Маленькая зеленая змея

Кисеронг сидит на троне в Изумрудном зале и смотрит на свои окровавленные пальцы. Костяшки содраны – в глазах у нее все еще двоится, как будто бы кварцевая пыль от рухнувшей статуи еще не осела. На коленях перед ней стоит Джиньинг Бо с рассеченной головой. Госпожа Хуанганьен молится, перебирая четки из абрикосовых косточек. Ее брат смотрит вниз, сплетая и расплетая пальцы на животе. С его лица кровь падает на пестрый ковер. Киуэ стоит рядом с Зеленым Троном, растирая запястья. На ее руках все еще остались следы от кандалов: раны, окруженные ржавчиной по краям. Киуэ закладывает руки за спину и проходится перед горными лордами. На коленях за ними стоят их заклинатели и мечники, лучники, прислуга что двигалась вместе с лагерем на Цинхе. «Известно ли вам, лорды Железных Гор области Лисо, - начинает Киуэ, - чем карается предательство главы Ордена?» «Это не было предательством, - поднимает голову Джиньинг Бо. Его лицо покрыто запекшейся кровью, а глаза непримиримо блестят. – Госпожа предпочла ордену Лисо Ше орден Цинхе Не. Дому в горах – Нечистую Юдоль в предгорьях. Железный Кодекс гласит, что тот глава ордена, кто поставит род мужа или жены превыше своего рода или своего ордена...» Киуэ бьет Джиньинга Бо тыльной стороной ладони. В носу у него что-то трещит и глубокий сгусток жирной черной крови падает на ковер. Ксиеронг отчего-то жаль ковра. Ковру – более пятидесяти лет, и только неустанная работа чистильшиков поддерживает его яркость и спасает от износа. Ей начинает казаться, что ковер стоило убрать. Лорд Хуанганьен, человек с коршунами, простирается ниц перед Кисеронг. Он кладет ладонь на ладонь и упирается лбом в каменный пол, размазывая по ковру сажу и грязь с лица. Ксиеронг морщится. «Господа Ше Ксиеронг, о прославленная Змея. В наших действиях мы не знали, что вы стали едины с Родоначальницей. Мы просим о наказании за наши бездумные действия. Железный Кодекс может быть применен к главе ордена, но разве можно судить Родоначальницу по кодексу из руды и железа? Родоначальницу можно судить только по...» «Замолчи!» – возвышает голос госпожа Хуанганьен. Тембр голоса у нее пронзительный, но властный – монашеского смирения в нем нет, а вот привычки угрожать охотникам, задолжавшим пушнины, хоть отбавляй. – Думаешь, она тебя пощадит? Когда еще Древние были милостивы? Теперь только кровь за кровь!» Ксиеронг хохочет. Она бьет кулаками по подлокотникам кресла и все никак не может остановиться, пока не сгибается по сторонам. Мелочные, жестоковыйные, жестокосердные людишки – даже перед лицом гибели не могут замолчать и остановиться. Будут спорить даже перед воображаемыми небожителями! «Я могу вырезать ваши семьи, - говорит Ксиеронг, вытирая слезы, выступившие у нее в уголках глаз. Под пальцами она чувствует шрамы на лице от огненных иероглифов. – Рассадить их головы на пиках по всей крепостной стене, как это сделал бы мой отец. И как вы того заслуживаете». «Госпожа, - подает голос Джиньинг Бо. – Госпожа, по Железному Кодексу мы не совершили предательства...» Ксиеронг рывком встает из кресла. От слабости у нее начинает мерцать в глазах. Она пошатывается и хватается рукой на спинку кресла. Ионгианг подается вперед, чтобы поддержать Ксиеронг, но Ксиеронг с силой выпрямляется – Ионгианг так и не решается ее коснуться. «Ах, не совершили предательства. По-вашему стоит мне отлучиться, как вы можете забыть все, что я сделала для вас – союзы, которые я заключала, отношения с орденами, которые я укрепляла, сделки, на которые я шла во время войны, чтобы защитить Лисо от непомерных податей...» «И что? – вскрикивает госпожа Хуанганьен. – И что! Это мы здесь предатели? О, нет, моя госпожа, не мы здесь предатели! Мы остались на своей земле, мы блюли ее крепко, мы платили железом и серебром в казну – но где была глава ордена в это время?» Брат госпожи Хуанганьен хватает ее за плечо и тащит вниз, утыкая лбом в ковер. Та упирается, бьет его по рукам, но все приводит лишь к тому, что с нее падает высокая, расшитая кисточками монашеская шапка настоятельницы. Ксиеронг сверлит толпу взглядом. С ней встречается глазами только один человек, Джиньинг Бо. Он глубоко наклоняется – и простирается ниц, разбросав руки по ковру. Когда он говорит, его голос вдруг прерывается сдержанным рыданием. «Отбери наши жизни. Но пощади невинных!» «Никто не невинен, - рычит Ксиеронг. – Вы готовы были ударить мне в спину – и это та невинность, которой вы прикрываетесь? С вас мало содрать шкуры, чтобы покрыть ими спины моих лошадей!» Когда она приходит в ярость, стены Изумрудного Зала начинают дрожать. Ксиеронг пока не полностью владеет этой силой. Она похожа на духовную энергию, но толчок духовной энергии – словно полет лепестка. Энергия, которая плещется в Ксиеронг, похожа на океан, который она может расплескать в любую минуту. Стены дрожат, Киуэ поворачиваются к ней. Заклинатели падают ниц, стон и вой поднимается в зале, множество голосов молят о пощаде. Ксиеронг больше не в ярости – но дрожь не прекращается. Она смотрит на свои руки, вокруг которых поднимается перламутровая аура, и смотрит на коленопреклоненных людей. Она не чувствует ни жалости, ни ненависти, ни снисхождения – лишь презрение. Ксиеронг встает и дергающейся походкой подходит к Джиньингу Бо и берет его за горло. Она поднимает его - плотного, тяжелого мужчину, облаченного в пластинчатый доспех, - и держит на весу, глядя в его выпученные глаза. Ксиеронг отчетливо видит его золотое ядро – там, в глубине, такое теплое и маленькое, сплетенное из множества сияющих нитей. «Если я пощажу твой род, это еще не значит, что цена, которую ты должен заплатить, не будет высока». Ксиеронг погружает руку ему в грудь. Это – все равно что касаться клубка золотых нитей в голове у Минцзуэ, подточенных порчей. Ксиеронг забирает его в кулак – и, намотав каналы энергии на пальцы, вырывает его из груди. Крик Джиньинга резонирует под высоким потолком. Ксиеронг смотрит ему в глаза, когда показывает ему золотое ядро, парящий у нее над ладонью. Она ест золотое ядро, все еще привязанное к энергетическим каналам, у него на глазах.

*** *** ***

Коршун приносит письмо о том, что случилось в Безночном Городе. Ксиеронг читает его в Сапфировом Зале, чья продуваемая ветрами терраса выходит на площадь Змеиного Гнезда, где уже готовят помост для казни. Ксиеронг жадно пробегается глазами по строчкам: в столкновении с Вэй Усянем никто из глав Великих Орденов не погиб – но Цзян Янли, вдова Цзинь Цзысюаня, погибла от руки Вэй Ина; так же погибло несчетное количество заклинателей разного уровня. Минцзуэ должен скоро вернуться. Ксиеронг комкает письмо в руке и бросает его в очаг, но промахивается. Ее руки дрожат, ногти отслаиваются. Утром в зеркале она видит выросты чешуи у себя на щеках. Ее бросает то в жар, то в холод: дрожь земли начинается под ногами и когда Ксиеронг хочет, и когда не хочет, и как будто бы сама по себе. Выжженных знаков на теле тоже становится больше. Ксиеронг едва доползает до кровати с Куай Ху Ли, застрявшей между человеческим и звериным обличьем. Повязка закрывает глаз Куай Ху Ли, за ней следят немые стражницы – им вырезали языки в плену у Цишань Вэнь, и Киуэ выбирает их не для каждой миссии. Ксиеронг падает на колени рядом с кроватью Куай Ху Ли и сжимает ее руку. «Что со мной?» - спрашивает она с присвистом. Когда Ксиеронг дышит, ей кажется, что ее легкие надуваются и опадают со свистом, как пробитый кузнечный мех. Ее тело как будто бы удлинилось за последние ночи: словно выросло больше ребер и она стала выше на ладонь или полторы. Куай Ху Ли смотрит на нее, прикоткрыв рот – ей тяжело разговаривать, - и качает головой. «Что со мной?!» - кричит Ксиеронг, сжав ее руку крепче. Куай Ху Ли находит в себе силы говорить. «Даже с учетом того...» - она начинает говорить; кашель прерывает ее. Заклинательницы внимательно следят за Ксиеронг блестящими темными глазами, но не двигаются с места и не издают ни звука. Ксиеронг ловит себя на том, что во во дворце никто не смеет к ней обратиться. Стоит ей повернуться их сторону, они вздрагивают, словно подавляя желание броситься ниц. «С учетом чего?», - Ксиеронг комкает руку Куай Ху Ли в ладони. Та вырывает у Ксиеронг из руки свои пальцы – узловатые, покрытые редкой бело-голубой шерстью. «Я выдернула тебя. Тебе досталась... не вся энергия. Но все равно... ее слишком много для человека. Ты не можешь ее вместить. Ты сейчас – как кувшин, полный сливок. Сливки... выплескиваются». Ксиеронг вываливается из спальни Куай Ху Ли и, шатаясь, бредет в библиотеку. Ее отросшие белые ногти скребут по каменным стенам. Удивительно, как опустело Змеиное Гнездо – почти полдень, а Ксиеронг не встречает ни одной живой души – ни воина, ни служанки. Винтовая лестница в библиотеку, кажется, закручивается бесконечно. Ксиеронг едва ползет – в какой-то момент она спотыкается и падает. Ее рвет на ступеньки черной кровью. В крови она видит человеческие глаза – не просто глазные яблоки на ножке, но глаза с веками и ресницами, плотно закрытые, то ли растущие из камня, то ли плавающие в крови. Ксиеронг тянет к ним палец, глаза открываются и смотрят на нее – она отшатывается, и, перешагнув через ступеньку, ползет выше, на самый верх башни. Ксиеронг открывает дверь и заходит в библиотеку. Она идет к секции, где хранятся запрещенные книги, полные темной энергии, и содрогается – это больше не книги. Это три демона: один похож на уродливую смесь черепахи и вороны, на голом черепе другого нет места для глазниц, и Ксиеронг понимает, что это его глаза она видела на ступеньках башни. Высохшее лицо третьего покрыто язвами и дырами, это – демон проклятий. Она знает их имена, они звучат у нее в голове – демоны склоняются перед ней. «Госпожа... Госпожа... Госпожа!» - звучит многоголосый, хихикающий, кашляющий, рычащий хор голосков. Ксиеронг пятится и хватается за корешок первой попавшейся книги. «Демоны и духи гор». Отлично! Ксиеронг хватает книгу с полки, но, когда она открывает ее, ее пальцы проваливаются во влажный рот, открывшийся на титульном листе. Ксиеронг отбрасывает книгу и отшатывается, влетая спиной в человека. Это Киуэ – ее морщинистое, проницательное смуглое лицо, ее окончательно поседевшие волосы, собранные в тугой пучок на затылке. Ксиеронг хватает ее за плечи, оборачивается, чтобы еще раз увидеть ужасы, о которых собирается рассказать, - но все, что она видит, это бесконечные полки с книгами. «Что со мной», - шепчет Ксиеронг. Слезы наворачиваются у нее на глазах. Киуэ ласково проводит пальцами по ее щеке, в глазах у нее – бесконечное сочувствие. «Мне очень жаль, моя госпожа. Мне правда очень жаль». «П-почему тебе жаль?», - не понимает Ксиеронг. Она в жизни своей не была так напугана. «Моя госпожа, - Киуэ внимательно смотрит ей в глаза. – Ты впила силу Змеи. И теперь ты неизбежно станешь новой Змеей». «Как это понимать?» «Ты... – Киуэ отводит глаза, подбирая слова, - трансформируешься. Под небесами и над землей не бывает пустых мест. Сосуд, заполненный смыслом, становится новым символом. Постепенно, ты превратишься в Змею». «Как? Нет! Неужели это нельзя остановить?» – Ксиеронг сжимает плечи Киуэ. Киуэ качает головой. «Либо сила разорвет тебя изнутри – либо трансформация начнется на поверхности. И тогда, вдали от источника силы, она причинит тебе невероятные мучения. Лучше и для тебя, и для всех, кого ты любишь, будет спуститься вниз, в корни гор, и принять свое превращение вместе с добровольным заточением». Ксиеронг яростно трясет Киуэ, приближая свое перекошенное лицо, покрытое чешуей, к ее лицу. «Я не могу просто уйти! После восстания я буду нужна Лисо как никогда! У меня ребенок в Цинхе! Куай Ху Ли едва жива, кто приютит оборотня? Мой муж... я хочу снова увидеть свою семью!» Киуэ забирает ее лицо в ладони и прижимается к ее лбу своим лбом. «Это – единственный путь, - говорит она. – Только кровные родственники могут забрать силу Змеи». «Кто же будет новой главой ордена...» - едва шепчет Ксиеронг. Мысли путаются, в голове словно поднимается гул. «Ионгианг», - спокойно отвечает Киуэ. «Что?» - Ксиеронг отшатывается. «Ты не знала? Ше Чен так не рассказал. Она – твоя сводная сестра, госпожа». Взгляд Киуэ делается стальным, и у Ксиеронг едва хватает выдержки оставить свой взгляд все таким же расфокусированным и безумным. Так вот к чему все это шло – к тому, чтобы освободить место главы ордена для Ионгианг!

*** *** ***

Пещеры сияют изнутри. Ноги Ксиеронг скользят, когда они спускаются в опустевшее русло подземной реки. Свечение минеральных жил понемногу угасает. Киуэ несет в руке факел, освещающий рисунки на стенах. Маленькие белые фигурки встают на колени перед длинной петлей с треугольной головой, изображающей змею. Над горами летают чудовища, но змея убивает их и поедают. Маленькие фигурки, кажется, счастливы. Голова Ксиеронг идет кругом. Ее руки связаны за спиной, веревка божественного плетения заканчивается смешными кисточками, и , когда кисточки касаются ее пальцев, Ксиеронг смеется. Ионгианг это пугает – она смотрит на нее широко раскрытыми темными глазами, в которых страх плещется, словно горючее масло. Ксиеронг заглядывает ей в глаза и улыбается, показывая зубы. Ее зубы деформировались. Ее вид, должно быть ужасен. «И давно это между вами началось? Между тобой и отцом» - она спрашивает Киуэ. Они идут по узкой, скользкой известковой тропинке над глубоким и темным озером. Когда Киуэ выше поднимает руку с огнем, Ксиеронг видит, как слепые белые существа плывут к камням в центре темного озера и прячутся за ними. В озере – не вода: в озере чернота. «Смотри, - Киуэ кивает вниз. – Они осмелели. Под горами есть многое из того, что сдерживать может только Змея. И самое страшное еще не прознало про то, что ее больше нет». «Кто еще знает?» Ксиеронг начинает заваливаться на бок. Ионгианг берет ее за узел между запястий и помогает выпрямиться. Тропинка превращается в мост между берегами подземного озера. Существа внизу, должно быть, похожи на Ксиеронг сейчас – покрытые чещуей, с широкими зубастыми ртами, но глаза у них больше не человеческие. Ксиеронг кажется, что на некоторых она видит потемневшие от времени гривны в форме змей, кусающих свой хвост. «Ответь мне. Знают ли лорды? - Ксиеронг возвышает голос. – Откуда знаешь ты? Ответь мне!» Киуэ не смотрит на нее и молчит. Мелкие камни сыплются вниз из-под ноги Ксиеронг. Зубастые существа бросаются врассыпную, и снова выглядывают из воды. Их взгляды прикованы к Ксиеронг. «Не надо так кричать, госпожа. Никто ничего не знает точно. Секрет хранят только главы ордена и жрецы. Но жрецов Змеи больше не осталось». «Ты узнала от отца?» Киуэ кивает. «Да. Он рассказал мне, когда больше не мог сдерживать Змею. Сначала я ему, конечно, не поверила». Ксиеронг поворачивает голову и смотрит в глаза Ионгианг. Та вздрагивает, но не отводит глаз. «А ты поверила своей матери? Как давно ты знаешь?» «Я никогда не думала, что до этого дойдет, госпожа». «О чем же ты думала? О чем вы обе думали?» - возвышает голос Ксиеронг. Разломы драгоценных жил, почти потухшие, начинают слабо светиться красным, словно мясные прожилки. Киуэ вынимает нож из ножен на груди – красивым, полукруглым движением, проносит его над головой и поворачивается к Ксиеронг. «Не нужно делать это сложнее, чем это уже есть, девочка», - предостерегает Киуэ. Ксиеронг напрягает руки, но веревка божественного плетения не просто держит крепко: она не поддастся ничему, кроме оружия первого ранга, еще и блокирует ее попытки нарисовать сигил. Это – и неуступный надзор Ионгианг, которая извиняется, но предупреждает, что она сломает Ксиеронг пальцы, если та попытается зачаровывать. «О боже, не будь такой мерзкой ханжой, - с презрением говорит Ксиеронг. – И не играй в добродетель. Члены моей семьи жили и умирали ради того, чтобы править Лисо. Нет никакого «высшего» блага. Есть лишь власть и люди, которые верят, что смогу распорядиться ей лучше других». «Клан Ше, - усмехается Киуэ. – Клан Ше жил и умирал ради власти. Маленькие горные императоры. Нет слова слаще, чем «я». Я, я, меня. Но Лисо – это не глава ордена заклинателей в Змеином Гнезде. Лисо – это горные деревни и шахты, это заклинатели из маленьких селений, которые никогда не надевали сверкающих шелковых одежд, но всегда защищали свои деревни от мертвецов и ночных духов». «И, что, смогут они защитить свои драгоценные деревни, если кто-то вроде Вэнь Жоханя или Цзинь Гуаньшаня положит глаз на шахты?» – спрашивает Ксиеронг. Ионгианг берет ее под локти, упираясь ей в шею расставленными пальцами и прижимая указательный к яремной жиле. Талантливая девочка. Только Ксиеронг сейчас бессмысленно угрожать смертью – то, что ждет ее, хуже чем смерть. Киуэ смотрит на Ксиеронг сверху вниз. Седые волосы, выбившиеся из гладкого пучка, падают ей на лицо. Красные жилы в стенах пещеры разгораются, Ксиеронг пытается сделать что-то еще, дать выход своей ярости, но она не может даже собрать духовные силы, чтобы сбросить Киуэ с тропы в черные воды подземного озера. Помолчав, Киуэ отвечает. «Ты обвиняешь меня в том, что я готовилась к этому, подстраивала. Дело не в Ше Чене и даже не в моей дочери. Ты не была плохой главой ордена. Может быть, слишком похожей на мать – глупо было думать, что демон никогда не покажет лица, – но еще больше в тебе было от Ше Чена. Ты убила человека из Цзинь Ланлинь и это было достойно. Ты ввязалась в глупую войну, но твоя сторона в ней победила – лордам это понравилось. Но сейчас порядок вещей нарушен». «Я все еще человек, - глаза Ксиеронг пылают. – Я не желаю провести остаток жизни в подземелье!» Киуэ берет Ксиеронг за подбородок. «Человек ты ненадолго, моя госпожа. Ты несправедливо говоришь мне, что мне нужна только власть. Это не так. Процветание Лисо мне дороже всего. Так же, как было для Ше Чена. Змея уже передала тебе силы, процесс необратим. Ше Чен бы понял. Тебе тоже следует это понять». Ксиеронг откидывается на руки Ионгианг, она тяжело дышит. Острая боль пронзает ее лопатку. Ксиеронг бросает вперед и она кричит, сгибаясь пополам. Сквозь ее плечо, раздирая кожаную куртку, с треском проходит костяной шип. Обессилевшая от боли, Ксиеронг с удивлением чувствует, что шип встречает преграду на пути – она слышит крик Ионгианг. На ее связанные за спиной руки падают теплые капли крови. Кровь падает в озеро, чешуйчатые твари волнуются, толкают друг друга, стараются ухватить кровь первыми. Лицо Киуэ меняется. Она бросается к Ионгианг. Превозмогая себя, Ксиеронг резко выпрямляется, вгоняя в Ионгианг шип поглубже. Она смотрит в глаза Киуэ; в этот момент, застывший во времени, она отталкивается ногами от моста. Приколотая к Ионгианг, как мотылек к листу бумаги, Ксиеронг падает в масляные воды озера, где уже волнуются слепые белые существа, покрытые чешуей. Последнее, что видит Ксиеронг – это лицо Киуэ, искаженное страданием. Его вид наполняет ее сердце свирепой радостью.

*** *** ***

В пруду не вода, но и не масло. Вязкая черная жижа расплескивается, как нефть, когда они падают. От удара об поверхность Ионгианг еще крепче прижимается грудью к спине Ксиеронг, и Ксиеронг откидывает голову ей на плечо. Она смотрит в глаза Ионгианг – темные, пронзительные, так похожие на глаза отца. В другой жизни они могли были бы быть сестрами. Настоящими сестрами, не госпожей и телохранительницей. Но за то, что Ионгианг с матерью хотят сделать, они должны поплатиться. Белые существа бросаются к ним, как только темные воды смыкаются над головой – Ксиеронг не может дышать. Длинные перламутровые руки впиваются в ее наручи, ногти протыкают кожу. Она ждет, что эти же руки начнут раздирать ее на части – они уже начинают тянуть ее, теребить, - но стоит ее крови оказаться в воде, как существа снимают с нее веревку так, словно это обычный джутовый шнур, бережно подхватывают ее и выносят вверх. Ионгианг бьется: белые твари окружают ее, снимая с шипа. Она кричит и выхватывает меч, но бьет неловко, плашмя, лезвие не попадает или не проходит через чешую. Одно из существ оборачивается – это женщина-змея с гребнем на голове, в шею у нее наполовину вросло золотое царское ожерелье. Ксиеронг видела такое в библиотеке на портрете царственной женщины в высокой шапке. Киуэ мечется наверху, словно раненный зверь. Ксиеронг лихорадочно думает. Ее швыряет из стороны в сторону, тварей всплывает все больше, Ионгианг бьется в кровавых волнах. Ксиеронг вспоминает. То заклинание. Она не сразу поняла, для чего оно и почему оно хранилось под портретом Главы Синьхуа. Кому может быть необходимо передать столько энергии зараз? Разве человек может ей обладать? Столько силы человеческое тело вместить не может. Для того, чтобы использовать другого, как сосуд, нужно иметь столько энергии, сколько есть разве что у богов... Но разве Змея – демон, не равный по силе богине? В воду падает тело, поднимая тучи брызг. Существа разделяются – часть их пылывет к Киуэ, которая выныривает, держа нож над головой. На лезвии ножа пляшет голубое пламя. Ксиеронг плывет к Ионгианг, расталкивая предков – она уверена, это они, те, прежние главы Лисо Ше. Она хватает Ионгианг за шиворот и, собрав кровь с ее лица ладонью, рисует у нее на лбу иероглиф – и прижимает к его центру палец. Плечо Ксиеронг пронзает боль. Киуэ вгоняет нож в ее еще человеческое плечо, не изуродованное шипом, хватает Ксиеронг за волосы и, тяжело дыша, пытается оттащить ее от Ионгианг. Змеелюди вгрызаются Киуэ в руку и в плечо, она держит Ксиеронг крепко и тащит ее яростно, но Ксиеронг уже начинает приподниматься над водой, волоча за собой Ионгианг. Бок Ионгианг изодран в лохмотья, она конвульсивно подергивается, словно раненный зверь. Жилы в стенах пещеры пульсируют. Все заполняет красный свет. Кожа на щеках Ионгианг начинает трескаться, на ее лбу и шее, на открытых частях тела выступают иероглифы на позабытом языке. Иероглифы похожи на жуков-могильщиков, желтый свет их - словно от могильного фонаря. «Я не желаю ни к чему возвращаться, - рычит Ксиеронг, - я не хочу быть заточена под землей. Я не хочу становиться аватаром! И я уж точно не хочу оставлять свой орден. У Лисо Ше может быть только одна глава, ей не станет незаконнорожденная!» Перед глазами у Ксиеронг проносятся картины, многие – не из ее памяти. Она трясет головой, Киуэ повисает на ней на ноже, но ее отшвыривает в стену пещеры выбросом энергии. Она падает в воду, как тряпичная кукла. Кисеронг смотрит в глаза Ионгианг – ее глаза наполовину закрыты от боли и потери крови, она похожа на марионетку Вэй Усяна больше, чем на живого человека. Кисеронг собирает все свои силы и вливает их в Ионгианг. Энергетические каналы той быстро переполняются. Ее шея быстро вспухает волдырями, изо рта начинает идти кровь. Ксиеронг жадно смотрит ей в глаза: девчонка не должна умереть, не сейчас, не на середине ритуала. «Не отдавай всю силу, - шепчет знакомый голос, - неужели ты не хочешь оставить чего-то себе?» «Я хочу оставить все это под землей навсегда!» - кричит Ксиеронг в яростном отчаянии. «Будущее изменчиво!» - шепот поднимается волной и проходит сквозь нее. Ксиеронг видит картины будущего; видит кровь; видит лютого мертвеца; видит голову в цепях, обклеенную талисманами так, что не видно лица; видит темные волосы, струящиеся по полу, словно змеи, тянущиеся к ногам. Видит человека с флейтой, на лице которого лежит тень, и видит человеческое сердце в своей руке – в бело-золотых одеждах дыра, парча безнадежно испорчена темной кровью. Задыхаясь, она запрокидывает голову и видит небо, полное созвездий. Звезда падает. Куай Ху Ли берет ее за руку в звездной пустоте и Ксиеронг крепко ее сжимает. «Твоя судьба не должна была переплестись с судьбой сына старого главы Не, - говорит Куай Ху Ли, прикрывая глаза.- Даже гороскоп так говорит. Что-то не случилось, и теперь что-то должно случиться взамен. Что-то ужасное». «Что еще?» - торопливо спрашивает Ксиеронг. Куай Ху Ли пожимает плечами. «Не знаю. Ты видела гороскоп? Это всего лишь деревянные дощечки. Они не умеют разговаривать. Но ты изменила свою судьбу и каким-то образом заодно изменила судьбу Не Минцзуэ. Линии жизни не оборвались, они сбились в клубок. Все еще не хочешь остановиться?» Ксиеронг смотрит в небо. Ветер холодный, глаза у нее слезятся. Она вытирает край глаза рукавом и смотрит на Куай Ху Ли. «Однажды жил человек, который сумел переломить хребет своей судьбе. И звали его Ше Чен. Я буду как мой отец. Я буду сражаться со своей судьбой». «Идиотское решение, моя госпожа», - говорит Куай Ху Ли и смотрит на нее очень серьезно. ...армия поднимается на марше. Вскинутые головы обращают свои взгляды к горам. Пионы раскачиваются в полях: настала самая пора цветения. Во вратах стоит девушка, рослая, выше многих воинов. На ней – позеленевшие медные наплечники-драконы, за спиной у нее – сабля, в глазах у нее – ярость. У нее плоское, смуглое лицо, и яркие зеленые глаза. «Время движется по кругу, - говорит она, подняв саблю над головой. – Мы живы и мы мертвы. Но мы не покрыты позором!» Свет гаснет. Ксиеронг падает в воду. Она уходит в темные глубины, и последнее, что она видит угасающим зрением – это как иероглифы на ее руке затухают. На белой коже больше нет чешуи, темные волосы поднимаются кверху точно водоросли. Ей немного жаль, но, все же, в конце концов она же сломала хребет своему року. Она победила. Ксиеронг чудится, что рука ее снова ложится в широкую загорелую руку, привычную к сабле, и когда их пальцы сплетаются, она чувствует медное кольцо с головой быка на пальце. Она улыбается. Вдох обжигает легкие. Голова Ксиеронг снова поднимается над водой. Она хрипит, изо рта у нее выходит черная вода. Минцзуэ держит ее над водой за шиворот, другой рукой он держит за рукоять Басю. Белые кольца вздымаются в подземном озере. Гигантское лицо женщины, покрытое чешуей, поднимается из черных вод – с ее щек падают змеелюди. Минцзуэ окружает кровавая аура, сильная и плотная, словно глина. Ксиеронг хватается за его запястье когда Минцзуэ приподнимает ее над водой и с помощью Баси выдергивает их из воды, направляя в полет под потолком пещеры.