Через грань

      «Мёртвые люди получают больше цветов, чем живые, потому что сожаление сильнее благодарности.»

      

***

      — Она оставила на тебя своё наследство. Всё это просто-напросто пропадёт. — говорил очередные аргументы Рид. — А как же Гард? Долька? Ты не можешь их просто оставить.       — Не надо выжимать из меня жалость. — хмурясь и сквозь зубы, произносит Коннор. Когда он покинул дом, то Гэвин и Ричард довольно быстро его настигли. Рид почти сразу отхватил удар в челюсть, а затем Коннор получил почти тоже самое в ответ, но Гэвин сумел сдержаться, ведь понимает, что тот просто не может держать себя в руках. Ричард вновь насильно ввел собрата в спящий режим, и они с Ридом притащили его в дом. К тому времени, как Коннор очнулся у Гэвина уже успел расцвести синяк, но почти сразу же после пробуждения завязался разговор: он собирается вбить Коннору, что самоубийство не выход и есть ряд обязанностей, которые тот не может бросить. — Мне плевать на деньги и на всё это! Мне просто нужна она!       — Ты же сам понимаешь, что ничего нельзя исправить и изменить? Да, ты понимаешь. Сейчас ты уже убеждён и точно осознаёшь, что Шарлотта мертва. — от очередного прямого напоминания со стороны Гэвина, Ричард видит, как стресс Коннора стремительно вырастает на десяток процентов. — И я уверен на все сто, что она неоднократно просила тебя быть сильнее, если с ней что-то случится.       — Но это не значит, что я должен беспрекословно выполнять все наставления и слова. И даже если они её. — Коннор не смотрел на Рида, а пялился вперёд на входную дверь. Не то чтобы думал над планом как улизнуть, но всё равно такое тоже было.       Хотелось... Чтобы его уже оставили в покое.       — Это типа тебе плевать на неё значит? — Рид раскинул руки и устало хмыкнул.       — Я же сказал... — Коннор наконец повернул голову, но с таким убийственным взглядом, что глаза его казались полностью чёрными. — Даже не пробуй играть на моих чувствах.       — Ну да... — Гэвин отходит, разочарованно вздыхает, затем хлопает себя по бокам. Теперь злится. — Да! А знаешь что, Коннор? Ты ведь и сам знал. Знал, что Чарли может выкинуть что-то такое и даже сейчас по некоторым вещам становится ясно, что она знала, что может довольно рано умереть. И скорее всего она заранее знала, что именно по собственным выборам. И знаешь что? Посмотри... — он разводит руками, показывая окружение. — Что Чейз наделала по своей же упёртости! Посмотри, что теперь! И похоже ей было плевать, что будет с нами после этого и на тебя в том числе. Шарлотта делала что-то, что было в её голове, хотя за несколько часов до этого я ей сказал, что она не может просто пойти и убиться, потому что есть те, кому она дорога. И что же наша Чарли сделала, а? Всё равно пошла! Потому что она чёртова эгоистка!       — Заткнись! — сорвался Коннор и вскочил с места. — Она была права! Это не ваша жизнь и не вам решать! И знаешь что, Гэвин? Я уважаю её выбор! И жалею лишь о том, что он привёл к таким последствиям, что Шарлотта умерла, но она имела право решать и выбирать самостоятельно, не задумываясь о наших чувствах. Она не маленькая девочка, а человек со своими интересами и стремлениями.       — БЫЛА человеком со своими интересами и стремлениями. — ехидно поправляет Рид. — И смотри к чему они её привели. Теперь и ты хочешь поступить также. Ничем не лучше неё!       Гэвин приостанавливает речь и после тяжкого вздоха, продолжает:       — Слушай... Просто... Попытайся справиться. Я знаю, как тебе дерьмово и я знаю, как это невыносимо и тяжело, однако есть возможность продолжить жить с этим. Найди стимул. Вот даже... Твои чувства к ней и просьба позаботиться о наследии. Она оставила на тебя компанию, которую не хотела подвести, ведь это было ей оставлено от её родителей. А ваши животные? Они даже не поймут почему вы оба так резко бросили их. Гард будет бесконечно смотреть на дверь и ждать, у него даже может появиться депрессия, тревожность. Знакомо? Своим уходом ты сделаешь его таким же, каким в своё время стала Шарлотта от смерти родных.       — Повторяешься, Рид. — Коннор даже ехидно ухмыльнулся. — И ты думаешь всё это меня тут держит? Нет. Ничего из этого. Я не желаю жизни, где Шарлотта мертва. Жить в мире, где её нет. Я не собираюсь забыться чем-то другим: заботой о НАШИХ общих питомцах, жить в НАШЕМ общем доме и строить теперь уже СОБСТВЕННОЕ будущее без неё. Не собираюсь находить себе способ отвлечься на что-то другое. Будь то работа или какое-нибудь дурацкое хобби. Не собираюсь идти дальше, словно бы забыв эти три года, которые составляют ВСЮ мою жизнь. Когда я стал девиантом... Нет. Когда я окончательно во второй раз им стал, то именно Шарлотта помогла мне дойти до этого, именно она в тот момент сказала нужные слова, поддержала, была рядом и обещала быть и дальше. И так и было. Всё было прекрасно! Чудесно! Замечательно! Так замечательно, что собирался сделать ей предложение!       Коннор вытащил коробочку, что всегда таилась в кармане, но сейчас посмотрев на неё, та злила его и он от психу откинул её в сторону.       — Сделать предложение в тот же день, когда она часы спустя умерла! Я просто отложил это на некоторое потом, считая, что она не в духе! Я ненавижу себя за это! Ненавижу, что не попытался раньше! Я последние дни то и дело искал возможность и момент, а в конце концов... По своей же неуверенности и сомнений всё упустил! Упустил и её! Окончательно! И сейчас ты говоришь мне, что ты понимаешь меня? Что надо попытаться и попробовать справиться? Будто это раз плюнуть! Я. Не. Хочу. Будь реалистом, Рид! Жизнь не грёбаная сказка, где всё возможно, стоит только очень захотеть, где мёртвые воскресают или гарантированно можно справиться с потерей за какие-то пару месяцев или лет!       — Я уж знаю какого тебе, а ты ни черта не знаешь обо мне, чтобы так судить. И даже сделав ей предложение, даже если бы Чарли сказала «да», она бы... Могла всё равно ускользнуть. Шарлотта такой человек. Была таким человеком. И ничего не поделать. Горе бы пришло, но просто попозже. И тогда бы ты жалел о чём-то ином. Коннор. Запомни. Всегда будут сожаления. Всегда будут потери. Всегда будет боль. А знаешь почему, а? — Рид подошёл ближе, чтобы буквально быть напротив чужого лица, и снизил голос. — Да потому что жизнь... Не грёбаная сказка.       

***

      — Ох, Коннор! — сказала Руби, подходя к нему и даже прикасаясь к его предплечью, дабы наверняка привлечь внимания. Так и продолжала придерживаться, разговаривая с ним. — Кофемашина вновь шалит и не хочет работать. Не поможешь?       — Оу... Да, конечно. — он мимолётно глянул на Шарлотту с которой, стоя в офисе, до этого беседовал, а затем слегка дёрнул уголком губ. — В последнее время кофемашина и вправду работает с перебоями.       И они оба ушли в сторону кафетерия.       Спустя же всего пару часов...       — Коннор! — Руби подскочила к нему и улыбнулась. — Не поможешь мне отнести коробки в архив? Их так много, что я даже не ожидала, да и они такие тяжёлые!       Коннор сначала подвис, но всё же смог ответить ей:       — Да, конечно. — он дружелюбно улыбнулся коллеге и глянул на свою девушку, ведь именно с ней он стоял и разговаривал в кафетерии, однако теперь беседа была прервана.       Руби продолжала рассказывать, как всё досадно вышло с этими коробками, махать руками при этом и смеяться, а Чейз, допивая свой кофе, лишь проводила их спины взглядом.       Но в тот же вечер...       — Ох, прости, Коннор, за такие просьбы, но... Ты не мог бы отвезти меня домой? У меня к сожалению нет машины, а у тебя насколько я знаю — да. — Руби мялась, говоря смущаясь.       — Я... — он не ожидал такого, да и словив взгляд любимых зелёных глаз за перегородкой столов, тут же слегка растерялся в ответе. — Д-да... Конечно.       — А такая вещь, как такси у нас, я так понимаю, теперь запрещена в Детройте? — произнесла невзначай Шарлотта, чем привлекла внимание двоих, что почти начали уходить. — Или у электромобилей с их искусственным интеллектом теперь тоже появилась свобода выбора и машинки разъехались кто куда, готовя всемирный переворот против человечества?       Коллега тут же расхохоталась.       — Ха-ха, Чарли, ты скажешь тоже! — Руби даже хлопнула себя над коленкой, нагибаясь от смеха. — Просто я лишь первый месяц здесь работаю, так что зарплаты у меня пока что не было и... Я на мели.       — Ну так... У нас на самом деле весьма дружный коллектив. — Чарли осмотрела офис, где ещё трудились работники, не смотря на тёмный вечер. — Можно было бы занять пару баксов на такси до этой самой зарплаты. Если вдруг что, то я бы с радостью помогла и даже возвращать не обязательно.       — Ну занимать деньги... Это как-то более неловко, чем просто попросить подбросить до дома тех, у кого есть свой автомобиль.       — Ммм... Понятно. — поджала губы Чейз. — Я даже и не знала, что Коннор единственный в офисе обладатель своей собственной машины.       Собеседница лишь рассмеялась вновь, но затем веки пару раз быстро хлопнули и лицо стало озадаченным.       — Вы же... — Руби указывала пальцем то на Коннора, то на Шарлотту. — Я слышала вы встречаетесь. Верно?       Оба промолчали, ибо от чего-то не знали, что ответить. Да и кто должен первым?       — Оу... Прости. — новенькая улыбнулась. — Я не хотела заставлять тебя ревновать.       — Я не ревную. — тут же ответила Шарлотта, не меняя нейтрального выражения лица. — Вообще не в этом дело.       — Да ну? — Руби хмыкнула, а улыбочка всё не сползала. — Я не собираюсь рушить ваши отношения. Просто Коннор один из немногих с кем я довольно быстро познакомилась в офисе, он дружелюбен и не против помочь. И я... Очень благодарна ему за это. Честное слово... — она приложила руку к своей груди. — Как только я привыкну и всё тут изучу, то выпущу его на свободу, обещаю.       Это вроде как была шуточка, на которую Чарли лишь слабо улыбнулась. Улыбка скорее была с ехидством, которое очень чётко заметил Коннор, молча наблюдавший всё это время за их беседой.       — Делайте, что хотите. — Чарли отвернулась к терминалу и продолжила работать над делом.       Руби вновь миленько улыбнулась и глянув мимолётно на него, пошла на выход. Коннор же смотрел на сидящую Чарли, которая более не повернулась и не отвлеклась от работы.       Всё-таки пошёл отвозить коллегу.       И так ведь продолжалось и дальше. Руби сумела за следующую неделю подёргать Коннора по всяким мелким, а порой и не очень, просьбам множество раз, чем на самом деле в конце концов стала раздражать Шарлотту. Руби просила не дуться и не ревновать, конечно, переводя всё на шуточный лад, но как бы Чейз не отвечала на это, что пускай делают, что хотят, однако это не было сто процентной правдой. И сама Чарли это отлично понимала.       Как понимал и Коннор.       И вот вернувшись с очередной помощи, он пристроился рядом с Чейз, которая готовила себе кофе, однако она даже не обратила на него внимания.       — Всё в порядке? — спросил он, разрезая эту давящую тишину.       — В полном. — лаконично отчеканила Шарлотта, поворачиваясь и сразу же идя к столику, чтобы пить свой горячий и бодрящий напиток там.       — Ты же ревнуешь, верно? — Коннор вновь стал по боку от возлюбленной.       Чарли лишь повернула голову, слегка вскидывая левую бровь.       — Никогда прежде не замечала, что ты порой не прочь переоценить себя. — это скорее было сказано ею не в обиду, а даже в шутку.       — Ты же в курсе, что это зря?       — Ты же в курсе, что она откровенно к тебе подкатывает?       — Но ты же знаешь, что я не отвечу ей взаимностью?       — Но ты же знаешь, что тем не менее её попытки раздражают? — Шарлотта наконец обернулась, а потом вздохнула с прикрытыми глазами, прежде чем продолжить. — В том то и дело что... Это никакая не ревность, Коннор. Это вот именно, что раздражение. Я прекрасно вижу, как она закидывает удочку в надежде, что клюнет. И всё бы ничего, мне было бы побоку, ведь я абсолютно доверяю тебе, а сама я в себе не настолько не уверена, но проблема в том, КАК именно Руби это делает. Она прерывает наши беседы, выдёргивает тебя вечно из-за каких-то порой глупостей, а ведь мы на работе и как бы заняты тут работой. И ей... Будто плевать, что мы встречаемся и что в целом, она своими выходками вполне реально может вызвать у меня тем самым порывы ревности. Поверь мне, она прекрасно осознаёт, что от её действий могут быть именно такие последствия, просто я оказалась не такой уж и простой, а будь тут другая, более ревнивая девушка? Это могло действительно разрушить чьи-то отношения и сделать кому-то больно. Да Руби чуть ли не наплевать, что я вообще существую и нахожусь буквально перед её носом! Что я всё вижу и слышу! Какой же надо быть самоуверенной и самодовольной, чтобы так делать?       — Думаю вскоре она поймёт, что это не работает и перестанет. — успокоил он и глянул в офис, где Руби поглядывала на них. Чарли же сделала тоже самое, что и Коннор, а затем цокнув, обернулась и уже потом закатила глаза.       — И теперь другая проблема. — она сложила руки на груди. — Я долго должна это терпеть? Ну, когда ей надоест. Ещё чуток и у нас будут отношения на троих, чему я, если честно, не особо рада и чего не особо жажду.       — Всё-таки доля ревности тут присутствует... — Коннор склонился, чтобы быть ближе и улыбнуться в хмурое лицо напротив.       Шарлотта же постояв немного, демонстративно и весьма требовательно поцеловала его, дабы новенькая, видя всё это, пришла к выводам о прекращении своих подкатов быстрее.       — Можешь ей уже прямо в лоб сказать, что ты вполне счастлив со мной. — Чарли всё ещё держала Коннора за шею, а затем сщурила глаза. — Счастлив же?       — Больше, чем кто-либо. — и вновь утянул в поцелуй, придерживая за поясницу и слегка наклоняя назад. — Не беспокойся. Постараюсь разобраться с этим, как можно скорее. На самом деле мне тоже некомфортно и я не совсем понимаю, зачем Руби так поступает. Я не даю даже единого шанса и повода, что готов хотя бы взглянуть в чужую сторону.       — Мы очень мало на самом деле на работе воркуем и любезничаем друг с другом. Часть коллег знает, что мы с тобой уже как год вместе, но мы же с тобой делим отношения и работу, как ответственные человек и андроид. Да и я не вижу смысла показывать наше счастье и любовь всем на показ. Хотя сейчас... Уже начинаю видеть этот самый смысл.       — Не надо. Я тоже люблю тишину и спокойствие.       Чарли вновь замолкла на время, однако затем цокнула и устало вздохнула.       — Вот даже тот факт, что она выбрала тебя, а не Ричарда. Руби тут едва ли третью неделю, так что и не успела даже повыбирать между вашими характерами, а разве что только по внешности, которая на минуточку! — Шарлотта приподняла палец. — Не сильно отличается. Но нет же... Руби зацепилась конкретно за тебя. Всё ясно, как день. Ей плевать на всё, главное её хотелки и желания. — Чарли тяжко вздохнула. — Я не люблю таких людей, который думают, что вторая половинка, а то и вовсе супруг — не стенка, так что якобы могут подвинуться.       Коннор лишь коснулся своим лбом лба любимой и прикрыл глаза. Говорить ему не надо, ведь ей и так ясно, что он согласен с ней со всем.       — А может свадьбу забабахаем, а? — улыбаясь и весьма неожиданно говорит Шарлотта, а от того Коннор открывает глаза и удивленно вскидывает брови. — Ну чтоб прям наверняка!       Она захихикала, показывая, что это лишь шутка.       — Нет... — тихонько произносит Коннор и слабо улыбается. — Ещё рановато. Давай не будем торопиться?       — Не будем... — прикладывает она руки к его щекам и тянется к очередному поцелую. — Всему своё время.       — Всему своё время. — мечтательно повторяет он.       

***

      — Папа?       — Что, Искорка?       — Я же болею, верно?       Мужчина обернулся к дочери, оставляя работу за ноутбуком. В его глазах блестело удивление.       — Почему ты так решила?       — Потому что я постоянно пью таблетки, много хожу в больницу и... Немного отличаюсь от других. И мама... — девочка чуток запнулась и затихла. — Мама так сказала. Что у меня невидимая болезнь. Как она называется?       Она взглянула со всей надеждой, что отец ответит, однако...       — Да... Это так, но... Это не страшно. Скоро тебе станет намного лучше. Мама делает всё возможное, чтобы это произошло как можно быстрее.       — Чтобы я вылечилась? — Шарлотта поворачивает голову на бок, а брови были напряжены.       — Конечно. Мы оба хотим, чтобы ты была здорова и цела. Мы очень дорожим тобой и любим тебя, Шарлотта. — он целует её в лоб и заглядывает в печальные глаза. — И... Я знаю, что тебе, вероятно, не нравится всё это, но надо... Потерпеть. Ещё чуть-чуть. Ты же сможешь?       Шарлотта притормозила с ответом. Смотрела в такие же зелёные, как и у неё, глаза папы и думала.       — Да, конечно. Я постараюсь. — улыбнулась, чтобы показать позитивный настрой, однако послышалось звук из её живота. — Ой...       — Кушать хочешь? — папа улыбнулся и протянул руку, чтобы дочь взялась за неё. — Ну? Пошли покушаем тогда!       Шарлотта заулыбалась ещё шире и весь путь думала о чём-то вкусном, но где-то на фоне всех мыслей она помнит.       Папа так и не ответил ничего конкретного.       

***

      Последние десять дней с момента происшествия так и не поменяли ситуацию к лучшему. В воздухе всё ещё витала тяжесть потери, а сами ребята разбрелись кто куда.       На самом деле заглядывая в глаза товарища, каждый осознавал истину.       Это правда.       Всё это на самом деле произошло.       Сейчас всем нужно было время для того, чтобы собраться и принять это. Давалось это с большим трудом, но никто и не собирался спорить, что это будет легче лёгкого. Возможно, кому-то и вовсе понадобятся месяцы, а то и года.       Коннор смог каким-то чудом и образом отложить думы о собственном убийстве.       Споры с Гэвином, наставления Хэнка и Ричарда, а также слова поддержки Джейн и Барри помогли немного приостановить ход настолько негативных мыслей. Хотя скорее Коннор просто уцепился за то, что не даёт ему покоя:       Их общие с Шарлоттой животные.       Коннор думал над тем, чтобы усыпить бдительность ребят, сделать вид, что пытается справиться. Даже подумывал о том, что сделает с Гардом и Долькой — сдаст их в приют, где о них хорошо позаботятся, а может и вовсе найдут новых хозяев.       Но тут же осекается.       Он не может так поступить. Гард живой и у него есть чувства, он уже привык к одним хозяевам и быть может вправду впадёт в депрессию от тоски, а в новом доме, его жизнь может быть несчастна. Разве он может так поступить с ним? Да и это ведь подарок Шарлотты. Коннор до сих пор помнит тот чудесный день незадолго до Рождества, когда ему подарили Гарда. И помнит все те дни, что они его вместе растили, заботились, как ездили отдыхать на природу и брали с собой. Как много видео, фото и забавных историй есть связанных с ним.       Да и Долька. Ещё давно Чарли признавалась, что её выдра стала для неё неким стимулом и мотивацией жить. Забота за её маленькой девочкой стало небольшим спасением от плохого из прошлого. Шарлотта, пожалуй, как и Коннор, была тем типом, который больше любит отдавать любовь, чем брать её, а потому забота о ближнем для них важнее всего. И в целом Коннор не может взять и бросить выдру, которая была так важна для его любимой.       Да и Чарли бы была так расстроена, если бы он их бросил, да и вероятно дулась, если бы он взял и не послушался её и пошёл следом за ней.       Да.       Шарлотта бы насупилась и сложила свои руки на груди. Затем невесомо шлёпнула бы его ладошкой по плечу и бубня сказала: «Дурак». Так бы и было, Коннор уверен в этом. И даже так... Шарлотта обязательно поняла бы его и даже простила бы за такой эгоистичный поступок, не злилась бы, что ослушался. Потому что для него Чарли была самой особенной и самой прекрасной. Самой понимающей.       Хотя возможно ещё одной причиной почему он решил остаться в живых было то, что он хотел показать всем, что их наставления чушь. Ну вот он. Живой. Продолжает жить. И что дальше? Лучше ему не становится ни сейчас и не станет потом, а кажется лишь наоборот всё ухудшается. Просто доказать, что глупая вера и надежда не спасают жизни. Это лишь ощущения и чувства, но они не создают историю, не меняют ход событий, не излечивают раненую душу и разум.       Не... Воскрешают мёртвых.       Как бы ты не молился, как бы ты не желал, как бы не надеялся, однако всё всегда дело случай и совпадений. Будь то человек или андроид, но от них ничего не зависит.       Либо ты действуешь, либо всё теряешь. Сидеть и просто в мыслях думать — не достаточно.       Сейчас Коннор понимает Шарлотту, как никогда раньше. Он осознаёт, что скорее всего она ощущала, когда её любимые мама и папа умерли, сделав и оставив её раненой своим уходом. И сейчас ему так смешно и противно. Он ведь всё это время мотивировал её, поддерживал, говорил, что продолжить жить дальше после такого возможно, что надо быть сильнее, что на этом жизнь не заканчивается, что вокруг ещё столько хорошего и прекрасного, но в данный момент осознаёт, что похоже никогда и близко не понимал её трагедии, а лишь видел куски последствий и как разбита после всего этого Шарлотта. Всё, что он ей говорил... Это были лишь слова, которые тогда казались такими весомыми, а сейчас оказываются такими пустыми. Ведь всегда легко сказать: «Я понимаю тебя» испытав лишь немного грусти от услышанной чужой жизненной истории. Сказать на неё: «Мне жаль, что с тобой это случилось» И даже если скажешь всякие «искренне», «очень» «правда», но от этого слова сожаления и понимания не станут лучше или значимее, вдруг резко не помогут и не излечат, не решат проблемы. И как вообще можно было терпеть эти дурацкие: «Будь сильнее» или «Скоро обязательно станет легче»?       Чтобы по-настоящему понять человека с трагедией и которому так плохо, то надо лишь самому прожить точь-в-точь такое же.       Сейчас Коннор понимает, насколько его любимая была сильной. Как она вообще смогла всё это преодолеть? Как смогла пережить и хоть как-то, но двигаться дальше? Даже несмотря на то, что с ней всё случилось в детстве, но это не отменяет самого факта. Она ведь выросла, помнила, осознавала и всё равно шла вперёд. Как бы он хотел сейчас ей выразить все свои восхищения. Посмотреть в эти зелёные глаза и сказать, как она великолепна, какая стойкая. Невероятная. Неповторимая.       Как же он хочет обнять её. Уткнуться носом в плечо или шею. Хочет, чтобы она так привычно гладила его ладошкой по затылку, притягивая ещё ближе, а в это время шептала на ухо его любимые прозвища и рассказывала как сильно любит его, целуя нежно в щёку. Чтобы не отпускала, пока всё вокруг, что тревожило и пугало не растворилось. В её ласковых и тёплых объятиях ни одна проблема не казалась нерешаемой.       Коннор понимает, что Шарлотта была весьма умна и по-своему мудра, но лишь от горького опыта в своей жизни. Она всегда ему говорила, что ничего не поздно, нет чего то, что не имело бы выхода, однако одна вещь была серьезнее всего и абсолютно не исправима.       Смерть.       Именно смерть была нерешаемой и страшной проблемой, которая теперь настигла Коннора. Его положение безвыходно.       Нет-нет. Конечно выход есть, если просто рассматривать ситуацию с первого взгляда и столь поверхностно. Можно... Продолжить жить дальше. Грустить не мало, но со временем принять потерю. Смириться.       Да. Можно.       Но его же положение безвыходно, потому что он желает вернуть Шарлотту. Хочет, чтобы она ожила и вернулась к нему.       И именно это было невозможно.       Такого ведь не бывает. Если кто-то умирает, то окончательно и бесповоротно. И это досаждает. Расстраивает.       Как же раздражает, что нельзя обернуть время вспять, чтобы всё исправить, изменить, сделать по-другому. Сказать что-то иначе, раньше. Как же до боли, слёз и огромной обиды злит собственная беспомощность. Невозможность сделать хотя бы что-то, чтобы было по иному.       Коннор знает, что это его вина. Именно он виноват в её смерти.       «Ты всё испортил, Коннор!» — слова до сих пор звонко и с эхом звучат в его голове. Если бы он не убил того преступника, если бы просто ранил, то ничего бы этого не произошло. Шарлотта бы не разозлилась, не сорвалась бы с места, чтобы пойти дальше. Это ведь он сам и виноват. Стоило быть лучше, умнее, думать наперёд, чтобы избежать такого исхода. Будь он намного внимательнее, то ещё заранее смог найти все причины её беспокойств и помочь ей с ними справиться. Ещё задолго до этого, месяца два назад. Когда она стала такой неусидчивой, то и дело куда-то влезала, попадала, стала более нервной и требовательной сама к себе.       У него были возможности предотвратить это.       Но не смог. Упустил все шансы.       Это его вина.       Он...       Всё...       Испортил.       

***

      — Руки вверх!       После этих слов Коннор останавливается и чувствует, как поясницы что-то касается. Вполне похоже на пистолет. И несмотря на всё, он спокоен и знает, что нет смысла паниковать или искать способ защититься, однако руки послушно приподнимает.       Его обходят и он видит, что обладатель голоса Шарлотта, хотя и так сразу понял, что это именно она, ведь в номере они только вдвоём.       Теперь когда Чарли стоит перед ним, он понимает, что то самое оружие — это импровизированный пистолет из её собственных пальцев, что теперь утыкается ему в грудь.       — Вы арестованы! — Чарли выглядит весьма серьёзно, говоря это. Со стороны же всё больше походит на какую-то сценку или тренировку, чем на что-то настоящее.       — И на каком же основании? — задаёт он вопрос, слегка ухмыляясь.       — Сэр, вы превышаете норму милоты в три, нет... В че... В пять раз! Это незаконно быть таким милым! Я арестовываю вас! — так и не убрала «пистолета», а брови как хмурились.       — Ох, нет... Но я не знал, что это не законно, офицер. — подыгрывает он, понимая, что она тут устроила. — Может мы сможем договориться?       — Нет! Никаких оправданий такому жестокому преступлению! А незнание не освобождает вас от ответственности. Руки вперёд!       Коннор покорно протягивает их, но Шарлотта же не надевает наручников или что-то вроде того, а просто обхватывает кисти и удерживает их как можно ближе друг к другу.       — И какое же мне за это наказание? — интересуется Коннор.       — А вот это уже решит суд!       — А кто судья?       — Я!       Он улыбнулся на такую странную ситуацию: судья и офицер в одном флаконе. Необычно.       — Я должна вас отвести в специальное место, где мы вам выпишем все обвинения, а также исполним наказания за них. — Коннор подмечает, что Чарли на удивление долго держится в этой игре и даже ещё не рассмеялась.       — И что же за специальное место? — с протянутыми руками он всё же сгибается ближе к ней и ухмыляется столь хитро, уже подозревая правильный ответ.       — Кровать.       Бинго!       — Весьма рад такому задержанию... И даже готов содействовать. — он делает паузу, говоря при этом столь хрипло. — И тем более такому незаконно красивому полицейскому. Нарушаете, офицер?       — Эти уловки на мне не сработают! — Чейз поворачивает его лицом в сторону кровати позади и толкает в спину, чтобы вести туда.       — А с каких пор у полицейских такая форма? — с самого начала заметил, что она лишь в чёрном шелковистом халатике, да и с влажными волосами. — Я передумал. Вы не просто красивый офицер, вы очень горячий офицер. Своим видом вы не только повышаете температуру в помещении, но и во мне. Кажется, это тоже незаконно.       — Отставить разговоры! — осекает она его, всё ещё ведя вперёд. — Вы имеете право хранить молчание. Всё сказанное вами может быть использовано против вас в суде.       Шарлотта отчеканила кусочек «Правила Миранды», а Коннор лишь слабо улыбнулся от того как тут всё серьёзно... Похоже он и вправду влип? Насколько жесткое наказание ему предъявят?       Ибо он готов принять даже самое максимальное.       Коннора вновь разворачивают, но лишь для того, чтобы тут же толкнуть в грудь и тем самым завалить на кровать. Он даже не сопротивляется, а потому спина очень скоро встречается с мягкостью позади, что тело даже пару раз отпружинило. Не успевает приподняться на локтях, чтобы посмотреть, что же Шарлотта будет делать дальше, как чувствует что над коленками проводят ладонями, едва впиваясь ногтями. Затем эти же самые ладони идут к его торсу и груди. Чарли, поднимаясь всё выше, прогибается в спине, словно дикая кошка на охоте. Коннор чувствует, что и она теперь забралась на кровать, чтобы весьма увесисто-приятно плюхнуться ему на бёдра и зажать своими ногами его. Тут же расставила руки по боку головы, чтобы не сбежал и не отводил взгляда, а после неторопливо наклоняется ближе, пока на веснушчатом лице хитрейшая улыбка, а в глазах же ярко блестит азарт, вероятно, от ощущение контроля и главенства в этой ситуации. Чейз прикусывает уголок своей нижней губы, пока зрачки блуждают где-то внизу. Если быть ещё точнее, то на шею, что виднеется через парочку расстегнутых верхних пуговиц тёмно-синей рубашки. Не успевает Коннор ничего, кроме как положить свои ладони на её ноги по бокам, чтобы с удовольствием провести по ним, как его жадно целуют. Шарлотта мнёт его губы, вскоре быстро подключается язык, а от того накал страстей за одно лишь короткое мгновенье вырастает в десятки раз. Да. Здесь действительно не шутки и наказание будет самым настоящим...       Коннор же тем не менее будучи задержанным, пускай и согласился на содействие, но кто сказал, что совсем без попыток к сопротивлению? А потому пальцы на её бёдрах сжимаются в попытке возбудить сильнее, вырвать протяжный и ласкающий уши стон.       И ему удаётся. От такого решительного действия в губы ему сошло жалобное мычание от охватившей её безумной страсти.       — Насколько сильно тебе нравятся наездницы? — спрашивает Чейз ему на ухо, обдавая тёплым дыханием, еле касаясь раковины губами.       — Нравятся... — приходит ей такой же шепчущий и томный ответ, а затем следует довольно смазанный поцелуй в щёку, словно он опьянён. — Очень сильно нравятся...       — Тебе повезло... — Чарли выдерживает интригующую паузу. — Потому что именно ею я и буду. Этим вечером ты весь мой, Коннор... От начала и до самого... Конца.       Шарлотта немного отстранилась, чтобы заглянуть в любимые карие глаза и увидеть, что и в них горит не меньшее желание, чем у неё самой. Она довольно улыбается на это и ещё раз смачно целует, не торопливо оттягивая его нижнюю губу и затем поднимается в положение сидя. Тёмный халатик быстро слетает с её плечей, как и подобает шёлку легко скатываться со всех поверхностей словно вода. Коннор смотрит за размеренными действиями любимой, видит, как она хитрой украдкой поглядывает на него из-под рыжих ресниц, показывая тем самым, что соблазняет, дразнится, медлит намеренно, чтобы вызвать у него кучу разных и ярких эмоций. Возможно, хочет нарваться на несдержанность, чтобы он взял дело в свои руки и делал всё грубо, не желая терпеть и ждать. Но понимает, что Коннор так не поступит, ведь он за редким случаем бывает чрезмерно страстным, чтобы начинать рвать друг на друге одежду. В их паре эта прерогатива обычно в её руках.       Халат с лёгкостью отлетает в сторону и догадки Коннора подтверждаются — под ним совсем ничего не было. Теперь он лицезреет тело с молочной кожей, покрытое просто тысячью веснушек. В глаза тут же бросаются татуировки цветов на ключицах; на груди, где кожа ещё тоньше и чувствительнее, видны синие вены, а розовые соски дополняют и завершают эту композицию. Они уже напряженны, однако вряд ли от холода, ведь несмотря на тёмный вечер за окном, в комнате душно от летнего солнца, что в течение дня успело не слабо нагреть всё вокруг. Скорее это от возбуждающего воображения, которым Шарлотта уже заранее представила, что они сейчас будут делать, хотя по итогу лишь только начали. Но ничего...       Реальность очень скоро догонит её бурные фантазии.       Она ложится на него и вновь принимается за поцелуи, ибо нужно хорошенько настроиться, перед тем как приступать к чему-то более решительному и интересному.       Но соприкосновения языками шли не так уж и долго, ведь дверь в номер резко распахнулась и заставила вздрогнуть их обоих.       — Эй, долго вас ждать, а? — это говорил Рид, который по какой-то странной манере и привычке не стучится, а просто заходит. Он едва успевает увидеть, как Чейз хватает белое одеяло и прикрывается им, затем старается слезть с чужого тела и заваливается на бок, а там не удерживаясь, и вовсе с грохотом падает с кровати. — О-о-о...       Гэвин спохватился и приподняв голову, чтобы смотреть в потолок, тут же отворачивается, а Коннор приподнялся и, упираясь локтями на кровать, глянул на Чейз, что была всё ещё на полу.       — Рид! — яростно восклицает Чейз, в попытках освободиться из одеяла и своих же волос, а также пытаясь одновременно с этим поскорее подняться. — Ты охренел что ли?! Тебя стучаться не учили?!       — Чё такого?       — В смысле «чё такого», а?! А то что мы тут... Мы... — оглядываясь, не находит слов сразу, но затем всё-таки хватается за что-то. — Мы тут вообще-то живём! И можем заниматься своими ЛИЧНЫМИ делами!       — Ой, да ладно уже. — он отмахнулся и опять обернулся, чтобы увидеть её злой взгляд и как она смогла подняться и облокотиться на край кровати, прикрываясь одеялом до груди. — Чё я там у тебя не видел?       Шарлотта удивлённо и громко охает, словно её сейчас оскорбили с ног до головы. Тут же ищет глазами, что бы такое запульнуть в него. Бедной жертвой становится подушка. Правда несмотря на то, как Чейз постаралась, но белый квадратик даже близко не долетел, а Рид уже шёл к выходу, слегка посмеиваясь.       — Да ни чё ты там у меня не видел! Не ври! Мы почти одетые были! — аргументы, конечно, так себе, но Чарли в эту минуту считает иначе. — Вали уже от сюда, придурок! Гэвин!       — Да-да. Давайте там быстрее, а! — и Рид наконец покидает номер, а из коридора слышатся его последние слова. — И двери закрывать научитесь уже!       Конечно. Внизу ждут ребята и Хэнк, когда они вдвоем спустятся на ужин. Они наконец всей компанией смогли выбраться на отдых за город. Природа, все дела.       — Господиииии... — взвыла Шарлотта, лениво поднимаясь на кровать и, ползя на четвереньках, всё ещё скрывая голое тело одеялом. — Что за дебильная привычка не стучаться, а сразу заходить в комнату? Хах! И это оказывается мы должны научиться запирать двери, а не он перестать в них чуть ли не с ноги залетать!       Она легла поперёк и, уложив голову на торс Коннора, стала смотреть в потолок, как и он. Теперь уже можно было и раскинуть руки в стороны.       — Я так понимаю... Выхожу на свободу помилованным?       — Ага. Я уже ничего не хочу. Весь настрой ушёл. — пробурчала Чейз, ведь желание в ней возникло неожиданно, а от того она быстро сходила в душ, смогла даже немного сымпровизировать и не так позорно или глупо, даже не рассмеялась, а теперь... Тьфу ты!       — Можем после ужина продолжить. — он начинает нежно водить пальцами по ключице, тем самым успокаивая её.       — После ужина я захочу просто спать. Да и заниматься сексом после еды такое себе удовольствие.       С этим Коннор спорить не собирался. И хотя на своём опыте не знает кого это, но в целом понимает в теории.       — Не расстраивайся. Несмотря на то, что до конца не дошло, но мне всё очень понравилось.       — Тебе бы вообще понравилось, если бы вот именно дошло до концовки! — Шарлотта обиженно насупилась и сложила руки на груди, а затем шумно выдохнула от досады.       — Вы и вправду были одеты? — неожиданно задаёт вопрос Коннор, а Чарли застывает от удивления.       — Подожди... — она поднимается и принимает позу сидя, чтобы видеть его лицо. — Ты что... Ревнуешь? К Гэвину?       — Нет. Просто интересно.       — Ага. Понятно. — вскинув брови говорит Чейз и слегка ухмыляется. Слышится тяжкий вздох перед словами. — Оголились только там, что нужно было для самого действа. Хотя... Ещё верх сняли, но я была в лифчике.       Коннор смотрит и слушает её слова, а Чарли от этого взгляда даже как-то странно.       — Говорю же... Не переживай. Повторять мы с ним это планируем как минимум... Никогда.       — Тебе понравилось?       Шарлотта вновь застыла от такого.       — Ты серьёзно? — у неё срывается неуверенный смешок, ибо она не понимает он шутит сейчас? Или... Нет? — Окей. Ладно. Я не буду тебе врать или типа того и говорю честно, что да. Понравилось. Но это же секс и если он относительно удачный, то приносит удовольствие. Хотя тот факт, что мы были на работе, нас могли спалить и вообще мы торопились лишь создавало одновременно дискомфорт, но и не мало приятного риска. Да и ты же знаешь... Какое у меня неоднозначное отношение к сексу. Я либо до безумия хочу этого и готова на всё, либо консервативна, как монашка из самого святого монастыря.       Шарлотта пододвигается ещё ближе и начинает гладить большим пальцем его скулу, смотреть в блестящие карие глаза и слабо улыбаться.       — А вот вопрос нравится ли мне заниматься сексом с тобой это вообще отдельный разговор. Потому что... — она останавливается от всех действий. — С тобой я готова не вылезать из кровати днями, желая, чтобы ты заставил мои ноги не слушаться и я была не в состоянии ходить. Будь объективным и не принимай это как нечто циничное или как поиск выгоды с моей стороны, но Коннор... Ты андроид. Секс с тобой почти в любом случае лучшая вещь на свете. По крайней мере для меня уж точно и тем более по многим причинам: у нас взаимная любовь, мы встречаемся, ты не устаёшь и я порой бываю до одури ненасытна, а за почти два года ты всё во мне изучил и знаешь, как сделать мне очень хорошо, как и я тебе. Да и мы с тобой ещё даже далеко не всё попробовали, так что я лично планирую это обязательно исправить. Не нужно сравнивать себя и его. Это далеко в прошлом. Однако одно знай точно: в любом случае мой выбор падёт на тебя и только тебя. Всегда.       — Так всё-таки значит я лучше него, верно? — Коннор слегка улыбается, задавая этот вопрос.       — О, боже... — фыркает Чарли и сама посмеивается. — Ты членами собираешься что-ли мериться? Да. Ты лучше. — она тут же приподняла палец. — Только ему не говори, а то распсихуется и прибежит ко мне с выяснениями.       — Да я не собирался мериться. Просто любопытно. — он выдерживает странную паузу. — Так мой член больше?       — Ооо... Господи... — Чарли поднимает взгляд в потолок и тяжко вздыхает. Хотя и видит по его лицу, что тот специально дурачится такими вопросами. — Если тебя это успокоит, то я вообще-то не разглядывала у него ничего! Да и ты знаешь, что я придерживаюсь мнения, что главное не размер, а умение пользоваться. Но по ощущениям... — она призадумалась, упираясь на твердую грудь локтями и смотря наверх. — У тебя. Мне бывает даже больно.       — Больно? — он вскидывает брови, не ожидая такого.       — Ну да. Ты же сам в курсе, что у тебя там всё сделано по хорошим таким и не маленьким стандартам. Иногда ты заигрываешься, забываешься и входишь в меня уж слишком рьяно. И глубоко.       — Почему ты ни разу не сказала, что я делаю тебе больно? — он даже приподнялся, ибо тема разговора наступает серьезная. — За два года.       — Потому что ты заигрываешься ИНОГДА, я бы сказала очень редко. Так что это лишь маленькие моменты, которые можно стерпеть. Ты же у нас мистер: «я всегда слежу за процессом». Это я могу порой безответственно полностью уйти в это занятие, отключая мозги, но ты же никогда не перестанешь следить за моими показателями и хорошо ли мне. И знаешь... Это иногда досаждает меня. С самого первого нашего раза я всё ещё переживаю, что... Ты не получаешь удовольствия. Не только потому что ты занят контролем процесса, но и потому что ты... Андроид. И я... Порой просто не могу даже настроиться и возбудиться, думая о том, хорошо ли я выгляжу будучи голой и главное нравится ли тебе всё, испытываешь ли ты всё тоже самое, что и я.       — Я же говорил, что...       — Что ты тоже ощущаешь возбуждение и удовольствие. И да, что не хуже человеческого и что у тебя тоже есть чувствительные и любимые зоны, а ещё порой у тебя отключаются мозги, когда мы занимаемся сексом. Ну и конечно многочисленные комплименты о том, как великолепно я выгляжу голой и что ты был бы очень даже не против, если бы я так и ходила по дому — тоже помню. Но... Я не всегда могу перебороть свои внутренние страхи и комплексы, не всегда могу просто отдаться в процесс. И хотя у меня такое не часто, то тогда же порой, я ухожу в другую крайность и наоборот начинаю вести себя чрезмерно развратно, и за это... Тоже начинаю потом беспокоиться. Похоже... У меня нет нормальной середины. Едва удаётся уловить её.       — Я больше всего обожаю и ценю эти не частые, но невероятные моменты. — он прибивается носом к её щеке и прикладывает руку к голове, чтобы притянуть ближе. — Люблю, когда ты до такого безумия возбуждена, что не в состоянии контролировать себя. Что бессовестно говоришь и вытворяешь всякие грязности. Когда ты с этим наглым взглядом и резкими, небрежными, а порой и болючими движениями берёшь всё управление на себя; не скрываешь, что готова буквально скакать на мне часами, используя, словно как игрушку для собственных утех, и всё это до тех пор пока мне не нужна будет перезагрузка или же пока сама не выбьешься из всех сил. На самом деле я готов выполнять любой твой каприз, потому что... Мне так нравится это... А тебе?       — Нас ждут, Коннор... — откидывая голову, произносит она шепча. Коннор уже во всю мокро расцеловывает шею. — И если мы не спустимся, то Гэвин будет знать что мы...       — Он уже давно не маленький мальчик, Шарлотта... — отмахивается он и укладывает её на кровать, пока она столь легко поддаётся. — И раз уж начали, то по хорошему надо бы и закончить... Не думаешь?       Чарли смотрит на него, что нависает над ней. Его это лёгкая улыбка, не скрывающая его большое желание, вся откровенная беседа до этого и предстоящий приятный процесс. Возможно... Это шанс, когда она может ему сообщить об этом и может даже попробовать наконец.       Коннор тянется поцеловать её губы, как Чарли ровно и серьезно произносит:       — Я хочу, чтобы ты придушил меня.       Его брови опускаются и лицо постепенно становится сбитым с толку. Возможно, даже не верящим, что вообще только что услышал.       — Я... Сказал, что выполню любой твой каприз, но, наверное, стоило всё равно предупредить, что я... — он делает паузу, а глаза кажутся взволнованными. — Что готов почти на всё, кроме причинения тебе боли. Я в жизни не сделаю тебе больно намеренно, как морально, так тем более и физически. Я не могу себя в этом перебороть, у меня даже рука до сих пор не всегда поднимается, чтобы хотя бы шлёпнуть тебя по бёдрам или ягодицам, и я делаю это лишь в тех случаях, когда ты уже в прямом смысле чуть ли не с угрозами требуешь этого от меня. Но придушить...       Чейз застыла на пару секунд с приоткрытыми губами. Затем её даже слегка затрясло.       — Да... Да. Это было глупо с моей стороны просить о таком. Да и... Это странно. Я как больная на голову. Чокнутая. Ненормальная. — Шарлотта поспешно прикрывается и приподнимается, чтобы сесть. Кажется, продолжения всё-таки не будет. Теперь даже не смотрит на партнёра.       Коннор видит, что её глаза бегают, щёки покраснели, что пульс и стресс поднялись, как она стала чаще и глубже дышать. Волнуется, отступается, теперь чувствует смущение за своё предложение. Уже встаёт, чтобы быстрее уйти и скрыться с чужих глаз, но Коннор останавливает её за руку.       — Нет, это абсолютно нормально. Это личный выбор таких интересов. Но я просто... Люблю тебя. Я не могу и не хочу вредить тебе. И зная, что ты боишься удушья, то... Не смогу. — Коннор целует её в висок, но та так и не повернулась, а смотрит в окно, придерживая одеяло на груди, сминает его в кулак всё сильнее. Напрягающее молчание затягивается. Каждый думает о своём и о том, что было только что. — Ты правда хочешь попробовать это?       Для неё это стало как гром среди ясного неба. Она не ожидала, что он всё-таки сможет рассмотреть этот вариант. Повернулась, чтобы заглянуть в карие глаза.       — Да... — тихо, почти не слышно отвечает, что ему чуть ли не приходится читать по губам. Начинает говорить громче. — Я знаю... Что ты не навредишь мне. Справишься с этой задачей и сделаешь всё верно, как надо. Я доверяю тебе. И хочу... Уже хоть как-нибудь преодолеть этот страх. Обратить его в что-нибудь другое. Ведь иногда, когда я задумываюсь об этом намного глубже, то понимаю, что...       Шарлотта замолкает и Коннор видит, что показатели стали вновь стремительно расти. Боится сказать, но он ждёт. Он не будет смеяться, осуждать, ругать. Ему просто нужно знать.       — Мысль о том, что меня придушат именно во время секса или оргазма... — смотрит чётко в его глаза и шумно дышит, что грудь вздымается. — Кажется... Это возбуждает меня.       Более ему слов не надо. Шарлотта слышит, как дверь защёлкивается, ведь Коннор имеет к ней дистанционный доступ, а затем он тут же рвётся вперед, чтобы страстно поцеловать и уложить их обратно. Он начинает ласково расцеловывать, нежно гладить, шептать что-то на ухо.       — Я постараюсь... — он размазано трётся своей щекой об её. — Обещаю, что буду аккуратен... Постучи меня ладошкой по рёбрам и я тут же мгновенно прекращу все действия.       Надо, конечно же, заранее обговорить, чтобы всё прошло гладко и хорошо. Они бы могли придумать кодовое слово, но, вероятно, Шарлотта не сможет произнести его из-за специфики нового разнообразия в постели.       — Сегодня мы попробуем не много... — продолжает он инструктаж, говоря ей его в губы. — Сначала я просто прикладу руки, немного сожму после. Тебе и мне надо привыкнуть, разобраться и понять, то ли это, что мы действительно хотим и можем ли пойти дальше. Хорошо?       Чарли молча кивает головой. Она всё отлично запомнила и поняла, постарается не пугаться и не пугать его. Внутри на самом деле трепещущее ощущение, что приятно крутит внутри. Трепет. Неужели они сделают это? Сейчас или вскоре. Будоражит, но от того лишь проходят импульсы, что останавливаются внизу живота и ноюще тянут, пульсируют, желая, чтобы с этим поскорее что-то сделали. От серьёзного взгляда любимого и от предстоящего занятия, она прикусывает нижнюю губу, сбивчиво дышит и не сводит своих глаз от его зрачков.       

***

      — Похороны... — грустно и тихонько повторяет Джейн слова Ричарда.       — Да, Кристина... Сообщила дату. Через два дня. — он выглядел не менее печально, чем Хилл.       — Почему тянули? Прошло уже почти две недели! — недовольно высказался Рид, который, конечно же, тоже присутствовал.       Ричард собственно собрал всех, кроме... Коннора.       — Я уточнил, но Кристина сказала, что были формальности, которые заставляли тянуть. К тому же она будет организовывать поиск тех, кто сделал это с Шарлоттой. — Ричард поднял серьёзный взгляд на товарищей. — Всё подтвердилось. Это было убийство.       Но все и так знали, ведь кто-то же стрелял в Чарли и закинул её в воду.       — Подожди-ка... — Гэвин приподнимается, чтобы больше не упираться спиной на спинку стула. — Заниматься расследованием будет не полиция, верно? И тем более не наш департамент.       — Верно. Специальные люди по просьбе Кристины от имени семьи Романовских. Это будет частное дело в сотрудничестве с кем-то выше, чем простые детективы. Это по причине того, какое влияние имеет семья Чарли и самое важное возможности.       — Да это... Понятно. — Рид вновь откинулся на спинку и задумался, смотря куда-то в сторону, однако вскоре повернулся, чтобы задать вопрос. — Как мы скажем ему?       Всем тут же ясно о ком речь.       — Если напомним лишний раз... — не особо желая, проговорил Хэнк. — Если он увидит сам процесс похорон или... Гроб с ней...       — Но мы не можем. — Джейн обратила на себя внимание гостей, что собрались в её с Барри доме. — Мы не можем не сказать ему или сообщать уже после погребения. Это... Не честно по отношению к нему. Коннор не заслуживает такого.       — Но он точно знает, что похороны рано или поздно должны будут состояться. — заговорил Ричард. — И... Пускай он ещё не до конца хочет и верит во всё, но думаю, что присутствовать желает в любом случае. Так... Пожалуй, будет даже лучше. Тогда он убедится до конца, возможно сможет... Понять, что нужно двигаться дальше. Ради того, что после Шарлотты осталось ему.       Все замолкли и задумались над этим. Слабо верится, что Коннор продолжит жить дальше и тем более, как было. Даже если пройдёт и много лет, однако, вероятно, он... Замкнётся. Она была слишком дорога ему. Это было видно даже не вглядываясь.       Коннор всегда был с ней рядом. Любил смотреть в глаза и казалось, будто мог делать это часами. В них он находил спокойствие для себя, всепоглощающую и взаимную любовь, поддержку и одобрение без лишних слов. Так он мог читать, что с его любимой. Грустно ей или быть может весело, возможно она устала или наоборот желает намекнуть на что-то. Коннору так нравится этот зелёный цвет с лёгким оттенком жёлтого. Любит, когда она была без туши и были видны рыжие реснички, что слабо подрагивали, когда Чарли была чем-то очень внимательно занята или когда он водил по её скулам большими пальцами, когда ладонью трепетно касался щеки. Как же он обожает смотреть в её покрытое веснушками лицо, когда не было тонального крема и прочей косметики. Целовать намазанные гигиенической помадой искусанные губы: такие мягкие и влажные, а без верхней кожицы чувствительные. Гладить имбирно-медного цвета волосы, что отливали золотом от солнца. Такие мягкие и изящно длинные. Трогать их, вкапываться руками и пальцами, собирать причёски, предварительно аккуратно и нежно расчесав.       Как же он любит это. Обожает всем сердцем и душой.       Никто не сможет ему заменить её. Ни сейчас, ни потом. Пусть кучей пройдут года, но никто даже и близко не будет похож. Остальные для него будут лишь пустыми копирками, фальшивками для отвлечения внимания, дешёвыми обманками.       Такой, как Шарлотта... Больше нет.       Такой как она... Больше не будет.       

***

      🎵 Amber Run — I Found

      — Всё хорошо? — Коннор всматривался в профиль Шарлотты, что смотрела в окно. Белый, дневной свет от серых туч прекрасно освещал её.       Там за окном слышится ливень, порой сверкают молнии и не слабо гремит гром. Чарли торопливо поворачивает голову, ведь только услышала слова.       — Да... Да. — однако после ответа медленно оборачивается обратно к окну. Продолжает смотреть в него со скрещенными на груди руками и молчать.       — Нам уже стоит ехать на работу. — Коннор игнорирует тот факт, что прежде чем задать предыдущий вопрос, она, смотря перед собой, пропустила другой мимо ушей. — Ты уверена, что всё хорошо?       Коннор касается её плеча и слегка проводит по нему, чтобы немного растормошить, оживить от задумчивости. Порой нельзя давать ей этого слишком много, он знает это. Иногда Шарлотта много думает и от того накручивает что-то, а это приводит не всегда к самым хорошим последствиям: её энтузиазм, настроение и мотивация падают; потом ей очень сложно двигаться дальше.       Но Чарли не смотрит на него, а слушает как барабанят капли, как за белой шторкой видно дорогу по которой едут машины и ходят жители Детройта.       — Всё хорошо, Коннор. — слишком уж безучастно произносит она. Устало, но скорее не физически, а... Морально.       Он приобнимает её и затем целует в висок. Прикладывается своей щекой к голове и смотрит перед собой, слегка качая их.       — Что случилось с моей тыковкой? — неожиданно заговорил он сквозь эту затянувшуюся тишину.       Шарлотта услышав это, слабо улыбнулась и повернулась к возлюбленному.       — Какая ещё тыковка? — лицо её спокойно, но проскакивают устало-весёлые нотки.       — Ты же вчера восклицала на весь лофт, что я самостоятельно не придумал и не дал тебе никакого конкретного прозвища, так что это надо срочно исправить. Тыкала меня в бока пальцами... — Коннор приобнял её за талию и продолжал покачиваться из стороны в сторону, а Шарлотта уловив темп, стала повторять. — Скакала вокруг, махая руками, звонко смеялась и даже капризно хныкала, дуя губы от обиды. Тыковка.       Она опять тихонько посмеялась, прикрывая глаза на пару секунд.       — Только не говори, что это реально теперь моё прозвище от тебя. И... Ты его из-за цвета волос что ли выбрал?       Ответа не последовало, но по его глазам и лицу она всё прекрасно поняла.       — Как оригинально... — Чейз хмыкнула и закатила глаза.       — Ты же говорила, что ты овощ. Вот я и...       — Хм... Вот оно как значит. А ты кто у нас? Ммм... Шоколадка?       — Кто бы говорил за банальность. — хмыкнул он. — Из-за глаз или цвета волос?       — Неа. — улыбнулась она шире и помотала головой. — Потому что такой же сллладкий!       Шарлотта щёлкнула и подмигнула, а затем слабо посмеялась, как подхватил и Коннор.       — Ой, нет! Я знаю! — оживилась она и распахнула глаза. — Ты будешь... Авогадиной!       — Подожди... Ты сказ...       — Я тыковка, а ты авогадина! Потому что...       — Ох, да... Я понял. — Коннор прикрыл глаза и ненадолго запрокинул голову к потолку. — Звучит... Неплохо. Мне нравится.       Отсмеявшись, Чарли более ничего не сказала и вновь наступила тишина. Её лицо довольно скоро стало нейтральным и спокойным, быть может даже слишком грустным, а глубокий вдох ртом и выдох носом совсем не укрылись от Коннора.       — Скажи мне... — касаясь её щеки, просит он. Понимает, что что-то есть. — Расскажи...       Но Шарлотта молчит, смотрит на него с прикрытыми веками и кажется, будто хочет и вовсе закрыть их.       — Я могу взять нам отгул на сегодня. — Коннор целует её в лоб и не отстраняется, обнимает теперь. Шарлотта же утыкается в плечо и не прекращает лёгкие покачивания. — Останемся дома. Проведём весь день только вдвоём, поделаем что-нибудь, а если хочешь... — гладит он её по затылку. — Просто посмотрим в окно. Послушаем дождь и грозу.       Ей кажется, что это звучит невероятно заманчиво, но колеблется, ведь всё-таки работа... Довольно быстро сдаётся. Планы Коннора звучат лучше и интереснее. И на самом деле... Что-то такое первоначально и глубоко в мыслях... Она и желала.       Он как и всегда... Прочитал всё наперёд.       — Хочу...       Стоит ей произнести это, как он тут же делает объяснительную на их имена. Капитан Андерсон поймёт в любом случае, что всё не просто так, хотя в документе написано по семейным обстоятельствам и ничего конкретного.       Они так и продолжают стоять в обнимку, слушая ливень за окном и грея друг друга своим теплом.       Коннор знает, что иногда Шарлотту так неожиданно даже для неё самой накрывает хандра. Сейчас и погода такая: серая, сырая, прохладная и ветреная. Осень, октябрь. Не удивительно, что на улице бывает не всегда приятно. Это может досаждать, заставить грустить и печалиться. Однако порой... Шарлотта и в солнечные дни может прийти к такому, но Коннор привык. Это нормально. Пускай она грустит, если так получается или хочется, а он же просто готов быть рядом, чтобы ей стало получше и не было так одиноко или плохо в такие моменты.       Пока он только раздумывал над тем, что же можно сегодня поделать и чтобы ей такое предложить: может, что-нибудь сготовить или наоборот быстро купить уже готовое и любимое ею? Как на грани слышимости Чарли заговорила:       — У меня есть необычное желание... — после своих слов она делает затяжную паузу. — Может... Это даже можно назвать мечтой.       Вновь замолкает, однако Коннор ждёт интригующего продолжения полностью охваченный желанием услышать его.       — Это, наверное, так странно...       — Нет... — гладит он её между лопаток своей большой и столь тёплой ладонью. — Если это мечта, то вряд ли она может быть плохой...       Чарли молчит, не зная, как сказать яснее и почему жаждет этого. Возможно, жаждет даже слишком сильно.       — Хочу поцелуй под дождём. — наконец сознаётся она и вновь выдерживает молчание. — По-настоящему. Так захватывающе случайно. Не ждать этого, а чтобы это просто произошло. Я так не люблю попадать под дождь, ненавижу, когда одежда мокрая и липнет к телу, но я... Хочу поцелуй под дождём. Чтобы с чувством. С любовью. Искренне. Будто зная... Что после умрёшь.       

***

      🎵 SYML — Where`s my love (rain/slowed)

      Надевать чёрную одежду сейчас было самым ненавистным для них занятием на свете. Что угодно, но только не в данном случае и не по этой причине.       Хах...       Шарлотте бы не пришлось даже стараться, ведь она всегда была в тёмных оттенках.       Но именно ради неё они сегодня её и надевают.       Из-за её похорон.       Шевелиться не хотелось. Не хотелось идти к месту на кладбище, что уже заранее приготовили. Видеть три плиты Романовских и осознавать, что... Это конец. Для всей их семьи. От начала и до конца. Никого не осталось.       Но надо. Ради Шарлотты. Нужно почтить память, выразить сожаление и грусть от потери. Потери такого хорошего человека, единственной дочери, верного друга и прекрасной возлюбленной. Нужно нести траур и проводить её в последний путь окончательно. Окончательно и бесповоротно сказать: «Пока».       Навсегда.       Вспоминать её после, но лишь с хорошими мыслями. Слова, дела, поступки. Годы дружбы и службы, любви. Слабо смеяться, удерживая слёзы от грусти, что когда-то было так хорошо и здорово. Что когда-то она была рядом и с ней всегда можно было весело провести время, какой доброй и понимающей Чарли была, готовая всегда помочь, стоит только попросить. Как когда-то в живую можно было коснуться её, услышать голос и смех, увидеть ярко-рыжие волосы.       Стоять в этой тишине посередине зелёного поля, пока на небе серые тучи, сверкают молнии, но так и не капнула ни одна капля. Видеть множество могильных плит и ту самую. С её именем и настоящей фамилией, с датой рождения и... Смерти.       Видеть её и осознавать, что это правда. Реальность. Не её какая-то глупая шутка или розыгрыш. Что это не лично их галлюцинация или им показалось, а быть может это и вовсе затянувший сон или чья-то правдоподобная ложь. Какая-то ошибка.       Видеть, как несут белоснежный гроб, а Коннор сжимает челюсти от этого.       Белый. Для молодых девушек. Незамужних.       Именно такой Шарлотта и умерла. Ушла из этой жизни такой молодой.       Они так и не поженились. Даже предложение не смог сделать. Как же Коннор сейчас ненавидит себя. Как же хочет просто исчезнуть из этого мира вслед за ней в слепой и невероятно сильной надежде, что они встретятся где-то там. Никогда не верил в ничто подобное, что люди называли религией, но сейчас... Искренне надеялся, что жизнь после существует.       Что там... Он вновь сможет воссоединиться с ней.       Однако сейчас он даже просто не может видеть её лица. Украшенная алыми маками крышка гроба закрыта, когда его ставят недалеко от ямы. Это сбивает с толку, но злит, пожалуй, гораздо сильнее.       — Почему он закрыт? — выходит на пару шагов вперёд Коннор и сразу же задаёт вопрос столь агрессивно и хмурясь. — Почему гроб закрыт?!       Все начинают посматривать друг на друга и впадать в небольшой шок, ибо назревало что-то нехорошее.       — Кристина. — он идёт к ней ближе, пока она с Денисом стоит чуток с другой от них стороны. От того, как не тихо ведёт себя Коннор его останавливает Рид, хватая за плечо, но тот дёргается и освобождается, а также резко оборачивается, чтобы выкрикнуть: — Отвали!       — Хорош! Ты сейчас собираешься устраивать разборки? На её похоронах?! — злится Гэвин не меньше. Он понимает, что тому плохо, но не до такого же. Не портить это столь грустное мероприятие какими-то выяснениями и тем более не так уж и тихо.       — Так было по воле самой Шарлотты. — объясняет Кристина. — Ещё за долго до этого. Она просила, чтобы крышка была в любом случае закрыта, чтобы нельзя было видеть её тела.       — Откройте. — велит Коннор, махнув рукой на гроб. — Я хочу убедиться, что она там.       — Ты... — шипит сквозь зубы Гэвин, подходя в притык к нему и смотря прямо в лицо. Держится, чтобы не начать браниться и самому орать. — Ты долбанулся?!       — Рид. — осекает Андерсон, понимая, что такие наезды не совсем верны, ведь ему просто сейчас очень плохо, а Гэвин и вправду чуток утихает, однако Коннор же нет. — Коннор. Успокойся. Не надо делать этого сейчас.       — Я хочу видеть Шарлотту собственными глазами! Пока я не увижу, то отказываюсь принимать, что она мертва. — ставит он условие и чётко смотрит на Кристину. — Я же сказал... Здесь что-то не так.       — Даже тебе нельзя, Коннор. — Кристина делает пару шагов к нему, сохраняя твёрдость в голосе и словах. — Она дала чёткие инструкции и правила, часть из которых мы давно проговаривали лично друг с другом. — она делает небольшую паузу, чтобы сказать следующее, хотя кажется не хотелось. — После того, как она попыталась покончить с собой в семнадцать, Шарлотта сказала, что в случае чего она не хочет, чтобы кто-то видел её бледное и мёртвое тело, что ей от этого некомфортно и не хочется никого расстраивать своим видом. И тогда же она сказала, что ей без разницы кто будет на похоронах, но ни в коем случае. Это её воля. Ты собираешься идти против неё и её интересов?       Коннор заикнулся и тут же замолк, ведь очень хотел рявкнуть, что ему плевать, однако успел себя одёрнуть.       Но... Действительно ли это так? Плевать? Или это лишь из-за упёртости? Вредности?       Да. Именно они движут им сейчас, а не чувства к его любимой. Осекается и понимает, что не может так поступать. Но хочется знать точно... Хоронят ли они её, а быть может это лишь какая-то непонятная инсценировка по её просьбе или каким-то причинам. Так много деталей, что не дают принимать всё за чистую монету.       Но придётся.       Коннор чуток успокаивается, чем даёт расслабление и другим. Не будет никаких ссор и ругани. Никто вдруг не станет вскрывать гроб для своих прихотей и нарушать особую священность похорон.       Здесь нет никого, кто будет произносить какие-то громогласные речи. Все просто стоят и смотрят на гроб, мысленно прощаясь теми словами, которые считают нужными и важными. Это не длится слишком долго, но даже за это время хватило, чтобы до ужасного расстроиться. Как бы человек не ушёл: от болезни, от собственной старости или иных причин, но похороны никогда не будут лёгким испытанием. Сейчас это было совсем невозможно. Каждый знает детали её смерти и это не то, что может дать покоя им или её душе.       Маленькие капли всё-таки стали падать.       Теперь же сотрудники похоронного бюро несут гроб, чтобы погрузить его в землю. Самую настоящую могилу. И молча наблюдать за этим было невыносимо. Щемило внутри. Заставляло плакать.       Это теперь действительно конец.       Каждый подошёл для прощания и чтобы кинуть чашечку мака на крышку. Посмотреть сверху вниз и вновь выразить в мыслях свои сожаления и печаль.       И Коннор не торопился, а от того теперь был последним, однако не мог позволить себе кинуть её любимый цветок туда, ведь это значит принять. Принять то, что произошло. Забить словно бы последний гвоздь в эту самую крышку. Но если он не кинет, то лишь проявит грубость к ней, неуважение, не любовь. Он не хочет так поступать с любимой. Не может.       Когда чашечка приземлилась так необычайно посередине остальных цветов, то Коннор не задерживает свой взгляд надолго и тут же уходит от ямы в сторону. Теперь же её начинают закапывать и смотреть на это у него нет никакого желания.       Первая лопата закидывает землю, вторая, третья...       Эти звуки словно бы бьют по нему самому, тянут к земле, пока он стоит спиной к могиле. Заставляют внутри всему застыть, но в это же время болезненно ныть и тянуть. Зрение теряет свой фокус. Копятся слёзы. Хочется остановить всех. Криками и силой заставить прекратить делать это с ней. Но так надо. Это естественно.       Мёртвых людей хоронят.       Его любимую прямо сейчас хоронят. Именно её, а никого-то другого.       — «Да лучше бы... Его.» — как думается ему самому. Лучше бы там был он сейчас, а не Шарлотта. Была бы возможность и он бы отдал свою жизнь, но чтобы она продолжала жить дальше.       Однако такое...       Было невозможно.       Коннор больше не хочет там стоять, а потому со всхлипом срывается с места и уходит. Пускай ещё не закончили, а разница? Ему хочется уйти отсюда как можно дальше.       Пропасть.       Исчезнуть.       Умереть.       Торопясь, Ричард и Гэвин следуют за ним. У Коннора давно забрали ключи от машины, пистолет и прочие приспособления с помощью которых он может сбежать или навредить себе, однако полностью ограничить всё не получится, но они пытаются. Подойдя ближе и схватив его за чёрный пиджак, Гэвин получает очередной удар в челюсть. Ричард же в свою очередь пытается успокоить всё это, ведь здесь кладбище и всё ещё идут похороны, но тоже получает удар с локтя в скулу. Рид же не выдерживает больше. Вся сегодняшняя атмосфера и в целом вся ситуация, что за эти две недели успела знатно заставить поникнуть, не слабо выводила из себя, как и поведение Коннора, что рыпался, психовал и буквально рычал, желая сбежать. Теперь и Коннор получил хук с права, а от такой неожиданности и приложенной силы в удар, завалился набок, однако незамедлительно попытался встать, пока перед глазами вылезло пару ошибок, а с носа потекла струйка тириума.       — Отвалите от меня! — рявкает Коннор, вставая и покачиваясь. — Оставьте меня в покое!       — Чтобы ты пошёл и убил себя?! — не менее агрессивно горланит Рид. — Хер тебе! Пошёл на хер! Никуда ты не пойдёшь и не сдохнешь!       После этих слов Гэвин позволяет ещё один удар, после которого Коннор вновь падает на землю и тириум течёт сильнее, теперь обляпывая одежду и подбородок. Однако тот не сдаётся и встает, даже если повреждения стали лишь больше. Находит в этом что-то своё.       — Убей меня... — заплетаясь, произносит Коннор, когда покачиваясь смотрит на мужчину напротив и затем даже делает шаги к нему. — Убей меня, Гэвин... Я не смогу так жить. Не могу без неё. Я не могу...       Он молит, а с глаз уже стекают слёзы. С каждым словом лицо лишь морщиться и кривиться в гримасе отчаяния и печали размером во всю вселенную.       — Ты должен. — твёрдо отвечает Рид, даже видя, что Коннору уже совсем не хорошо. — Ты не можешь взять и плюнуть на её слова! Бросить всё, что после неё осталось. Ради неё, Коннор! Ради неё!       — Я не хочу жить... — тот будто уже не здесь, а в трансе, где-то в своих персональных страданиях, заперт внутри клетки порождённой светлой любовью, которая казалось бы должна была приносить счастье. — Убей меня...       Коннор осознаёт, что Гэвин не собирается этого делать и начинает чувствовать злость. Или скорее от того, что никто не может наконец дать ему перестать чувствовать все эти ужасные ощущения, что рвут его на части, делают так больно.       — Убей меня, Рид. — Коннор пихает того в грудь и начинает вести себя агрессивнее. — Убей! Отомсти! Ведь если бы я не появился, если бы Чарли не влюбилась в меня, то вы бы были вместе! — он повернул голову набок, а тон голоса поменялся. — А ты знал, Гэвин, что она на самом деле не была полностью бесплодна и могла родить? Просто шансы были малы, но они всё же были, так что у вас могла бы быть настоящая семья, с ребёнком! И тогда Шарлотта была бы счастлива, а главное жива! Я всё испортил! Тебе и ей! Давай же! ДАВАЙ!       От очередного толкания Гэвин психует и хватает собеседника за пиджак.       — Ты ебанулся?! — рычит Рид ему в лицо, больше не желая терпеть и быть сдержанным. — Ты кусок ублюдка! Шарлотта была счастлива именно с тобой! Она любила тебя, а ни кого-то другого! А ты разве не любишь её?! Как ты можешь вообще такое говорить, а?! Шарлотта по-своему была дорога мне, но я прекрасно знал и видел, понимал, что она с тобой, что её окончательный выбор сделан, а потому ни когда даже и мысли не допускал, чтобы вклиниться и разрушить ваш союз. Даже ты... Ты стал моим другом! Во многом благодаря ей! Чарли помогла мне принять и тебя! Ваша же любовь показала, а главное помогла мне относиться снисходительнее вообще ко всем андроидам! Понять, что они живые, что тоже умеют искренне любить и дорожить кем-то, что им тоже можно сделать больно! Даже сейчас... — Гэвин чуток расслабляется и смотрит в карие глаза напротив, которые мало что выражают, но дают понять, что Коннор слушает его. — Даже твоё поведение сейчас лишь является доказательством тому. Что люди, что андроиды... — Рид устало и глухо усмехается, прикрывая глаза и покачивая головой. — Такие одинаковые, когда ранены. Когда теряют близких — им не чуждо плакать и страдать.       Коннор от бессилия падает на колени и упирается ладонями в землю, сминает траву пальцами, тем самым срывая её. Он всхлипывает и плачет, дрожит, а слёзы всё падают и падают.       — Пожалуйста... — дрожащим голосом просит Коннор, не поднимая головы. — Просто остановите это... Я не могу больше... Не могу...       Так больно, что заставляет задыхаться, хотя он андроид и ему не надо дышать, однако болезненно всё также. Он ощущает, что в программе небывалый бардак из урагана эмоций и ни одна не может просто остановиться, чтобы принести стабильности. Внутри него дикий хаос и преимущественно из ощущений боли разной степени. Отчаяние и понимание своей беспомощности, осознание такой дерьмовой реальности, а от того хочется биться головой, чтобы остановить этот нескончаемый поток.       Хочется отключился.       — Вырубай его. — произносит сверху голос Гэвина и Коннор осознаёт, что они будут делать.       Он тут же застывает, напрягается, а затем качаясь, торопливо вскакивает, чтобы никому не даться в руки.       — Нет! Хватит! ХВАТИТ! — кричит Коннор, видя, как Ричард подходит ближе и тянет руки. — Убейте меня! ПРОСТО УБЕЙТЕ!       Но никто, конечно же, не будет этого делать и не позволит ему самому.       Однако попытаться всё равно можно.       Коннор судорожно протягивает руки к своей груди, начинает тянуть черную рубашку, чтобы раскрыть её и добраться до важного биокомпонента. Ему удаётся и грубым движением регулятор теперь в его руках, а тело начинает потряхивать, глаза закатываться, ноги подгибаться. Он понимает, что даже если выкинет его, то они вернут на место, а потому начинает сжимать предмет, чтобы бесповоротно сломать. Так они уже никак не спасут его, ибо запасной есть только в лофте.       Гэвин спохватывается и хватает сжимающуюся руку, в попытках разжать пальцы, пока Ричард пытается достать другую, которую Коннор старается спрятать и не дать схватить, но ему удаётся отпустить рукав рубашки вниз, чтобы коснуться кожи и вновь заставить уйти того в спящий режим.       Коннор ослабевает, становится таким обмякшим, так что без особой поддержки чужих рук падает на колени, а затем лицом вниз. Ричард переворачивает собрата и вставляет биокомпонент на место, а касанием к месту, где раньше у того был диод, проверяет состояние программы и тела.       — Регулятор успел треснуть. Надо обязательно и как можно скорее заменить. — сообщает Ричард, когда встаёт с корточек и смотрит на хмурого Гэвина. — Он не оставит этого.       — Ещё как оставит. Он уже почти сломился на то, чтобы продолжать жить, просто сегодня... — Рид смотрит на знакомых позади, что всё это время были у могилы и с переживанием наблюдали за этой сценой. — Сегодня чуток довело его. Он справится. И мы тоже. Коннор не умрёт. Никто... Больше не умрёт.       

***

      — Собирайся! — после такого радостного возгласа Коннор почувствовал протяжный и звонкий поцелуй в правую щеку.       Он был сбит с толку таким весельем и неожиданной просьбой, а потому головой повернулся к Шарлотте, что стояла позади дивана и перевалившись через спинку, обнимала за шею.       — Куда?       — Ооо... — довольно протянула она, оббегая диван и плюхнувшись рядом с Коннором. — Мы будем летать!       И он вновь не совсем понимал, что происходит, а потому молчал. Чарли же видела вопросительное выражение лица и поторопилась объясниться:       — Я арендовала двухместный самолёт! Я хочу немного полетать и вообще! —  переполненная энтузиазмом и предстоящим полётом, Шарлотта дёргалась и очередной раз подпрыгнула после своих слов, чтобы сесть чуточку иначе. — У нас выходные и я хотела сделать тебе небольшой сюрприз и просто классно провести время вместе!       — Оу... Теперь я понял. — он покачал головой. — А ты... Уверена?       С её губ сорвался смешок.       — Ты что? Боишься? — ей не верилось в это. Кто-кто, но Коннор точно не боялся высоты и даже сам умел управляться с летающим транспортом. Всё таки он андроид-полицейский, а у него в базе знаний очень много разного.       — Нет, я... Я в смысле... — Коннор не знал как сказать, но затем просто улыбнулся и решил опустить этот момент. — Так... Мы едем прямо сейчас?       — Ага! Там как раз подготовка идёт. И хотя я вроде ещё сама не забыла как там и что, но надеюсь, что ты подстрахуешь меня, как второй пилот. В общем сейчас! — Чейз опять чмокнула Коннора и спрыгнув с дивана, радостно побежала собираться. — Как же я обожаю летать, ты не представляешь!       Уже было слышно где-то в глубине лофта.

      >>>

      — Коннор! — слышит он своё имя с далека, торопливые шлёпанья босых ног по лестнице и со второго этажа спускается сама Чарли, что звучала весьма радостно. — Ты где? Эй? Ээээй... А вот! — находит его сидящим на диване и что-то вычитывающим в бумагах. Она стремительно подбегает ближе и плюхается рядом. Она весьма взбудоражена и от чего делает много разных телодвижений. — Лёгковая или кроссовер?       — Автомобиль? — быстро догадывается он.       — Ага! Давай сейчас в салон съездим и посмотрим машину! — улыбается Чарли, вскидывая руки. — Мне на самом деле не так уж и нравится мотаться в метро: там запахи всякие, людей и андроидов много, да и тем более в час пик. А такси как-то неудобно, ибо надо заранее заказывать и потом ещё ждать, а своя машина-то всяко лучше!       — Ты хочешь... Сейчас купить?       — Ну... Да! Думаю мы сможем найти что-нибудь хорошее и сразу же купим, а то чего тянуть-то? — Чейз немного притормозила и успокоилась. — Вообще-то это машина скорее тебе. Я пока... Не особо готова садиться за руль, но... Ты же можешь. И мы могли бы ездить на работу или в супермаркет, да просто куда-нибудь по городу. На самом деле кататься просто так очень даже интересно, особенно в ночное время. Часа так в два-три. Хмм... — Шарлотта задумалась, приложив руку к подбородку. — А может сразу две купим? Ну на всякий случай. Вдруг я смогу намного быстрее снова сесть за руль? Страх уже почти сошёл, хотя всё ещё так волнительно. И на права сдать надо. Кстати.       Чарли поджала губы, когда вспомнила, что водительских прав-то у неё нет.       — Ты так говоришь, будто приобрести машину, а то и две, это всё равно, что в магазин сходить и пачку чипсов купить. — Коннор слегка хмыкает и дёргает уголком губ.       — А что такого? У нас есть возможности.       — У тебя.       — У нас.       — Я...       — Мы встречаемся вообще-то и мои деньги вполне могут быть и твоими, ведь я совсем не против. Да и я их в жизни не потрачу, Коннор! Мне срочно нужная твоя помощь в этом! — Шарлотта слегка смеётся и вновь думает, продолжая думать над покупкой. — Выбирать, кстати, будешь ты. Ну там по характеристикам и прочему. Я понимаю совсем немного, да и по сути это же для тебя. О! Только чур выбираю цвет! Хочу... Белый! Ох! Давай немецкую? Ммм... «Бмв» Точно! — Чейз резко осекается. — Ой, прости! Ты же выбираешь. Всё-всё! Я молчу!       Она прикладывает пальчики к губам, но всё ещё не может удерживать улыбку и вновь с энтузиазмом говорит:       — Только что-нибудь вместительное выбрать стоит. Чтобы было просторно. Типа... Внедорожник!       — Это по каким таким причинам тебе надо просторную?       Чарли чуток зависает, не понимая почему Коннор ухмыльнулся, но вскоре до неё доходит.       — Я не в том смысле и не для этого! Дурак! — насупилась она, но затем лицо разглаживается и Шарлотта прикусывает губу, сближаясь с чужим лицом. — Хотя и это не дурно... — мимолётно клюёт в губы и отстраняется. — Всё! Решено! Мы едем!       — Кажется... Это весьма серьёзный подарок на три месяца отношений, не думаешь?       — Нет-нет! Всё это глупости! И я просто хочу сделать тебе приятное!       Он вновь хочет сказать что-то, но осекается. Коннор видит, что Чарли уже слишком настроена и рада, так что...

      >>>

      — Ты уверена? — задаёт вопрос Коннор, косясь на висящие не далеко вещи и сотрудницу магазина. — Это... Довольно недёшево.       — Ох, нет! Это именно то, что нам надо! — улыбаясь говорит Чарли, рассматривая галстук в своих руках. Затем обратившись к консультанту говорит, чтобы начали подготовку, а после возвращается к Коннору и разглаживает надетый на нём чёрный пиджак. — В конце концов мероприятие весьма важное.       Очередная специальная встреча, что касается андроидов. Вновь Коннор вместе с Маркусом будут вести переговоры с представителями людей, обсуждать будущие планы и в целом показывать дружеские отношения и что всё верно идёт к чему-то хорошему.       — Но... Тот костюм, что я показывал... Был неплох.       — Тот? Который тёмно-синий? О, нет! — фыркает Чарли. — Ты уж пойми меня правильно, милый, ты, конечно, не старался для этого и не выбирал, но на такое великолепное тело и с такой прекрасной внешностью надевать костюм дешевле тысячи долларов — это просто преступление!       Чейз смеётся, прикрывая губы пальчиками, а потом вновь начинает говорить:       — И я не хочу, чтобы ты был из тех парней, что покупают один единственный костюм на какой-нибудь школьный выпускной, а затем он у них на все случаи жизни: и первое свидание какое-нибудь в ресторане, потом на какое-нибудь деловое мероприятие, а там и вовсе на собственную свадьбу! — она целует его, всё ещё не отстраняясь никуда слишком далеко. — На каждый такой момент мы купим тебе отдельные костюмы и каждый будет лучше предыдущего!       Коннор слабо смеётся и прикрывает веки, пока Шарлотта начинает идти мимо вешалок и присматриваться к другим вещам.       — Я думаю, что всё-таки стоит сходить в брендовый бутик. — предлагает она, оборачиваясь вновь к нему. — «Хьюго Босс» или... «Прада» Точно! «Прада» будет лучше.       — Ты только что и так выбрала костюм за полторы тысячи. — напоминает он ей. — Я думаю... И так сойдёт. Мне он понравился. Хороший.       — Тц. — цокает Чарли и слегка закатывает глаза, а затем на выдохе слегка посмеивается. — Я хочу, чтобы ты выглядел не просто хорошо, а шикарно, ведь ты тоже именно такой. И к тому же туда пойду и я, раз уж можно приходить парами, так что... Мы же можем немного покрасоваться, а?       Но Коннор промолчал, чем дал Чарли возможность продолжить беседу, уверенной в том, что он согласился с ней.       — Кстати! Я ещё не выбрала себе платья. И... — прикусывая губу, Шарлотта подходит ближе. — Я думала ты поможешь мне в этом. У меня есть наряды, но... Хочу что-нибудь новенькое. И чтобы... Ты повыбирал. Посмотреть на твой вкус и что ты желаешь, чтобы было на мне надето. — пальчиками по лацкану пиджака Чейз идёт к его шее. — Может быть чёрное? Мне, кстати, весьма идёт красное... А может длинное? — игриво начинает она говорить в его губы на выдохе, обдавая их при этом горячим воздухом. — Или... Короткое?       — Мы в магазине. — напоминает Коннор, прикладывая ладони на её рёбра.       Шарлотта насупившись и вредничая, слегка рычит и морщит нос.       — Ну и что? — целует она его, но приходит консультант и Чейз поспешно отстраняется, а Коннор хмыкает, всё прекрасно понимая: Шарлотта не мало стесняется, но всё равно делает такие шаловливые выходки.       — «Очаровательно.» — проскакивает в его голове на эту ситуацию.       Всё же покупают костюм в два раза дороже и который был выбран ею, но и платье ей выбрал Коннор. Ему пригляделось красное и длинное, однако с разрезом.

      >>>

      — Это... — Коннор расстерянно поглядывает на каких-то сотрудников, что прошли на выход, как только он сам прошёл вглубь лофта. Их всего трое, в белых формах и все андроиды. На спине, перед тем, как они ушли он видит название и всё понимает. — Клининговая компания?       — Ага. — соглашается Чарли, сидя на диване, смотря что-то в телефоне и кушая мятное мороженое из ведёрка. — Я решила, что стоит убраться.       Коннор не совсем понимает, а потому подходит ближе к Шарлотте.       — Но... Мы же с тобой договорились, что на выходных сделаем более тщательную уборку. Вместе.       — Ну... Да. Я знаю. Но я не хочу тратить выходной на это. — Чарли поднимается и идёт отнести мороженное в холодильник, а Коннор потихоньку следует за ней. — Лучше погуляем где-нибудь завтра. Ох, давай по набережной?       — Д-да. — запинается он, хотя хочется поговорить немного о другом. — А разве мы бы не могли сделать это сами?       — Могли бы, но... Зачем тратить время и силы? Возиться с этим. Я ненавижу пыль, но и вытирать её тоже. Да и посуду мыть, хотя есть посудомойка. Впрочем... Я вообще не люблю эти домашние дела, ты же знаешь. Мне больше нравится, например, украшать дом. Или приглашать гостей. — Шарлотта подходит к нему и обнимает, целует в щёку. — Кстати... Я соскучилась.       Сегодня у неё выходной, а вот у Коннора было расследование, что требовало не мало разбирательств.       — Тебе не кажется... Что ты порой не считаешь деньги? — наконец спрашивает Коннор. То, что он хотел давненько с ней обсудить.       Шарлотта слегка хмурится, ведь не совсем понимает.       — Что ты... Имеешь ввиду?       — Я о том, что... Ты богата. Да. И ты привыкла так жить, я знаю. Но... Порой ты покупаешь что-то и мне... Довольно сложно принять это от тебя. — он осматривает теперь столь чистый дом. — Или... Иногда чтобы что-то не делать, ты просто и легко покупаешь.       — Хах, в смысле? Что такого? Да и... Не так уж я и часто что-то прям дорогое покупаю. — она отстраняется и теперь просто смотрит снизу вверх, скрестив руки на груди.       — Шарлотта... — говорит он, будто пытаясь выудить у неё правду. — Ты помнишь, что сделала на прошлой неделе? — но Коннор лишь видит, что она просто ждёт продолжения. — Когда тебе сказали, что те эксклюзивные и лимитированные фигурки ручной работы с твоим любимым персонажем из игры больше не продаются и делать их никто не будет, ведь именно в этом смысл их лимитированности. — но Чарли вновь молчит, а он продолжает. — Ты предлагала им денег в два раза больше, но они заявили, что из принципа не сделают. Тогда... Пускай и небольшую их компанию... Ты выкупила. И уже на правах владельца заставила всё сделать.       Чарли заулыбалась, пускай и слегка неуверенно.       — Ну... Зато теперь я обладатель две тысячи пятьсот первой фигурки. Это... Тоже эксклюзивно, нет?       — Мы летали в Нью-Йорк. На личном самолёте. Просто так, чтобы интересно провести время, хотя у нас было всего два дня выходных. Полторы недели назад ты так запросто купила две машины. Арендовала самолёт для полётов за два дня до этого. Порой, чтобы избежать готовки, ты заказываешь ресторанную еду. — начал перечисления Коннор, что он отлично помнил. — Ты купила мне очень дорогой и брендовый костюм, а себе невероятно дорогое платье. Буквально на прошлой неделе ты выкупила все места в кинозале, ведь ты давненько мечтала провернуть что-то такое и ещё сказала, что не хочешь, чтобы тебя отвлекали чужие звуки.       — Хах... — вновь смешок, но Чарли чуток отступается, теряет уверенность, а руки распускаются вдоль тела. — Ну... Это же был фильм по комиксам, а значит там были бы всякие детишки лет тринадцати. Они весьма шумные бывают, да и иногда взрослые идут туда с детьми ещё более меньшего возраста, чуть ли не с младенцами, но они-то вообще не поймут смысл фильма! А ещё они у них как на зло начинают беспрерывно плакать так, что они их даже успокоить не могут! А ещё люди или даже я сама ходят туда сюда, то напиток купить, то в туалет, а это весьма неудобно скакать через чужие ноги, не говоря уже о том, что это отвлекает от фильма.       — Да. Ты так же сказала в прошлый раз. Я помню.       — Да и... — опять отступается. — Что такого? Я могу себе позволить. У меня есть деньги и возможности. Я ж не весь кинотеатр купила! Да и что? Они же всё равно получили оплату за каждое выкупленное мною место.       — Я же говорил... — Коннор подходит ближе и кладёт руки на её плечи. — Я знаю, что ты привыкла так жить. Ты всегда была в достатке, потому что в нём и родилась. Но мне бывает довольно неловко, что ты столько делаешь для меня, а я... Могу разве что подарить тебе в среднем дорогой букет цветов, купить что-то по мелочи или сводить в ресторан раза два в месяц, где ты делаешь довольно дорогие заказы, а потом отмахиваешься и сама за всё платишь. Но ведь... Это я пригласил тебя.       — Но ты же... Не кушаешь. Только я. Вот и... Оплачиваю за себя.       — Да. Весьма логично. Но мне хочется... Ухаживать за тобой таким образом. Делать приятное. Но с твоим достатком... Это просто невозможно. Потому что ты сама можешь себе всё купить, а если попытаюсь я или говорю в слух о том, что планирую, то ты просто делаешь это у меня перед носом и отказываешься, чтобы я тратился на тебя. Можно сказать таким образом ты забираешь у меня одну из возможностей проявить свою любовь и внимание к тебе. — Коннор делает паузу и видно, как на пару секунд сжимаются челюсти. — А ещё... Ты даже не знаешь, какая у тебя зарплата и в чём ты мне честно признавалась. Тебе просто поступают деньги на карточку, которые в свою очередь смешиваются с твоим огромным бюджетом от наследства за которым следишь даже не ты, а Кристина. Мне иногда кажется, что ты... Даже не понимаешь цену своему труду. Работа в департаменте для тебя словно, как... Интересное хобби, пока для других это способ выжить от зарплаты до зарплаты.       Шарлотта отходит на два шага назад, а Коннор видит, что в её взгляде полнейшая растерянность и нотки грусти. Её даже кажется начинает слегка трясти.       — Ты... — начинает она дрожащим голосом, а глаза становятся более блестящими, ведь копятся слёзы. — Ты думаешь... Что я разбалованная?       Когда последнее слово сходит с её губ, то она слегка дёргается, ибо дыхание сбилось. И когда Шарлотта видит, что Коннор молчит, то с глаз всё-таки потекли слезинки. Она срывается и начинает уходить, но он останавливает её за руку.       — Отпусти. Я не хочу разговаривать, Коннор. — просит она, стараясь не плакать сильнее и не быть грубой. — Отпусти!       Ей удается вырваться из чужой хватки руку и она стремительно уходит, а вскоре Коннор слышит, что на втором этаже громко хлопает дверь.       Он даёт ей минут десять, чтобы успокоиться самостоятельно, перевести дух и подумать о чём нужно, а уж затем идёт к ней. Находит он Чарли в гардеробной комнате и на его удачу дверь она не заперла. Предварительно постучав, осторожно вошёл внутрь и увидел, как Шарлотта положив голову, на притянутые к себе колени, смотрит в большое одностороннее окно. Подойдя ближе, видит, что она уже не плачет, но нос и глаза припухли. Иногда правда ещё шмыгает и пальчиками ковыряет ворсистый, светлый ковёр.       — Прости... — садится он на против и смотрит на неё. — Я не это имел ввиду и не считаю тебя разбалованной. Я ведь сказал, что понимаю, что ты просто привыкла к такой жизни с самого начала и если ты хочешь, то мы продолжим жить так. Просто... Может... Хотя бы попробуем? Ненадолго.       Шарлотта поворачивает голову, но всё ещё держа её на коленях. Коннор понимает, что любимая ждёт продолжения:       — Будем жить на те деньги, что будем получать с зарплаты. — объясняет он суть. — Это просто будет интересный опыт для тебя. Но если ты против или вдруг в середине процесса перехочешь, то всегда можешь отказаться. Я не заставляю тебя.       Чарли же молчит. Хлюпает носом, который ещё не слабо течёт. Длится её бездействие не долго, ведь она на четвереньках ползёт к нему и располагаясь между его ног, укладывается в калачик на его груди. Коннор тут же обнимает её и гладит по голове.       — Хорошо. Я согласна. — даёт она свой ответ. — Звучит интересно.       Чейз слышит его ухмылку и ощущает поцелуй на своей макушке.       — Тогда придётся смотреть за своим бюджетом, немного ограничивать себя и отказываться от некоторых вещей. — предупреждает он её.       — Хорошо. Я постараюсь. — Чарли действительно соглашается лишь потому, что звучит это интересно, а также, что только со слов Коннора на первом этаже осознала, что по сути и вправду забирала у него всякие возможности проявить заботу с его стороны, была как мажористая девочка, что жизни не знает толком. Но она ведь и вправду так привыкла и всё же почему-то ей стало... Даже стыдно и обидно, что она такая, а получать такие слова с чужой стороны, да и тем более от любимого было неприятно. — В принципе на тысяч пятнадцать в месяц вполне можно нормально жить.       Чарли знает, что тратит обычно в тот же месяц в два раза больше, но... Ничего.       — Шарлотта... — Коннор удерживается от излишних комментариев и от мыслей о том, что не верит в её только что сказанные слова. — Ты получаешь всего лишь три тысячи.       Чейз застывает и затем приподнимается, чтобы с искренним удивлением посмотреть в карие глаза.       — Т... Три? — старается не морщиться и не выглядеть как-то по наивному глупо. — В... Месяц? Так получают... Все? Я имею ввиду ты и Джейн или Гэвин?       — Да. Ты и я, а также Ричард, Джейн и Барри, но Гэвин чуток больше, ведь у него многолетний стаж и он детектив высшей степени, чем мы.       — Я правда... Так мало получаю? — она никогда даже не задумывалась об этом, да и весь её бюджет, как сказал и сам Коннор, контролирует Кристина, а у самой Чейз лишь карточка, которой она всё и покупает. Так что такое открытие стало неожиданным, хотя сначала ей показалось, что она получает так мало, потому что плохой сотрудник.       — Мало? — Коннор приподнимает брови.       — Я в смысле... — Чарли прикрывает глаза. Да. Для кого-то это рядовая зарплата для покупки еды, оплаты аренды или коммунальных услуг. — Мне казалось, что полиция получает больше, ведь они рискуют и работа не такая уж и простая.       — Больше получают медицинские работники. Ты за год должна получить тридцать шесть тысяч минимум.       Для Чарли это лишь очередная пища для размышлений. Да. Она не совсем уж и много знает о той простой жизни вне такого огромного достатка. Привыкла во многом на всё готовое, лишь оплати, да и не приспособлена порой даже к некоторым бытовым и элементарным занятиям. Она и толком-то никогда не убиралась, ибо за неё это всегда делали, не готовила, ведь за неё это опять-таки делали, не заморачивалась и не тратила особо времени, а лишь говорила или писала Кристине, а та всё организовывала.       — Передумала? — не с ехидством, а скорее просто из интереса спрашивает Коннор, заглядывая в задумчивое лицо.       — Нет. Давай попробуем. Я хочу посмотреть получится ли у меня. — слегка улыбается и вновь припадает к груди ухом, чтобы смотреть в окно. — Думаю... Да.       Но по итогу... Шарлотта продержалась лишь первый месяц, а на втором уже сорвалась и потратила с родительских денег. Коннор лишь покачал головой, а та похихикала и, пожимая плечами, сказала тоненькое: «Упс».       Опять постаралась и вроде как смогла начать адаптироваться. Хотя... По мелочи порой нарушает правила. Увы, слишком привыкла к своему прошлому образу жизни, но Коннор не ругал и не осуждал. Чарли ведь тем не менее старалась, да и сам он понимал, что примерно так и будет. Но ему в то же время было забавно наблюдать, как она пыхтит и бесится от понимания, что не может себе что-нибудь приобрести. Или любил наблюдать, как самоотверженно Чарли отказывалась от того, что порой безумно хотела. Правда... Легче сказать, что жмурилась и убегала, когда видела, а ещё уши зачем-то ладошками при этом закрывала.       У них стало получаться и Шарлотта, кажется, находила в этом нечто реально интересное. Как игра в режиме «сложный» Ну... Как минимум для неё это было сложно. Однако так было занимательнее, ведь всегда есть какие-то неожиданности, хотелки, желания, но это тренировало силу воли, что ей нравилось на самом деле. Подарки Коннора начали восприниматься скорее не иначе, а более ярко и значимо, как и её подарки ему. Отношения будто чуток преобразились, стало как-то по другому, но всё ещё хорошо. Пускай они и всего лишь пятый месяц вместе.       Его идея ей очень понравилась и вскоре они так и продолжили: начали откладывать и копить, стали строить какие-то планы на будущее, смотреть за своим бюджетом внимательнее.       Но даже спустя много времени Чейз так и не призналась, что пока его не было рядом, то откровенно себя баловала. И всегда в своей голове думала, что это будет её маленький секретик, который...       Она унесёт с собой в могилу.       

***

      Интересно... Была ли я права в своих суждениях?       Нет... В своих порывах.       Добилась ли своего? Получилось ли у меня?       Нет.       Я сделала такую ошибку. Огромную. По своей же глупости и вине. Была такой наивной, такой самоуверенно-упёртой. Почему? С каких пор я стала такой? Виновата ли я в таком изменении?       Нет. Хватит искать виновных среди других.       Ты.       Ты сама, Шарлотта.       Сама сделала это с собой. Полезла вперёд и теперь обожглась. Перевалилась за край и пошла камнем вниз. Откинулась на стуле сильнее, чем следовало и пришла... Точка невозврата. Или же... Нет? Она не пришла.       Я чувствую. Чувствую... себя. Я здесь. Всё ещё...       Живу?       Но тут так пусто. Тёмно. Только я...       И абсолютное ничего.       Пространство заполняется потоками моих мыслей, делая это место не таким странным или одиноким.       Не таким страшным.       Но можно ли выбраться отсюда? Точнее... Я могу попытаться? И если попытаюсь... То получится ли у меня?       Чувствую. Я чувствую, что у меня ещё есть шанс. Я попытаюсь.       И выберусь.       Вернусь.       Я обязательно вернусь к тебе.