Противоположные

— Ты вообще в своем уме, Рид?       Каждый раз, когда Джеффри Фаулер понижал голос и начинал говорить спокойным тоном, самым лучшим вариантом было тихонько выйти из кабинета, низко опустив голову, и как можно быстрее убраться на максимально далёкое расстояние. Это было первое, самое главное правило, которому учили всех приходящих в Департамент новичков. И которое Гэвин сейчас успешно игнорировал, стоя возле стола и буквально нависая над шефом.       Вчера вечером, после визита в «Оберон», Гэвин подбросил задумчивого Ричарда домой. Он попробовал было снова пригласить напарника к себе, но тот успешно открестился, сказав, что хочет немножко разложить мысли по полочкам и побыть один. Гэвин только молча кивнул и дал напарнику немного личного пространства, не став настаивать на своей компании. Однако, с самого утра Гэвин заехал за Ричардом, чтобы как можно раньше нанести визит капитану. Он хотел практически невозможного, что ему сейчас и пытался донести Фаулер. — Шеф, я понимаю, как это звучит, — Гэвин страдальчески скривился, только подумав, что именно он вообще просит. — Но у нас пока больше вопросов, чем ответов. И мы подозреваем, что тут происходит что-то более серьезное, чем простое убийство. Вы же читали рапорты — следов на месте убийства Норт не было обнаружено. Маркус только смог сказать, что остаточные эманации похожи на те, что были обнаружены возле их хранилища. Это же подтвердил и Оракул. Я уверен, что с этим их Кинжалом что-то нечисто. Все началось именно с его кражи, вряд ли это совпадение. До Самайна осталось всего четыре дня, и нам не нужно, чтобы у нас тут разверзлись врата Ада. — Для созыва Совета нужны веские основания, — как маленькому ребенку втолковывал ему шеф. — Я не могу сказать, что это все из-за каких-то ваших беспочвенных подозрений. — Капитан, извините, что вмешиваюсь, — встрял в беседу Ричард. — А что если обратиться к Оракулу ещё раз? Если доводы Оракула неопровержимы и непреложны, возможно, это будет учитываться как один из поводов для сбора Совета?       Фаулер тяжело вздохнул и закрыл глаза. Он просидел так долгую минуту, показавшуюся Гэвину вечностью, после чего пабарабанил пальцами по столу и перевел взгляд на напарников: — Хорошо. Если Оракул даст мне повод, я объявляю сбор. Но если повода не будет, отправлю вас рыть землю носом в поиске улик. — Спасибо, шеф, — просиял Гэвин.       Фаулер нехотя поднялся с кресла и последовал из кабинета в уже знакомую Ричарду часть Департамента. Гэвин и Ричард хвостом последовали за ним. Остановившись возле тяжёлой широкой двери, капитан сурово посмотрел на напарников и сказал: — Ждите здесь. Я сам поговорю с Элайджей. — А плата? — полюбопытствовал Гэвин, и шеф скривился: — Сам разберусь.       Дверь открылась под его рукой, и он исчез в кромешной темноте обители Оракула.       Гэвин буквально извелся, пока ждал возвращения капитана. Он чувствовал, что они на верном пути, и что ответы не заставят себя ждать. Ричард только косился на нервничающего детектива, понимая, что ничем сейчас не может ему помочь. Гэвин сейчас был похож на охотничью собаку, ждущую команду «Фас». Ему было достаточно услышать одно слово, чтобы тут же рвануть к долгожданной цели, и ожидание убивало его.       Наконец, через непродолжительное время, дверь отворилась. Гэвин тут же вскинулся, ожидая вердикта, но выражение лица капитана его озадачило.       Капитан был испуган. Это было видно невооружённым взглядом — он побледнел, на висках выступил пот, руки подрагивали, дыхание сбивалось. — В чем дело? — тут же вскинулся Гэвин, и Фаулер сдавленно ответил: — Оракул… Он замолчал. Он не откликается на зов толкователя. — Разве такое возможно? — обомлел Гэвин. Шеф покачал головой: — На моей памяти такого никогда не случалось. Да, бывало что Оракул не отвечал на вопросы, но он всегда контактировал с призывателем, просто игнорировал остальных. А сейчас… Элайджа вообще не смог дозваться до него. Тишина. Как будто с той стороны никого нет.       Ричард с Гэвином тревожно переглянулись, и Ричард предположил: — Оракул — это ведь глас богов, правильно? Возможно, что-то в нашей ситуации их обидело, или встревожило, поэтому они молчат. Как-то можно узнать? — Я свяжусь с другими Департаментами, где также есть Оракулы, — заключил шеф. — Спрошу, что у них происходит, возможно, попрошу совета.       Гэвин согласно кивнул, и Фаулер продолжил: — И ещё. Хорошо, ты добился своего. Я созову Совет. У вас время до вечера. И тщательно продумай, что именно ты хочешь сказать, потому что любое неосторожно сказанное тобой слово может развязать войну.       Гэвин слегка нервно кивнул, понимая, что на эмоциях может нести всякую чушь, но Ричард подошёл к нему вплотную, мягко взял под локоть и успокаивающе кивнул капитану: — Не беспокойтесь, у нас все под контролем. Мы сейчас ещё раз перепроверим все материалы, чтобы тщательно подготовиться. Не так ли, Гэвин? — с нажимом спросил он напарника, незаметно сжимая его руку. Гэвин согласно закивал: — Так точно, шеф. Все пучком. — Вот и отлично, — заключил Фаулер. — Смотрите, не подведите меня.       Гэвин напоследок помахал вслед шефу ручкой, после чего с паникой в глазах повернулся к Ричарду. — Волнуешься? — спросил его Ричард, мягко заключая его руки в своих ладонях и успокаивающе поглаживая костяшки пальцев. — Пиздецки нервничаю, — Гэвин закрыл глаза и молча поддался ласке. Ричард мягко проходился лёгким массажем по нервно подрагивающим пальцам, чередуя нажимы и поглаживания. Гэвин млел от неожиданного ощущения нежности, даже не думая о том, как это странно с учётом всего происходящего между ними. Сейчас он просто наслаждался моментом открытости и близости напарника, человека, за такое короткое время внезапно ставшего безумно близким и дорогим.       Он подался вперёд, выдыхая воздух внезапно пересохшими губами, и открыл глаза, тут же натыкаясь взглядом на ответный взгляд Ричарда — жадный, требовательный. Тот смотрел так, как будто держал в своих руках величайшую ценность на всем свете. Гэвин буквально почувствовал, как заливается краской, и неосознанно потянулся ближе, Ричард качнулся вперёд в ответ, не выпуская Гэвина из рук, читая в глазах напротив ответные чувства. — Вот вы где!       Напарники резко отшатнулись друг от друга, Гэвин смущённо кашлянул, Ричард только невозмутимо поправил рукава пиджака. Они практически синхронно повернулись к Тине, с любопытством наблюдающей за разворачивающейся перед глазами картиной. — Ты что-то хотела? — полюбопытствовал Гэвин, делая вид, что не замечает ехидных понимающих взглядов подруги. — Фаулер просил передать, цитирую, «С другими Оракулами ситуация такая же». Я не очень поняла, о чем речь, но он сказал, что вы поймёте и разберётесь. — Спасибо, мисс Чэнь, — почти церемонно кивнул ей Ричард, и Тина, к стойкому удивлению Гэвина, покраснела. — Я тогда пойду. Не буду вам мешать заниматься тем, чем вы тут занимались. Ой. В смысле, я ничего не видела, делайте что хотите. Да. Все, я убежала, — она неловко наткнулась на угол, развернулась и поспешила оставить их одних.       Напарники переглянулись, и Гэвин сконфуженно кивнул: — Идём? — Идём, — покладисто ответил Ричард, и пропустил поспешившего Гэвина вперёд, попутно отметив у того покрасневшие кончики ушей. *** — Херня какая-то, — Гэвин устало откинулся на стуле и потёр лицо руками. — Не сходится. — Что именно? — спросил Ричард, терпеливо убирая со стола напарника очередной пустой стаканчик из-под кофе, уже шестой за этот день — или седьмой? Он сбился со счета. — Да показания этих придурков из охраны Маркуса, — скривился Гэвин. — Что-то они явно темнят. Вот, смотри — тут они пишут, что заступили на смену в десять вечера, приняв караул у Сокровищницы у предыдущей смены. Но когда повторно опрашивали дневную смену, то выяснилось, что один из стражей покидал пост непосредственно перед сменой караула. В первом рапорте это не указано. Далее, — он ткнул пальцем в один из рапортов и Ричард увидел, что Гэвин выделил показания одного из охранников ярким текстовыделителем, — по поводу смерти Норт…       Он на секунду запнулся, произнося имя, и Ричард молча ободряюще похлопал его по плечу. Гэвин благодарно кивнул и продолжил: — Судя по анализу судмедэкспертов, время смерти практически совпадает со временем нашего ухода. Это значит, что убийца следил за ней. Возможно, он был где-то рядом, пока мы разговаривали, и мог видеть, что у тебя выпал нож. Либо же нож он увидел случайно, и просто воспользовался подвернувшимся удобным случаем. Спросим, когда поймаем, — криво ухмыльнулся он, и Ричард только поразился уровню его самоуверенности. — Гэвин, скажи, пожалуйста, кто входит в Совет? — внезапно спросил Ричард.       Гэвин на секунду запнулся, видимо, собираясь с мыслями, и ответил: — В первую очередь, сам Фаулер, как независимый наблюдатель и представитель от людей. Ранее был Карл от русалок, теперь это место займет Маркус. Кэра, как Королева Летнего двора, обители фэйри. Роуз, глава лепреконов. Рэйчиар, король гоблинов, в миру носит имя Ричард Перкинс, работает на ФБР. Мерзкий тип, лучше бы с ним не встречаться. Это основной состав Совета, так называемый узкий круг. Помимо этого, в Совет входят и другие существа, советники, помощники, представители других народов, — Норт, например входила в расширенный круг, но именно основной состав выносит окончательное решение. И сегодня Фаулер соберёт как раз узкий круг. Ситуация слишком серьезная и неоднозначная, чтобы трепать о ней на каждом углу. — Насколько я понял, Маркус не очень хочет афишировать пропажу Кинжала, — заметил Ричард. — Даже эти отчёты мы у него выбили с трудом, и то, при помощи шефа. Что ему стоит солгать нам? — О, Ричи, я бы очень хотел на это посмотреть, — на губы Гэвина скользнула хищная улыбка, и в ответ на недоуменный взгляд напарника он пояснил: — Все не так просто. Совет изначально был собран с намерениями честно и открыто решать вопросы. Поэтому там не прокатывает ложь. Магия заботится о своих детях, поэтому оберегает место проведения Совета от нечистых мыслей и действий. — То есть, если мы зададим конкретный вопрос, члены Совета будут вынуждены правдиво на него ответить? — недоверчиво уточнил Ричард, и, получив в ответ кивок, продолжил: — Но какой в этом смысл? Ведь по сути каждый член Совета подставляется перед другими. Вдруг после этого кто-то воспользуется твоей слабостью? — «Сказанное открыто да останется скрытым», — торжественно продекламировал Гэвин. — Все, что сказано на Совете, остаётся на Совете. — Ты сейчас процитировал очень сильно видоизмененный «Бойцовский клуб»? — недоверчиво посмотрел на него Ричард.       Гэвин в ответ закатил глаза: — Ричи, не нуди. Таковы правила, не я их придумывал. Но это факт — магия хранит секреты, сказанные участниками на Совете, чтобы обезопасить их от самих себя. Ты прав, мало ли кто захочет воспользоваться слабостью противника — а все волшебные народы, хоть и стараются держаться друг за друга, все равно хранят давние обиды и любят плести интриги. Если бы смогли, давно бы уже поубивали друг друга — а так вынуждены держать паритет.       Ричард помолчал, побарабанил пальцами по столу и уточнил: — Мы собираемся колоть Маркуса? — Мы собираемся колоть Маркуса, — подтвердил Гэвин. — Фаулер нас убьет, — обречённо выдохнул Ричард. — После всего он, несомненно, попытается, — «успокоил» его Гэвин. — Но он сразу знал, на что идёт. Поверь, он слишком хорошо меня знает, чтобы думать, что я все оставлю так и спущу на тормозах. Так что морально шеф уже готов к представлению.       Ричард кинул на него быстрый взгляд из-под прикрытых ресниц и негромко спросил: — Гэвин… Ты уверен, что мы действуем правильно? — В каком смысле? — нахмурился Рид. — Если все пройдет удачно для нас, и вскроется что-либо неприятное — мы можем стать врагами Маркуса, — пояснил Ричард. — А отступать, как я понял, ты не умеешь. Ты уверен, что готов к последствиям? — Я всегда готов, Ричи, — криво усмехнулся Гэвин, и Ричарда кольнуло воспоминанием их несостоявшегося хорошего утра, когда Гэвин смотрел на него точно так же. Сердце заныло тоской, и захотелось вернуться обратно в то утро, чтобы всё исправить. — Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Но я в любом случае с тобой. ***       С самого раннего детства Ричард был открытым и общительным ребенком. Он ни секунды не сидел на месте, с любопытством открывал каждую новую грань мира, совал нос даже туда, куда родители говорили этого не делать.       После их гибели в нем что-то надломилось. Эмоции от потери били через край, Ричард срывался на психологов, на Аманду, изо всех сил пытавшуюся помочь ребенку справиться с потерей. Он отвернулся от всех своих друзей и полностью замкнулся.       Именно тогда Ричард в первый раз представил, что он не человек, а сложный высокофункциональный робот-андроид, неспособный на чувства. И ему сразу стало легче — можно было перестать притворяться, что терапия помогает, можно было спрятать все свои тревоги и переживания глубоко внутри, можно было наконец вдохнуть полной грудью и отключиться от травмирующих переживаний. Именно тогда он встал на путь холодной логики, вплотную взялся за учебу, на радость приемной матери.       Он определенно не был в порядке — не в том смысле, который в это вкладывали окружающие. Он был сломленным маленьким ребенком, запутавшимся, потерявшим опору. Но именно отстранённость и холодность помогла ему выстоять и не сломаться под напором обстоятельств, выжить в суровых условиях боевых действий — Ричард видел, как его соратники буквально теряли голову в бою от нахлынувших эмоций, в то время как он сам оставался собранным и невозмутимым. Он вырос, научился с этим жить, но любое проявление эмоций всегда давалось ему с трудом.       Именно поэтому, столкнувшись с открытостью и почти яростной эмоциональностью Гэвина, Ричард был буквально смыт волной чувств, к которым оказался не готов.       Гэвин был нервным, несдержанным, подвижным и порывистым. Он не стеснялся нарушать правила, но при этом четко следовал букве закона. Он смело отстаивал свои принципы и то, во что верил.       Он олицетворял собой все, что Ричард в себе успешно подавлял, но чего отчаянно желал.       И Ричард, чуть ли не впервые в жизни, начал бояться — не за себя. Он начал бояться своих неоднократно подавляемых желаний. Начал бояться за другого человека, первого за много лет, кто смог пробиться за тщательно выстроенную стену отчуждения.       Ричард боялся сегодняшнего вечера, и в то же время страстно его ждал.       Около шести часов, когда рабочая смена Гэвина официально закончилась, тот спокойно встал с кресла, собрал все бумаги со своего стола, бережно упаковал в папку и пошел к выходу, позвав Ричарда за собой. Ричард мельком взглянул на аквариум Фаулера, где тот ещё продолжал разбираться с какими-то отчётами, после чего уверенно двинулся за Гэвином на выход.       Возле своей машины Рид задержался, не торопясь садиться внутрь. Вместо этого он неспешно закурил, выдыхая дым колечками. Ричард проследил за одним таким, пока то не растворилось в полумраке пасмурного неба. — Нервничаешь?       Гэвин цыкнул, делая очередную затяжку: — С чего бы это вдруг? Ну, подумаешь, внаглую решил, что могу диктовать шефу что и как делать и заставил созвать кучку главных сверхов. Делов-то. — Нервничаешь, — заключил Ричард, забирая у Гэвина недокуренную сигарету и щелчком выкидывая ее подальше в сторону. Вместо этого он взял руку Гэвина в свою ладонь и осторожно ее сжал.       Гэвин не стал поднимать голову и смотреть Ричарду в лицо. Вместо этого, он своей свободной рукой осторожно коснулся ладони Ричарда, еле-еле ощутимо касаясь родинки на запястье. Судя по тому, как легонько вздрогнул Ричард, тонкая кожа в этом месте была особенно чувствительна. — Худшее, что может нам грозить, — мы не узнаем ничего полезного, — хрипло сказал он, продолжая водить кончиками пальцев по коже. Ричард не спешил убирать ладонь, поэтому Гэвин решил, что разрешение получено. — Мы и так в тупике. Вот-вот должно что-то произойти, а я ни хера к этому не готов. — Мы не готовы, — подчеркнул Ричард, наслаждаясь прикосновениями. — Если не забыл, мы идём в паре. Так что отгребать тоже будем вместе. Гэвин хмыкнул: — Ты официально ещё стажёр, так что отгребать буду я один. Да и вообще, не связался бы со мной — не проходил бы сейчас через это все.       Ричард философски пожал плечами: — Кто знает? Вдруг я бы вляпался во что похуже? — В меня, например? — Гэвин вдруг поднял голову и посмотрел в глаза Ричарду прямо и открыто.       Тот замялся на секунду, но Гэвин уже покачал головой и отпрянул, вытаскивая ладони из рук Ричарда: — Проехали. Неудачная шутка. — Гэвин… — начал было Ричард, но тот уже не слушал, садясь в машину. Ричард зажмурился до боли в глазах. Момент был потерян.       Он понимал, что Гэвин обижен, и эта обида не пройдет сама по себе. Этот нарыв нужно будет вскрыть, если они хотят остаться в нормальных отношениях.       Вот только Ричард отчаянно хотел большего. Хотел близости, совместных побудок по утрам, общей работы и быта. Хотел всего того, чего так долго был лишён.       Но страх за Гэвина был сильнее его желаний. Ричард не собирался так рисковать.       Они обязательно поговорят, и Ричард попытается объясниться, — так, чтобы Гэвин услышал и понял. Но это будет потом, когда они разберутся с делом. Не стоит сейчас отвлекаться от более насущных вопросов. ***       Ричард бы никогда, ни за что на свете не подумал, что Совет сверхъестественных существ Детройта будет собираться в церкви. В церкви.       Это выглядело как чья-то дурная шутка. Он громко рассмеялся, подумав, что Гэвин шутит, когда его машина остановилась прямо возле дверей в большую, величественную церковь. И только когда Гэвин на полном серьёзе вышел из машины и двинулся ко входу в здание, Ричард неверяще потряс головой и рискнул пойти за ним следом.       Церковь оказалась заброшенной, но было видно, что она обитаема, причем, скорее всего, ее облюбовали бездомные — тут и там по углам Ричард видел наваленные груды одеял, местами стояли пошарпанные обгорелые бочки, валялись пустые упаковки от продуктов. Ричард заметил на стенах, там, где не было остатков старых ободранных фресок, какие-то непонятные надписи — во всяком случае, он точно не знал, что такое rA9, которым являлись большинство этих надписей, но разглядеть что-либо ещё он попросту не смог, Гэвин уверенно взял его за руку и потащил за собой, по лестнице вниз. Ричарду ничего не оставалось, как перестать разглядывать стены и пойти за ним.       Спустившись ниже, куда-то в подвальные помещения, где гораздо сильнее ощущалась затхлось и спертость воздуха, а крошечные окошки под потолком практически не пропускали свет, ему пришлось напрячь зрение, чтобы не споткнуться об обвалившиеся балки и не врезаться во что-либо по дороге. Гэвин, по стороннему наблюдению, видевший в темноте как кошка, уверенно пробирался вперёд, чтобы наконец остановиться перед одной из дверей, на первый взгляд, ничем не выделяющейся от остальных.       Дверь под рукой Гэвина отворилась с лёгким скрипом, и Ричард увидел, что за ней горит приглушённый свет, рассеивающий окружающий полумрак. Он попытался сделать шаг в дверной проем, но почти уткнулся носом в мерцающую полупрозрачную завесу. Он повернулся было к Гэвину, уточнить, что это такое, но тот уже подтолкнул его в спину, и Ричарду ничего не оставалось, как буквально провалиться вперёд.       Ощущение было такое, будто на него обрушился водопад ледяных капель, пронизывающий холодом до костей, проникающий под кожу, в каждую клетку тела. Ричарда передёрнуло от пробирающего ощущения, и он фыркнул, отряхиваясь. К его удивлению, одежда была абсолютно сухая, следов воды нигде не было, но было чувство, словно его мысли и намерения разобрали на части и рассмотрели под микроскопом, и, только убедившись в его безопасности, разрешили войти.       Он поднял голову и мысленно охнул — зал, в котором они оказались, выглядел донельзя величественно. Прямо напротив входа стояли пять больших тронов, каждый из которых был создан и украшен в своем особом стиле. Ричард догадался, что трон по центру, чем-то отдаленно напоминающий собой трон из «Игры Престолов» и украшенный скрещенными мечами, принадлежит людям. Трон справа от него, похожий на затейливую раковину, украшенный чем-то похожим на кораллы и длинные нити водорослей, явно был для русалок. Трон слева, легкий и изящный, представляющий собой искусное переплетение ветвей дерева, будто сами собой сплетённые в сиденье, — для фэйри. Крайний правый, из чистого золота, горящий, как тысяча солнц, — лепреконы. И крайний левый, высеченный из цельного куска черной, похожей на смоль скалы — или же обсидиана? — гоблины.       Засмотревшись на окружение, Ричард не заметил, что в зале начали появляться остальные участники действия. Первой из еле заметной дверцы, спрятавшейся за одной из колонн, выпорхнула Кэра, сейчас ничем не напоминавшая ту легкомысленную девчушку, какой она предстала перед ним в их первую встречу. Сейчас на ней красовалось длинное платье в пол, легкое, невесомое, будто сшитое из нитей лунного света. На голове у нее была изящная корона из тонких ветвей чего-то, похожего на терновник, с множеством острых колючек. Большая грузная темнокожая женщина, в руках которой то и дело мелькала маленькая золотая монетка, неслышно опустилась на сияющий золотом трон. Ричард вспомнил, что Гэвин называл ее Роуз. Она на секунду повернулась к Кэре и что-то еле слышно произнесла, и Ричард заметил, что при повороте головы ее кожа опалесцирует золотом. На трон гоблинов сел мелкий мужчина с неприятным выражением лица, будто недовольный тем, что его заставили прийти. Он посмотрел прямо на напарников и противно ухмыльнулся, на секунду черты лица поплыли, демонстрируя острые клыки, мертвенно-серую обвисшую кожу и очень длинные заостренные уши. Перкинс, тот самый ФБРовец, вспомнил Ричард.       Молодой симпатичный мулат, удобно устроившийся на русалочьем троне, явно был Маркусом. Ричард с любопытством смотрел на того самого будущего Повелителя русалок, который и был причиной их сегодняшнего сбора. Маркус казался дружелюбным, но было заметно, что в окружении остальных Правителей ему пока некомфортно, слишком мало он их ещё знал. Ричард обратил внимание, что у Маркуса глаза были разного цвета — один был ярко-голубым, а второй отливал весенней зеленью. Маркус кашлянул, будто перестраивая голосовые связки, и Ричард обернулся к Гэвину: — Мы забыли переводчики. — Все в порядке, — шепнул в ответ Гэвин. — Та завеса на входе помогает и играет роль общего переводчика. Это помогает в коммуникации разных существ, слишком сложно на всех навесить передатчики. Но это действует только в этом зале.       Ричард кивнул, в знак того, что понял, и обратил внимание на последнее действующее лицо — капитана Фаулера собственной персоной.       Тот уверенно занял центральный трон, оглядел всех присутствующих, и, убедившись, что все собрались, зычным голосом сказал: — Совет, собранный по просьбе Департамента полиции Детройта, объявляю открытым.       По залу прошлась лёгкая волна, похожая на звуковую, и Ричард на секунду оглох. Оглянувшись, он заметил, что факелы на стенах начали светиться ярче, а действующие лица Совета будто бы собрались, начав выглядеть величественнее. Теперь Ричард бы никого из них не спутал с человеком или даже рядовым сверхом. — Детектив Рид, — прозвучал голос шефа, — расскажите Совету, зачем вы потребовали провести сбор.       Гэвин сглотнул, сделал шаг вперёд, тут же попадая под перекрестье взглядов, и краем глаза поймал взгляд Кэры. Она еле заметно улыбнулась ему уголком рта, и он, приободренный безмолвной поддержкой, смело выступил перед членами Совета. — Уважаемые члены Совета. Несколько дней тому назад в Департамент поступил запрос от русалки Норт, одной из Гласов Иерихона, — начал он. — В личной беседе Норт рассказала о краже из Хранилища одного из ценных артефактов, а именно Кинжала Трёх стихий.       Раздался тихий вздох со стороны Роуз, Кэра взволнованно прикрыла рот узкой ладошкой, а Перкинс нахмурил кустистые брови и пристально посмотрел на Маркуса. Тот сидел невозмутимый, никак пока не реагируя. — Норт была крайне обеспокоена произошедшим, — продолжил тем временем Гэвин. — Она предположила, что это могут быть происки оппозиции в лице родного сына Карла, Лео. После того, как мы расстались, Норт вернулась в реку. Утром мы с напарником узнали, что Норт была убита. Оракул дал туманные предсказания. Я прошу от вас открытости и честности, чтобы разобраться, кто может быть виновен в этом злодеянии. — Вы хотите обвинить в убийстве меня, детектив? — подал голос Маркус. Его голос звучал тихо и мягко, мелодично, как журчание ручейка, но Ричард отчётливо услышал в его звучании сталь. — Пока нет, — хмыкнул Гэвин, выделяя голосом слово «пока». — Но упорно не могу отделаться от мысли, что вам пропажа Кинжала очень на руку. В конце концов, не факт, что он бы вас одобрил, не смотря на волю вашего покойного правителя. Всё-таки передача полномочий происходит по кровной линии, а вы… Ну, вы сами все понимаете.       На виске Маркуса отчётливо набухла жилка, на четко очерченных скулах заиграли желваки, но он ответил с достоинством, подходящим будущему Правителю: — Я думаю, вы ошибаетесь на мой счёт, детектив Рид, как и большинство присутствующих. Я уверяю вас, что мне не было необходимости красть Кинжал. Он бы признал меня в любом случае.       Гэвин вскинулся, как ищейка, напавшая на след: — Да ладно? А я уверен, что мотив вполне себе подходящий. Выкрали Кинжал, чтобы не облажаться на церемонии, после чего убили Норт, чтобы отвести от себя подозрения и заставить нас рыть носом землю в поисках убийцы. Вы знали, что она отправляется на встречу со мной. Вполне могли проследить за ней до берега… — Нет! — Маркус заметно пытался сдерживаться, но получалось откровенно плохо — у него начали вылезать длинные, острые клыки, на лице проступила чешуя. Остальные члены Совета не вмешивались и просто молча наблюдали за разворачивающимся на их глазах действием. Ричард краем глаза поймал жадный, взволнованный взгляд Перкинса и подумал, что некоторые из них, должно быть, наслаждаются происходящим. — Она бы не ожидала от вас ничего подобного, — продолжал давить Гэвин, видя, что Маркус нервничает и начинает терять бдительность, выходя на эмоции. — И не стала бы сопротивляться тому, кого любила. Вы же знали, что она вас любит, правда? Она сама нам в этом призналась. А потом ее хладнокровно убили, потому что она догадалась, что за банальной кражей скрывается нечто большее. Не так ли, Ваше возможное будущее Величество?       Маркус зарычал и вцепился в подлокотники трона выросшими когтями. Его лицо теряло человеческий облик, показывая истинный вид — полупрозрачная мерцающая чешуя болотно-золотистого цвета по всей открытой коже, чуть удлиненные заострённые уши, острые когти и клыки, глаза отчётливо сверкнули узким вертикальным, кошачьим зрачком. Он был на пределе, и Гэвин хотел добить его до конца. — В конце концов, что для вас жизнь одной обычной русалки, когда на кону целый трон? — кинул он последний камень, и Маркус сорвался.       Он одним быстрым слитным движением соскользнул с трона и кинулся на Гэвина, метя когтями тому в шею, где прямо под тонкой кожей пульсировала вена. Гэвин успел перехватить руки Маркуса, не давая тому вцепиться в себя, но русал был чертовски силен. Гэвин пытался удерживать противника на расстоянии, Ричард пытался оттянуть того со спины, но Маркус напирал, движимый яростью. Гэвин скосил глаза на острые оскаленные клыки, находящиеся неподалеку от шеи, и зажмурился, ожидая худшего.       Раздался лёгкий хлопок, и Гэвин вдруг смог вдохнуть полной грудью. Он открыл глаза и увидел, что Маркуса, стоящего на коленях в нескольких метрах от него, удерживают за запястья тонкие сверкающие нити. В ответ на его недоуменный взгляд, Кэра подмигнула и громко озвучила: — Зал Совета — не место для разборок. Мы ищем истину, и связаны одной общей целью. Маркус, будь любезен, держи себя в руках.       Тот начал успокаиваться, приходя в себя — чешуя пропала, равно как когти и клыки. Он тяжело дышал, но понятливо кивнул и ответил: — Я… Я приношу свои извинения, детектив. Я не должен был так реагировать. — Принято, — прохрипел Гэвин, потирая горло и поднимаясь с пола с помощью поддержавшего его под локоть Ричарда.       Маркус вскинул голову, внимательно посмотрел на каждого присутствующего на Совете и сказал: — У меня не было причин красть Кинжал и убивать Норт, дамы и господа. Я бы прошел церемонию без проблем. — Почему? — полюбопытствовал Ричард. — Потому, что я родной сын Карла.       В наступившей тишине отчётливо раздался звонкий, заливистый смех Кэры.