Научи меня жить

Вечер тридцать первого августа — один из самых печальных вечеров в жизни школьников. Заканчивается беззаботное лето, начинается тоскливая осень с ранними подъёмами, бесконечными уроками, дурацкими домашними заданиями и бесячими одноклассниками. С последним, конечно, можно поспорить, это уж кому как повезло с коллективом, но остальное-то точно правда. А у Тани в этом году всё было по-другому. Марина позвала её поехать вместе в большой магазин товаров для дома, который находился в крупном, недавно открывшемся торговом центре. Правда, чтобы попасть туда, надо было пилить около часа на автобусе через весь город, но Маринка со смехом заявила, что «для бешеной собаки семь вёрст — не крюк». Таня без раздумий согласилась. Она вообще готова была на всё, лишь бы не помешать зарождающейся дружбе. Девушка никак не могла поверить, что она действительно, по-настоящему кому-то нужна, что с ней общаются не ради выгоды, а просто так, просто потому, что интересно. Это было так ново и необычно, что последние два дня Таня постоянно пребывала в щенячьем восторге и эйфории. Погода не собиралась улучшаться, однако Тане было плевать. Она выскочила из подъезда в тех же самых джинсах и куртке, что вчера, увидела стоящую на тротуаре Маринку и разулыбалась. Но в автобусе Таньку снова накрыла скованность, она не знала, о чём говорить, что спрашивать, и в волнении смотрела в окно, медленно начиная злиться на себя за свой дурацкий характер. Вскоре автобус выехал на центральную улицу, Таня с облегчением нашла интересную тему, глянув на памятник на площади, и принялась рассказывать Маринке о городских достопримечательностях. Марина слушала с интересом, потому что она приехала из далёкого небольшого сибирского городка и ничегошеньки не знала о городе, который был для Тани родным. — А вот это здание государственного университета, — указала Таня на серое здание с колоннами и нелепой зелёной крышей. — Я хочу здесь учиться, но пока не знаю, на кого. А ты кем хочешь стать? — «Все говорят, что надо кем-то мне становиться, но я хотел бы остаться собой…» — напела вдруг Марина. — Блин, как точно сказано… Это чья песня? — Ты не знаешь? — удивилась она. — Это же Цой, «Кино». — Да? Круто! — воскликнула Таня. — У меня есть кассета, точнее, у папы, но там только лучшие песни, и все вперемешку… Слушай, а «Белый снег, серый лёд…» — тоже ведь его песня? — Конечно! — Вот это да… А я её часто по радио слышала, она мне так в душу запала, а я никак не могла понять — кто же поёт? — У меня есть диск, там все альбомы группы «Кино». Хочешь, дам послушать? — предложила Марина. — Да! Спасибо! — Тогда я завтра в школу принесу, хорошо? — Договорились, — кивнула Таня. — Ой, нам уже скоро выходить. Быстро доехали. — Пойдём, я посмотрю что-нибудь для своей комнаты, мелочёвку какую-нибудь. Так хочется уют создать! — потянула Таню Марина. — Знаешь, мой отец — полковник, и мы всю жизнь мыкались по общежитиям, баракам, казармам даже… А сейчас он выходит в отставку, и мы впервые сняли нормальную двухкомнатную квартиру. Я надеюсь, надолго. Папа пока что в штабе работать будет. — Марин, как же здорово, что вы переехали именно в наш город! — откровенно сказала Таня и тут же смутилась. — Этот город очень красивый и перспективный, родителям понравился, и мне, кажется, тоже, — ответила Марина, разглядывая комплекты постельного белья. — А ты бывала где-нибудь в других городах? — Ты знаешь, мало… — задумалась Танька. — У бабушки была в небольшом городке в Удмуртии. Тут у нас в области у родственников, да и всё. В Москве не была, в Питере тоже… — А куда бы хотела поехать? — Я бы на море хотела… Может, в Севастополь, корабли посмотреть, бастионы… Никогда не была на море, — стеснительно сообщила Таня. Она действительно ни разу не отдыхала на море, у родителей не было на это ни средств, ни сил, ни, видимо, желания. — О, на море здорово! — воскликнула Маринка, переходя в следующий отдел и разглядывая керамические сувенирчики. — Мы много раз ездили, в Сочи, в Абхазию. Хорошо там… А давай, следующим летом я попрошу своих родителей, чтобы тебя тоже взяли? Таня немного удивилась и скомканно пошутила: — До следующего лета ещё дожить надо. Экзамены эти, чтоб их… — Ой, да ты сдашь всё влегкую! Сама же говоришь, одни пятёрки получаешь. — Да сдались мне эти пятёрки… — озвучила Таня мысль, которую раньше никому не говорила. — Я бы с радостью все эти оценки променяла на нормальное отношение к себе. Марина что-то побросала в корзину, и девочки двинулись к кассе. — Тань, а ты забей, — посоветовала Марина. — Вот просто плюнь на них на всех, кто тебе не нравится. — Да я вроде так и делаю… — задумалась Таня. — Нет, ты просто замыкаешься в себе, а потом наедине с собой всё это снова прокручиваешь в голове и убиваешься. А зачем, ради чего? Нервы себе только треплешь… — Блин, Марина… Какая ты умная, — восхитилась Таня совершенно искренне. — Вумная, как вутка, — засмеялась Маринка. — Пойдём, тут есть бистро, купим классное мороженое. Таня улыбнулась. Приезжая Маринка знала про этот торговый центр гораздо больше, чем она, и неудивительно, ведь Таня была тут первый раз. Одну её бы ни за что не отпустили родители, да она бы и не поехала сама, а больше случаев побывать здесь не выпадало, Танина мама к таким магазинам была почему-то равнодушна. Да и денег, опять же, было немного, чтобы тратить их на всякую ненужную ерунду. Девушки купили мягкое кремовое мороженое в хрустящих вафельных рожках, газировку, которую можно было подливать бесплатно, и встали около столика. Внезапной трелью разразился Танин мобильный телефон, раскладушка Нокия. — Мама звонит, — вздохнула Таня. «Доча, где ты? Уже поздно!» — раздался в трубке взволнованный голос. — Мам, ещё только семь часов. Мы с Мариной в магазине. Да, сейчас уже поедем домой, не переживай. Всё, пока. — Что, пасут? — засмеялась Марина. — Скорее, трясутся… — расстроилась Таня. — Как же я устала так жить… — Ладно, пойдём скорее на автобус. Не будем огорчать твою маму. Она, видно, строгая женщина? — спросила Марина, когда они спустились вниз и шли на остановку. — Когда как… — коротко ответила Танька. Обратная дорога в автобусе прошла почти в молчании, но оно не было тягостным. Уже стемнело, за окном мелькали оранжевые огни большого города, расплывались в неоне фары проезжающих машин. В приоткрытые окна автобуса влетали запахи бензина и неповторимой ранней осени. — Вот завтра и в школу, — вздохнула Таня. — Ты с цветами придёшь? — Не знаю. Может быть, — ответила Марина. — А мне придется тащить этот веник… Папа из огорода привёз, чтоб учителей порадовать. Букет, конечно, и правда красивый получился, папа у меня умеет такие композиции составлять буквально из ничего, но… Как подумаю, что потом все эти цветы окажутся в мусорном ведре, так ничего нести не хочется, — поделилась Таня. — А почему в ведре? — А потому что я однажды первого сентября в конце дня зашла в туалет, а там вся мусорка цветами завалена. Вот зачем они так делают? — возмущённо рассказала Танька, сердито царапая пальцем грязь на автобусном стекле. — Жуть… У нас вроде учителя всегда всё таскали по домам, — откликнулась Марина. Когда они прощались у Таниного подъезда, девушка вдруг вспомнила и воскликнула: — Маринка! А ты стихи выучила? Нам же завтра их рассказывать! — Нет, — спокойно улыбнулась она. — А я просто возьму открытку и туда внутрь вложу бумажку со стихотворением. И зачитаю. Кому какое дело, наизусть или нет. — Ой, я так не могу… Я выучу. Благо там немного, а память у меня хорошая, — решила Танька. — Ну ладно, до завтра. Встретимся здесь утром, да? В 9.30. — Хорошо, — кивнула Марина и побежала к своему дому. Таня, счастливая и усталая, поднялась в квартиру, переоделась, умылась и принялась готовиться к завтрашнему дню. Достала новую, купленную на школьном базаре, чёрную тканевую сумку с большой молнией, идущей по окантовке, сложила туда дневник, пенал с ручками и карандашами, зеркальце, расчёску и прочую мелочь. Нашла в шкафу белую блузку и чёрную длинную юбку, погладила их и повесила на плечики. В душе поднималось странное чувство, похожее на предвкушение праздника. Вообще, Таня любила учиться, получать новые знания, и если бы не взаимодействия с людьми, она бежала бы в школу, роняя тапки. Когда всё было готово, даже стихотворение выучено, Танька расстелила диван, выслушала очередные возмущения мамы по всяким разным поводам и достала из шкафа плеер и кассету «Кино». Девушка легла, прикрыла глаза, стала слушать и через пару минут прониклась атмосферой и ощутила непонятный восторг. Казалось, что Цой поёт про неё и для неё. «А ведь он, кажется, погиб…» — с грустью припомнила слышанную где-то информацию девушка, отложила наушники и прошлёпала босыми ногами на кухню. Там она налила себе чай и спросила у папы: — А Цой ведь погиб, да? — Да, давно уже… ДТП. Он, кажется, уснул за рулём… — ответил отец. — Я подробностей не знаю, я ведь такой музыкой не увлекался. Я вообще какой-то немузыкальный человек. Таня кивнула и глотнула чай. Ей стало жаль Виктора, молодого «последнего героя». Эх, если бы у неё были компьютер и интернет, можно было бы прямо сейчас узнать подробности, но, к сожалению, такой техники у Смирновых в доме не было. — Папа, а ты купишь мне когда-нибудь компьютер? Без него сейчас никуда, — спросила Таня. — Я постараюсь, доча. На заводе обещали премию дать, вот будет побольше деньжат — и сразу купим, — ответил папа, он работал электрогазосварщиком и получал не очень большую зарплату, а Танина мама вообще сидела дома, потому что с фабрики её уволили ни за что ни про что, с дурацкой формулировкой «по сокращению штата». Впрочем, вскоре фабрика разорилась полностью. Таня понимала, что живут они небогато и даже бедно, но привыкла к этому и не роптала. — Ну что, — продолжил разговор папа. — Готова завтра стать девятиклассницей? — Готова, — улыбнулась Таня и направилась в ванную. — Осторожно там со цветами, — вмешалась мама. — Они в ведре стоят, убери их. Таня зашла и посмотрела на букет. Цветы были красивыми: сиреневые и белые игольчатые астры, пушистые, похожие на георгины, красные и розовые цинии, мохнатые декоративные подсолнухи и неизменная «ёлочка» для пущей красоты. Таня решила, что такой букет и в самом деле не стыдно будет кому-то подарить, хоть она уже и не первоклассница. Девушка вспомнила огромный веник гладиолусов, почти с неё ростом, что она несла в школу в первом классе, и так устала его держать, что после линейки чуть не отвалились руки. Ещё Таня вспомнила, как их построили парами и лопоухий мальчишка, оказавшийся рядом, похвастался, что он уже знает всю школу и бывал здесь не раз, потому что его бабушка работает завхозом. Мальчишку звали Андрей Князев, их посадили вместе почему-то за третью парту, хотя оба были невысокими, и они неплохо ладили, даже играли вместе на переменах, а потом Таню пересадили поближе, потому что у неё оказалось плохое зрение, и дружеские отношения с Князем сошли на нет. Правильно, какой уважающий себя пацанёнок будет дружить с девчонкой? Их надо щипать и дёргать за косы и хвостики, чтоб не задирали носы. Таня вынырнула из своих мыслей, почистила зубы, вытерлась любимым мягким полотенцем с изображением лисы, на носу у которой сидел Колобок, и легла спать, перед сном ещё немного послушав «Кино». Уже поздно, все спят, и тебе пора спать, Завтра в восемь утра начнется игра, Завтра солнце встанет в восемь утра. Крепкий утренний чай, крепкий утренний лед. Два из правил игры, а нарушишь — пропал… Сердце Тани сжалось от этой песни и заныло, внутри появилась светлая тоска. — Какая же классная группа… И почему я не слушала её раньше? — подумала Таня, но ответа на свой вопрос она не знала и задумалась, а что же вообще она слушала? Оказалось, что всякую попсовую хрень, типа «Чёрного бумера», которую включали на переменах одноклассники, детские песни из мультфильмов и старую советскую эстраду и народные песни, что любили её родители. Ещё Таня слушала «Наше радио», которое она иногда включала на магнитофоне в огороде, и кассету с песнями Владимира Высоцкого, но никак не могла понять, нравится ей эта музыка или нет. А вот этим поздним августовским вечером «Кино» и Цой проникли в её сердце навсегда.

***

Сашка Балунов вздыхал и смотрел на помятых и потрёпанных друзей, решивших почтить его этим вечером своим визитом. Он быстренько уволок их в свою комнату подальше от глаз родителей. — Пацаны, по вам каток проехался? — Ага, — процедил сквозь зубы Мишка. — Здоровый такой, Макс зовут. — Но мы их тоже хорошо отделали, охереть, они всей толпой кидаются, — добавил Князь. — А из-за чего вы сцепились-то? — спросил Балу, ища в ящиках стола подобие аптечки, которую всегда старался держать под рукой. — Да Андрюха вон пригласил Светку погулять, а я так, за компанию пошёл, — сказал Миха, облизывая разбитую губу.— А там сидят эти уроды, увидели нас и опять понесли хрень про сатанистов, понимаешь, да? Нихера ни в чём не разбираются, а лезут. Ну, блять, слово за слово, вот и… — А Светка-то сейчас где? — Так мы, это самое, домой её проводили, чтоб с ней больше ничего по дороге не случилось, — пояснил Князь, уже бесцеремонно завалившийся на Сашкину кровать. — Блин, и как вы завтра в школу пойдёте такие красивые? — спросил Балу, осторожно вынимая из-под спины Андрея белую рубашку. — Блин, вот только погладил. Ты смотри, куда падаешь, Андрюх. — Как обычно. Чё, первый раз, что ли, — отмахнулся Миха и добавил. — А он никогда не смотрит. И струны мне до сих пор не купил. Я играть уже два дня не могу. — Играй без струны, — засмеялся и пожал плечами Андрей. — Мих, ну у меня денег нет пока… — Ладно, блять, подожду, куда тебя деть-то, — вздохнул Мишка и тоже лёг на кровать. — Пацаны, а вы чего разлеглись? Давайте, протирайте свои ссадины, и валите по домам, — бросил им перекись и вату Саня. — Вы на часы смотрели? — Чёрт, уже девять часов, что ли? Блин, я пошёл, а то батя разорётся, — вскочил Горшок. — Погоди-ка, — вдруг задумался Балу и выглянул в окно. Около подъезда стояла компания подростков с тем самым Максом во главе. Они гоготали, курили и бросали косые взгляды на входную дверь. — Тебя там поджидают. — Не вовремя, сука, — Миха встал рядом с другом и через его плечо тоже глянул в окно. — Что будем делать, пацаны? — Я бы предложил остаться у меня, — сел на вращающийся стул Балу, — но это не выход. Теперь так и будем что ли всё время прятаться от этой гопоты? — Правильно! Надо их проучить, чтоб не лезли больше, — заметил Князь. — Но, может быть, попробовать сначала поговорить? — Струсил? — прищурился Мишка. — Нет, но зачем же сразу морды бить. Есть другие методы. — Они по-другому не понимают. — Ладно, хватит трепаться, — сказал Саша, накидывая куртку. — Пошли, пацаны. В коридоре он крикнул: — Мам, я друзей провожу, — и ребята вышли из квартиры. Внутри разливалось неприятное ощущение приближающейся драки, и Саня вздохнул.Но когда они вышли из подъезда в прохладную темноту, на улице никого не оказалось. — Разбежались, — то ли с облегчением, а то ли с разочарованием сказал Андрей. — Ну что, теперь по домам? Парни попрощались и разошлись в разные стороны. Сперва Мишка поглядывал вокруг, боясь, как бы на него не напрыгнули из-за угла, трусливо и подло, но потом расслабился. Он остановился на углу, закурил сигарету, спрятал пачку поглубже в карман, чтоб не нашла мать, и задумчиво посмотрел на небо. Оно прояснилось и даже стали видны самые яркие звёзды. «Красиво, — подумал Мишка. — Почему, интересно, в школе больше нет такого предмета, как астрономия? Хотя… Её бы тоже испоганили. Как химию. Сперва вроде интересно, а потом такая муть. Блять, скорее бы уже закончить этот девятый класс и съебать в шарагу. И профессия будет, и можно больше времени музыке посвящать». Музыка занимала очень важную часть в жизни юного Михаила. Класса с пятого он расслушал рок, сначала наш, потом зарубежный, который вштыривал гораздо сильнее, а в прошлом году начал писать музыку сам. Просто прислушался однажды в тишине и услышал, как в его голове сам собой звенит крутой ритм, который раньше он нигде не слышал. Он поделился этим с Саней и попробовал наиграть рифф на гитаре. Получилось плохо, умения самоучки не хватало и он уговорил родителей найти ему репетитора по гитаре. Сперва было интересно, но потом стало скучно, и Мишка занятия забросил, играл сам, много и часто, и достиг каких-никаких успехов. Это было прошлой зимой, а весной и летом Горшок на гитару немного подзабил, потому что появилось много других интересных занятий: Андрюха подогнал диск с новой компьютерной игрой, в которую они надолго залипли, а Сашка в дебрях лесопарка наткнулся на заброшенные подвалы, которые обязательно надо было изучить. Ну и учебу никто не отменял, год Миха закончил с несколькими четверками и, к большой своей радости, без двоек и летних хвостов. А теперь вот лето пролетело, и всё начнётся сначала. Мишка вздохнул, выбросил докуренную сигарету, бросил в рот подушечку жвачки, чтобы хоть немного перебить запах табака, и пошёл домой. — Ну и где тебя носит, горюшко моё? — встретила его на пороге мама, даже в свете тусклой коридорной лампочки разглядев боевые ранения сына. — Гуляю. Сегодня ведь это… Последний день лета, — слегка виновато шмыгнул носом Миша. — Иди, умывайся, а потом приготовь всё к школе. А то будешь утром впопыхах бегать и опять опоздаешь. — Хорошо, — кивнул Мишка, уворачиваясь от объятий, но всё-таки почувствовав поцелуй на своей щеке. — Мам, ну я не маленький уже. — Для меня ты всегда будешь маленьким сыночком, — улыбнулась женщина, глядя на Миху, рост которого уже перевалил за 180 см. Мишка улыбнулся в ответ, вздохнул, забежал в ванную, а потом пошёл в их с младшим братом комнату и улёгся на нижний уровень двухъярусной кровати. Собираться с вечера он, конечно, не планировал, но тут в комнату вошёл отец проконтролировать, всё ли готово, и Михе пришлось вставать, доставать из узкого коричневого шкафа школьный рюкзак, вешать на плечики рубашку и парадные брюки. — С кем ты опять подрался и из-за чего? — строго спросил Мишку папа. — С Максимом, из параллельного класса, — хмуро ответил Миха. — А он… Он нашу одноклассницу, Свету, обзывал. — Да? — задумчиво сказал отец. — Ну ладно, девочек надо защищать. Молодец. Когда отец ушёл, Мишка с облегчением выдохнул. Если б его батя увидел Светку с пирсингом и голубыми волосами, как у Мальвины, в кожаной куртке и с шипастым браслетом на руке, он бы поддержал Максима и тоже назвал её сатанисткой, если ни кем похуже, а потом бы полез за ремнём. — А что за девчонка? — подал голос сверху брат Лёшка. — Твоя подружка? — Нет, не моя. Она, кажись, Андрюхе приглянулась. Эта Светка за лето вообще такая стала, охереть можно, — сказал Мишка и, перекладывая содержимое карманов в брюки, нащупал в джинсах листок. — Бля, нам же завтра эти дебильный стихи читать. — О, ты будешь выступать на линейке? — заинтересовался Лёша и улыбнулся. — Пиши сразу на руку текст, или с листка читай. А то всё перепутаешь опять. Мишка почесал макушку. У него и правда плохо запоминались длинные стихотворения, тем более такие дурацкие, про школу. — Ладно, на руке завтра напишу, — решил Миха. — Если сейчас, то к утру сотрётся. Мишка хотел поиграть за компом, но оказалось, что отец спрятал шнур питания, чтобы отпрыски пораньше легли спать. — Вот блин, а, — пробурчал Миша, завёл будильник на стареньком мобильнике, поставил его на зарядку и от нечего делать лёг. При свете ночника он ещё раз перечитал стихотворение, стараясь его запомнить, а потом вдруг задумался о Смирновой. Она-то, наверное, всё наизусть зазубрила. «Какая же она правильная, сил нет, — подумал Миха. — Поди, ждёт не дождётся, когда уроки начнутся, лишь бы побольше пятёрок нацеплять и аттестат с отличием получить. Будто он ей поможет в жизни». Он мысленно плюнул и глянул в окно. Звёзд уже не было, небо снова затянули хмурые низкие тучи.

***

Утром шёл сильный дождь. И без того недовольные школьники хмуро брели по улицам в свои учебные заведения под зонтами и накидками, а особо смелые или забывчивые просто мокли. Миха зонты не любил, поэтому поверх твёрдого неудобного пиджака, который надевал от силы пару раз в год, накинул лёгкую непромокаемую ветровку. Они договорились встретиться с Балу и Князем, как обычно, на перекрестке, но ждать под такими струями небесной воды совсем не хотелось, поэтому Мишка, стоя под козырьком подъезда, набрал номер Андрея и предупредил, чтоб тот сразу шёл в школу. Миха взглянул на небо, натянул капюшон и вышел под дождь. Он уже почти дошёл до школьного забора, как его нагнал Максим и тяжело положил руку на плечо. Сегодня он был один. — Мы, кажется, вчера не договорили, Миша? — грубо остановил он Горшка. — Да? А как по мне, то всё предельно ясно, — прищурился Миха, глядя на фингал под глазом Макса. — Мне только непонятно, что сейчас ты от меня хочешь? — Меня отец вчера отмудохал из-за этого синяка и драки. И из дома выходить после школы запретил. Всё из-за тебя, сука, — зло сказал Максим. — А я, блять, причём? Ты же первый задираться начал. Максим ничего не ответил, покрутил головой на короткой толстой шее и вдруг резко толкнул Миху в лужу. Горшок таких решительных действий не ожидал, подскользнулся на мокрой траве и свалился в грязь, зацепившись за острую ветку. Макс злорадно расхохотался и ушёл, крикнув: — Вау, ты будешь самый красивый сегодня на линейке. Мишка с грустью посмотрел на испачканные брюки, из которых был наполовину выдран приличный клочок ткани и показал вслед Максиму «фак». Он попытался отряхнуться, но только больше всё размазал.

***

— Смотри, что там за потасовка? — спросила Марина у Тани. Они встретились у дома ровно в назначенное время и шли в школу, болтая о чём-то пустячном. У обоих были зонты, поэтому девчонки могли не спешить. Таня присмотрелась, увидела Мишу с Максом и объяснила: — Это из Б класса парень. Он всё время к нашим пристаёт. Пойдём скорее, а то и к нам прицепится. — Нет, погоди. Смотри, что он наделал! — Марина подошла к Мишке и глянула на его одежду: — Здорово ты перемазался. — Да фигня. Отчистится. Дырка вот только. Домой не успею вернуться, чтоб переодеться, да и нет у меня других таких брюк. — Надо зашить, — неожиданно для самой себя сказала Таня. Присутствие Маринки ободряло её и вселяло небольшую, но всё-таки уверенность. — И смыть грязь водой, а то тут такая ткань, если высохнет, ещё хуже будет. Ребята пошли к школе и зашли в вестибюль. — А как зашить-то, ё-моё? — вслух вздохнул Мишка. — А у меня… Вот, — Таня, опустив глаза, отложила свой букет цветов, порылась в недрах сумки и достала небольшой моток чёрных ниток и иголку. — Вот это склад полезных мелочей, — засмеялась Марина. — А у меня колготки однажды порвались, я так замучилась с дыркой ходить весь день, поэтому теперь таскаю нитки, — смущённо объяснила Таня. — Как бабка, — язвительно сказал Миха, но всё-таки спросил. — Я возьму? Дождавшись утвердительного кивка, он отошёл в угол, на скамейку под лестницей, и стал пришивать клок ткани. Получилось не очень аккуратно, но почти незаметно. Мишка хотел вернуть нитки с иглой обратно, но Таня с Мариной уже куда-то делись, а к нему подошли Саша и Андрей. — Пацаны, привет, погнали со мной в туалет? Я брюки отмою, — сказал Миха. — Ты чё, подскользнулся и упал? — засмеялся Андрей. — Не, Андрюх, ему, похоже, кто-то помог. Да, Мих? — нахмурился Балу. — Конечно. Опять эта сука Макс, — выдохнул Мишка, поднимаясь по ступенькам на второй этаж и толкая дверь в мужской туалет. Он открыл воду и принялся сосредоточенно смывать грязь. — Что-то надо делать с этим Максом, — задумался Саня. — Борзеет. — Да потом разберёмся, пошли быстрее, — поторопил друзей Андрей. — Скоро линейка, а нам ещё в класс надо забежать. Они зашли в свой кабинет, за четыре года ставший почти родным. Алиса Сергеевна взглянула на них и хватились за голову. — Горшенёв, почему у тебя брюки все мокрые? — про припухшую губу и ссадину на щеке она пока промолчала. — Так это… Дождь же на улице, — пожал плечами Михаил. — Ох… А ты, Андрей? Почему в джинсах? Нельзя было хотя бы сегодня нормально одеться? — взглянула Алиса на джинсы Князя, с потёртостями и нашивками, и яркую футболку с черепами. — Ну хоть текст стихотворения вы выучили? Пацаны переглянулись и кивнули. — Смотрите у меня! — погрозила им учительница пальцем. — Так, ребята, оставляйте вещи и идём в спортивный зал строиться. Таня, возьми цветы. Девушка встала и взяла букет, проходящий мимо Миха быстро сунул ей нитки и бормотнул таким тоном, чтоб она не подумала, будто очень выручила его: — Спасибо. — Не за что, — тихо сказала Таня, и Миша её, кажется, даже не услышал. Таню поставили в первый ряд, Маринка затерялась где-то сбоку, а сзади опять неожиданно оказался высокий Миха. «Да что ж такое-то, — подумала Таня даже со страхом. — Почему этот Горшенёв последнее время постоянно оказывается рядом?» Линейка началась с традиционных гимнов России и школы и приторных речей директрисы и заместителя по воспитательной работе. Таня слушала в полуха, больше прислушиваясь к ироничным замечаниям и шуткам, что шёпотом говорили друг другу Горшок и Князь. Они тихо смеялись, и Таня тоже порой не могла сдержать улыбку, и, наверно, это выглядело глупо, будто она настолько радуется словам директора о начале учебного года, что даже готова улыбаться. Потом что-то говорили учителя, танцевали мелкие первоклашки, и, наконец, пришла очередь будущих выпускников читать стихи. Начали, конечно, с девятиклассников. Микрофонов было всего два, и Алиса Сергеевна лёгким жестом руки расставила их парами: Марина оказалась рядом с Князем, а Таня — опять с Мишей. В рядах одноклассников послышались смешки. Да, наверно, рядом они выглядели несколько нелепо: высокий, немного нескладный Миха, шебутной и независимый, и мелкая дёрганая Таня, зажатая и смотрящая в пол. Миха услышал смех, глянул на директора и учителей и незаметно показал одноклассникам кулак. «Блять, ну вот угораздило же меня…» — подумал он. На самом деле, Мишка только старался казаться уверенным и спокойным, внутри он тоже нервничал и побаивался таких вот публичных выступлений, хотя всячески с этим боролся. Таня же довольно бойко и выразительно, полностью по памяти оттарабанила свою часть и, немного успокоившись, отодвинулась от микрофона. Андрей тоже справился отлично, а вот Маринка и Мишка пару раз заикнулись и замялись. Наконец, минутка позора, как мысленно окрестил её Миха, кончилась, и ребята вернулись в строй. — Заебался, — сказал Миха Сашке, когда линейка закончилась. — Домой хочу. — Я тоже, Мих, но ещё классный час, — хлопнул его по плечу Балу. Классная руководительница решила поиграть в пятиклассников и рассадить весь класс так, как взбрело ей в голову. Князь неожиданно для себя и для Тани оказался рядом с ней за первой партой среднего ряда, за второй партой сидели Катя с Камилем, а за третьей — Миха с Мариной. Больше всех повезло Балу, его посадили рядом с яркой Светой за вторую парту первого ряда. Все, конечно, прекрасно понимали, что сидеть в таком порядке они будут только на уроках алгебры и геометрии, которые и преподавала Алиса Сергеевна, а на других уроках устроятся совсем по-другому, чтоб успеть и поболтать, и побаловаться, поэтому особенно не возмущались и не роптали. Таня снова вздохнула и напряглась. Она привыкла сидеть за этой партой одна, ведь никому не хотелось сидеть впереди, мозоля глаза учителям, а тут сбоку неожиданно оказался сосед, да ещё достаточно беспокойный. Андрюха повертелся, пытаясь понять, как ему лучше перекидываться записками с друзьями и Светкой, потом насмешливо глянул на Таню, которая отодвинулась от него буквально к краю парты, и о чём-то задумался, не слушая учительницу. А та и не говорила ничего особенного. Рассказывала про экзамены, про новые предметы, сложный год и прочую дребедень. И лишь в конце сказала действительно интересную информацию о том, что в октябре они всем классом поедут с ночёвкой в один из заповедников области. Ребята тут же оживились и зашумели, но Алиса Сергеевна их остановила: — Мы обсудим это потом, ближе к делу. Всё, можете быть свободны. Таня, подойди ко мне на минутку Танька вздохнула, отыскала глазами Марину, уже вышедшую из класса, и подошла к учительнице. — Тань, ты же серьёзно настроена на то, чтобы закончить девять классов на одни пятёрки? Таня кивнула, внутренне морщась. Ей давно надоели все эти оценки. — Ну, тогда постарайся. Не время расслабляться, — многозначительно посмотрела на неё Алиса Сергеевна. — Хорошо. — А ещё, Таня, ты поможешь мне заполнить классный журнал? Таня вздрогнула. Какого-то чёрта сложилась такая традиция, что фамилии в журнале и всякую информацию об адресах и родителях заполняла своим красивым почерком Таня, а вовсе не классная руководительница. — А можно не сегодня? — робко спросила девушка. — Завтра уже уроки начнутся. Заполни хотя бы страницы с этими предметами, — тоном, не терпящим возражений, скорее приказала, чем попросила Алиса. Таня взяла новенький пустой журнал и села его заполнять. «Маринка наверное ушла без меня… Зачем я согласилась… Чёрт возьми, никогда не могу сказать «нет», — рассердилась на себя Таня, выводя ручкой фамилии одноклассников. Она спешила, не особо следя за красотой почерка, быстро закончила, отдала журнал Алисе и выскочила в коридор, спешно сказав: «До свиданья!» К Таниному превеликому удивлению, внизу она увидела Маринку. Она сидела на скамейке и мило болтала со Светой и Олей. — Тань, ну наконец-то! — воскликнула она. — К чему тебя уже припахали? — Журнал заполняла… — робко радуясь, сказала Таня. — Я думала, ты ушла. — Ну, мы же договорились вместе, — улыбнулась Марина. — Девчонки, будете отмечать первый день учебы сегодня? — поинтересовалась Оля. — Всем классом? — спросила Марина. — Нет, всякие дебилы пусть сами свой «Ягуар» на скамейках лакают. А мы культурно, у меня родителей вечером допоздна дома не будет, а брат к своим друзьям уходит, — сказала Света. — Я вас зову, и ещё Андрея с Балу и Михой. Может, Матвей придёт. Слушай, Таня, он же твой сосед? Передай ему, пусть приходит. Таня занервничал и грустно сказала, будто отмазываясь: — Меня родители не пустят. — Давай вместе попросим? — предложила Марина. — Ты не знаешь мою маму, — возразила Таня, но всё-таки согласилась, внутренне дрожа от страха и радости одновременно. Они с Маринкой зашли в Танин подъезд, позвонили в квартиру Матвея, вернее, Марина позвонила, а Таня просто стояла рядом, довольно глупо улыбаясь, и позвали его часам к пяти к Свете, которая жила недалеко от школы в длинной девятиэтажке. Матвей обрадовался и согласился. Далее предстояла самая трудная часть. Девчонки поднялись к Тане, и Марина с порога взяла быка за рога. — Любовь Ивановна, а можно, Таня сегодня со мной пойдет к однокласснице? Нам надо кое-что для уроков на завтра приготовить. — Уже что-то задали? — удивилась женщина. — Не то чтобы задали, — подхватила ложь Таня, — просто мы вот сегодня стихи читали, помнишь? И завтра тоже мероприятие, надо выступить. — Ну… Ладно, хорошо. Только не допоздна! — воскликнула мама. — И отвечай на телефон, не ставь его на беззвучку. — Всё в лучшем виде будет, — заверила её Марина. — А вы проходите пока, чай попьёте, — предложила Любовь Ивановна и ушла на кухню. — Спасибо, Марин, — улыбнулась Таня. — Это ты хорошо придумала, что всю правду не надо говорить. — Учись, — подмигнула Марина. — Хочешь жить, умей вертеться. Таня засмеялась. Нехорошо, конечно, было обманывать маму, но жуть как хотелось первый раз побывать на такой дружеской посиделке.