они молчат даже себе. Они отказываются принимать, что больше не могут друг без друга, постоянно словно на зло показывая как им «всё равно». — Не знаю, может быть, а как думаешь ты? — Я думаю, что нет. — Почему? Что то кольнуло у Осаму в сердце. Кажется это значит, что он не хочет её терять, а может нужно меньше сидеть на наркотиках. — Потому что я убью тебя. Дазай не успел понять как Сакаи легко спрыгнула с подоконника, приснилась к нему, а холод пистолета обжёг висок. — Рин. — О нет, я далеко не Рин Сакаи, я Вера… Вера Достоевская . — Что. — Я всегда была изгоем в семье брат обративший на меня внимание, казался для меня спасением. Я полностью олицетворяла своё имя. Вера — беспрекословная, болезненная вера в демона, которого я сама нарекла богом. Он воспользовался этим, именно брат сделал из меня ту Сакаи Рин с которой ты когда то встретился. Человека без души, идеальное оружие. Ты же сделал из меня человека, хоть и неполноценного, но такого, который не убьёт человека, которого любит. — Рин, ты не обязана… — Знаешь историю о Вере, Надежде и Любви? — Да. — Надежда погибает последней…по моему это неправильно, последней должна гибнут Вера. Ведь вера в бога, в своего спасителя должна быть с тобой даже после смерти, получается люди отрёкаются от бога? — Наверное. — Что ж, моя сестра Любовь давно умерла, Надежды никогда и не было. Осталась Вера. — Сакаи, нет… — Надеюсь я буду единственной, кому удалось обмануть тебя, милый. Останови демона, пришедшего убить неверных, ведь вера умерла. Звук выстрела разнёсся по округе, за ним не последовало крика, лишь удушающая, пугающая тишина. Что ж, он гений, я лишь посредственность рядом с ним. А может всё наоборот? Этого мы никогда не узнаем. А может и узнаем. Смотря как мойры сплетут нити судьбы, возможно это только начало? Любая закрытая дверь открывает новую, что будет скрываться за ней? Не теряйте веру в лучшее, ведь вера жива.