Ни слова о магии

      Всю дорогу к Вызиме грязный маггл болтал без умолку. Бедолагу словно прорвало. Он сыпал и сыпал какими-то ничего не значащими для Люциуса подробностями, заставляя того кривиться каждый раз от очередного исковерканного слова или отвратительного хрюкающего смеха. Все-таки магглы были тем еще отребьем, а Люциусу словно в насмешку достался самый мерзкий из них.       Однако пищи для размышления у волшебника было предостаточно. Он то и дело оглядывался по сторонам и пытался сообразить, куда же его могло забросить. Ведь даже в маггловском захолустье есть асфальтированные дороги, столбы с проводами и хоть какое-то подобие жизни. Но тут же все было таким... нетронутым. По кустам шуршали лесные зверьки, над головой пели птицы, а дорогой была обыкновенная наезженная колея. А чего только стоил вид замызганного мужика, который тащил за собой небольшую деревянную телегу и рассказывал что-то о корчме, бестиях и ведьмаках! Ведьмаки… Должно быть это те, кто занимается магией. Если ведьма — женщина, а ведьмак — мужчина... Довольно странно, хотя и не лишено логики.       Мужик все не умолкал, а Люциус размышлял о своей неудачной попытке аппарировать в город Вызиму, до которого и так было рукой подать. И стоило ему задуматься о причине неудачи, как у него подрал мороз по коже. Не мог же он лишиться магии! Да где это видано, чтобы волшебника из древнего чистокровного рода лишил магии какой-то дрянной эльф?! Однако ругать Добби можно бесконечно долго, но это едва ли поможет найти выход из положения. Лучше придумать какой-нибудь план. Например, добраться до Вызимы и не придушить где-нибудь в кустах этого болтливого маггла, раздобыть денег, одежду, волшебную палочку и отыскать проход в магический мир. Мысленно приободрив себя, что осечка с магией у него наверняка произошла из-за отсутствия палочки, а без нее он не колдовал с самого детства, Люциус наконец-то облегченно выдохнул и попробовал прислушаться к спутнику. Вдруг он как раз говорит что-то дельное.       — Мастер ведьмак, так может скажете, на какую бестию-то охотились? — снова заладил свое мужик, а Малфой только тяжело вздохнул и закатил глаза.       Этот твердолобый уперся рогом и так самозабвенно твердил о каком-то мастере ведьмаке, что Люциус решил не спорить. Еще не хватало вступать в дискуссии с каким-то отребьем! Лишь бы до города довел, а там каждый пойдет своей дорогой.       — Весьма опасную, мистер Юрко. Однако, что-то мне подсказывает, что ведьмакам не положено раскрывать деталей своей охоты, — ответил он и сощурился от внезапно поднявшегося ветра.       — Ну коль не дозволено, так не дозволено, мастер. Выпытывать я не буду, — придержав шапку, чтобы не сорвало ветром, ответил мужик. — Вот холера, дует-то как! Тишь такая стояла, а тут на тебе. Не нанесло бы бури.       Люциус решил разговор не поддерживать. Только запахнулся в халат поплотнее и прибавил шагу, хмуро глядя на приближающийся город. И вдруг, зашипев от боли, покачнулся, когда острый камень впился ему в босую ступню. От мысли о грязи, которую он уже наверняка занес в рану, ему стало дурно, и он прошипел несколько скверных ругательств, как будто вся его утонченность осталась дома вместе с одеждой и удобной обувью. Впрочем, в этот раз ему повезло, и камень не повредил подошву, хоть и болезненно впился в нее.       Перед глазами наконец-то замаячили первые домики. Хорошо, идти оказалось недалеко, потому что ноги болели так, что Малфою начинало казаться, что еще чуть-чуть — и он не сможет сделать и шага.       Вот только развернувшаяся перед ним картина так поразила его, что боль, раздражение и тревоги тут же ушли на второй план.       — Мерлинова борода… — только и сумел выдавить из себя Люциус, останавливаясь посреди дороги.       Юрко прошел несколько шагов и тоже остановился, удивленно глядя на своего молчаливого попутчика. Видать, тот и в самом деле башкой приложился неслабо, вот и примерещилось ему чего.       А Люциус все смотрел и не верил своим глазам. Издалека чистенькие и опрятные, домики оказались совершеннейшими развалюхами. Покосившиеся, вросшие в землю, с рябыми от гнили худыми соломенными крышами и аляповато расписанными скрипучими ставнями. С трудом верилось что в таких домах могут жить люди. Да что там жить? На них и смотреть было страшно. Вокруг суетились люди в странных и неопрятных одеждах. Кто-то стирал вещи в деревянных корытах, кто-то рубил дрова, где-то вдалеке ритмично стучал молоток. По округе вперемешку со свиньями и гусями носились дети: падали в грязь, босыми ногами шлепали по лужицам и хохотали так, словно были под действием веселящего заклинания. Определенно и точно были, потому что, по мнению Люциуса, веселого вокруг не было ничего.       — Мастер, чей это у вас с лицом-то? — хмыкнул Юрко и нахлобучил шапку на голову так, чтобы не сорвало ветром.       Но Люциус ему не ответил. Осознание волнами накрывало его, затапливало эмоциями невозможной до этой минуты силы. Злость, ярость, отвращение и страх смешались в гремучий коктейль, заставили сердце неистово колотиться в груди и выступили испариной на лбу. Это не Румыния, не Польша, и даже не Россия. Это словно иной мир. Словно его не аппарировало куда-то, а перенесло на несколько сотен лет назад. Словно какой-то криворукий волшебник перестарался с маховиком времени. Словно… От мыслей о треклятом эльфе у Люциуса налились кровью глаза, а холеные пальцы сжались на широких рукавах темного халата.       Еще никогда Люциус Малфой не горел такой жаждой убийства как сейчас. Однако Юрко ничего не смущало: ни взгляд полный ненависти, ни скривившееся от злобы лицо.       — Знаете что, мастер, пойдемте-ка в хату. Самогончика вам бы выпить. Тогда-то уж точно вам полегче станет. Давайте, давайте, — приговаривал мужик и, подхватив под руку Люциуса, потащил его в сторону одного из домишек, вот только тот взбеленился и потерял всякие остатки терпения.       — Не прикасайся ко мне! — выкрикнул он ему в лицо и удивительно ловко выпутался из рук. — Да… да ты хоть знаешь кто я?!       Юрко хмыкнул и нахмурил густые черные брови. Люди вокруг бросали свои дела и уже прислушивались к разговору. В предместье жизнь была скучновата, а тут такое представление!       — Мастер ведьмак, да что же вы все никак не уйметеся? — запричитал он и сделал еще одну попытку схватить Малфоя. — Шли себе вон как хорошо. Разговор вели, а тут вас какая муха укусила?       Тот не дался и, за неимением волшебной палочки выставив перед носом Юрко указательный палец, грозно прошипел:       — Не трогай меня, мерзкий маггл, — последнее слово он словно выплюнул в удивленное лицо мужика.       Народ вокруг них зашептался, а Юрко сдвинул на темечко шапку и почесал грязноватый лоб.       — Ма-что? Это чевой-то, бестия какая?       Его глуповатое лицо взбесило Люциуса еще больше, но гнев привел его в чувство. Не стоило бы ему так опрометчиво бросаться словами в месте, где ничего не знают о магии. Хоть он и не был уверен в том, что это место именно таково, но лучше все-таки следить за словами. Сделав глубокий вдох, Малфой наконец-то взял себя в руки, вернув своему лицу привычное надменное выражение, и осмотрелся еще раз.       Историком он не был, а о маггловском мире знал не слишком много, но пока все намекало на пресловутый перенос во времени. Хорошо бы это оказалась древняя Магическая Британия, а не какое-нибудь богами забытое континентальное захолустье. Тогда он просто попытается найти своих предков и попросить их о помощи. Ведь род Малфоев существует с незапамятных времен, а Малфои не бросают своих.       Переступив с ноги на ногу, Люциус внимательно взглянул на Юрко и призадумался, пока тот непонимающе смотрел в ответ и чесал свой лоб. Если все складывается так непросто, значит нужно разузнать об этой местности как можно больше. И если его единственный источник информации — это мерзкое маггловское отродье, то так тому и быть. Отчаянные времена требуют отчаянных решений. К тому же, по мнению Люциуса Малфоя, для получения информации руки марать незазорно. Горделиво вскинув голову, он смел светлые пряди с лица и, сделав глубокий вдох, заговорил в своей привычной манере — вежливо и немного свысока:       — Мистер Юрко, — едва не ломая язык на непривычном коротеньком имени, Малфой пронзительно взглянул на несчастного мужика. — Не могли бы вы рассказать мне побольше о месте, в котором мы находимся?       Тот заметно стушевался, озадаченно кашлянул и, наконец, кивнул.       — Давайте ко мне в хату. Выпьем и…       — Я не пью, — отрезал волшебник.       — Ну добро, тогда кваском вас угощу, — все больше удивляясь, Юрко кивнул в сторону ближайшей хаты. — Пойдемте. А то глядите, сколько зевак уже собрали.       Люциус окинул взглядом толпу и нехотя согласился. Особых надежд насчет жилища этого голодранца он не питал, но укрыться от палящего солнца и немного отдохнуть все-таки хотел.       Но его надежды не оправдались. Домик, в котором жил Юрко со своей семьей, был меньше его платяного шкафа, который стоял напротив кровати в их с Нарциссой спальне. От мыслей о жене что-то болезненно трепыхнулось в груди. Наверняка она уже подняла на уши Министерство и, может быть, даже написала Драко. Но тогда почему его до сих пор не нашли? Ведь авроры с такими вопросами справлялись очень быстро. Но запах, который ударил в нос, когда перед Люциусом открылась дверь, прогнал задумчивость не хуже нашатыря и заставил желудок сжаться и жалобно заныть. Даже в хижине хогвартского лесничего пахло приятней, чем здесь! Тяжелый дух немытого тела, запах пота, навоза и чего-то кисло-горького сплелись в невероятный букет, от которого немедленно разболелась голова. Малфой плохо представлял, как он выдержит в этом темном и затхлом помещении еще хоть немного, однако Юрко бесцеремонно затолкал его внутрь и с чувством громыхнул дверью. Сердце благородного волшебника сжалось от отвращения и страха. Страха за свое здоровье, конечно же.       У стены он увидел незнакомое приспособление, отдаленно напоминающее очень массивный и закопченный камин. У этого камина стояла невысокая округлая женщина, и, уперев руки в бока, смотрела на Люциуса весьма неодобрительно.       — Что это ты всякую шваль в дом тащишь? — заворчала она, некрасиво кривя лицо.       От такого эпитета Малфой округлил глаза и едва не разинул рот. Но ответить не успел, поскольку свое слово вставил Юрко.       — Мастер ведьмак это. Белый волк. Не видишь что ли? Вон патлы белые и бледный как простыня. Ты погляди рожа у него какая худая, вытянутая как у рыбины. Точно мутант, как пить дать!       Женщина насупилась, вздернула округлый кончик крупного носа и бросила на Люциуса такой пренебрежительный взгляд, словно отвесила пощечину.       — А ты чевой-то шибко сердобольный у нас? Повадился мутантов волочь в дом? Вот божедурье поганое! Допился до ручки! — завозмущалась она сильнее обычного. — А ну гони его прочь, а то запаршивеем от него все! — взмахнув толстой рукой, она гневно топнула ногой и принялась костерить их обоих, на чем свет стоит. Или то была какая-то молитва, Люциус не понял.       Но дважды его просить не нужно было. Если не получилось с одним, найдет кого-то посговорчивее. В этом захолустье и без того маггловского отродья хоть отбавляй. Кто-нибудь да расскажет ему об этом месте. Даже и не думая вежливо откланяться, Малфой развернулся и прошлепал босыми ногами по грязному липкому полу к выходу, вздрагивая каждый раз, когда ступня прилипала особенно сильно.       Однако Юрко цепко схватил его за предплечье.       — Мастер, вы куда же? Не слушайте эту безумную бабу! Городит черт-те что, вы лучше вон…       Люциус грубо выдернул руку из пальцев мужика и брезгливо скривил тонкие губы. Не решившись ввязаться в скандал, он все же оттолкнул плечом стоявшего в проходе Юрко и поспешил выйти из вонючей хибары. Но и снаружи было не лучше, потому как свиньи как раз разрыли во дворе мусорную кучу, и та благоухала почти невыносимо. В надежде, что никто попытается его остановить, Малфой торопливо обошел домашний скот и выскочил за ворота.       Улочка встретила его галдежом, а из хаты неслась ему вслед страшная ругань. Покачав головой, он двинулся вперед, стараясь обходить самые обширные лужи. Как все-таки хорошо, что Нарцисса не была такой взбалмошной и шумной, иначе их брак был бы сущим мучением. Интересно, она уже обнаружила его отсутствие? Конечно, в последнее время их отношения были скорее натянутыми, но она все равно будет тревожиться о нем, и сделает все, чтобы его разыскать. Ведь так?       Малфой бездумно шел вперед, разве что стараясь выбирать дорогу почище. Его ночной халат и пижамные штаны уже были щедро украшены бурыми каплями и густо запорошены пылью. На ногах не было живого места и, судя по острой боли в пятках, кое-где все же образовались раны. Но он кутался в халат, сметал с лица растрепанные белоснежные пряди и шел, все больше окунаясь в свои нелегкие мысли.       Люди подозрительно на него косились, кто-то бросал неприятные эпитеты в спину, а кто-то и вовсе плевался, словно увидел самое отвратительное в своей жизни существо. Подумать только, как агрессивно настроены здешние магглы! Хотя что взять с этого отребья, с их уродливыми лицами и повадками словно у мерзких животных?       — Куда прешь, урод?! — крикнул кто-то со стороны, и тотчас под ноги Люциуса услужливо выплеснули помои.       Он неловко отшатнулся, чувствуя как к горлу подступил неприятный ком. Но слушать, как на него бранится отвратительная баба, не стал. Поплотнее запахнул халат, который уже почти утратил первоначальный вид, и двинулся вперед, заметив мощеную дорожку, которая вела в более цивилизованную часть этого неприветливого городка. Аккуратные каменные домики и меньшее количество луж на дороге вселяли в него надежду, что здесь ему повезет больше, чем в грязном крестьянском предместье.       Народ толпился, толкался, суетился. Зазывалы с торговых рядов кричали так неразборчиво, будто не расхваливали товар, а просто соревновались, кто громче крикнет. Кузнец без устали молотил по наковальне, молодые девушки хохотали, перешептывались и несли куда-то объемные корзины до отказа набитые всякой всячиной: травами, овощами и, кажется, даже колбасой. При виде еды у Малфоя некрасиво заурчало в животе. Остановившись неподалеку от палатки, где продавали подозрительного вида мясо, он невольно приложил ладонь к животу и нахмурился. Сколько часов он уже бесцельно шатается по округе? Так сразу и не скажешь, но если отметить, что солнце уже начало клониться к закату — довольно долго. За всеми терзаниями он даже не удосужился обратиться к кому-то за помощью. Хотя, может просто не хотел, считая это ниже своего достоинства?       Проводив взглядом торговку, которая скрылась в маленькой обветшалой двери, Малфоя посетила шальная мысль украсть колечко колбасы, которое так призывно лоснилось жирком на солнце. И он уже почти решился, если бы его не окликнул женский голос:       — Лучше бы вам не заглядываться на ее товар, господин. Неизвестно, из чего она эту колбасу делает. Поговаривают, что собаки по ночам пропадать стали, — как бы между прочим добавила она.       Люциус обернулся и увидел, что на него смотрит миловидная женщина в застиранной, но чистой рубахе, длинной юбке с грязным подолом и в корсете, который удачно подчеркивал ее немаленькую грудь. Ее вьющиеся карамельного цвета волосы были собраны в незамысловатую прическу, а выпавшие локоны обрамляли вытянутое лицо со впалыми щеками. Она смотрела на него с такой искренней тревогой и добротой, что ему стало не по себе. В сравнении с остальными она совсем не вызывала у него отвращения.       — Благодарю за совет, — он решил не оставить такую любезность без ответа. — Могу ли я кое о чем вас спросить?       — Спрашивайте, — тотчас отозвалась она и улыбнулась, отчего на ее щеках появились маленькие ямочки.       Но Малфой, погруженный в свои тяжелые тревожные мысли, совсем не обратил внимания на эту милую черту. К тому же, кое-что интересовало его гораздо больше, чем пресловутые ямочки на женских щеках.       — Как называется эта страна? — спросил он, от волнения подойдя чуть ближе.       Женщина удивленно захлопала глазами и поставила корзину с цветами на землю. Наверное, она была цветочницей. Ведь зачем еще ей целая корзина разномастных цветов, если не для продажи?       — Что такое страна? — переспросила она, а Малфой уже и не удивлялся. Не после всего, что он увидел и услышал за последние несколько часов.       — Что ж, — он подошел еще ближе и навалился спиной на каменную стену, чувствуя как от усталости немеют ноги, — тогда расскажите мне все что знаете о месте, в котором я сейчас нахожусь.       Цветочница бросила на него еще один удивленный взгляд, затем скрестила на груди руки и деловитым тоном заговорила:       — Понимаю, господин. Должно быть, вы не местный. И судя по вашему виду, обчистил кто на большаке. Ну ничего, дело это житейское, — сочувственно закивала она явно со знанием дела.       — Прошу, не отвлекайтесь от темы, — раздраженно поправил ее Люциус.       — Стало быть, о королевстве вам рассказать или о самой Вызиме?       — Обо всем, пожалуйста, — от слова «королевство» у волшебника свело скулы. Получается, его предположения насчет перемещения во времени оказались верны?       — Это можно, — заулыбалась женщина и задумчиво пожевала нижнюю губу, раздумывая, с чего бы начать. — Так вот, находитесь вы в Предместьях. Это окраины Вызимы. А Вызима — это столица северного королевства Темерия. Правит у нас тут Фольтест. Хороший король, скажу я вам. Порядочный, о люде простом думает. Токмо гулящий он, а…       — Не уходите от темы, — уже не скрывая раздражения рыкнул Малфой.       — Да не ухожу я, не ухожу, — небрежно отмахнулась от него женщина. — Значит о чем это я? Ах, Темерия и Фольтест наш. А это, собственно, и все, — внезапно закончила она.       Да, рассказ получился небольшой, но на что-то существенней Люциус и не рассчитывал. Однако кое-что в его голове начало проясняться. Он не припомнит, чтобы на карте мира значилось королевство Темерия, да еще и северное. И никогда прежде он не слышал ни о каком короле Фольтесте. Следовательно, занесло его не просто на несколько сотен лет назад, а еще и на другой конец континента, за океан. Вот же чертов эльф. Удружил так удружил. Конечно, законом запрещено убивать домовых эльфов, но так и быть, по возвращению он что-нибудь придумает. Осталось только уточнить еще кое-что не менее важное:       — А есть ли у вас где-нибудь поблизости… скажем, — он старался аккуратно подбирать слова, потирая пальцами уже начавший покалывать подбородок. Он брился ежедневно, но сегодня бритье по понятным причинам пропустил, и вот пожалуйста. Наверное, и выглядит он уже как настоящий бродяга. — Скажем… люди имеющие определенные знания в сфере… в более тонких материях?       Мысленно он уже обругал себя за такую косноязычность, однако как еще выпытать о каких-либо волшебниках или хотя бы сквибах? Должен же тут быть хоть кто-то, кто разбирается в магии и знает, что происходит за пределами магического мира.       — Ни черта не поняла, что вы там сказали, но коль вы о чародеях речь завели, тогда вам в Новиград надобно. Обычно они там все ошиваются, — ответила женщина и нахмурилась.       Что ж, судя по ее ответу, чародеев здесь недолюбливают. Зато раз есть чародеи, то есть и магия. А если есть магия, то он сможет вернуться домой!       — И как попасть в Новиград?       — Да просто. Идите на запад от Вызимы по большаку. Там будут вешки, не заблудитесь. Только вряд ли вы живым туда дойдете.       — И почему же? — скрестив на груди руки, Малфой изогнул бровь и скептически посмотрел на собеседницу.       — Потому как чудища там шастают, и бандюганы. Вот даст вам кто-то по башке или вовсе сожрет, и поминай как звали.       Малфой задумчиво потер пальцами подбородок. На ярком солнце сверкнуло обручальное кольцо и перстень с россыпью изумрудов, о которых он совершенно забыл. Женщина тут же обратила внимание на этот завлекающий блеск, но спрашивать ничего не стала. Только хитро сощурила глаза, а Люциус прикрыл кольца длинным рукавом халата от греха подальше.       Коротко и сдержанно поблагодарив отзывчивую собеседницу, волшебник двинулся к каменному мосту и широким воротам, въезд в которые охраняли несколько стражников с алебардами — прямо как на старинных гравюрах.       В конце концов тело Малфоя подвело. Ноги отказывали от усталости, а боль в разбитых ступнях стала невыносимой, и он едва добрел до строения, напоминающего небольшой храм или часовню, чтобы снова навалиться спиной на холодную стену и перевести дух.       Внезапно громыхнул колокол, дверь часовни распахнулась и выпустила оттуда радостных и воодушевленных людей. Толпа все шла и шла, тесня Люциуса все дальше от входа, а затем его взгляд привлек величественный старик с длинной бородой и в алых одеждах и сандалиях. Выглядел он весьма необычно даже по местным меркам. Наверное, он был кем-то вроде жреца. Да, именно жреца, весьма подходящее слово.       Он, сцепив руки за спиной в замок, почти неслышно подошел к Малфою и внимательно осмотрел его осунувшееся лицо. Не оставил без внимания и его халат из дорогого сатина, и длинные светлые волосы.       — Вечный Огонь обогреет всех нуждающихся, — как бы между прочим сказал он.       Малфой не сдержал кривоватой ухмылки. Надо же, как странно, и в тоже время как унизительно чувствовать себя бездомным бродягой! Но присесть ему в самом деле не помешает. Израненные ноги его не то что до Новиграда, а и до ворот Вызимы не донесут.       — Вижу, помощь тебе нужна. Заходи в часовню. Отдохни, обогрейся, совета у Вечного Огня попроси.       Люциусу ничего не оставалось, как согласиться и с трудом заковылять к распахнутым дверям часовни. Что за божество этот Вечный Огонь — он не знал, но если оно предоставит ему хотя бы скамью и стакан воды, он был готов уверовать в него.       Внутри оказалось удивительно красиво. Выложенный разноцветным мрамором пол, деревянные резные своды, а солнечный свет, проходящий сквозь маленькие окошки с замысловатыми витражами наполнял часовню теплом и уютом. У стен стояли широкие крепкие лавки, а посередине возвышался небольшой алтарь. С трудом добредя до ближайшей скамьи, Люциус, придерживаясь рукой за спинку, осторожно присел и облегченно вздохнул.       Старый служитель часовни, который зашел следом, тут же обратил внимание на кровавые пятна, оставленные Люциусом, и тут же предложил ему маломальскую помощь — чистые тряпки и ромашковый отвар.       А когда Малфой, расслабившись, задремал, едва не уронив голову на грудь, его позвали:       — Надо бы тебе ноги обмыть. Иначе быть беде.       Он резко вздрогнул и распахнул глаза, заметив рядом небольшую деревянную бадью, с каким-то пахучим травяным отваром и относительно чистые тряпки. Усталость понемногу вытесняла боль, потому он и забыл о своих свежих ранах. Но благодарить чуткого служителя он не торопился. Ограничился лишь коротким кивком.       Неловко намочив подрагивающими пальцами тряпки, Малфой принялся обтирать свои несчастные ноги, с тоской вспоминая любимые кожаные туфли. И ведь еще с какой тщательностью он их обычно выбирал. А сейчас он будет рад даже обыкновенным тряпкам, намотанным на ноги, лишь бы хоть как-то защитить многострадальные ступни.       — Не видал тебя прежде в Предместьях. Ты, должно быть, прибыл к нам недавно? — не выдержав молчания, старик заговорил первый.       — Да. Недавно. Издалека прибыл, — уклончиво ответил Люциус, метнув на собеседника пронзительный взгляд.       Не нравился ему этот сердобольный старикан. Очень не нравился. Было в нем что-то отталкивающее, а что именно — не знал. Обычно Люциус Малфой таких людей видел насквозь. Но сейчас, когда он так устал, его навык изменял ему.       — И куда путь держишь? — все не унимался старик.       — Точно сказать не могу, потому что сам не знаю. Наверное, туда, где помогут, — невозмутимо ответил волшебник, уклоняясь от разговора. Тем более, с маггловским отродьем.       — Ну, коли так, — усмехнулся в лохматые усы старик. — Коли так, то спроси совета у Вечного Огня. Он всем указывает путь. И исключений не делает.       — Всенепременно, — кивнул Малфой, однако скрыть скептический тон должным образом не смог.       Старик посмотрел на него повнимательней. Первым делом оглядел многострадальные ноги, и только потом кивнул, будто бы самому себе в подтверждение.       — Можешь в часовне заночевать. Только на ночь я по обыкновению запираю ее. Чтобы всякие не забредали. А ты пристройся на лавке и отоспись чуток. Вид у тебя уж больно страшный. Надо бы отдохнуть.       — Благодарю вас, — в этот раз Люциус на похвалу не поскупился, но бросил это даже не взглянув на старика.       А тому и не требовалось. Он потоптался какое-то время на месте, убедился, что помощь его больше не требуется и, шаркая ногами, побрел куда-то в сторону. Шаги стихли, а Малфою даже немного полегчало.       Вскоре ноги были обмыты и забинтованы тряпками. На пятках и в самом деле обнаружились раны, поэтому о приличной обуви нужно было подумать в первую очередь. Единственную ночную туфлю он давно выкинул за ненадобностью. Скрестив на груди руки, волшебник откинулся на спинку скамьи и всего лишь на мгновение прикрыл глаза. Тело мгновенно расслабилось, а сознание поплыло. Точно так же, как и в тот раз, когда он попробовал эльфийского чая. Будь он неладен, этот чертов Добби! А затем Люциус провалился в сон, наивно надеясь, что проснется уже в родном поместье в собственной кровати.       Негромкий, но настойчивый вой заставил Люциуса встрепенуться и резко вскинуть голову. Вокруг стоял полумрак, часовню освещали только редкие свечи и небольшой очаг на алтаре. Небрежно проведя ладонью по лицу, он смахнул с себя остатки сна и не сдержал громкий зевок. Судя по тому, что из окошек уже не лился солнечный свет, проспал он долго. Так долго, что на город уже опустилась ночь. Вой все не умолкал, однако от него почему-то в жилах стыла кровь. Но старик сказал, что часовню запирает, значит и бояться нечего.       Осторожно опираясь на спинку скамьи, Малфой неторопливо встал, и тут же тихонько застонал. Хотелось проверить на всякий случай дверь, но боль в ногах не давала сделать и шага. Поэтому пришлось снова усесться на место и надеяться, что маггл не соврал и дверь в самом деле заперта.       Сна не было ни в одном глазу. Люциус уже осмотрел все, что смог разглядеть в тусклом свете свечей. Убедился, что ничего нового в комнате не появилось, и только после этого устало вздохнул и уставился на свои же руки, сложенные на коленях.       Мысль о неудачной аппарации внезапно всплыла в сознании. Он ведь столько раз это проделывал! Еще во время обучения в Хогвартсе — с палочкой, а потом и без нее, и каждый раз все получалось без осечек. Но что произошло сейчас? Может быть, все дело в стрессе? Но ведь эмоциональная встряска только усиливает магические способности, это с детства всем известно! Может, это из-за того, что у него нет волшебной палочки? Нет, тоже вряд ли. Да и в детстве колдовал же он как-то, без применения подручных средств.       Идея внезапно озарила голову волшебника, заставляя встрепенуться и воспрять духом. Ну конечно! Можно попробовать сотворить что-то без палочки, просто волевым усилием. Конечно это будет жутко неудобно и непрактично. Словно пытаться есть без столовых приборов. Но есть ли у него выбор? Едва ли.       Размяв пальцы как следует, Люциус даже прикрыл на мгновение глаза, пытаясь ощутить в себе свое магическое начало, как ему советовали учителя еще в далеком детстве, когда он только обучался волшебству. Сначала сосредоточиться, прочувствовать магию и усилием воли направить ее на сотворение заклинания. Звучит несложно, но как будет на практике — неясно. С волшебной палочкой все делалось гораздо проще. Взмахни, как того требует магическая формула, произнеси вербальную формулу с правильной интонацией и расстановкой ударений, и — вуаля! Заклинание готово. Без палочки как компонента заклинания все становилось гораздо сложнее. Волю нужно было как-то направить. Но как? Взмахами рук? Силой мысли? Или, может быть, взглядом? Выплясывать по часовне Малфою не хотелось, но проверить нужно было любую идею, даже самую бредовую. Поэтому он для начала решил попытаться сотворить что-то простенькое и безобидное. Вот хотя бы ворох алых искр.       Навык у него имеется, намерения более чем ясны. Значит, стоит всего лишь взмахнуть руками, и:       — Вермѝллиус! — по привычке выкрикнул он громко и четко.       Однако ничего не произошло. Но отчаиваться не стоит. Ведь можно попробовать еще раз.       — Вермѝллиус!       И снова ничего. Только легкое покалывание в кончиках пальцев — не более.       — Позор, — процедил волшебник сквозь плотно сцепленные зубы. —  Люциус Малфой, искусный и опытный волшебник, и не могу вызвать чертову щепотку искр! Как какой-нибудь сквиб! Вермѝллиус! — повторил он снова. И эффект был тот же — нулевой.       — Черт! — не выдержав, Малфой врезал кулаками о колени и вскочил.       Воздел руки к небу и закричал, что было сил:       — Вермѝллиус!       Послышался громкий хлопок, больше похожий на небольшой взрыв. Лавки тихо стукнули ножками о мраморный пол, а в воздух взмыл не ворох, а целый фейерверк разноцветных искр. Они озарили своим светом все вокруг, осыпались снегом, оставляя после себя черные пятнышки на всем, на что попадали. На руках Люциуса, на скамье и на полу, и даже на его безупречно белых волосах.       И он почти готов был победоносно рассмеяться, если бы не быстрые шаги, которые заставили его тут же сесть и сделать вид, будто он спит, склонив голову на бок. Конспирация, пусть и такая дрянная — превыше всего. Старик пыхтел, осматривался по сторонам, но ничего не видел, кроме все той же полутьмы, лавок, алтаря и посапывающего бродягу.       — Привидится же… — проворчал он, обошел на всякий случай комнату, и только потом спустился вниз по лестнице в свою комнатушку.       Люциус приоткрыл глаза и растянул тонкие губы в улыбке. Магия осталась в нем. Он все еще чистокровный волшебник, а значит, он не так беззащитен, как ему казалось. Однако за радостью он и не заметил, как начал медленно оседать на скамье. Что ж, у любой медали есть обратная сторона. И если такое простенькое детское заклинание забрало у него столько сил, то дела его не так хороши, как он себе возомнил. Рухнув боком на скамью, Малфой тотчас же провалился в глубокий сон.