Научи меня жить

Микрорайон, в котором жила Таня, застроили в конце восьмидесятых, на закате эпохи Советского союза. Центром притяжения стал завод, изготавливающий бетонные плиты и прочие нужные материалы для строительства. Днём рабочие трудились на заводе, а по вечерам и в выходные строили дома, в которых им потом и выделили квартиры. Дома были двух типов: девятиэтажки с тринадцатью, а то и больше, подъездами, длинные, как каменные змеи, и высокие, но узкие «свечки» высотой от двенадцати до шестнадцати этажей. И те, и другие были похожи друг на друга, как две капли воды, и строились в определенном порядке, так что люди, приезжавшие сюда в гости и не знакомые с местной планировкой, часто путались и терялись в дебрях одинаковых панелек. За многоэтажками город заканчивался, неподалёку раскинулся лес, когда-то дикий, а теперь облагороженный и превращенный в лесопарк. Через него можно было выйти к озеру, древнему и красивому, но слегка заболоченному и грязному. Таня пересекла свой двор, открытый и неуютный, обогнула стоянку для машин и поехала, легко крутя педали, в лес. Там было немноголюдно, хорошо и спокойно, пахло хвоей от сосен, деревья и кустарники понемногу окрашивались в жёлтые и красные цвета, напоминая, что уже совсем скоро наступит осень. Слушая, как под колесами велосипеда похрустывают валяющиеся на дорожке шишки и сломанные ветки, Таня задумалась об уходящем лете. Вообще-то, она была довольна тем, как провела его. Самой главной радостью было то, что на целых три месяца можно было забыть о нелюбимой школе и заниматься тем, чем хочется, а не тем, чем нужно. Можно было вставать после 10 часов утра, ложиться в двенадцать, читать книги и просто валять дурака. Иногда приходилось ездить с родителями в огород, но и там было неплохо: дачными работами Таня занималась мало, качалась на самодельных качелях, кормила кроликов, играла с собакой, бегала по зарослям, будто ребёнок, с луком и рогаткой, и совершенно плевала на то, что в её возрасте так уже никто не делает. Осуждать её за игры было некому. Иногда Таня возилась с соседской маленькой девочкой, ладить с детьми младшего возраста получалось у неё гораздо лучше, чем со сверстниками, вечером ходила с папой купаться и вообще радовалась теплу и жизни, как могла. В городе было поскучнее, но тоже неплохо. Таня полюбила по вечерам кататься на велосипеде. Её огорчало, что рядом нет никого, кто мог бы составить компанию, но поделать с этим Танюха ничего не могла. Мысль о том, что можно просто позвонить кому-то из одноклассников и позвать с собой, пугала и приводила её в ступор. Вот если бы кто-то позвонил первым… Но телефон молчал, лишь иногда объявлялась Катька, но у неё велосипеда не было, а ездить на багажнике или бегать за своим же великом, будто собачонка, Таня не хотела. Поэтому каталась в гордом одиночестве. Родители, для которых она была единственным и очень любимым поздним ребёнком, страшно тряслись над Танечкой и переживали, когда она уезжала слишком далеко. Вообще-то ей даже не разрешали ездить в лес одной, но она вдохновенно врала, что просто покатается по ближайшим дворам, а сама при первой же возможности улепётывала в лесопарк. Сегодня она решила поехать ещё дальше, чем обычно, на западный пляж озера, по разбитой асфальтированной дороге у самой кромки воды. Время от времени Таню обгоняли другие велосипедисты, спортсмены, купальщики и просто отдыхающие, но был вечер буднего дня, и народу было не так уж много. За полчаса Таня добралась до пляжа, оставила велосипед около кустов, с наслаждением слезла с него, разминая затёкшие конечности и спину, побродила по кромке воды, а потом услышала где-то неподалеку от пляжа, за деревьями, смех и громкий шум. Видимо, там отдыхала компания друзей. Таня напряглась, собралась и решила от греха подальше поехать обратно. Но не тут-то было. Лишь она вскочила в седло и закрутила педали, цепь сорвалась и провисла. Таня вздохнула, спешилась и принялась тоскливо смотреть на поломку. На пляже вдруг показался знакомый пацан, сосед Тани с пятого этажа, Матвей. — Привет, — сказал он, наклонив голову, и засмеялся. — Что, Боливар не выдержал двоих? Таня опустила глаза, но кивнула и пробормотала: — Да вот, как обычно, цепь… — Если у тебя есть инструменты, давай, помогу. — Спасибо, но я сама как-нибудь, — ответила Таня, отцепляя от седла кожаную сумочку с ключами и прочими штуками. — Ну я хочу помочь, мне не сложно. Дай, — Матвей отобрал инструменты и быстро поправил цепь. — Ну всё, держи. А помнишь, мы в детстве на площадке катались на мелких таких велосипедах и давили рыжих муравьёв? Ты была тогда совсем другая. — Помню. Нормальная я была, — буркнула Таня, растерявшись, и чуть было сходу не уехала, но потом вспомнила, что надо хоть отблагодарить парня. — Спасибо. — Да не за что. Обращайся, если что. А хочешь, пойдём, посидишь с нами? Ты же всё равно одна? В Таниной душе поднялась волна страха и неожиданной робкой надежды. Неужели её кто-то куда-то позвал?! — А… Это… С кем, с вами? — Да с Михой, с Князем. Мы вот сидим у костра, одни, девчонок нет. О, так они же твои одноклассники? Радость Тани сразу поутихла, она быстро выпалила, что её ждут родители, и села на велосипед. Матвей пожал плечами и ушёл. Из-за кустов послышался взрыв хохота. Таня тут же решила, что смеются над ней, уши её покраснели, и она быстро закрутила педали, жалея, что вообще сунулась на этот пляж.

***

Но ржали пацаны, конечно, не над Таней, о встрече с которой Матвей даже и словом-то не успел обмолвиться, а над Андрюхой, который на спор решил перепрыгнуть костёр. И перепрыгнул, только вот приземлился не на мягкую травку, а на загудевшую гитару, причём не свою, а Мишкину. Миха взревел, осмотрел пострадавший инструмент, на котором всего лишь лопнула первая струна, и красочно расписал поспешно отскочившему Андрею, какая участь его ждёт, когда он вернётся. Князь показал язык и скрылся где-то в кустах, ожидая, пока Горшок сменит гнев на милость. Мишка, вздыхая, размотал струну, понял, что порвалась она очень неудачно, прямо посередине, оперативно заменить её не получится, и заорал Андрею: — Эй, придурок, с тебя новый комплект, блять, слышь? Парни, гордо именовавшие себя неформалами и слушавшие только стопроцентный рок, часто собирались на этой поляне, подальше от людских глаз и ушей. Можно было сидеть, конечно, и на скамейках в родных дворах, но чаще всего такие сборы заканчивались печально. То родители загоняли домой и драли уши за пиво и сигареты, то другие жильцы, недовольные шумом, вызывали милицию, то завязывались ожесточенные драки и потасовки с рэперами и гопниками, которые считали дворы своей собственностью. Поэтому летом, пока была возможность, ребята уходили сюда. — Матвей, а ты где, кстати, пропадал-то? — спросил вдруг Сашка Балунов по прозвищу Балу, заметивший долгое отсутствие парня. — А я это… Соседку встретил там у озера, цепь ей помог на велике сделать, — объяснил он. — А чё сюда не позвал? Веселей бы было, с девчонкой-то, — сказал Миша, мрачно убирающий ни на что сейчас не годящуюся гитару в чехол. — Да ты чё, — вмешался вернувшийся Князь, осторожно обходя Миху, — его соседка — это же Танька. Она монашка, с ней хер повеселишься. — Какая Танька? Смирнова, что ли? — поинтересовался Миха. — Она. А чё вы так с ней? Совсем не общаетесь? Она же ваша одноклассница. У нас вот вообще дружный класс, — заметил Матвей, который учился в соседней школе. — Нет у нас такого. Всем вообще похуй друг на друга, — хмыкнул Горшок, — ну мы вот держимся вместе втроём, а остальные дебилы, рэперы ёбаные и попсари. — А Танька эта вообще ни о чём, зануда и ботаник, — добавил Князь. — Ну что сделать, если у неё характер такой? — пожал плечами Матвей. — Она нормальная, мы в детстве во дворе с ней классно играли. — Мало ли, чё в детстве было, — протянул Мишка. — Мих, ну а ты-то чё возникаешь? — вмешался Балу. — Ты, между прочим, сам казался замкнутым одиночкой, когда мы познакомились. Нам просто повезло, что мы сразу друг с другом скорешились в шестом классе, потому что оба новичками были. — Ну и идите и развлекайтесь с этой вашей Танькой, если защищаете её. Да вы с ней от скуки сдохнете, она в разговор двух слов вставить не может, — возмутился Андрей. — Да и толку от неё вообще, ни кожи, ни рожи. — Да нет, не скажи, — вдруг задумался Миха. — В ней есть… Что-то такое, необычное. Загадка, типа. Понимаешь, да? — Ой, задрали. Ну ничё, скоро первое сентября, будете любоваться на неё каждый день, — сплюнул Андрюха, посмотрел на брюки и чертыхнулся. — Блять, пацаны, я джинсы подпалил, смотрите. — Так тебе и надо, слон. Ты не мог по-другому прыгать, а не туда, где гитара лежала, ё-моё? — злорадно сказал Горшок. — Брал бы свою и скакал на ней, сколько влезет. — Да куплю я тебе эти струны, Мих. А мне за джинсы от мамы влетит. — Может, обойдётся, — успокоил его Матвей.

***

Таня быстро крутила педали и тихо ненавидела себя за всё, что сейчас произошло. Одна её половина очень хотела оказаться у того костра, послушать истории, самой рассказать что-нибудь интересное, а другая пряталась в панике под кровать и отчаянно желала сидеть там до скончания века. — Ну ничего ведь не случилось, чего я трясусь? — подумала Таня. — Я этого Матвея в следующий раз может только через неделю встречу, или ещё позднее. А больше меня никто не видел. Таня выехала из леса и чуть замедлилась, потому что запыхалась и устала. Около железной конструкции-лазалки, в народе именуемой «паутинкой», она заметила Катьку, других одноклассников и подростков из соседних домов. Они часто собирались здесь по вечерам, Таня видела это с балкона. Девушка решила быстренько и незаметно проскользнуть мимо них, но не получилось. На скамейке стоял магнитофон, из него громко лилась электронная музыка. Таню увидела Катя и вдруг позвала, перекрикивая музыку: — Танюх, иди сюда. Куда ездила? — В лес, — коротко ответила Таня. — Такая маленькая девочка, и одна ездит в лес? — засмеялся полузнакомый парень, кажется, Максим. — И родители отпустили? — Да ты чё, конечно, она же там, наверное, листочки для гербария собирала, чтобы порадовать нашу биологичку, конечно, её отпустили. Пятёрки-то никогда не лишние, — подхватил Камиль. Таня внутренне передернулась, но слова застряли в горле, и она ничего не ответила. — Ой, слушайте, а может, она там с нашими сатанистами встречалась? — крикнул кто-то. — Слушали втихаря свой готик-рок. Таня догадалась, что речь идёт о Горшке и компании. Она и раньше замечала, что в классе есть разделение, то ли просто по музыкальным вкусам, то ли более глобальное, по мировоззрению. Она вообще многое видела и знала, молча наблюдая и подмечая, что творится вокруг. — Ну так что, слушала рок, Танюха? Или тебе больше наше нравится? — спросил Максим, Таня собиралась ответить, но ей опять не дали вставить ни слова. — Ой, да какой ей рок, она ж в обморок от него упадет. Она только книжечки может читать. — И стихи писать, — добавила Катя, противно смеясь. Девушке очень надоели эти издёвки, она молча встала и пошла к велосипеду. — Ну куда же ты? — заулюлюкали ей вслед. — Выпей хоть «Яги» с нами. Таня села на велосипед, не разбирая дороги, ринулась к дому, упала, разбила коленку, слыша всё усиливающийся гогот за спиной, и скрылась наконец в подъезде. Грузовой лифт, как назло, не работал, пришлось подниматься в пассажирском, «маленьком», неудобно поставив тяжёлый велосипед и удерживая его на заднем колесе. Кое-как Таня поднялась, папа помог утащить ей велосипед на балкон, и она ушла в комнату, благо родители сидели и смотрели телевизор на кухне. Девушка села на диван и взяла книжку, не для того, чтобы читать, а чтобы отгородиться и спрятаться от окружающего мира.

***

Погода за ночь испортилась, утро было хмурым и пасмурным, похолодало, иногда накрапывал дождь. Таня надела джинсы и белую спортивную куртку, вздохнула и пошла на идиотскую встречу перед первым сентября. Школа, где училась Таня, была довольно необычной формы, похожей на прямоугольник, полый внутри. Второй и третий этажи не размыкались, в отличие от первого. Перед входом во внутренний школьный двор были расположены колонны, которые поддерживали конструкцию, и рядом с которыми можно было спрятаться от дождя, ведь крышей служило перекрытие второго этажа. Именно здесь в ожидании своих учителей и собрались пёстрые кучки ребятишек и подростков. Таня издалека увидела свой класс, подошла и, встав в стороне, прислонилась спиной к колонне и стала рассматривать одноклассников. Катьки ещё не было, она всегда везде опаздывала, зато собрались другие расфуфыренные девчонки, гламурные и модные до невозможности. Они стояли отдельно, жеманничали и хихикали. С другой стороны подошли Оля, Света и Катя, они были ближе к неформалам и больше нравились Тане, хоть она и была немного шокирована розовыми волосами Оли и синей чёлкой Светы, которая за лето очень изменилась: остригла длинную толстую косу и сделала пирсинг носа. Девчонки заметили Таню, подошли к ней и поздоровались. Светка засмеялась: — Что смотришь? Не узнать меня теперь, да? — Да уж, — выдохнула Таня и подумала, что сама никогда на такое не решилась бы. «Проклятая трусиха…» — обозвала она себя. К Свете подошли Камиль, Олег и ещё пара пацанов в толстовках, кепках с плоскими козырьками и в низко посаженных джинсах. — Ты тоже в сатанисты заделалась? — заржали они. — Или вы теперь эмо? — Шли бы вы отсюда, мальчики, — спокойно ответила Светлана. — У меня брат в одиннадцатом классе учится, забыли? Будете приставать, я его быстро позову. — Да ладно, пошутить, что ли, нельзя, — ответил Камиль и переключил своё внимание на Таню, смеясь. — Ну что, Танюха, не очень вчера ушиблась? Зачем же ты от нас убежала? Таня не хотела с ним разговаривать и молча резко отвернулась. — Ну ты посмотри, какая недотрога… — притворно расстроился Камиль, но Света грозно посмотрела на него и подошла к Тане. — Ты не молчи, Тань. Выскажи ему всё, а то эти козлы совсем за каникулы страх потеряли. Девушка благодарно, но робко глянула на Свету и улыбнулась. — Как лето-то хоть прошло, Таня? — спросила её Оля. Татьяна немножко посмущалась, но принялась рассказывать о своих не очень-то интересных каникулах. Оля со Светой вроде начали её внимательно слушать, но вскоре отвлеклись на пришедших Балу, Горшка и Князя. Сашка взглянул на Свету и присвистнул: — Ого. Ты что же, случайно опрокинула себе на волосы банку с синей гуашью? — Да, представь себе. Теперь вот не отмывается, — засмеялась Светлана. — А ты, видимо, помогала подруге и окунулась в розовую краску? — заинтересовался Андрей, подошёл к Оле и стал рассматривать значки на её рюкзаке. — Нифига вы даёте, девчонки. Вроде всего ничего не виделись-то. — А потому что мы всё лето в городе были, в центре с классными ребятами тусили, а не пасли коров в деревне, — хмыкнула Оля. Таня почувствовала себя лишней и снова отошла подальше от одноклассников. Рядом с ней вдруг оказался Миша, с улыбкой смотревший на друзей, зависших с девчонками. Он помолчал, а потом глянул на Таню сверху вниз и подумал снова, что Балу и Матвей вчера были в чём-то правы. Интересно, почему никто не обращает внимания на эту девчонку? Если приглядеться, она вроде бы даже и ничего… Забитая, конечно, и отпор никому не может дать, но хрен знает, что у неё внутри. Таня заметила Мишин взгляд на себе, занервничала, сунула руки в карманы куртки, потом вынула, поправила суетливым жестом волосы и уже не знала, куда себя деть, лишь бы избавиться от неожиданного молчаливого внимания Михи, как, на её счастье, к ребятам вышла учительница. Рядом с ней стояла среднего роста симпатичная девчонка с короткими волнистыми волосами пепельно-коричневого цвета, серыми внимательными глазами и доброй обаятельной улыбкой. — Знакомьтесь, — представила её классная. — Это Марина Тихонова, ваша новая одноклассница. — Привет, — слегка смущаясь, сказала Марина, но улыбнулась уверенно и решительно. «Вот оно! — застучала в Таниной голове. — То, о чём я мечтала. Надо обязательно познакомиться с этой девчонкой, мы смогли бы здорово подружиться!» Дальше всё было как обычно: Алиса Сергеевна вещала, её никто почти не слушал, вполголоса переговариваясь и поглядывая на новенькую, а потом по десять раз переспрашивали, куда и когда подходить послезавтра на линейку. После организационных вопросов Алиса остановила Таню и вручила ей, как самой ответственной ученице, листок со стихотворением. — Таня, это надо будет прочитать на линейке, ваш класс в этом году выпускной. Найди, пожалуйста, себе ещё трёх помощников, разделите текст между собой. — Так а где? — растерялась Таня. — Все уже разошлись. — Ну вот Марина ещё тут, — показала на девушку Алиса. — Мариночка, прочитай стихотворение, тебе будет полезно включиться в нашу школьную общественную жизнь. Марина посмотрела на Таню, та пожала плечами и чуть закатила глаза, мол, что сделать, вот такая у нас судьба. — Так, кто у нас ещё… — обвела глазами двор учительница. — О, Князев, иди сюда. — Что? — удивлённо спросил Андрей. — Опять стулья надо куда-то таскать? — Нет, стихи надо прочитать. Не отнекивайся, ты отлично декламируешь. И ты, Миша, давай тоже, поддержи друга, — поманила пальцем ждущего неподалеку Горшенёва. — Ну вот, Таня, а ты переживала. Теперь разделите, кому какие строчки, и можете быть свободны. Классная руководительница ушла, оставив ребят наедине. — Какая она у вас… активная и креативная, — заметила Марина, имея в виду, конечно, Алису. — Слишком, я бы сказал, — буркнул Андрей и довольно резко сказал Тане: — Ну давай, какие наши строчки? Мы спешим с Михой. — Выбирайте сами, — отдала им листок Таня. — Ну и херотень, — вздохнул Мишка, пробежав глазами по строчкам. — Давай, Андрюх, берём последнюю половину, а вы первую. Горшок решительно разорвал листок пополам, вернул Тане и они ушли. Марина посмотрела на Таню и спросила: — А ты давно здесь учишься? — С первого класса, — вздохнула Таня. — И как тут у вас? Таня сделала над собой просто невероятное усилие, скрутила робость и стала рассказывать о школе и классе, ну и немного о себе. Марина слушала внимательно и заинтересованно, а потом спросила, где Таня живёт. Оказалось, что родители Марины сняли квартиру в доме, соседнем с Таниным, поэтому девчонки решили ходить в школу и из школы вместе. Таня осторожно радовалась и не могла поверить своему счастью. Неужели она с кем-то нормально общается впервые за долгое время! Только бы ничего не испортить…