Ни слова о магии

      Люциус и не заметил, как солнечный свет из замызганного окошка у стола потускнел. А когда ведьмак закончил возиться со своей сумкой, сумерки уже сгустились настолько, что заковыристые значки в книге стало не разглядеть. Малфой потер пальцами переносицу. Он уже битый час пытался разобраться в этих треклятых символах, но ничего не выходило. Сначала волшебник пустил в ход аналогии, пытаясь сопоставить странную руническую письменность со знакомыми ему символами. Затем он попытался разглядеть в этих черточках привычные для себя буквы, но и это не помогло. Тогда оставалось лишь глупо таращиться на немногочисленные рисунки, выполненные весьма аскетично, как для книги о создании мира… Или это была книга о сопряжении сфер? Когда Малфой окончательно готов был сдаться и принять, что ничего не понимает и только попусту тратит время, Геральт поднялся с кровати и взялся за свечи.       Люциус услышал, как тот как будто щелкнул пальцами, а затем комнату озарил теплый тускловатый свет. Он даже поднял голову, чтобы искоса взглянуть на невозмутимого ведьмака, который потянулся ко второй свече. Волшебник сощурился, пристально разглядывая широкую спину Геральта, лишь бы не выдавать излишней заинтересованности. Да, слух его не подвел, ведьмак в самом деле щелкнул пальцами и его руку объяли язычки алого пламени. И судя по тому, как невозмутимо он поднес пальцы к свече и поджег обугленный фитиль, пламя не причиняло ведьмаку ни малейшего вреда. Это было любопытно.       — Я затылком твой взгляд чувствую, — хмыкнул Геральт и, взяв металлическое блюдце-подсвечник за кругленькую ручку, поднес одну свечу к кровати Люциуса и поставил ее на табурет рядом. — Вот, так сподручней будет.       Малфой ничего не ответил и даже не кивнул в знак благодарности, приняв такую незамысловатую заботу как должное. В самом деле, это же он обещал ведьмаку «проси что хочешь», а не наоборот. Значит из этого странного союза нужно выжать все до капли.       — Скажите мне, Геральт, — спросил волшебник подперев пальцами подбородок и задумчиво скребя ими по щетине. — Что за заклинание вы использовали? Оно выглядело довольно необычно.       Ведьмак поправил ворот рубахи и сел на край кровати, как раз напротив волшебника, который, закинув ногу на ногу, рассматривал его так, словно он был каким-то диковинным экспонатом. Этот взгляд заставил Геральта нахмуриться. Но раз волшебник интересовался, отчего бы не показать?       — Это, — он щелкнул пальцами, вызывая алые искры. А там и алые язычки пламени не заставили себя ждать. — Игни. Вызывает огонь. Простейшая магия. Достаточно концентрации и особого жеста.       Малфой подозрительно сощурился.       — А не могли бы вы показать мне этот жест?       — Не думаю, что у тебя что-то выйдет, — ведьмак покачал головой. — Я этому годами учился.       — Я — чистокровный волшебник, — фыркнул Люциус. — Вы считаете, что такая мелочь окажется мне не по силам? Осторожней со словами, ведьмак. Иначе я сочту это за личное оскорбление. А оскорбления я так просто с рук не спускаю.       Геральт расхохотался. Люциус решил припомнить ему это веселье попозже, а в этот раз решил не развязывать конфликт. Сейчас эти странные знаки интересовали его гораздо больше пререканий.       — Дело не в чистоте крови, — все еще смеясь, ответил Геральт, — а в навыке.       — Не вам судить о моих навыках, — резко ответил Малфой. — Так что мне нужно изобразить?       — Вот же ж… — фыркнул уже ведьмак. — Черт с тобой!       Он выставил руку перед собой и поднял ладонь повыше, чтобы волшебник не упустил ничего важного. Он готов был поспорить на свои мечи, что у того ничего не выйдет, однако Люциус был непоколебим и удивительно упрям. А переубеждать ведьмак не любил.       — Скрести мизинец и безымянный пальцы, — начал он. — Отодвинь в сторону средний и согни указательный. Вот так.       Малфой скривился, когда пытался свернуть свои пальцы указанным образом. Магия в этом мире должна быть необычна, если срабатывает от такой ерунды.       — Это что же выходит, — начал волшебник, отвлекаясь от заламывания несчастных пальцев. — Любой, кто свернет их в этот непристойный жест, может вызвать огонь?       — Теоретически, — кивнул Геральт. — Вижу, ты почти справился. Теперь немного концентрации и…       — Нет, это какая-то насмешка, — негодующе воскликнул Люциус, всплеснув руками. — Я же не какой-то там первобытный человек!       — Ты сам попросил, чтобы я показал тебе, — раздраженно бросил ведьмак. — Я ведь говорил, что дело в навыке!       — Дело в вашей магии. Она… — Люциус вздохнул и скрестил на груди руки, — это кощунство какое-то, а не магия. Никакого этикета. Но, — он внезапно усмехнулся. — вы заставили меня кое-что осознать. Весьма тривиальная вещь, скажу я вам, но теперь я на собственном опыте убедился, как она важна.       — Это что же? — проворчал Геральт. Он рассматривал свою руку и решительно не понимал, почему его знаки назвали «насмешкой».       — Важность обучения, мистер Геральт. Чтобы не допустить такого позора, каждому, кто имеет хоть каплю магических способностей, должно пройти полный курс обучения. Чтобы не плодились такие, как вы… С этими вашими жестами.       Ведьмак бросил исподлобья на Малфоя хмурый взгляд, но Люциуса понесло.       — Даже паршивые магглорожденные, — пламенно выкрикнул он. — Раз уж так вышло, что…       — Не хочу снова слушать твои разглагольствования, — отмахнулся ведьмак. — Если так уж припекло языком почесать, то давай либо по делу, либо о чем-то другом. Мне нет дела до твоих чистокровных теорий.       Люциус набрал в грудь побольше воздуха, чтобы доказать Геральту, как он ошибается, но внезапно глаз зацепился за книгу, металлический уголок которой призывно блеснул в свете свечей. Волшебник тут же поумерил свой пыл, бросил на обложку косой взгляд, затем нерешительно взглянул на ведьмака. Уверенности в том, что этот человек умеет читать — не было. Видел же он стражника, который и считал-то с трудом. Но выбирать не приходилось. Осторожно взяв в руки фолиант, он повернулся к ведьмаку и попросил его как можно непринужденнее.       — Геральт, — начал Люциус, — не могли бы вы мне кое-что объяснить?       — О нет, никаких заклинаний, — выставив ладонь перед собой, Геральт мотнул головой. — Никакой магии, никаких знаков.       Люциус скривился и нахмурился.       — Уж поверьте, после того, что вы мне показали, я ни при каких обстоятельствах не обращусь к вам за помощью в делах, касающихся волшебства.       — Тогда чем же я могу помочь мистеру Чистокровному Волшебнику, — съязвил ведьмак, неожиданно вызвав у Малфоя улыбку.       — Вот, — он протянул Геральту книгу. — Я не понимаю вашу письменность.       — Но говорить-то ты умеешь, — заметил ведьмак.       — Одно другому не мешает. Я понимаю вас, а вы меня, но читать и писать я не могу. Эти символы мне незнакомы.       — Тогда что ты там высматривал все это время? — удивленно вскинул брови Геральт, но книгу взял.       — Картинки, — невозмутимо ответил Люциус, вызвав у ведьмака разве что ухмылку.       — Картинки, говоришь… — он раскрыл книгу, пробежавшись взглядом по незамысловатому тексту.       История мира. Весьма любопытный, пусть и очевидный выбор для того, кто в этом мире новичок. Кивком пригласив Малфоя присесть рядом, Геральт прочистил горло и зацепился взглядом за самый коротенький абзац на открытой странице.       — Ну что же, — начал он. — Коль ты говоришь, что ты — способный чистокровный волшебник, значит выучить письменность тебе не составит труда.       Малфой ничего не ответил, только демонстративно скрестил на груди руки и уставился в едва различимые при таком отвратительном свете буквы. Во всяком случае, ради таких важных знаний можно и потерпеть подтрунивания ведьмака и постараться сосредоточиться. Кто бы мог подумать, что в тридцать семь лет он снова будет учиться чтению и письму?       — Символов немного, всего сорок, — начал Геральт. — Предлагаю тебе выписать их на пергамент и таскать за пазухой в качестве подсказки на первое время. А там, глядишь, и начнешь понемногу читать. А может, и писать.       — Займусь этим потом, — ответил Люциус. — Для начала прочитайте мне хоть что-нибудь из этой книги.       — Можно и почитать, — ведьмак прокашлялся в сторону и сощурился, всматриваясь в малюсенькие черные символы. — Когда к костру преступницы поднесли огонь, и ее охватило пламя, принялась она осыпать оскорблениями собравшихся на плацу рыцарей, баронов и чародеев словами столь мерзостными, что всех объял ужас. И хоть костер тот мокрыми поленьями обложили, дабы дьяволица не сгорела быстро и крепче огнем терзания познала, теперь же чем быстрее велено было сухого бревна подбросить и казнь докончить. Но воистину сидел в оной ведьме проклятущей демон, и…       — Все, достаточно, — внезапно прервал его Малфой. — Какое отвратительное произведение, — он нарочито скривился и нахмурил светлые брови. — А какой язык! Это же даже хуже «Оракула снов»! Так же возмутительно косноязычно.       — Что такое «Оракул снов»? — поинтересовался Геральт, взглянув на возмущенного волшебника.       — Сущая бессмыслица. Отвратительная второсортная книга по не менее отвратительной второсортной дисциплине.       Спрашивать, что это за дисциплина такая и почему она второсортная, ведьмак не стал. В самом деле, этому волшебнику только дай повод, и он обязательно разразится многочасовой тирадой и в конце концов сведет все к чистоте крови. Люциус же вскочил с кровати и бросился ко второй книге, ворча себе под нос проклятия на мерзкую торговку-маггла, которая обманула его и с оплатой, и со своим товаром. Этим магглам только дай повод, думал волшебник, и они обязательно обведут тебя вокруг пальца.       — Давайте лучше попробуем вот это, — он всучил ведьмаку вторую книгу и принялся расхаживать перед ним взад-вперед, приготовившись слушать.       Ведьмак не возражал. Он отбросил один фолиант на кровать и взялся за второй, открыв примерно на середине. В этот раз речь шла о Сопряжении Сфер.       — Катаклизм, называемый Сопряжением Сфер, произошел полтора тысячелетия назад. Это было колоссальное столкновение нескольких параллельных вселенных. В результате катастрофы множество существ, не принадлежащих нашему миру, оказались заперты в нем. Гули, утопцы, гравейры, и многие другие реликты периода Сопряжения Сфер не имеют собственной эволюционно обусловленной экологической ниши…       А вот это было уже кое-что посущественнее. Потирая подбородок, Малфой остановился и задумчиво уставился на пляшущие на стене тени. Одна принадлежала Геральту, сутулая и нескладная, а вторая, высокая и тонкая — ему. Что ж, по всей видимости торговка оказалась не такой уж и бесполезной.       — Сопряжение Сфер… Параллельные вселенные… — шептал он едва шевеля тонкими губами.       — Тебе что-то пришло на ум? — заинтересованно вскинул брови ведьмак и захлопнул книгу.       — Возможно. Может быть, одно такое «сопряжение» и забросило меня сюда? А я все грешил на недотепу-эльфа! В самом деле, разве по силам домашнему эльфу такое сложное волшебство! — снова пустившись мерять комнату шагами, продолжал рассуждать Люциус. — Он слишком нервозен и слаб. К тому же, наверняка…       — Домашний эльф? — пришел через Геральта удивляться. — Вот уж слыхал я на своем веку, но такого… Домашний эльф?       Малфой остановился и скептически взглянул на ведьмака, изящно выгнув бровь.       — Что вас так удивило? Обыкновенный домашний эльф. Должен же кто-то прислуживать волшебникам! Впрочем, домашних эльфов могут позволить себе лишь богатые и знатные семьи волшебников. Например, моему дому служит Добби. Хотя, — Люциус небрежно махнул рукой, — это, скорее, обыкновенное добровольное рабство. Однако история имеет довольно глубокие корни. Около трехсот лет назад волшебники приютили обездоленных эльфов, а те, взамен за такую щедрость, начали служить им до тех пор, пока не заработают себе на одежду.       — И много эльфов заработало?       — Хм… — Люциус всерьез призадумался, сощурив светлые глаза. — На моем веку — всего лишь один. Но я сомневаюсь, что жизнь в колонии гораздо лучше той, которую можно вести в поместье, пусть и в качестве слуги.       — Добровольное рабство… Император бы обзавидовался такой находке, — грустно усмехнулся Геральт.       Отвечать на это Люциус не стал. Он лишь задумчиво взглянул в сторону окна, за которым уже совсем стемнело, и подошел к своей кровати. Нить разговора была безнадежно утеряна, но разные мысли теперь так и лезли в голову. Нужно непременно разузнать побольше о Сопряжении Сфер. Может быть, Добби и в самом деле не виноват, просто так сложились… обстоятельства? Обычно Люциус Малфой не верил в стечения обстоятельств, потому как знал, что их порядок решают связи и деньги, но сейчас он должен рассмотреть все возможные варианты. Наверняка один из них окажется верным. Волшебник долго всматривался в свое мутное отражение в темном стекле и даже провел рукой по волосам, пропустив пряди между тонкими пальцами. Надо же, как он запустил себя. Мешки под глазами, осунувшееся лицо, впалые щеки. От былого лоска не осталось и следа, и настроение у него окончательно испортилось. Решив, что ничего хорошего в своем отражении он все равно не увидит, Люциус отвернулся от окна и окинул взглядом кровать.       Но и та не обещала ему ничего хорошего: засаленное покрывало в заплатках, подушка в отвратительных разводах. Он опустил взгляд и увидел, что из прорехи в матрасе торчит солома. Самая настоящая солома, которой кормят домашний скот. На мгновение он даже почувствовал себя в хлеву. И за это он отдал целых восемь оренов?! Даже лавка в пресловутой часовне — и та выглядела лучше, чем это непотребство! Он даже зачем-то взглянул на ведьмака, словно ища какой-то поддержки, но тот остался безучастен к выразительному взгляду волшебника, к которому, кажется, начал уже привыкать. Не глядя на Люциуса, он уложил у стены мечи, взбил подушку, отчего в воздух тут же взмыло облако пыли, и аккуратно лег, стараясь не потревожить больное плечо. Судя по его невозмутимому виду, ведьмака совершенно ничего не волновало. Ни солома вместо перины, ни уж тем более отсутствие постельного белья. Люциус решил последовать его примеру и осторожно коснулся указательным пальцем подушки. Та от тычка прогнулась и не вернулась в свое положение. Тогда-то сдержать обреченный стон не получилось. Но мысль о том, что деньги за ночлег ему все равно не вернут, обязала его хотя бы попробовать уснуть. И Малфой нехотя улегся, натянул на кисти рук рукава рубашки и подложил руки под голову стараясь поменьше касаться щекой этого ужаса, которое лишь по ошибке исполняло роль подушки. Лежа на боку, он долго всматривался в мерно вздымающуюся грудь ведьмака и заметив, как по ней скатился любопытный медальон. Кажется, изображающий голову волка?       — И как же колдуют в твоем мире, господин Чистокровный? — зевнув, поинтересовался Геральт.       — Волшебными палочками, — проворчал в ответ Люциус.       — Чудно̀, — хмыкнул ведьмак. — Я уж думал, ты шутил, когда упоминал об этом. А еще говоришь, что мои знаки — насмешка.       — Колдовать волшебной палочкой — это этикет. Как и использовать вилку и нож, для того чтобы есть. А эти ваши…       — Дули, да. Ты говорил.       — … «дули», — небрежно бросил Малфой, ужасаясь тому как отвратительно звучит это слово. — Это просто неприлично. О таком даже стыдно упоминать в цивилизованном обществе!       — И где же твоя палочка? — Геральт снова громко зевнул и даже хрюкнул, вызывая у Люциуса недовольное ворчание.       — Дома. В нашей с Нарциссой комнате.       — Нарцисса — это твоя жена?       — Да, — Люциус прикрыл глаза. Осознав, что разговор не приносит ему ни удовольствия, ни пользы, он постарался уснуть как можно скорее.       Геральт бросил на него косой взгляд, но больше спрашивать ничего не стал. Да и кто он такой, чтобы ковыряться в душе этого чудака? Молчит — и хорошо. Всматриваясь в сводчатый потолок, ведьмак и сам начал проваливаться в сон. Денек сегодня был не из легких.       Когда луна заглянула в окошко на втором этаже «Нового Наракорта» и коснулась жемчужным лучом недовольного лица волшебника, Люциус резко распахнул глаза. Он чувствовал себя не просто плохо, а по-настоящему ужасно, хотя еще накануне ему казалось, что хуже быть просто не может. Желудок скрутило в тугой узел, и живот пронзила невыносимая боль, резкая и острая, словно кто-то методично водил туда-сюда ножом. Какое-то время он терпел, стараясь взять себя в руки, но вскоре понял, что не справляется. Местную кухню он явно недооценил. От мыслей о каше и сомнительном мясе к горлу подступил горький ком. Стон вырвался сам собой, разбудив ведьмака и заставив того приподняться на здоровой руке.       Ведьмак пристально посмотрел на скрючившегося на кровати волшебника и раздраженно прищелкнул языком.       — И что на этот раз? — хмуро спросил он. — Твоя кровь настолько чиста, что не позволяет тебе уснуть на такой простой кровати?       — Я бы посмеялся над вашей шуткой, мистер ведьмак, — процедил сквозь сцепленные зубы Люциус, — но уснуть мне не дает боль в животе. Дрянная маггловская пища… Все из-за дрянной… маггловской… пищи… — он снова разразился громким стоном.       — Холера… — проворчал Геральт и с трудом сполз с кровати. — Знал ведь, что одна морока с тобой будет. И это мы еще на большак не вышли, — бормотал он себе под нос, натягивая на плечи куртку.       Раздраженно топая, он вышел за дверь. Люциус остался в одиночестве, и ему, кажется, даже полегчало. Но вскоре боль с новой силой принялась терзать его несчастный живот. Была бы при нем болеутоляющая микстура! Хотя будь он дома, а не в этой треклятой дыре, никакая микстура ему и не понадобилась бы, потому что не было бы никакой боли. Сдавленно чертыхнувшись, Люциус не придумал ничего лучше, чем попытаться встать и вызвать рвоту. Во всяком случае, это непотребство больше не будет мучить его изнутри. Вот только пока он возился и пытался как можно осторожней сесть, чтобы не причинить себе еще большей боли, Геральт громыхнул дверью и вошел в комнату. В руках он держал наполненную до краев кружку, из которой сильно пахло травами.       — Пей, — невежливо ткнул он кружкой в лицо Малфою.       — Что это? — прохрипел Люциус, отмахнувшись от настойчивой руки ведьмака, которая схватила его за предплечье и попыталась усадить.       — Взвар с эликсиром, поможет унять боль. Пей, говорю!       Волшебник снова дернулся и часть горячего взвара выплеснулась ему на руку. Он снова витиевато выругался и стряхнул с вмиг покрасневшей руки оставшиеся капли.       — Пей, — все не унимался ведьмак. — А не хочешь пить — лежи молча и не мешай мне спать.       — Да как вы смеете так со мной разговаривать?! — вспыхнул уже Люциус. — Я долго терпел вашу грубость, ваши выпады в мою сторону, но если еще раз вы… Я превращу вас… — его слова утонули в новом стоне, уложив его на кровать.       Геральт обреченно вздохнул и потер переносицу. Капризный же попался ему волшебник! Или в том, другом мире все были такими изнеженными? Он окинул взглядом искривленное от боли лицо, разметавшиеся по подушке светлые пряди, прислушался к стонам и участившемуся дыханию и понял, что нужно применить силу, иначе отдыха ему не видать.       Схватив Люциуса за плечо, он одним движением усадил его на кровати, а затем схватил за грудки и встряхнул. Малфою даже показалось, что болезненный спазм отпустил. Он уставился на ведьмака круглыми от удивления глазами и тут же обхватил пальцами запястье Геральта.       — Хватит уже артачиться. Пей, или я залью в тебя это силой. Повторять не стану, поэтому лучше не зли меня, — прорычал он, окончательно теряя терпение.       На дворе стояла глубокая ночь, завтра его ожидает непростой день, плечо не давало нормально уснуть, а стоило ему, наконец, забыться сном, как этот негодяй вздумал все портить!       Заметив, как жутко поблескивают ведьмачьи глаза в темноте, Малфой нахмурился, но нахлынувшего страха выдавать не стал. К нему еще никогда в жизни не применяли физического убеждения, он решительно не знал, как реагировать на такой выпад. Спорить ему не хотелось, боль истощила его, и на противостояние уже не было сил. Да и вторые сутки без нормального сна сказывались не лучшим образом.       — А если это меня убьет? — прошипел волшебник и скосил глаза на кружку в подрагивающей от злости руке ведьмака.       — Взвар не убьет, а вот я вполне могу убить, если ты будешь и дальше чесать языком и тратить мое время.       Люциус снова взглянул на кружку и, наконец, сдался. Все равно хуже уже было некуда. И пока не подступил новый приступ боли, он залпом опрокинул в себя все содержимое кружки, стараясь не обращать внимания на мерзкий травяной вкус. Горячий отвар обжег десны, но сейчас это беспокоило его меньше всего.       Ведьмак, наконец, отстал от волшебника, выхватил из его рук опустевшую кружку и со стуком поставил ее на край стола.       — Это взвар из зверобоя и пары капель Белого меда. Ложись и постарайся уснуть, — небрежно бросил он, даже не поворачиваясь.       Благодарить ведьмака Люциус не стал, сочтя помощь такого рода негласным обязательством. Но совету последовал: улегся обратно на кровать, свернулся калачиком, напрочь забыв о том, чтобы подложить под голову руки, и закрыл глаза. Зарекшись впредь не прикасаться к здешней еде, Малфой пытался придумать, чем он может питаться, чтобы не умереть от голода, и даже не заметил, как его одолел сон. Геральт убедился, что горе-волшебник все-таки уснул, и тоже позволил себе расслабиться, искренне радуясь тому, что наконец-то может отдохнуть.       Люциуса разбудили возня и бряканье. Он хотел спросить у Нарциссы, что происходит, но, открыв глаза, увидел лишь ведьмака, который, кривясь от боли, натягивал темную кожаную куртку, тихонько позвякивая застежками. Что ж, ему пора привыкать просыпаться не в родном поместье, а в очередном клоповнике с ведьмаком под боком вместо любимой жены. Осторожно вытащив руку из-под головы, он выставил ее перед глазами и растопырил пальцы, внимательно разглядывая фамильный серебряный перстень с поблескивающими изумрудами. Он получил его в честь поступления в Хогвартс от своего отца, как отец когда-то получил его от деда, а тот — от прадеда. Люциус собирался продолжить традицию и вручить его Драко, как только тот вернется домой на Рождество, но не успел. От мыслей о сыне у Малфоя тоскливо заныло в груди. Наверное, он должен был больше проводить времени с сыном и чаще показывать, как любит его. С другой стороны, это ведь не дочь, которую принято баловать и любоваться ею, как прекрасным цветком. Сын должен чтить традиции и уважать порядок, чтобы когда-нибудь стать достойным главой рода.       — Что, любуешься безделушками с утра пораньше? — усмехнулся Геральт, с трудом застегивая куртку, с которой провозился добрых полчаса.       — Это не «безделушка», как вы выразились, — хмуро ответил Люциус. — Это фамильный перстень. И это единственное, что осталось у меня от родного дома.       — Ты бы им поменьше светил, — ведьмак был чужд сантиментам. — А то украдут еще. Тем более у тебя украсть — раз плюнуть.       Малфой ничего не ответил, только бросил на Геральта недовольный и многозначительный взгляд. Хотя чего он ожидал от этого неотесанного грубияна? Откуда ему знать, что такое фамильные ценности. И он хотел бы снова закрыть глаза и представить, что никакого ведьмака нет, и все это лишь дурной сон, но странный зуд в голове и во всем теле взбодрил его гораздо лучше любого Пробуждающего зелья, заставив резко сесть в кровати. Он нарочито остервенело потряс всклокоченными волосами, отряхнул рубаху и смел что-то невидимое с плеч, вызывая у Геральта очередной раздраженный вздох. Говорить ведьмак ничего не стал. Если и покусал этого неженку какой-нибудь клоп, то ничего с ним не станется.       Вместо нравоучений ведьмак схватился за мечи и, закинув их за спину, крепко стянул на груди перевязь. Люциус смел с лица растрепанные волосы и удивленно уставился на Геральта.       — Вижу, скачешь ты знатно. Значит, хворь отступила.       — Если вы о животе, то да, ваш отвар мне помог, — деловито констатировал волшебник и заправил за уши волосы, затем принялся заправлять за пояс торчащие края рубахи.       — Не за что, — буркнул ведьмак в ответ. — Жду тебя внизу. Не будем тянуть, отправимся к чародейке. Завтракать, я так понимаю, ты не будешь.       — Ни в коем случае, — тут же ответил Люциус. — Но ждать меня не нужно, я готов, — он сунул книги под мышку, закинул за пазуху кошель с остатками денег, который выпал ночью и решительно направился к выходу, едва не столкнувшись с ведьмаком. — Отправимся как можно скорее. Я и без того засиделся в вашем мире.       — А книги тебе на что? — кричал уже вдогонку ведьмак, закрывая за собой дверь.       — Доказательство, что я здесь был, — донеслось уже с лестницы.       Вызима встретила Люциуса и Геральта утренней суетой, запахом свежеиспеченного хлеба и криком какого-то мальчугана, который тыкал людям за несколько монет странные листовки. Малфой подумал, что это, должно быть, аналог какой-то местной газеты. И даже захотел заполучить себе экземпляр, однако смог вовремя себя обуздать. В его положении он не мог позволить себе лишних трат. Погода стояла превосходная. Никакой тебе утренней сырости и прохлады, как частенько бывало в Британии. Эту разницу он заметил только сейчас и с удовольствием позволил себе насладиться хотя бы солнцем и приличным самочувствием.       А ведьмак оказался не промах. За такое короткое время так ловко смог изготовить что-то вроде болеутоляющего зелья. Может быть, стоило бы его отблагодарить, но о таких вещах Люциус Малфой предпочитал не думать. К тому же обещание «проси что хочешь» с лихвой должно покрыть все хлопоты ведьмака.       Тем временем Геральт свернул в ближайший переулок, и волшебник едва не упустил его из виду, засмотревшись на странного человека в длинных одеяниях. Он что-то яростно обсуждал с каким-то торговцем и настойчиво тыкал тому в лицо развернутым свитком. Люциус принял бы его за чародея, ведь странная шапочка на голове незнакомца натолкнула его на мысль о том, что и в его мире некоторые волшебники выглядели весьма эксцентрично. Мысль о том, что чародея встретить не так уж и сложно, и ведьмак просто обманул доверчивого человека в желании заполучить обещанную награду, опасно закралась в голову Малфоя. Но он постарался выбросить ее из головы, сочтя ее признаком расшатанных нервов в предвкушении скорого возвращения домой. Да и ночь выдалась непростой. Догнав ушедшего вперед ведьмака, Люциус пристроился рядом, стараясь сильно не заглядываться по сторонам, хоть мелькающие тут и там люди в необычных одеждах волей-неволей привлекали внимание.       Дом, перед которым остановился Геральт, находился на небольшой площади и разделял ее на две улочки. Ведьмак деловито вскинул голову, присматриваясь. Люциус пристроился рядом с ним и тоже задрал голову, пытаясь рассмотреть, что именно привлекло внимание ведьмака. Однако ничего, кроме цветов в окнах небольшой башенки с флюгером в форме стрелы, он не увидел. Совершенно непримечательный дом, как и все прочие, обрамляющие площадь.       — Что вы там высматриваете? — наконец не выдержал Малфой, поудобнее перехватив книги подмышкой.       — Смотрю, дома ли она. Свет вроде бы горит. Вон, блики на окне пляшут, — ответил Геральт, тяжело вздохнул, собираясь с духом и подошел к двери.       Пригладил руками сальные светлые пряди, то что не удалось пригладить — заправил за уши, и даже одернул здоровой рукой края куртки. Люциус удивился такой нерешительности, и уже хотел было сам постучать в добротную на вид дверь, однако ведьмак, наконец, постучал сам. В самом деле, их проблема требует безотлагательного решения, а он мнется, словно мальчишка, который не знает, как пригласить однокурсницу на рождественский бал!       Дверь открылась сразу же, однако за ней никого не оказалось. Геральт тут же вошел внутрь, и кивнул опешившему волшебнику, который топтался за его плечом.       В сумрачном доме сами собой загорелись свечи, и в их теплом свете обстановка оказалась не такой уж недружелюбной. Жилище чародейки было обставлено со вкусом и даже с претензией на роскошь: пол выложен каменной незамысловатой мозаикой, в центре стоял позолоченный стол, окруженный мягкими и с такой же позолотой стульями, а под столом Люциус заметил уголок мягкого ковра. Чуть поодаль виднелся изукрашенный затейливой лепниной камин. Массивная узорчатая лестница вела на второй этаж, а потолок изумлял искусными фресками. Все здесь напоминало о родном доме, и волшебник невольно улыбнулся. Подумать только, в его собственном обеденном зале стоят почти такие же стулья! И даже похожий ковер есть, только в гостиной.       Люциус бесцеремонно разглядывал обстановку и азартно выискивал сходство со своим родным домом, когда с лестницы вдруг донесся женский голос.       — Какими судьбами, Геральт?       Ведьмак посмотрел вверх, и Малфой последовал его примеру. Он увидел молодую невысокую, но прекрасно сложенную девушку, которая медленно спускалась по ступенькам, постукивая каблучками своих коротеньких сапожек. Ее каштановые волосы симпатично поблескивали в тусклом свете, а милая улыбка на пухлых губах выглядела скорее обольстительно, чем располагающе. Люциус долго всматривался в ее миловидное лицо и не мог понять, как чародейка может выглядеть так… легкомысленно. Ее вид говорил о чем угодно и наталкивал на самые непристойные мысли, чего только стоит скрытая лишь тонкой светлой рубахой грудь, что призывно покачивалась при каждом ее шаге, но уж точно не выдавал в ней могущественную чародейку, способную разобраться с его непростой проблемой.       — Здравствуй, Трисс, — кивнул ведьмак, смущенно улыбнувшись. — Это мой… в некотором роде заказчик, — он кивнул в сторону волшебника.       — Люциус Малфой, — представился тот и привычно склонил голову в легком поклоне.       — Необычное имя, — с улыбкой заметила чародейка. Она уже спустившись с последней ступеньки, оказавшись рядом с Малфоем и Геральтом.       Она с улыбкой рассматривала невозмутимое лицо волшебника, а он смотрел на нее в ответ. Здесь определенно было, на что посмотреть. Особым ценителем женской красоты Люциус не был, предпочитая больше практическую сторону вопроса знакомства с женщинами, но внутренний эстет, который до сих пор в этом отвратительном мире лишь ужасался, наконец-то расслабился и возликовал. Люциус давно не встречал создания прелестней.       — Собственно говоря, как и у вас, — сдержанно улыбнулся Люциус и протянул девушке руку. — Рад встрече, Трисс.       Чародейка тут же вложила свою тонкую ладонь и вздрогнула от прохлады мужских пальцев. Малфой едва ощутимо коснулся губами тыльной стороны ее руки, которую держал легко, словно трепыхающуюся птичку, и тут же выпустил.       — У вас превосходные манеры, — на ее заалевших щечках появились ямочки, а в глазах заинтересованный блеск. — Нечасто встретишь такого человека в компании Геральта.       Люциус тихонько усмехнулся бросив косой взгляд на ведьмака. Тот же только неоднозначно хмыкнул и почесал щеку.       — Вот уж не думал, что ты обо мне такого мнения.       — О тебе я самого лучшего мнения, а вот о твоем окружении — не всегда, — уклончиво ответила Трисс, отступив к камину. — Признаться, не думала тебя здесь увидеть. Ситуация с принцессой разрешена, поэтому я думала, что ты отправишься… Скажем, в Венгерберг.       Ведьмак отвел взгляд, схватившись рукой за вдруг разнывшееся плечо. Люциус же пристроил книги на край обеденного стола, и спрятав руки за спиной, осмотрелся еще раз, чтобы не чувствовать себя причастным к отношениям, которые судя по всему связывают эту прекрасную чародейку и неотесанного ведьмака. Малфой всегда считал интрижки недостойными благородного волшебника и всегда старался избегать двусмысленностей. Хотя шанс ему представлялся не раз, и он осознавал, что интересует женщин, но у него была Нарцисса, с которой было удобно, и которую он даже любил.       — Если ты о Йен, то мы расстались. Несколько месяцев назад, — после неловкой паузы ответил ведьмак.       — Вот как? Сожалею, — Трисс деланно вздохнула, ответив таким елейным голоском, что Люциус тут же распознал в нем скрытую обиду.       — Но я пришел к тебе не затем, чтобы обсуждать мои симпатии. Люциусу нужна твоя помощь. Или хотя бы совет, — Геральт звякнул застежкой на груди и стянул со спины мечи, устроив их у стола, сам же бесцеремонно отодвинул стул и сел.       — И чем же я могу вам помочь? — Трисс удивленно взглянула на Малофя, округлив блестящие голубые глаза.       Тот, наконец, оторвался от созерцания картин на стене, и неторопливо перевел взгляд на чародейку, словно не ему нужна была ее помощь.       — Начну, пожалуй, с самого начала, — заговорил волшебник. Он сложил руки за спиной и принялся расхаживать перед чародейкой взад-вперед, полностью игнорируя хмурый взгляд ведьмака. — Я — волшебник, мисс Трисс. Богат, влиятелен, чистокровен. Я — представитель одного из древнейших родов Магической Британии. Так случилось, что я оказался в вашем… мире. Прежде чем я углублюсь в подробности, позволю себе предположить, что вы понимаете, о чем идет речь.       — Что ж… — озадачено проговорила Трисс, осторожно убрав с лица упавшую вьющуюся прядь. — Случай совершенно исключительный. Я правильно понимаю, что вы хотите, чтобы я вернула вас домой? — она скрестила под грудью руки, заставляя ту приподняться и округлиться еще призывнее. Это не осталось без внимания ведьмака, который завозился на стуле, но Люциус смотрел исключительно девушке в глаза, гадая, стоит ли ему рассчитывать на ее помощь. — Должно быть, я огорчу вас, господин Малфой, но я не практикую переносы во времени либо между… — она вздохнула, — между мирами.       — Прискорбно, — хмуро заключил Люциус и отвернулся от чародейки, задумчиво уставившись на маленькое окошко у двери.       Мысли роились в голове одна хуже другой, но почему-то он не чувствовал ни злости, ни грусти, ни разочарования. Напротив, его мозг заработал с удвоенной силой в поисках нового способа вернуться в Магическую Британию.       — Но, Геральт, — обратилась чародейка к ведьмаку, который буквально раздевал ее взглядом. Малфой поморщился. Почему Трисс не обращает внимания на этот непристойный взгляд, оставалось для него загадкой. — Где же ты нашел господина Малфоя?       — Он сам меня нашел. Не поверишь, — ведьмак расслабленно откинулся на спинку стула. — В таверне. Подошел и предложил соседство.       — Как удивительно! — ахнула чародейка.       — Хотя и не принесло ощутимого результата, — хмуро сказал Люциус и снова принялся расхаживать взад-вперед.       Геральт ничего не ответил замечание, видя, как занервничал волшебник. Трисс тяжело вздохнула и взглянула уже на Малфоя.       — Может быть, я могу вам помочь как-нибудь еще?       — Сомневаюсь, что вы на это способны, мисс, — небрежно бросил тот. — Подумать только, опытная волшебница, и не хочет даже попробовать разобраться в проблеме!       — Я — чародейка, — поправила его девушка, и бросила многозначительный взгляд на ведьмака. Тот лишь пожал плечами в ответ, уже привычный к желчности своего заказчика.       — Название не меняет сути, — фыркнул Люциус.       После такого заявления расспрашивать чародейку ему совершенно расхотелось. Да и что она может ему поведать о магии, если все ее силы, судя по всему, уходят на поддержание внешнего вида? Подавив вздох, Малфой пристально всмотрелся в причудливый натюрморт, оказавшийся перед глазами. Зачем-то пытаясь разобрать что же было на нем изображено, сливы или просто крупный виноград, Люциус прищелкнул языком.       — Мистер ведьмак, — серьезно заговорил он. — Мое предложение остается в силе. Как только я верну былые силы — просите что хотите. Я решительно настаиваю на том, чтобы вы помогли мне. Может быть вам нужно особое оружие, микстура для излечения любого недуга… Кроме смерти — такое даже мне не под силу. Может быть, вы желаете избавиться от давнего врага или разбогатеть, — Люциус обернулся и взглянул на ведьмака так, словно не ждал отказа. А может так оно и было. — Я дам вам все что захотите, мистер Геральт.       Ведьмак нахмурился и почесал подбородок. Трисс удивленно раскрыла рот, но ничего не сказала.       — Надеюсь, вы понимаете всю серьезность моих намерений. И уж поверьте, просто так я не стал бы предлагать подобное. Но проблема экстраординарная, а решение, полагаю, будет трудозатратное. Поэтому я считаю эту плату соразмерной.       — Весьма щедро, господин Малфой, — заметила чародейка, справившись со своим удивлением. — Но позвольте спросить, вы сказали, что являетесь волшебником? Я правильно сказала?       — Именно, — незамедлительно кивнул он. — Чистокровным волшебником, — и тут же поправил.       — Как интересно, — Трисс в задумчивости провела пальцами по безупречно гладкой щеке. — Чистокровный волшебник… — прошептала она. — Тогда, может быть, вы поразите меня своими умениями?       — Боюсь, что в данном положении поразить вас я не смогу, — нехотя признался Люциус. — Полагаю, вы хотите чтобы я доказал вам, что могу колдовать?       — Верно, — кивнула чародейка. — Сотворите что-нибудь простенькое.       — Простенькое, — зачем-то повторил волшебник и призадумался, для какого же бытового заклинания не потребуется особых усилий.       В поисках хоть какой-нибудь подсказки он обвел взглядом комнату и остановился на стеклянном сосуде, в котором виднелось что-то вроде искрящейся пыли. Она блестела, переливалась и будто бы жила своей жизнью, перекатываясь по стенкам сосуда, словно его кто-то колыхал из стороны в сторону. Заклинание пришло в голову само собой. Ну конечно! Он столько раз использовал его, особенно когда малыш Драко повадился забираться к нему в кабинет. Драко обожал ломать и рвать все, до чего мог дотянуться, а если не разорвать, то сгрызть. Чего только стоит один пергамент с письмом от Министра магии, из которого младший Малфой пытался сложить какую-то фигурку, а когда у него ничего не вышло, просто разорвал пергамент на куски.       Люциус решительно схватил с комода склянку с блестящей пылью и что было сил приложил ее об пол. Звон прокатился по всей комнате, заставив ведьмака вскочить, а Трисс испуганно вскрикнуть.       — Нет… нет… нет! — причитала она, бросившись к разбросанным осколкам и рассыпанной на полу сверкающей пыли.       Однако волшебник остановил ее одним лишь взмахом руки. Самое приятное, что для сотворения этого заклинания не всегда требовалось совершать движение палочкой. Если освоить его в должной мере, а поломка относительно недавняя, достаточно лишь намерения, взмаха рукой и немного волшебства.       Чародейка остановилась и нахмурилась злобно сверкнув глазами, а ведьмак кажется готов был отвесить Малфою хорошую порцию тумаков. В одно мгновение на губах волшебника появилась надменная ухмылка. Он вальяжно повел рукой пошевелив тонкими пальцами так, словно пытался что-то схватить в воздухе прямо над осколками и горсти пыли, которая отчаянно пыталась собраться в кучку. И громко и четко произнес:       — Репа̀ро!       Осколки задребезжали, пыль закружилась в воздухе, собираясь воедино, и вот уже совершенно целая склянка осторожно опустилась на подставленную ладонь волшебника.       — И это лишь обычное бытовое заклинание, — не без удовольствия заключил Люциус, пожалев, что поздновато вспомнил о заклинаниях, для сотворения которых ему не требовалось никаких усилий.       Хотя тогда он едва ли был в состоянии здраво мыслить, и набор доступных заклинаний просто не пришел ему в голову. Все мысли были только об одном — вернуться домой. Но теперь, когда тревога отступила, а прежняя решительность и целеустремленность постепенно начали возвращаться на свое привычное место, Малфой с облегчением осознал, что наконец-то его разум способен адекватно оценивать происходящее.       Трисс изумленно ахнула и подбежала к Люциусу. Она потянулась к стеклянному сосуду, даже слегка наклонилась, чтобы всмотреться в его содержимое. К удивлению чародейки, тот оказался абсолютно целым, а все его содержимое было на месте. Чародейка осторожно взяла сосуд одними лишь пальцами и ощупала его со всех сторон.       — Поразительно, — наконец произнесла она, а ведьмак за ее спиной облегченно выдохнул, усевшись обратно на стул. — Одно слово, и только?       — И только, мисс Трисс, — самодовольно ответил волшебник, приосанился и привычно спрятал руки за спиной. — Но это мелочь по сравнению с тем, на что я действительно способен.       — Из какого элементального источника вы зачерпнули силу, чтобы это сотворить? Должно быть, воздух? Или нет, — она всерьез призадумалась. — Нет, земля. Определенно, это земля.       — Я применил волевое усилие, не более, — тотчас ответил Люциус. — На мой взгляд, это единственно верный подход к выполнению магических действий.       — Волевое усилие? — обхватив руками склянку и прижав ее к груди, не переставая удивляться спрашивала Трисс. — Но откуда вы берете энергию для сотворения заклинаний? Я имею в виду тех, которые вы, как я поняла, направляете силой воли.       — Вот отсюда, — усмехнувшись, волшебник указал пальцем на свою грудь. — Волшебство находится внутри самих волшебников. В моем мире возможность владеть магией является наследственной чертой, мисс Трисс. Изменять ткань реальности на фундаментальном уровне, — сложив руки за спиной, он принялся вальяжно расхаживать перед удивленной чародейкой, — управлять предметами и явлениями — это лишь малая часть возможностей тех, кто использует магию.       — Поразительно… — едва шевеля губами, повторила чародейка.       — Что ж, — вмешался в их диалог ведьмак. — Если ты не можешь нам помочь…       — Нам? — встрепенулся Люциус. — Господин ведьмак, вы приняли мое предложение?       — Геральт, — раздраженно поправил его тот. — Просто Геральт. И да, я принял твое предложение. Весьма заманчиво, знаешь ли, получить все что я пожелаю. Почти как желание, загаданное джинну, только без неприятных последствий. Неприятных последствий ведь не будет, Люциус? — он схватился за мечи и искоса взглянул на волшебника.       — Не будет, Геральт. Малфои всегда выполняют условия сделок. На этом зиждется наша репутация. Поэтому смею вас заверить, что ваши усилия окупятся сполна.       — Ловлю тебя на слове, господин Чистокровный, — усмехнулся ведьмак, а Люциус лишь нахмурился в ответ, сжав до боли пальцы на своем запястье. Убеждая себя, что нужно просто потерпеть, он сделал короткий вдох и обуздал нахлынувшее раздражение. Вот только ведьмаку, очевидно, невдомек, что Малфои платят по абсолютно всем своим счетам.       — Вам лучше обратиться к Йен, — наконец заговорила Трисс, не выпуская из рук склянку с пылью. — Она наверняка придумает, как вам помочь.       Геральт вздохнул, обреченно покачав головой. Уперся здоровой рукой в стол и прикрыл на мгновение глаза. Люциус, заметив такую его реакцию, раздраженно фыркнул.       — Может быть, есть кто-то еще? — спросил ведьмак.       — О, Геральт, — усмехнулась Трисс, вздохнув, — можешь обратиться к чародею Детмольду, если отыщешь симпатичного юношу для оплаты его услуг. Знаешь, он настолько любвеобилен, насколько и жесток. Или, к примеру, Джеоффрей Монк. Знаменательная личность, но он уже долгие годы гниет в земле. Очевидно, вам нужен специалист магии воздуха, значит, без Йен…       — Не обойтись, — закончил вместо чародейки Геральт. — Холера…       — Недавно ее видели в Новиграде, — продолжила Трисс. — Но, возможно, она сейчас находится в своем магазинчике в Венгерберге. Знаешь, в последнее время она сама не своя. Эта ее одержимость, кажется, вышла за все возможные рамки. Хотите, я открою для вас портал?       — О нет, нет. Никаких порталов, — отмахнулся Геральт, и тут же схватился за больное плечо. Наверняка этот перенос окажется для него фатальным. Помолчав, он все же задал вопрос, на который, похоже, и так знал ответ: — Дети, да?       — Я тебе ничего не говорила, — нахмурилась Трисс.       — Что ж, — Люциус взял со стола книги и уже привычным движением сунул их под мышку, а затем направился к выходу, не дав чародейке ответить. — Раз все решилось, думаю, самое время отправляться в путь. Геральт?       Он совершенно не хотел влезать во все эти хитросплетения отношений. У него было свое дело и своя проблема, которая требовала решения. А влюбленности ведьмака можно оставить на потом. К тому же, он не видел смысла дольше оставаться в доме Трисс. Эта чародейка его разочаровала. Собственно говоря, иного он и не ожидал, с такой-то внешностью. И он хотел бы посоветовать ей больше уделять время расширению своих магических способностей, а не укладке волос, но решил воздержаться. Все-таки и такие советы имеют свою цену, которую она, судя по всему, оплатить не в состоянии.       — Да, — вмиг помрачнев, кивнула Трисс. — Вам пора.       Благодарно кивнув чародейке, Геральт потянулся к ней, однако та лишь отступила от него на шаг и качнула головой, отчего каштановые пряди живописно упали на ее часто вздымающуюся грудь. Люциус громко и раздраженно вздохнул и театрально закатил глаза. Похоже, тут собиралась разыграться настоящая драма, только он совершенно не собирался принимать в ней участие. Чародейка негромко кашлянула, кивнув в сторону собравшегося выйти волшебника, и на всякий случай отступила еще на один шаг. Геральту ничего не оставалось, кроме как откланяться и выйти следом за ним, ничего не говоря. Что ж, Новиград так Новиград.