Ни слова о магии

      Чем дальше Люциус Малфой углублялся в Купеческий квартал, тем больше ему здесь нравилось. Среди ухоженных домов он чувствовал себя, как будто возвращался из долгой поездки домой, и это чувство, пусть и обманчивое, настраивало его на благодушный лад. А надменные лица и высокомерные взгляды хорошо одетых прохожих казались почти знакомыми, и на душе становилось легко и радостно. Такой контраст с грязными Предместьями, где и не разберешь, где свиньи, а где — люди! У него даже забрезжила надежда встретить какого-нибудь волшебника прямо здесь, в Вызиме. То есть, чародея, поправил он себя. Волшебники остались в Магической Британии, и к этому еще придется привыкнуть.       Сжимая под мышкой обмотанные тканью книги, он шел по улице, с радостным удивлением заглядывая в переулки и обозревая редкие площади. Кажется, он понемногу начинал входить во вкус, и даже почувствовал себя участником какого-то грандиозного представления, где сцена — это целый город, и каждый житель в нем — невольный актер. Усмехнувшись этой мысли, Малфой остановился посреди огромной площади и внимательно осмотрелся.       У края площади вовсю играли трубадуры, а пестро размалеванные акробаты выплясывали вокруг них и показывали несложные трюки: ходили на руках, жонглировали мячиками. Да уж, глупо было бы ожидать от магглов настоящей феерии. Никаких тебе огненных фениксов, которые взмывают ввысь и озаряют вечернее небо, рассыпаясь мириадами искр, или хотя бы зачарованных рыбок, которые бы танцевали в фонтанах или разноцветных птичек, которые бы рассыпались во все стороны волшебными фиалками. Но, судя по довольным лицам и приличной толпе вокруг артистов, им, в отличие от Малфоя, представление пришлось по вкусу. Пожав плечами, волшебник вскинул голову и присмотрелся к деревянной вывеске в форме кружки. Что ж, здесь наверняка можно перекусить, а если повезет, то и обзавестись ночлегом. Помяв в пальцах кошель с оренами, Люциус попытался прикинуть, на что ему стоит с такой суммой рассчитывать. Вряд ли он сможет по-настоящему разгуляться. Вот будь это галлеоны, он вполне себе мог бы позволить хороший ужин и хорошую комнату в «Дырявом котле», и почти не заметить этой траты. Убрав с лица упавшие светлые пряди, Малфой решил не гадать, а разузнать все на месте. Быстрым шагом он пересек улицу, едва не столкнулся с какой-то миловидной девушкой, которая ойкнула и отшатнулась от него как от прокаженного, и нырнул в кем-то приоткрытую дверь, даже не бросив слов благодарности.       Название паба он не разобрал, но место оказалось явно из приличных, со своими начищенными полами и резными деревянными колоннами, что подпирали узорный сводчатый потолок. В огромном зале привольно стояли длинные обеденные столы, давая достаточно места девушкам с подносами, разносящим посетителям еду и выпивку. Стены были украшены любопытными фресками, на каждом столе горели свечи, а гости развлекались как могли. Кто-то играл в карты, хлопая ладонями по столу и крича «А выкуси!», кто-то тряс перед трубадуром толстым кошелем и в который раз подряд просил сыграть душещипательную балладу, а из дальнего угла доносились звуки драки. Люциус брезгливо поморщился. В этих примитивных краях даже в приличном месте публика ведет себя, словно в дешевом притоне! В конце концов решив, что вряд ли он найдет заведение получше, которое все еще будет ему по карману, он направился к стойке, которая отделяла общий зал от кухни.       — Приветствую вас, — обратился он к широкоплечему лысоватому хозяину, который хмуро натирал металлическую кружку замызганной тряпкой. — Ужин и ночлег. Во что мне они обойдутся?       Тот громыхнул кружкой по столу и закинул тряпку на плечо. Взглянув на кружку повнимательней, Люциус даже при приглушенном свете заметил на ней застарелые пятна. Похоже, о гигиене здесь и не слыхивали. Вздохнув, он на всякий случай воззвал к местному божеству — Вечному Огню, чтобы тот не дал ему подхватить заразу. Преподобный ведь сказал, что он всех оберегает. Значит, и его должен.       — Ужин мы тебе, милсдарь, организуем. А вот с ночлегом непросто. Торговый день сегодня, свободных комнат ни у кого нет. А вот насчет койки можем что-нибудь придумать.       Когда хозяин заговорил, Малфой скривился от кислого запаха. Конечно собственная комната была бы предпочтительней, ведь тогда он сможет спокойно почитать книги, попрактиковаться немного в волшебстве. Он даже выбрал заклинание, которое собирался испробовать следующим. Но если его подселят к очередному отвратительному магглу…       — И что я должен сделать, чтобы получить эту, как вы выразились, койку? — поинтересовался Люциус, стараясь дышать в сторону.       Мужик как-то странно взглянул на него, словно оценивал. От такого взгляда у волшебника волей-неволей побежали по спине мурашки. Что он замыслил, этот хозяин? Малфой невольно нащупал за пазухой кошель и на всякий случай отошел на шаг.       — Коль сможешь с мутантом договориться, получишь койку. Не сможешь — будет только еда.       — И где этот ваш мутант? — Малфой оглядел зал, но никого необычного не заметил.       — Да вон сидит. В каше уже час ковыряется. Провернул свое дельце, и теперь, видать, не лезет в него ни черта.       Люциус проследил взгляд мужика и прищурился, чтобы лучше видеть. За дальним столом у маленького окошка сидел мужчина, на вид не молодой, но и не старый. И с такими же длинными светлыми волосами, как у него самого. Мутант сидел, сгорбившись над тарелкой и бесцельно размазывал по ней еду, а ложку так ни разу и не поднес ко рту. При слове «мутант» Малфой ожидал чего-то иного. Каких-то явных… мутаций, вроде глаза во лбу или лишней пары рук. А этот был с виду совершенно обыкновенным мужчиной, и волшебник не мог взять в толк, чем тот заслужил такое неприятное прозвище. Ему стало любопытно.       — Хорошо, — кивнул он, даже не поворачиваясь к мужику. — Попробую договориться.       — Ну давай, — насмешливо хохотнул тот. — Пробуй.       Люциус ничего не ответил. Вместо этого он уверенным шагом направился к указанному столу, на ходу разглядывая посетителя, которого хозяин назвал «мутантом», и раздумывая, с чего начать разговор. Малфой прекрасно знал, что первое впечатление — самое важное, и если не расположить к себе собеседника с первых же фраз, выгодных условий не добьешься. Этому учил его отец, а затем и сама жизнь.       Остановившись у стола, он поудобнее перехватил книги и негромко прокашлялся, привлекая внимание. Мужчина за столом поднял голову и наградил Люциуса тяжелым взглядом, который, однако, не возымел действия. Малфой сдержанно, и в тоже время приветливо растянул тонкие губы в улыбке, но тут его взгляд зацепился за пятна крови на засаленой светлой рубахе и на выглядывающие из-за ворота посеревшие повязки. Так вот о каком деле говорил хозяин заведения! Предложение, от которого мутант не сможет отказаться, тут же созрело в голове волшебника, и Люциус, на мгновение воодушевившись, сник: без волшебной палочки и с нестабильной магией от него не будет много толку. К тому же, он так и не разобрался, на каком счету тут местные чародеи. Пока он знал только две вещи: они не скрываются и их недолюбливают местные магглы. А как насчет мутантов? Что ж, это ему и предстоит выяснить.       — Люциус Малфой, — волшебник представился и протянул руку мужчине. Он не будет уподобляться местным невежам. Раз он чистокровный волшебник, значит должен следовать этикету при любых обстоятельствах. Даже при таких необычных. — Простите, что прерываю вашу трапезу, но у меня для вас есть небольшое предложение.       Мужчина скептически взглянул на холеную руку. Осмотрел внимательно тонкие пальцы и хмыкнул, как будто сделал определенные выводы, которые совершенно не собирался озвучивать. Затем кивнул и крепко пожал протянутую ладонь. Люциус почувствовал, как затрещали кости.       — Геральт из Ривии. Ведьмак, — невозмутимым тоном ответил он, и взглядом указал на скамью. — Садитесь. В ногах правды нет.       Волшебник благодарно кивнул и уселся напротив ведьмака, уложив на стол свои драгоценные книги. Он внимательно изучал собеседника, стараясь подмечать все до мельчайших деталей, и сразу отметил странный зрачок и яркую фосфоресцирующую радужку, невольно сравнив Геральта с анимагом. Ему приходилось встречать такую особенность у волшебников, которые могут превращаться в животных. Чем дольше те пребывали в животной форме, тем сильнее это сказывалось на их внешности. Чего только стоит Сириус Блэк, который с годами все больше напоминал обыкновенного пса.       — Так какое предложение? — заметив задумчивый взгляд собеседника, поинтересовался Геральт из Ривии.       Он и сам с любопытством рассматривал Малфоя. Таких холеных людей он встречал разве что в королевской резиденции Фольтеста. Руки у местных аристократишек были такие же гладкие и изнеженные. Оно и немудрено, если за всю свою жизнь не держал ничего тяжелее пера и бокала.       — Предложение, — встрепенулся волшебник. — Я хотел бы предложить вам свое соседство, — он не стал ходить вокруг да около. — Понимаю, вынужденное соседство мало кому придется по душе. Однако, смею вас заверить, что утром я отбуду в Новиград, поэтому не стесню вас надолго.       Геральт нахмурился, и, не отводя взгляда от бледного лица Малфоя, не глядя поднес ложку ко рту. От таких затейливых речей у него даже прорезался аппетит. Вот только выглядел этот «сосед» уж больно подозрительно как для… как для кого бы то ни было. Волосы лоснятся как у чародейки, хитрый прищур глаз, да и манерность эта.       — Небось, аристократ, возомнивший себя путешественником? — усмехнувшись, спросил он, поднося ко рту очередную ложку с кашей.       — Я бы сказал, вынужденным путешественником, — поправил его Малфой.       — И как это «вынужденному путешественнику» не выделили отдельной комнаты?       — Не оказалось свободных, — Люциус пристально взглянул в змеиные глаза напротив. Надо же, этот мутант еще и насмехается над ним. — Но мы отдаляемся от темы. Я бы хотел услышать ваш ответ и сумму.       — Койка стоит восемь оренов. Вам что, — он кивнул в сторону хозяина таверны, — этот не сказал?       — Я о сумме, которую вы хотели бы получить за наше соседство, — уточнил Люциус и демонстративно выложил на стол кошель. — Так сколько?       Геральт бросил ложку в тарелку и оперся локтями на стол. Раненое плечо отдалось острой болью, которая быстро доползла до кончиков пальцев и даже к шее, заставив его нахмуриться и сцепить зубы. Треклятая стрыга знатно его потрепала. Пусть оплата и была честной, но залечивать раны не менее хлопотно. Гримаса боли осталась без внимания Малфоя. Он искоса взглянул на забинтованное плечо, но ничего спрашивать не стал, решив, что пока не время.       Геральт подождал, чтобы отпустила боль в потревоженном плече выбрался из-за стола и только потом ответил:       — Заплати за мой обед и можешь занять койку в моей комнате, — он кивнул и направился в сторону изогнутой деревянной лестницы.       — Приятно иметь с вами дело, — бросил ему вслед Люциус, подумав, что разговор прошел куда проще, чем он предполагал.       Как только широкая спина Геральта скрылась на втором этаже, Малфой вскочил на ноги, сунул под мышку книги и пошел к управляющему, по пути распутывая завязки кошеля.       — Сколько стоит его обед? — сразу же спросил волшебник и выжидающе уставился на него.       — Три орена, — ответил тот и усмехнулся, вытирая потную лысину той же тряпкой, которой тер до этого кружки. Люциус это заметил понял, что ужинать здесь он уже не хочет. — Что с койкой-то?       — Договорились. Вот, — Малфой выложил ему на стол ровно четырнадцать монет. — Койка восемь, три за обед ведьмака и три за мой обед. Такой же, как у него. Как будет готов — доставьте в комнату. Где, вы говорите, она у вас находится?       — На втором этаже, — фыркнул мужик и сгреб грязной ручищей монеты во вторую подставленную. — По коридору до конца. Последняя дверь слева. Уж доставим, — хмуро добавил, он проводив волшебника неприязненным взглядом.       Люциус бодро взбежал по лестнице, предвкушая сон не на лавке, а на какой-никакой кровати, и зашагал в конец длинного коридора. Нужная дверь нашлась быстро. Даже не удосужившись постучать, он тут же толкнул его и по-хозяйски решительно вошел внутрь и придирчиво окинул взглядом весьма небольшую, но по-своему уютную комнатку. На одной из кроватей сидел ведьмак и держал на коленях ножны с мечом. Свободная кровать обнаружилась у противоположной стены. К ней он и направился, сразу же усевшись и устроив рядом сверток с книгами. Ведьмак замер на своей кровати, и, кажется, даже не дышал. Ведьмак — это как ведьма, только мужчина, размышлял Люциус. Значит, он должен быть как-то связан с магией. А если так, то его просто необходимо расспросить поподробнее. Решив, что другой такой возможности ему может и не выпасть, Люциус прочистил горло, чтобы привлечь внимание, и прямо спросил:       — Что вам известно о магии?       Геральт коротко взглянул на волшебника, с тихим шелестом вытащил из ножен меч и уложив его плашмя на колени. Потянулся к небольшой кожаной сумке, которая валялась у его ног, и вытащил оттуда округлый белый камень.       — Немного, — уклончиво ответил он. — Такие знания на дороге не валяются.       — А сам вы не практикуете магические искусства?       — Я? — усмехнулся ведьмак. — В какой-то мере, разве что.       — В таком случае, вы не просветите меня насчет заклинаний?       — Это вряд ли. Ведьмаки используют ведьмачьи Знаки, это не совсем заклинания. Скорее, примитивная магия, не черпающая энергию для сотворения чего-либо.       — Странно, — задумчиво протянул Малфой. — Ведь вы сказали, что вы — ведьмак. Я думал, что ведьмаки точно должны разбираться в заклинаниях. Хотя… — он потер пальцами подбородок не закончив мысль.       — Знаете, Люциус, у вас уж больно необычные вопросы, — он покрепче перехватил рукой меч, затем принялся водить по нему белым камнем, издавая отвратительный скрежет, отчего Малфой поморщился. — На кмета вы не похожи, — продолжил ведьмак. — Для аристократа слишком бедно одеты, а для заядлого путешественника у вас слишком светлая и изнеженная кожа, да и поклажи с собой нет. Я бы предположил, что вы чародей. Но чародей таких вопросов не задавал бы. Ваша речь, ваши манеры. Кто вы такой, Люциус Малфой?       Люциус пристально посмотрел на ведьмака и решил, что смысла скрывать свою личность больше нет. Тем более, тот уже и сам практически обо всем догадался. Интересно, это все ведьмаки такие смекалистые, или ему попался особенно смышленый ведьмак?       — Я — волшебник, мистер Геральт из Ривии, — честно ответил он. — И я хочу вернуться домой.       — И где же ваш дом?       — Поначалу я думал, что из другого времени я переместился в прошлое. А теперь я все больше убеждаюсь в том, что попал в иной мир.       Геральт скептически поднял бровь. Это заявление прозвучало бы откровенным бредом — если бы не было сделано с таким серьезным и печальным видом.       — Звучит… необычно, — заметил ведьмак, опустил взгляд и продолжил методично натачивать меч.       В комнате повисла тишина, которую нарушал только негромкий скрежет. Люциус сверлил ведьмака взглядом, наклонившись вперед и сцепив пальцы в замок, а Геральт молчал и водил оселком по лезвию. Никто не решался продолжать этот странный разговор, однако Малфой все-таки сдался первый и громко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза.       — Что ж, — начал он. — Если вы не можете мне помочь, тогда, может быть, хотя бы подскажете, кто в состоянии это сделать? Вы создаете впечатление весьма разумного человека, так что я думаю, мы с вами сможем договориться.       — Если хотите узнать что-то о магии — читайте книги, — невозмутимо ответил ведьмак, не поднимая взгляда. — Вы вон уже притащили с собой несколько. Потому как чародея найти очень непросто.       — Это почему?       — Потому что они либо при властителях сидят в замках, либо в Аретузе или Бан Арде заседают.       — Это какие-то города? — сразу же предположил Люциус. — Если так, то очевидно туда добраться будет проще, чем на аудиенцию к правителю.       — Это академии. В Аретузе обучаются юные чародейки, в Бан Арде — чародеи.       Академии сразу заинтересовали Малфоя. Аналогии так и лезли в голову, и сразу вспомнился Драко. Интересно, как он там? Сообщила ли ему Нарцисса, что его отец пропал? Но в любом случае, чародейские академии — это отличный вариант. Дети гораздо болтливее взрослых, а знать могут не меньше. Однако отправляться в академию Люциус не торопился. Не столько потому, что это может быть далеко, сколько из-за того, что ученики наверняка не так сведущи в вопросах переноса между мирами с помощью зелий, как опытные чародеи. Конечно, можно попробовать добраться до преподавательского состава, однако в таком виде с ним вряд ли кто-то будет вести предметный диалог. Да и вообще какой-либо диалог. Волшебник перевел взгляд на ведьмака и уставился на него исподлобья. Получается, этот Геральт из Ривии — его единственный шанс добраться хоть до какого-нибудь чародея. Во-первых, он ведьмак, во-вторых, знает где искать чародеев, а в-третьих — Люциус уже выяснил, что с ним можно иметь дело.       — Мистер Геральт из Ривии, согласитесь ли вы мне помочь в поисках чародея, который способен разрешить мою непростую проблему? — спросил волшебник, не отрывая от ведьмака взгляд.       — Слишком много мороки, Люциус.       — Не даром же, — усмехнулся Малфой. — За кого вы меня принимаете? В обмен на услугу, либо же деньги. Что вам больше по душе?       Геральт перевел на него взгляд, и даже перестал скрести по мечу оселком. Он задумчиво нахмурился и попытался придумать, какую вообще услугу ему может оказать волшебник из другого мира. Да и что вообще ведьмаку может понадобиться от кого-то, кто владеет магией? Зачарованный меч? Невольно усмехнувшись от этой мысли, ведьмак захотел вытереть предплечьем лоб и заодно смести с лица засаленные светлые пряди, однако боль в плече заставила его опустить руку и шикнуть. Уставившись на свою руку он крепко призадумался. Восстанавливать сломанное плечо он будет неделю, а может и две. Тут уж как пойдет с регенерацией. Но если этот чудак, коль он утверждает, что является волшебником, сможет исцелить ее? Тогда… тогда можно будет скорее выехать на большак. Взамен его нужно будет всего лишь представить Трисс, а там пусть сама с ним возится.       — Врачевать умеете? — внезапно спросил Геральт, а Люциус от такого вопроса тотчас же напрягся.       — Я знаю несколько примитивных заклинаний. Могу наложить шину или вправить смещение. Но на что-то большее я не способен. Медицина — не моя сильная сторона, мистер ведьмак.       — Срастить сломанное плечо сумеете?       — Что ж… — Люциус вздохнул понимая, что выбирать не приходится. — Могу попробовать. Но без волшебной палочки я не могу ручаться за результат, — честно признался он. Это не мешочки с отравой плодить, так и человека убить можно. И не какого-нибудь, а свою же единственную надежду на возвращение домой. Тем не менее, и отказаться от такой сделки он был не в силах. Может быть, если он убедительно обрисует риск такого лечения, он сможет уговорить ведьмака на другое решение его проблемы?       — Сумеете вылечить плечо, я, так и быть, сведу вас с чародейкой. Она опытная, должна вам помочь. А коль не сможет сама, то обязательно найдет того, кто сможет. Но, — он ткнул пальцем в свою забинтованную руку. — Сначала плечо.       — Что ж, по рукам, — кивнул в ответ Малфой и, помедлив, протянул ведьмаку руку.       Тот в ответ ее крепко сжал, заметив как на лице у волшебника заходили желваки. Что и говорить, из какого бы мира не происходили чародеи, они все как один были один изнеженней другого. От этой мысли Геральт усмехнулся.       Люциус же его радости не разделял. Потому что понятия не имел, как выполнить свою часть сделки и не причинить ведьмаку непоправимого вреда.       Ведьмак некоторое время наблюдал, как Люциус расхаживает из угла в угол, а потом все же вернулся к своему мечу, время от времени искоса поглядывая на волшебника, стараясь его незаметно рассмотреть. Внизу, в обеденном зале он не придал особого значения внешнему виду незнакомца, но теперь, после такой необычной истории, ему стало любопытно.       Этот Люциус Малфой был совсем непрост. Пребывание на Континенте явно не шло ему на пользу, наградив покрасневшими от усталости и плохого сна глазами, потяжелевшими веками и неопрятной щетиной. Но взять хотя бы его длинные аж до середины спины волосы благородного платинового оттенка, ухоженные, будто только что расчесанные и умащенные магическими бальзамами. Вряд ли куском мыльнянки и ромашкой можно добиться такого эффекта. Ценителем мужской красоты Геральт не был, но даже он отметил аристократически тонкие черты лица, прямую осанку и горделивую посадку головы. В волшебнике явно чувствовался стержень, который ничуть не пошатнулся в новом и очевидно недружелюбном для пришельца мире. Ведьмак усмехнулся себе под нос. Что ж, простых людей он никогда и не притягивал к себе.       Погруженный в свои мысли Люциус даже не услышал стука в дверь, и Геральту пришлось ответить самому. В комнату тут же вошла девушка с подносом в руках. Ни на кого не глядя, она подошла к столу у окна, громыхнула по нему подносом так, что звякнули тарелки и, не дожидаясь дозволения, вышла. Хорошо, что хоть дверь за собой прикрыла, подумал Малфой, отвлекшись от размышлений.       Запах еды поплыл по комнате, отзываясь тихим урчанием в желудке волшебника. Все-таки голод, особенно давний, не лучшим образом сказывается на способности мыслить ясно. Присев к столу, Люциус склонился над едой, и шелковистые пряди волос перетекли через плечо и свесились над тарелкой, едва не касаясь столешницы. Геральт бросил на него очередной взгляд и усмехнулся.       — Что вы там разглядываете? Если боитесь, что отравят, то это лишнее. Разве только пронести может.       Малфой недоуменно взглянул на ведьмака и тихо вздохнул. Эта ведьмачья прямолинейность была ему не слишком по душе, он к такому не привык и привыкать не собирался. Да и вид у еды был не особо аппетитный. Клякса каши, куски какого-то жилистого мяса, и еще что-то неизвестного происхождения и такого неаппетитного цвета, что у волшебника тут же пропал аппетит. Впрочем, вчерашний урок о том, что иногда лучше не привередничать, ему не прошел даром.       — Честно говоря, — заговорил Люциус, потянувшись за деревянной ложкой. — Мне тяжело привыкнуть к здешней еде. Будь моя воля, я бы предпочел и вовсе обходиться без нее, но увы, это неподвластно даже чистокровному волшебнику.       — Чистокровному волшебнику? — поинтересовался ведьмак. — Звучит странно. Как волшебник может быть нечистокровный? Умеет колдовать — чародей, не умеет — не чародей.       Люциус улыбнулся и придвинул к себе тарелку.       — Я и сам задаюсь тем же вопросом, мистер ведьмак. Как волшебник может быть нечистокровным? И с каждым годом мне становится сложнее находить ответ на этот вопрос. Потому что любой распоследний маггл, у которого нашли хоть искру способностей и который закончил магическую школу, уже причисляет себя к волшебникам и считает себя ровней нам. Сомневаюсь, что это правильно, однако… Это слишком обширная тема для дискуссий, — он зачерпнул на кончик ложки немного каши и поднес к лицу. Принюхался, и в конце концов отправил ложку в рот. Пресная и жирная масса была едва съедобной, и в горле тут же поднялся спазм. Но хотя бы питательной, напомнил себе Люциус, и принялся жевать.       Геральт наблюдал за лицом Люциуса. Мимика волшебника была такой выразительной и так метко подчеркивала его слова, словно он выступал перед толпой зрителей, а не беседовал с единственным собеседником. Недоумение, смирение, отвращение отчетливо сменяли друг друга, придавая словам особый вес. Мадам Ирэн Ренар наверняка отдала бы все свои деньги, чтобы заполучить такого харизматичного артиста в свою труппу.       Малфой поискал взглядом, чем бы запить убогий ужин, но не нашел даже несчастной кружки с водой. Пришлось глотать насухую, и он поморщился, когда отвратительная снедь заскребла по горлу. Во всяком случае, теперь ему хотя бы не грозит голодный обморок, и будет больше сил, чтобы поколдовать над ведьмачьим плечом, утешил он себя.       — Но позвольте спросить, — снова заговорил он, с отвращением отодвинув от себя полупустую тарелку. — Вы так сказали о волшебстве, словно это некое знание, доступное каждому желающему. Неужели это так?       — Конечно, — кивнул Геральт. — Если найдется три тысячи крон на обучение в Аретузе, из тебя сделают чародейку средней руки. А при наличии таланта можно даже претендовать на роль королевского советника.       — Уму непостижимо… — изумленно выдохнул Малфой.       — А у вас там, откуда вы там прибыли, все не так? — в последний раз чиркнув оселком по мечу, ведьмак отложил камень и потянулся к сумке за тряпкой и маслом.       — Ни в коем случае! — возмущенно воскликнул Люциус и принялся расхаживать по комнате. — В лучшие времена лишь чистота крови определяла волшебника. Но сейчас все изменилось. Неравные браки, кровосмешение и… и прочие кощунства, — он трагически взмахнул рукой. — А все из-за идиотской терпимости министерства. Сначала стало нормальным заводить семьи с магглами, затем принимать их отпрысков в школы чародейства и волшебства. Боюсь представить, что будет потом… Министром магии станет магглорожденый? Один уже пролез в 1968 году, и это вызывало дичайший резонанс. Хорошо еще, что вовремя приняли меры. Такую вопиющую наглость нужно пресекать на корню, ибо любой, кто не принадлежит к одному из древнейших волшебных родов, должен знать свое место!       Малфой внезапно утих и осторожно взглянул на Геральта, вдруг осознав, что излишне распалился. Однако ведьмак только покачал головой и щедро плеснул на тряпицу масла из пузатой склянки.       — Должен сказать вам, Люциус, что вы отлично споетесь со здешними чародеями.       — Думаете, они разделят мои убеждения? — удивленно спросил волшебник.       — Нет. Зато они тоже обожают пламенные и пустые речи, — невозмутимо ответил ведьмак, даже не взглянув на своего собеседника.       Лицо Люциуса некрасиво вытянулось, и он остановился посреди комнаты, не зная, что и сказать. С языка так и рвалась какая-нибудь колкость. Например, что он не потерпит отповеди от жалкого мутанта. Но с другой стороны, он не в том положении, чтобы позволять себе такие вольности, поэтому он ограничился лишь саркастичной улыбкой.       Его взгляд вернулся к тарелке и ее унылому содержимому, а Геральт продолжал начищать свое оружие, больше не говоря ни слова. Наверное, им действительно не стоило продолжать этот спор. К тому же, Малфою еще нужно придумать, как поступить с плечом ведьмака.       А когда тарелка с горем пополам опустела, у Люциуса и вовсе пропала охота к разговорам. От воспоминаний о доме неприятно заныло в груди, а запал окончательно иссяк. Поставив тарелку на край стола, Малфой встал спиной к ведьмаку, провел пальцами по струящимся светлым прядям, заправляя их за уши, сделал глубокий вздох и наконец повернулся к нему лицом.       — Давайте попробуем что-нибудь сделать с вашим плечом.       Геральт отложил меч в сторону и внимательно всмотрелся в напряженное лицо волшебника. Однако разобраться с рукой и в самом деле стоило, поэтому он потянул за завязки на рубахе, и распутав их, стянул ее через голову, едва слышно шипя от боли.       Люциус присел рядом с ним на край кровати, поближе к забинтованному плечу. Нужно было с чего-то начинать, а его медицинские практики ограничивались зельями от мигрени, которые он варил Нарциссе, да еще в школе после ожога ядовитой антенницы он сумел лишь закинуть в рот несколько ягод омелы, чтобы успеть добежать до Больничного крыла. Но сейчас он даже не знал, насколько сложен перелом у ведьмака. На ум приходило два заклинания: Эпиксеи — чтобы вправить смещенную кость, и Ферула — чтобы наложить шину и зафиксировать конечность. С палочкой он бы без труда наколдовал и то, и другое — заклинания ему были знакомы со школьных времен. Но сейчас палочки у него не было, и как это все изобразить руками, он не знал.       Поднеся руки к замызганному бинту, Люциус помедлил. Повязка выглядела скверно: кое-где засохшая кровь указывала на значительные повреждения тканей, а тут еще и сломанная кость… Однако уговор есть уговор.       Геральт бросил на волшебника косой взгляд и нахмурился.       — Что-то вы подозрительно притихли, — недовольно сказал он.       — Не могли бы вы снять повязку? — Малфой решил начать с малого.       Ведьмак не возражал. Он легко залез пальцами под один из слоев ткани и, не глядя, ослабил ее, заставив съехать с плеча. Наверняка он и накладывал ее сам. Люциус нахмурился и всмотрелся в разукрашенное фиолетовым и алым плечо с предплечьем, оценил неестественное положение руки. Рана выглядела жутковато, и прикасаться к ней не хотелось, но под ней наверняка скрывается перелом со смещением. Размяв пальцы, он поднес руки к плечу и сделал глубокий вдох. Что ж, для Эпиксеи хотя бы не нужно выполнять никаких движений палочкой.       — Может быть больно, — предупредил он скорее себя, чем Геральта, и четко произнес: — Эпиксѐи!       И ничего не произошло.       — Когда же это закончится… — едва слышно прошептал волшебник.       Ведьмак скосил глаза, чтобы посмотреть, что там происходит. Сам он не почувствовал решительно ничего, да и плечо ныть не перестало. Но едва он собрался задать ехидный вопрос, как Люциус снова произнес это странное слово, и боль яркой вспышкой пронзила его руку. Острыми иглами добралась до шеи, а в кончиках пальцев стало так горячо, будто он схватился за раскаленную кочергу.       — Твою мать… — простонал Геральт. — Холера…       — Попробуем еще раз! — азартно воскликнул Малфой. — В этот раз наверняка получится. Я практически уверен в этом, мистер ведьмак.       Возразить Геральт не успел. Новая вспышка боли была гораздо ярче предыдущей. В ушах зазвенело, а перед глазами заплясали черные пятна. Что бы ни вытворял этот волшебник, но сомнений в том, что он именно тот, за кого себя выдает, у ведьмака не осталось. Геральт вцепился дрожащими пальцами в несчастное плечо и снова не смог сдержать стон. Рука горела огнем, но пальцы теперь холодило. Ему показалось, что дрянная стрыга не просто швырнула его плечом на каменное надгробье, а выдрала ему руку по самую шею. Однако Люциус был в восторге.       — Третий раз должен быть последним, — уверенно сказал он, а его голос доносился до ведьмака как из-под толщи воды.       — Последним… — на выдохе прохрипел он, с облегчением чувствуя, как постепенно уходит боль. — Последним для меня.       — Смею заверить вас, что я…       — Что если вы попробуете еще хоть одно свое особое словечко, то наверняка станете первым человеком, убившим ведьмака, — перебил его Геральт и ссутулившись, уперся здоровым локтем в колено. Нужно было немного прийти в себя и отдышаться.       — Я наложу другое заклинание. Оно менее болезненно, однако результат может не оправдать моих ожиданий. Будьте к этому готовы, — честно предупредил Люциус, встал перед ведьмаком во весь рост и сосредоточился изо всех сил. Он просто не мог себе позволить снова облажаться.       Геральт взглянул на решительное, но жутко побледневшее лицо и едва заметно кивнул, давая горе-чародею последний шанс. Люциус же отчаянно пытался придумать, как без волшебной палочки изобразить нужное движение. Решение пришло само собой: а что если попробовать применить вместо палочки обычный палец? Хоть бы и указательный. Механизм действия волшебных палочек он представлял себе скорее в общих чертах, но слышал, что в дальних странах живут волшебники, которые не используют палочек, когда творят свое волшебство. Может быть, и у него получится? Если только у него хватит концентрации и он сможет вложить достаточно сил. В конце концов, он — Малфой, и его род никогда не знал слабых волшебников.       Под удивленным взглядом ведьмака, Люциус выставил указательный палец и принялся рисовать в воздухе над плечом символ похожий, на стул, а затем громко и четко произнес:       — Ферула!       Геральт приготовился к вспышке боли, но по руке лишь пробежали ледяные мурашки. Однако заклинание сработало: на плече ведьмака появилась кривоватая, но плотная повязка. Она пересекала его грудь, обвивала плечо и спускалась к локтю. Неужели сработало, пронеслось в голове у волшебника. Но не успел он и поверить в свой успех, как его колени подломились, и он мешком рухнул на пол. Почему-то ему стало ужасно смешно. Мерлинова борода, он колдовал пальцем! Обычным пальцем! И как же хорошо, что это останется тайной для остальных волшебников, еще не хватало, чтобы каждый узнал, что для колдовства палочка не так уж необходима! Не сдержавшись, Малфой расхохотался в голос, и тут же ощутил звонкую пощечину. Щеку обожгло словно кипятком, а в ушах зазвенело.       — Холера! — склонившись над волшебником, воскликнул Геральт и вознамерился отвесить Люциусу еще одну оплеуху, если бы тот не закрыл лицо обессиленными руками.       Малфой хотел возмутиться, однако от звона в голове сознание начало проясняться, а расплывчатые очертания окружения стали четче. Он убрал руки от лица и хмуро взглянул на обеспокоенного ведьмака. Затем его взгляд переместился на плечо и из груди сам собой вырвался раздраженный стон. Повязка, которую он с таким трудом наложил, постепенно исчезала, нитка за ниткой растворяясь в воздухе. Она таяла, словно дымка, обнажая синяки и алые разводы на бледной коже Геральта.       Все пропало, подумал Люциус. Его веселье как рукой сняло, и он врезал кулаком по грязному полу, да так, что кулак заломило от удара. Он упустил свой шанс. Единственный шанс попасть домой. Денег, чтобы подкупить ведьмака, у него не было. Связей чтобы пригрозить — тоже. Да и положением он не наделен, чтобы его ответные услуги имели хоть какую-то ценность. Хрупкая надежда в одночасье превратилась в осколки. Если бы только у него был запасной план! Но и запасного плана у него не было.       — Мистер ведьмак, — с трудом совладав с собой, он попытался хоть как-то спасти положение. — Мы можем договориться как-нибудь по-другому? В своем мире я богат и влиятелен, поэтому смогу выполнить любую вашу просьбу… стоит мне только оказаться в Магической Британии.       — Не знаю насколько ты там богат, но лекарь из тебя скверный, — внезапно перешел на ты ведьмак, но Малфой ему это простил. — Даже по меркам чародеев, — ответил Геральт.       Сказать Люциусу было нечего. Сделав глубокий вдох, он окончательно взял себя в руки и вернул своему лицу привычное выражение, и только потом тяжело поднялся и сел. Геральт подал ему руку, помог подняться на ноги и дойти до кровати. Сам он присел рядом, держась за ноющее плечо. Волшебник, скрестив руки на груди, чтобы не было видно, как дрожат его пальцы, хмурился и молчал. Что ж, он по крайней мере попытался. Не убил, сам не умер — и на том спасибо. Но вряд ли после такой выходки ведьмак захочет с ним сотрудничать. Тут как ни крути, а нужно искать кого-то еще.       — Значит, ты — настоящий чародей? — внезапно спросил Геральт, повернувшись к Люциусу.       — Да, — хмуро ответил тот, еще не понимая к чему собеседник ведет.       — Тогда сотвори еще что-нибудь. Или ты от любого заклинания тут же падаешь без сознания?       Малфой фыркнул и хотел было вскочить на ноги, однако слабость в теле усадила его обратно. Тогда он обреченно качнул головой и решительно посмотрел в змеиные глаза напротив.       — Я — искусный волшебник, мистер Геральт. И неплохой зельевар. Однако без своей палочки я беспомощен, словно младенец. Любое, даже самое простенькое заклинание буквально лишает меня сил и… — он на мгновение замолчал, пытаясь совладать с нахлынувшим раздражением. Всеми фибрами души Люциус ненавидел признавать свои слабости, и тем более обсуждать их с кем-то, но если он хочет добиться расположения ведьмака и заполучить хотя бы мизерный шанс достичь своей цели, то так тому и быть. В этот раз он готов на своеобразную исповедь. — оставляет меня совершенно беззащитным. Поэтому я и прошу вас помочь мне. Без вас я рискую навсегда остаться здесь. А это… это было бы очень неблагоприятным исходом.       Геральт перевел взгляд на носки своих сапог и призадумался. Должно быть, непросто в один миг стать таким беспомощным. Тем более, если ты чародей. Да что уж говорить, стань он вдруг обычным человеком и лишись всех наработанных годами умений, он и сам бы не знал, как ему жить дальше. Как бы он чувствовал себя? Как бы поступил? Наверняка он был бы разбит и потерян, и хватался бы за любую возможность вернуть все, как было. И стоит отдать должное Люциусу: пусть он и был беззащитен, но потерянным совсем не выглядел. Кем же он был в той, прошлой жизни, что даже такое событие не сломило его? Геральт внимательно посмотрел в хмурое лицо Малфоя, словно увидел его впервые.       — Я помогу, — в конце концов сказал он и потянулся к валяющейся на кровати повязке. — Завтра познакомлю тебя с одной чародейкой.       Люциус едва заметно улыбнулся и кивнул. Подумать только, неужели его речь подействовала? Вот так просто, немножко откровенности, приоткрыть уязвимые места… Любопытный способ получать желаемое, хоть и весьма унизительный, и лучше к нему и вовсе не прибегать. Однако отчаянное положение требует отчаянных мер. И как же хорошо, что они себя оправдали.       — Благодарю вас, мистер ведьмак, — кивнул Малфой, чувствуя что от ликования к нему начали возвращаться силы.       — Геральт, — отмахнулся ведьмак. — Зови меня просто — Геральт. Без этого своего «мистер».       Люциус ничего ему не ответил, только еще раз кивнул. Глядя, как ловко ведьмак бинтует плечо, он осторожно поднялся и, слегка пошатываясь, направился к своей кровати. Сейчас ему нужно перевести дух и обдумать случившееся. И хорошо бы уделить немного внимания книгам и хоть узнать о мире, в котором его угораздило оказаться.