Мир на углях и костях

      Вскоре Шепард перевели в общую палату. Она пребывала в сознании дольше и чаще, боль продолжала сопутствовать, но она быстро к ней привыкла. Боль означает, что ты жив. Ткани потихоньку восстанавливались, голова стала поворачиваться, пальцы шевелиться. Питание через зонд сменилось самостоятельным. Всасывая жидкую пищу через толстую трубку, она чувствовала себя младенцем. Стремное вышло перерождение. Но ей не выбирать. Шепард научится заново двигаться, координировать свои действия, произнесет свое первое слово, скорее всего это будет “блять”, и потом сделает свои первые маленькие неуверенные шажочки. Впереди ее ждет множество открытий. Например, увидеть себя в зеркале или самостоятельно подтереться. Только ради чего все это?       Ее кровать стояла возле окна, и все, что она могла видеть, это прибранный внутренний дворик, в котором гуляли врачи и пациенты в своих робах, кто-то облепленный повязками, кто-то в удобных халатах, а кто-то и со странными палками на колесах и висящими на них капельницами. Такие штуки Шепард видела только в старых 2D фильмах. Ресурсы больницы были что надо… для съемок исторического кино, так точно. Но что было за пределами? Что творилось на Земле? В галактике?       Шепард жадно впитывала всю информацию, которую передавал новостной канал по единственному в палате экрану. Глядя на все эти репортажи с мест боевых действий, на все эти разрушения, на исполинские туши мертвых Жнецов, которые все еще лежали нетронутыми, на мемориалы с миллионами имен в разных частях планеты, ее не покидал ужас, а глубоко изнутри пожирало чувство, что всего этого можно было избежать, если бы она выбрала иной путь.        Она засыпала и снова, и снова возвращалась туда - на Цитадель. К Горну. К Андерсону. К Призраку. К Катализатору. Контроль, синтез. Стоя там, на границе реальности, все было так логично и понятно. Коммандер Шепард сделала свой выбор, единственно верный. Но возвращаясь обратно в реальность, она не могла уложить в голове весь этот бред, все что наговорил ей Катализатор. Уничтожать органиков, чтобы избежать конфликта органической и синтетической жизни. Что за тупой мудак? Левиафаны были кончеными тупицами, раз создали такого придурка. Соединить свой разум со Жнецами, контролировать и направлять их, стать ими? В этом была хоть доля правды? … Что, если да? Что, если всех этих разрушений и смертей можно было избежать? Восстановить мир и порядок с помощью Жнецов? Разум гета был бы жив. И СУЗИ… черт подери. Бедная СУЗИ. Лежа неподвижно, с забинтованным с головы до ног телом, катетером в уретре и десятками датчиков по всему туловищу, легко предаваться гипотетическим рассуждениям, когда ты уже ничего и никогда не сможешь с этим сделать.        Но еще больше ее мысли занимало другое. “Нормандия”. Ее команда. Ее возлюбленный. Где они? Они выжили? Ответ не заставил себя долго ждать. Полтора месяца спустя новости радостно передавали о возвращении легендарного фрегата на Землю. На борту были лишь члены экипажа и солдаты Альянса, их приветствовали с почестями, как настоящих героев, коими они и являлись, все до одного. Шепард изо всех сил старалась сдержать слезы, когда Кайден читал речь в память о ней. Она и представить не могла насколько это будет тяжело. У нее была возможность посмотреть свои похороны тогда, почти два года назад, но она не решилась. Какой в этом был смысл? Оплакать свою кончину вместе с остальными? Пожалуй… Но на этот раз не будет триумфального возвращения из мира мертвых. Коммандер Тейлор Шепард героически погибла, спасая галактику от Жнецов. Так было нужно, и так было правильно.       Речь вернулась не сразу, и дело было не только в поврежденной слизистой. Формировать предложения оказалось задачей со звездочкой. Как только она научилась изъясняться длинными связными фразами, то поведала о себе доктору Аракеляну: Джейн Доу, тридцать два года, работала в частной охране на Цитадели. Этого было достаточно для временного ИД. Оставалось надеяться, что ее ДНК не скоро станут пробивать по базам преступников, которым захват и разрушение станции сыграло бы на руку, обеспечив самый грандиозный побег из всех возможных.       Шли недели. За ней никто не приходил и не увозил в неизвестном направлении. У Шепард была теория на счет тех ее “найденных останков”, только она была такой же безумной, как и тот сумасшедший отпуск на Цитадели. Сказать честно, она до сих пор склонялась к мысли, что все это был приход от какой-то ебаной галлюциногенной жопоголовой рыбины в суши баре. Но что, если под видом коммандера Альянсу подсунули тело, прости всевышний, ее клона? И кто мог это сделать? Значит кому-то было нужно, чтоб ее считали мертвой. Значит кто-то знал, что, возможно, она жива. И это шло вразрез с ее планами на дальнейшую жизнь. Но так или иначе, она не повлияет на это сейчас, в таком состоянии. Нужно встать на ноги… хотя бы.       Пациенты выздоравливали, женщина с соседней койки, без конца вещавшая на всю палату, что вступит в N7 и надерет жопу всем, кто смеет выступить против Альянса - истинного спасителя галактики -, наконец-то выписалась. По телеку было и так достаточно пропаганды. Удивительно, как быстро народ позабыл, как они воевали бок о бок с кроганами, турианцами и азари против самого ужаса галактики. Не прошло и полугода. Превосходство землян чувствовалось в каждой фразе, звенело в воздухе. Омерзительно. Призрак был бы счастлив. Товарищи по оружию, не по своей воле застрявшие на Земле, теперь были обузой.       - Сегодня, спустя ровно шесть месяцев со дня Великой Победы над Жнецами, в Лондоне состоялось долгожданное открытие мемориала адмирала Андерсона и коммандера Шепард. - вещала с экрана Диана Аллерс. - Грандиозное событие транслируется в прямом эфире по всем внешним и внутренним каналам планеты. Более семи тысяч человек пришли воочию увидеть торжество в честь павших героев…       “Ну и фотка - подумала Шепард, когда камера прошла вдоль их с Девидом военных портретов на фоне флага Альянса - Я ведь даже не снималась тогда. Да и парадного мундира у меня никогда не было.” Ее постепенно перестали беспокоить постоянно мелькающие по телеку собственные снимки в новостях, ток-шоу, передачах, посвященных ее жизни и жертве и прочей херне, которые она упорно игнорировала на протяжении своей службы. Шепард достаточно раз видела себя в зеркале, чтоб понимать, что ее изуродованную рожу вряд ли кто-то когда-то узнает, тем более залепленную повязками наполовину. Ожоги на правой открытой части лица худо-бедно подзатянулись, и в целом все выглядело довольно-таки сносно. Даже бровь отросла и сохранила форму со шрамом на изломе. Он не был “родным”. Цербер восстановил первозданный вид ее тела без старых ран. Кожа была крепче, эластичнее. Хорошо хоть не обновил ее гемен, и на том спасибо. Смотреть на свое отражение без шрама, пересекающего бровь и нос, было невыносимо, будто это было не ее лицо, а какой-то отполированной голограммы. Как-то раз Шепард хорошенько напилась тех разноцветных химозных коктейлей в корабельном баре, пошла к себе в каюту, взяла нож, подошла к зеркалу, и полоснула себе по лицу. Потом она еще долго анализировала результат, пока кровь струилась по щеке, подбородку, шее и уже пропитала ворот и грудь капитанской формы. Вышло не совсем то, что было, но хоть она стала напоминать себя любимую.       На церемонии действительно собралась целая толпа. Представители разных рас наблюдали, как полотно укрывной ткани, струясь, сползает с высоченного памятника коммандера Шепард. Она стояла в броне N7, смотрела строго вперед и отдавала честь, держа флаг с эмблемами всех вооруженных сил галактики, расположенных по-кругу, а в центре красовался герб Совета. Он сиял в лучах солнца величественным золотом. “Хм. Немного вычурно, но лучше, чем можно было ожидать”.       - Пф. Сколько ж кредитов на все это ушло? - проворчал медбрат, раскладывая медикаменты на столике рядом.       - Дохуя. - ответила Шепард.       - Как ставить золотые памятники, так это пожалуйста, а как снабдить больницы нормальными инъекторами вместо таблеток, так денег нет, но вы держитесь. Таблеток, мать их за ногу! Сраные кальмары, верно, отправили нас в двадцатый век. Может тогда сэкономим по полной и будем лечить пациентов кровопусканием? - кто-то из палаты усмехнулся, молодой человек с ампутированной ногой с опаской взглянул на медика.       - Ну… если мы все умрем от какой-нибудь эпидемии, наши немногочисленные потомки найдут это дерьмо и переплавят во что-нибудь более нужное. - Шепард лениво потянулась в кровати, аккуратно разминая плечи.       - Зачем вообще весь этот кич, не понимаю? - продолжил медбрат чуть более спокойно.       - Народ любит героев… смотреть на что-то снизу вверх и восторгаться.       Памятник Андерсону был выполнен в бронзе и находился в другой части мемориального комплекса. Он выглядел точно так же, каким Шепард запомнила его в последние месяцы его жизни. Бесстрашный полевой командир с винтовкой в руках. Он присел на одно колено, отдавая приказ к наступлению решительным движением руки вперед. На нем была та странная кепка с вырезом на козырьке. Шепард грустно усмехнулась. “Ему бы понравилось” - подумала она.       Тейлор плохо помнила своего отца - Кристофера Шепарда, фермера с Мендуара. Последствия терапии на Земле. Мать Ханну она тоже вспоминала, только хорошенько сосредоточившись, и то, в общих чертах. Где-то в сети Альянса хранились их изображения, но Шепард никогда не задавалась целью их найти. Дэвид Андерсон, вопреки расхожему мнению, не был для нее тем, кого называют отцовской фигурой. Он не был ее другом, с которым она могла делиться боевыми историями на грани отстранения или изливать душу на счет личных проблем перед тем, как устроить литр-болл с батарианским самогоном. Но Дэвид Андерсон был ее командиром, доблестным солдатом и прекрасным человеком, верным Альянсу и своему народу. Шепард лишь урывками помнила, что произошло тогда на Цитадели. Они сидели вдвоем на полу, оба смертельно раненые, и смотрели на Землю. Было так тихо и спокойно, впервые за невыносимо долгое время. Это был конец для них и для войны. Они знали это. “Я горжусь тобой” - сказал Андерсон.       - Такие вещи напоминают людям о том, что они прошли через ад и выжили. - добавила Шепард, украдкой вытирая слезу, когда Кали Сандерс возложила цветы к вечному огню у подножия памятника. - И отвлекают от более серьезных насущных проблем.       Торжественный гимн Альянса систем, сопровождающий всю церемонию в различных вариациях, наконец смолк, и диктор объявил выступление адмирала Хаккета. Даже сквозь телевизионную ретушь было видно, как сильно он сдал. Еще полгода назад его безупречной выправке и твердой поступи мог позавидовать любой молодой солдат. Теперь же с высокой монументальной трибуны читал свою речь уставший, измученный старик. Его плечи были опущены, спина чуть согнута, он держал руки за спиной, но вся его поза говорила о том, как ему трудно стоять. Он постарел на целую жизнь. И только голос адмирала был непоколебим, как и всегда. Голос, который заставлял беспрекословно следовать приказу, идти в бой и сражаться.       - Эта победа - заслуга каждого из нас, каждого мужчины, женщины, ребёнка. Каждой цивилизации. На каждой планете. - говорил Хакет, и Шепард не могла сдержать слез.       - Расчувствовалась, Доу? Куда улетучился твой цинизм? - спросил медбрат, фиксируя омни-станцию с лекарством на ее предплечье.       - Да… нервишки шалят. Все из-за ваших колес. - усмехнулась Шепард.       - А может ты просто рева-корова?       - А может вы помолчите?! - крикнул пациент с угловой постели.       Хакет всегда умел подобрать слова и никогда не прибегал к помощи спичрайтеров. Еще в учебке Шепард смотрела его выступления и восхищалась, как ему удается, используя, казалось бы, такие простые и даже заезженные выражения, вселять людям уверенность, силу и отвагу, что после этого не оставалось места сомнению и страху, а лишь вера в победу. Его тексты были четкими, сухими, военными, но вместе с тем проникали в самое сердце. В этой речи Шепард впервые услышала, как меняется его тембр, голос становится мягче и трагичнее, когда он говорил о ней и об Андерсоне.       - И хотя перед нами еще множество испытаний, мы встретим их вместе. И мы почтим всех, кто погиб ради нашего будущего.       Адмирал завершил свою речь сдержанным кивком головы и удалился под длительные молчаливые аплодисменты. Камеру быстро перевели на плачущих землян и азари. Кроганы трясли кулаками в воздухе и рычали, задрав головы. Турианцы стояли каменным изваянием, подняв подбородки, в их культуре овации в честь павших считались дурным тоном.       - Когда они наконец уже свалят? - вздохнула ближайшая к экрану пожилая пациентка. - Поскорее бы ретрансляторы восстановили. Сил уже нет их костяные кожи видеть.       - Миссис Хислоп, вы непоколебимы. - снисходительно ответил медбрат и двинулся к ней, чтобы ввести препарат. - Тут только что речь толкали про единство и сплоченность всех рас.       - Да что мне эти речи! Эти генералы, адмиралы… только и знают, что болтать про дружбу народов. Тфу! Может нам еще спать с ними и детей воспитывать?!       - Никто не заставляет вас спать с турианцами, мэм. В этой палате достаточно ксенофилов. - ответил медик и мазнул взглядом по Шепард. Она ответила хмурым, укоризненным покачиванием головы. Провоцировать и раззадоривать бывшего бухгалтера “Терра Фирмы” - не лучшее решение. Но заряд уже был выпущен, что поделать.       - Я пойду прогуляюсь. - оповестила Шепард и под громкие причитания миссис Хислоп, которые все уже выучили наизусть за долгие месяцы, подтянула к себе мобильное кресло и не в самом грациозном исполнении перевалилась на сидение.       Сидеть в шумной рекреации и наблюдать за бурной жизнью больницы иной раз было гораздо приятнее, чем находиться в палате. С тех пор, как ей выделили каталку, жизнь заиграла новыми красками. В принципе, Шепард могла свободно перемещаться куда угодно в пределах допустимых для пациентов помещений, но для перестраховки Аракелян рекомендовал не удаляться далеко от своего крыла. За окном было солнышко, и постепенно вечерело. Кто-то из отдыхающих приоткрыл створку, и прохладный ветерок ласково трепал ее короткие уже полностью седые волосы. Ну хотя бы бровь осталась черной, иначе Шепард совсем выглядела бы старушкой в свои тридцать один… или тридцать три? Похеру. При всем этом дерьме вокруг, при всех потерях, увечьях, лишениях, при всех смертях и разрушениях, том ужасе, что пережила галактика и том, что ей еще предстоит пережить, было немногое, даже единственное, что заставляло ее двигаться вперед, превозмогать боль, разминать утратившие силу мышцы, пресекать дурные деструктивные мысли и искренне желать своего наискорейшего выздоровления. У нее была цель - найти своего турианца, где бы он ни был, и отправиться к нему.              Она понятия не имела, где Гаррус, жив ли он вообще, ведь он был сильно ранен в последнюю их битву. Экстранет не работал, негде было навести справки. Но она помнила его слова “Меня не так просто убить”, в этом Шепард не сомневалась никогда. Она достала из халата планшет с накаченной библиотекой по турианской культуре и продолжила свое изучение. Древняя история, новая и новейшая, освоения земель, становление государственности, всеобщая глобализация, переход к тотальной меритократии, гражданские войны, восстания, религия поклонения Духам, история Древних Духов, традиции старые и новые - она изучала все, будто перед экзаменом. Кто знает, вдруг будет необходимо пройти проверку общих знаний на Палавенское гражданство, если его вообще выдают землянам, особенно считающимся мертвыми. Она даже стала изучать язык. Смотрела их странные фильмы, которые без голо-экранов и сопутствующего интерактивного кинематографического персонального оборудования выглядели, как театральная постановка на черном фоне, вне зависимости от происходящего действия. Шепард могла часами сидеть с выключенным переводчиком и повторять фразы на турианском наречии. Врачи, медперсонал и пациенты с недоумением проходили мимо и провожали женщину взглядом, еще сильнее удивляясь, когда их переводчики улавливали и автоматически переводили инопланетную речь отдельными выцепленными словами из общей каши щелкающих, свистящих, шипящих и каких-то отхаркивающих кашнотных звуков.       Восстановление шло своим чередом. В какие-то дни Шепард была оптимистично настроена на скорый перевод в реабилитационку, а в другие - изнывала от лихорадки и безумных болей. Назначались разные курсы препаратов, процедуры, менялись схемы лечений. Вскоре обнаружились проблемы с сердцем и печенью, и доктор Аракелян предложил рискованный, но смелый ход - возобновить работу сердечных и печеночных кибер-имплантов. Альянс как раз направил в их госпиталь ряд квалифицированных био-инженеров, которых можно было привлечь к операции. Основной риск заключался в том, что ослабленные органы Шепард могли не выдержать работу усилителей. Пациентка взвесила все за и против и согласилась. Все прошло успешно, импланты заработали, настало время проснуться, очухаться от наркоза и терпеливо ждать, пока умные маленькие роботы все починят, однако вместо этого пришел пиздец.       Шепард провалялась в горячке несколько дней. Бред и судороги сопровождались кошмарными тревожными видениями, где она снова и снова оказывалась возле ненавистного Горна. Ее нагоняли и облепляли хаски, раздирали своими когтями, расчленяли и пожирали. Она видела свое лицо со светящимися голубыми огнями вместо глаз и разложившейся тканью, сквозь которую горели импланты мертвым синим светом. Катализатор склонялся над ней, она хватала его за горло. “Ты лжешь! Я не верю тебе! Ты не тот, за кого себя выдаешь!” кричала Шепард, но из ее рта вырывался лишь глухой хрип. “ДА БУДЕТ ТАК!” - отвечал он голосом Предвестника. А затем она проваливалась в пустоту. Вокруг была тьма и тошнотворный запах смерти. Она открывала глаза и не могла понять где она, руки упирались в твердую гладкую стену впереди и молотили со всей дури, пока Шепард не поняла, что находится в капсуле Коллекционеров. Ее тело растворялось в кислоте, сначала ноги, потом туловище, орган за органом, доходя до шеи и головы. Она чувствовала все до последнего мгновения, ощущала как однородной органической жижей несется по трубам превращаясь в огромное богомерзкое создание из плоти и синтетики. Закованная в металлический саркофаг, она испускала преисполненный горя, страха и отчаяния крик, который отзывался в черепе каждого живого существа, заставляя подчиниться ее воле.       Этот ад длился вечность, пока она не проснулась посреди ночи в темной палате. Дрожь все еще пробивала ее тело, лоб был липкий от холодного пота, шрамы горели, швы от операции ныли и тянули. Она сжала рукой простыню и заревела, едва находя в изнеможденном теле остатки сил. Рядом оказался сосед по палате - одноногий парень на костылях.       - Джейн. - прошептал он, нависая над ней в потемках ночи - Джейн. Все хорошо, все закончилось. Не плачь.        Шепард вытерла слезы и посмотрела на товарища. Ему вот-вот должны были выдать протез и перевести в другой корпус. Он напоминал ей Кайдена в версии молодого азиата, от этого становилось чуть спокойнее. Они много болтали в последние месяцы.        - Долго я тут дурака валяла? - спросила она, вытирая мокрую щеку.        - Четыре дня кряду. - с сочувствием ответил парень.        - Ого, надеюсь, не сильно всех достала.        - Ага, мы тут чуть не обосрались, когда ты начинала стонать и рычать, но это длилось не долго. Потом Закария вводил тебе колеса, и ты переставала. - он сел на край ее кровати. - А иногда ты бубнила что-то вроде “Я уничтожу тебя, уничтожу всех вас, ты меня не получишь” … в общем жуть какая-то, Джейн.        - Да уж… - вздохнула Шепард и облизнула пересохшие губы - Лучше и не скажешь, Йен.        - Тебе дать воды?        - Да, пожалуйста.        Парень дотянулся до столика возле изголовья ее койки и подал стакан с мягкой соломинкой. Шепард жадно втянула в себя всю жидкость до дна, стакан скукожился.        - Спасибо. - прошептала она, восстанавливая дыхание.        - Аракелян не говорил, что с тобой. Но врачи обсуждали что-то вроде сильной восприимчивости к стимуляторам. Я так и не понял до конца.        - … Ясно. Жаль, только хотела бахнуть эксимо из своей заначки под матрацем.             Они тихо посмеялись. Миссис Хислоп перевернулась на спину и захрапела. Шепард и Йен поболтали немного о том, что происходило за те четыре дня, ничего особенного, но его голос приносил умиротворение.        - Меня завтра переведут в реабилитационный корпус.        - Здорово, ты рад?        - Да, наверное. - Йен пожал плечами. - Может дадут мне крутую робо-ногу, и смогу бегать быстрее, чем до всего этого.        - Боюсь, тебе для этого понадобится две крутые робо-ноги. - ухмыльнулась на одну сторону Шепард. - Не хочу омрачать твои мечты, но лучше надейся, что протез хотя бы подгонят по размеру. А то представляешь, придется носить обувь из разных пар.       Он горько улыбнулся.        - Не печалься, парень. Ты жив, это важнее всего. - она села на кровати рядом с ним и поставила горячие ноги на холодный пол.        - Ты бы не подскакивала, а то швы разойдутся.        - Да нет, они тянут, а не режут, значит все впорядке.        Они помолчали какое-то время.        - Слушай… а тебе снились эти… Сраные кальмары? - тихо спросил Йен.        Шепард глубоко вздохнула и скривилась от боли.        - Да, в том числе. И сраные хаски. И… хуй его знает, всякое разное дерьмо. Не буду пытаться вспомнить.        Где-то в коридоре пропищал оповеститель, и послышался топот ног медсестры. За пределами темной ночной палаты кипела больничная жизнь.        - Я тут подумал… А вдруг они … даже мертвые способны… ну это… как это называется… одурманивать нас? - осторожно спросил парень.        Шепард повернула голову, чтобы увидеть собеседника слева единственным глазом.       - Почему ты так думаешь, Йен?       - Да я… не знаю. Просто размышлял об этом немного. Типа, знаешь… - он задумчиво покачал свой костыль взад-вперед. - Вот мы прошли через все это… и нам кажется, что все кончено, что война позади. А если … нам типа все это кажется?       Она соврала бы, если бы стала утверждать, что не думала об этом сама. Тот дохлый жнец, где Цербер развернул разведывательную базу успешно сводил ученых с ума, и все они кончили плачевно, превратившись в хасков. Ей не хотелось лгать парню, но и ободряющего однозначного ответа у нее тоже не было.       - Ты чувствуешь, что теряешь рассудок? - спросила женщина.       - Пф. Когда миссис Хислоп несет в ее любимые дебри, кажется, да. - улыбнулся парень, Шепард улыбнулась в ответ.       - Значит мы в полной жопе, Йен. Старуха - Жнец.       Они посмеялись и снова замолкли.       - Я видела, как происходит одурманивание. Ты бы заметил, поверь. Эту херню ни с чем не спутаешь.       - Думаешь?       - Знаю.       - Хех. Все-то ты знаешь, Джейн Доу.       - Нет, далеко не все. - она потерла ладонью коленку. - Просто повидала много всякого.       Мерный гул вентиляции и тихое пощелкивание мед-станций заполняло тишину палаты. Обогащенный кислородом воздух вкупе с темнотой немного пьянил и клонил в сон.       - А правда, что у турианцев синие члены? - вдруг спросил Йен.       Шепард замерла на секунду от неожиданности, затем прыснула и улыбнулась настолько широко, насколько позволяли шрамы.       - Я тебе что, экстранет?       - Ну… говоришь, повидала много всякого. - засмеялся парень.       - Разочарую тебя, я повидала не так уж и много турианских членов.       - У тебя же парень турианец.       - И что?       - Ну вот и скажи, у него синий член? Шепард опустила лицо на ладонь под хихиканье товарища.       - Да. - ответила она продолжая широко улыбаться от уже позабытого чувства легкого смущения.        - Че, реально прям синий?        - У турианцев синяя кровь из-за гемоцианина - белка на основе меди. Кожа на половом члене тонкая и нежная. Чувствительнее, чем у землян, и в меньшей степени обладает пигментом. Поэтому, да, у турианцев синие херы, Йен. - подытожила кивком женщина.        - Чудесно. Теперь я буду спать спокойно.        - Обязательно расскажи это миссис Хислоп.       Юноша рассмеялся громче, чем ожидал, в дальнем углу палаты снова раздался встревоженный храп.        Когда починили ретранслятор “Соль” начался настоящий переполох. Первыми улетели Адриен Виктус и Рекс со своими людьми, было грустно прощаться со старым другом, пусть и через экран телека. На Тучанке доблестных воинов уже заждались многочисленные отпрыски, а Палавен с нетерпением ждал своего Примарха. Цитадель переместили в течение пары недель. Событие было грандиозное, и честь вести репортаж по главному каналу Альянса снова выпала Диане и ее убийственным соскам, которые пробивались через закрытое по шею и плечи целомудренное платье. Шепард, как и все в реабилитационном корпусе, прилипли к своим экранам.       В тот день она опоздала на сеанс физиотерапии, потому что кто-то стащил ее ходули. Здесь было как-то более напряженно с дисциплиной и охраной. Шепард попросила отдать из хранилища ее кольцо, носила его на шее и не расставалась с ним даже в санузле. Чтобы не намочить протез, приходилось надевать на него пакет, хоть устройство значилось как водонепроницаемое. Привыкнуть к механической руке удалось довольно быстро. Хоть она и не была вершиной инженерной мысли, но могла зажимать тонкие предметы и слушалась команд почти без задержек. Когда Шепард вспоминала с каким упоением отстреливала конечности роботам “ЛОКИ”, ей становилось не по себе и даже стыдно, ведь теперь она ощущала с ними некое родство.        Кибер импланты берегли ее сердце и печень, седативные - нервную систему, снотворные - сон, обезболивающие делали жизнь более-менее сносной. К сожалению, обнаруженная острая реакция на любого вида стимуляторы, в том числе входящие в состав панацелина значительно замедляли процесс ее реабилитации. Врачи списали это на последствия травмы. Шепард выходила на улицу, прохаживалась вокруг двора, потом перешла на более длинный маршрут в прилегающих территориях, откуда открывался вид на Йоханнесбург. За год с лишним Земля наконец избавилась от дохлых кальмаров. Их трупы теперь бороздили космическое пространство и никто не знал, что с ними делать. В страхе перед одурманиванием хранение в любом виде любых фрагментов, частей и останков Жнецов было объявлено вне закона в пространстве Альянса.        День выдался жарким. Шепард сидела под навесом рядом с неработающим фонтаном в заросшем закутке, куда многие пациенты и врачи приходили, чтобы совершить свой обмен услуг и товаров в обход бухгалтерии и отчетностей больницы, и чтобы уединиться для других целей. Это место было хорошо скрыто от посторонних глаз, а цветущая раскидистая акация рядом и стена запущенного розового тамариска придавали ему романтики. Она редко сюда приходила. Но метко. Шепард конечно не была фанаткой мастурбации в общественных местах, обладая таким предметом роскоши как собственная каюта, но все это было до тотальной депривации, когда делишь палату с пятью-шестью пациентами, на душ выделяется десять минут в общей сложности, а на все специально отведенные для уединения места, типа кладовок, подсобных и технических помещений уже расписана очередь на несколько дней вперед. В этот раз ей повезло, и гуляя по территории она обнаружила закуток пустующим. Правда сюда могли нагрянуть еще желающие в любой момент, поэтому действовать нужно быстро.        Уверенные движения теплых живых пальцев Шепард подкрепляла воспоминаниями, которые уже не находили себе место и стремились подчинить изголодавшееся тело. Она облизывала его крепкую шею с выпирающими мышцами, такими сильными и мощными, на которые запала еще на старушке “Нормандии”, пробегала ногтями по тонкой жилистой талии, а он рокотал утробным хищным рыком, вибрируя грудными пластинами, которые терлись об ее затвердевшие соски. Она помнила его руки на своей коже, как когти царапали мягкие бедра, сжимали грудь и ягодицы. Схватить себя за сиську механической рукой было интересным решением, Шепард испустила прерывистый дрожащий выдох через приоткрытый от возбуждения рот и тут же захлопнула, поджав губы в страхе издать лишний звук. Волна накатывала, нельзя было упускать ее, выдав себя за дрочкой посреди больничного парка. Горячий палец скользнул внутрь, затем второй, для третьего пока было рановато. Она зажмурилась и напрягла слух, надеясь распознать приближение свидетелей их с Гаррусом воображаемой физической близости. Поначалу он смущался и осторожничал, боясь причинить боль своей нежной земной женщине, но когда понял, что не такая уж она и нежная и с радостью принимает легкую грубость в постели, а иногда и не легкую, то раскрыл себя во всей своей турианской красе и начал драть ее, как следует. Его тазовые наросты терлись о внутреннюю поверхность бедер, оставляя ссадины и покраснения, грубый горячий мокрый язык путешествовал по ее груди и шее, заползал в рот, сбивая мерное дыхание, она раскидывала ноги, демонстрируя свою поразительную для него гибкость, а он держал ее под коленями и придавливал всем весом, ускоряя темп и, яростно рыча, вжимал ее в матрас. Пришло время для третьего пальца, но Шепард решила сосредоточиться на внешней части, чувствуя неминуемое приближение разрядки. Вроде никого вокруг нет, но нужно ускориться. Его пасть смыкается на ее плече, или шее или руке, да где он только захочет! Острые зубы пронзают ее кожу, такую тонкую, бледную и слабую по сравнению с его плотной, толстой, потрясающе красивой, она переливалась разными цветами под мелкими каплями пота. Шепард вся в укусах, царапинах и натертостях словно поле боя, а он все продолжает бомбардировать ее тело и всаживать в нее свой … Огромный… Синий… Турианский… “О Гаррус… О боже… Блять. Ах-х-х” - прошептала она одними губами, дергаясь всем телом в сладостных конвульсиях. Еще немного, еще чуть-чуть, чтобы дожать свой оргазм и завершить все правильно без скупого обрыва.        “ПЛУМ-М!” раздалось оповещение на омни-приборе.        - Да еб твою мать! - процедила сквозь зубы сбитая Шепард. - Какого хуя не могли подождать пять секунд. Сука…        Она вытерла руку об штанину снизу и открыла сообщение, попутно озираясь, не застукал ли ее кто. Хотя теперь ей было уже все равно.        Сообщение для Джейн Доу -834 гласило, что синтетическая кожа ее оттенка будет готова через полтора месяца, и что операция по пересадке осуществится в назначенную дату. Новость была поистине радостной. С Шепард уже давно сняли всю меди-ткань, закрывающую обожженную сторону тела, а на месте утраченного глаза теперь красовалась крутая черная повязка, которую она выторговала взамен на припасенные с обедов десерты вместо беспонтовой белой. Она никогда не считала себя особо красивой, переживания по поводу внешности отходили на самые дальние планы, уступая место чуть более важным вещам типа примирения рас и спасения галактики. Но он считал ее красивой… Любил ее волосы, тело, мягкую кожу. Осматривая себя в зеркалах душевых кабин Шепард невольно задавалась вопросом: будет ли он любить ее теперь? Такую? И дело не только в ее увечьях. Она больше не коммандер, не герой галактики и доблестный бравый солдат. Вообще не солдат. Она покалеченная, зависимая от препаратов женщина, которая скрывает свою личность.        Но она дождется операции! А когда ее кожа приживется, и ее наконец-то выпишут, то нужно будет намутить где-нибудь фальшивый ИД. К счастью, за столько времени пребывания в больнице Шепард узнала некоторых личностей, которые могли помочь с этим делом. Кое-кого она распознала среди знакомых с Цитадели. А в качестве оплаты она что-нибудь придумает. У нее был доступ в столовую, где она работала, чтобы восполнять затраты на свое длительное содержание и заодно не помереть со скуки от безделья, ведь все имеющиеся в библиотеке пособия по письменным и устным турианским языкам были изучены ею вдоль и поперек, и сданы все тесты на уровень школьных знаний. Шепард могла вести интеллектуальную беседу с туринятами и может даже доминировать, при условии что они будут изъясняться только на палавианском диалекте. И черт подери… она продаст единственное имущество, что у нее осталось - кольцо Победы. СУЗИ поняла бы ее и простила, ведь Шепард сделает это во имя любви! Она выйдет в дорогущий как зараза экстранет, найдет любую информацию о Гаррусе и полетит к нему, где бы он ни был. И они поселятся в теплом тропическом месте, будут трахаться, как варрены в период гона, она будет тонуть в его ледяных глазах, а он играться с ее отросшими до самых плеч волосами. Ведь для этого она выжила! Чтобы быть с ним… Если он примет ее. Ведь его возлюбленная Шепард мертва.        - Вот ты где! - прервала ее размышления начальница столовой, когда та немного опоздала на смену. - Давай топай на склад, тебе там объяснят что и как.        - На склад? С какой радости? Меня приписали к кухне. - бесстрастно ответила пациентка.        - Тут без тебя обойдутся. На складе лишние руки не помешают. - она усмехнулась глядя на механический-протез.        - Обосраться от смеха, Сэмми. Может им еще нужен свежий незамыленный взгляд?        - Пха-ха! Ладно, не ворчи. - женщина клацала по консоли, выставляя программу готовки. - Главный тут объявил, что Альянс к нам наведается с проверкой аж через две недели.        Сердце ухнуло вниз.        - Что? … С какой проверкой? - сухо спросила Шепард.        - Да кто-то им настучал, что у нас здесь всякие нечистые вещи творятся, кто-то торгует лекарствами, наркотой, с безопасностью проблемы ну и все в таком духе. Говорят, что даже органы толкают, представляешь. - заговорщицки прошептала она округлив глаза. - Чего только не придумают. Короче, будут тут все разнюхивать, вынюхивать, проверять всех под видом дополнительной программы спонсирования… Еще и журналюг привезут до кучи.        Этот день должен был когда-то настать.        - … Пиздец. - только и могла сказать Джейн Доу.        - Да не говори. Ладно, давай дуй на склад уже. Тебя ждет волшебный мир переучета, красотка.        Ситуация резко изменилась. Теперь нужно было слегка переиначить план действий. Но у Шепард был альтернативный ускоренный сценарий на случай форс-мажора. И дорога ей к человеку, которого она давно заприметила, и точно знала, чем он промышляет, опираясь на свое деловое прошлое, что его интересует в качестве оплаты за свои услуги, и под каким именем он пребывает в больнице.        Человек возился с дронами-уборщиками в подсобке, когда Шепард отвлекла его стуком металлического указательного пальца об стену. Он взглянул на нее из-за плеча, брезгливо осмотрев сверху до низу.        - Чего тебе, пугало? - прохрипел он. Шепард дернула бровью.        - Мне нужна кое-какая помощь.        - Как и нам всем. - буркнул человек и вернулся к чистке дронов.        - Только вы можете мне помочь, мистер Браун. Или мне обращаться более уважительно, офицер Харкин?