***
Громкий хлопок от удара тяжёлым толковым словарём по первой парте, где сидели Таня с Мариной, заставил всех без исключения учеников вздрогнуть, замолчать и вжаться в стулья. Мирно уснувший за последней партой Князь ошарашенно поднял голову, огляделся в поисках причины шума, но увидел лишь беззвучно смеющегося Мишку. Он явно потешался над видом Андрюхи, больше причин для радости не было. Голос учительницы русского языка звенел аки Царь-колокол. — Бестолочи! Бездари! Невежды! — рассыпалась в ругательствах Светлана Вадимовна, отложив в сторону словарь и в бешенстве кидая тетради с диктантом тем, кому они принадлежали. — Ни одной работы без ошибок! Ни одной! Даже у тебя, Смирнова. Посмотри, посмотри, что у тебя происходит с запятыми! Как вы экзамен сдавать собираетесь? Хотите вечно в девятом классе сидеть, а потом дворы мести со справкой? Таня подхватила тетрадь, посмотрела и убедилась, что несколько знаков препинания она действительно пропустила, то ли в спешке, то ли по рассеянности. Удивительно, но четвёрка за диктант её совсем не огорчила, в последнее время Танюхе вообще стало плевать на оценки. Отношения с родителями, особенно с мамой, сильно натянулись и звенели, как струна, это выводило из себя и пугало, но Таня держалась. Ей до того надоело быть маленькой послушной девочкой, что чаша терпения совсем переполнилась. — Князев! — продолжала тем временем учительница. — Вот скажи мне, насколько надо не уважать свой родной язык, чтобы в одном слове сделать пять, пять (!) ошибок?! Андрей зевнул, почесал макушку и хотел что-то ответить, но тетрадь прилетела прямо ему в лицо, и слова застряли в горле. Миха, который лишь недавно отсмеялся, захохотал снова, очень стараясь не ржать во весь голос. — Зря смеёшься, Михаил, — заметила Светлана Вадимовна и шлёпнула по парте обложкой его тетрадки, — у тебя тоже всё плохо. Итак, дорогие мои ученики. Сегодня после уроков все до единого приходите сюда и делаете работу над ошибками. А на следующем уроке будем писать диктант заново. Совсем распустились! Преподаватель поддёрнула сползшие очки, села за стол и уже более спокойным тоном стала объяснять новую тему. Таня шепнула Марине: — Вот это она звезданула словарём, я думала, парта сломается. — Ага. Зачем так пугать? — согласилась Маринка. — Блин, и так сегодня семь уроков, а потом ещё ошибки эти сидеть исправлять. Вот невезуха… — Да у нас их немного, быстро справимся. Ты же поможешь? — спросила подруга. — Ага, — кивнула Таня и задумалась, заглядевшись в окно. Там царил холодный октябрь, серый и промозглый. Танька заметила, что мелкий моросящий дождь, который шёл с утра, так и не прекратился, а ветер усилился и сорвал с деревьев последние листья. «И стучит пулеметом дождь, и по улицам осень идёт, и стена из кирпичей-облаков крепка» — зазвучало у неё в голове. Танька плотно подсела на группу «Кино» и теперь к каждой жизненной ситуации находила подходящую цитату из песен Цоя. — Там за окном сказка с несчастливым концом… — прошептала она и почувствовала, как в спину ей прилетел скомканный листок бумаги и упал на пол у стула. Танька наклонилась, подняла и развернула его. На листке была нарисована карикатура или шарж, изображающий кричащую Светлану Вадимовну. Было очень похоже и очень смешно. Принадлежал рисунок явно руке Князя, а кинул его Миха. Видимо, отсмеявшись сами, пацаны решили поделиться творением с девчонками. Внизу рисунка было написано: «Передай дальше». Таня толкнула Марину рукой, показала ей шарж, та посмотрела, улыбнулась и легко перебросила рисунок дальше, на первый ряд, Оле и Свете. Учительница заметила странное движение листка по классу и прервала свои объяснения. — Девятый А, что происходит? Что за секретные записки? Ну-ка, дай сюда, — она резко подошла и вырвала рисунок, который почему-то оказался уже в руках Катьки Ушаковой. — Так… Шутки, значит, шутите. Ох, и задам я вам! Тему изучите самостоятельно, а теперь открываем тетради и пишем изложение. Класс загудел и застонал: — Какое изложение… Зачем… Может, не надо… — Ничего не хочу слышать, — ответила Светлана Вадимовна. — Итак, приступаем. — Вот, Андрюха, ты урод, из-за тебя всё, — услышала Таня шипящий шёпот Катьки. — Заткнись, — коротко ответил ей Князь. — Тишина в классе! — крикнула преподаватель. — Внимательно слушаем текст.***
На перемене Андрея окружили довольно плотным недобрым кольцом. — Андрей, из-за твоих почеркушек у меня лишняя двойка будет, — наступал на него Олег. — Художник, блять, нашёлся. — Ну смешно же было, чё вы? — оправдывался Князь, напряжённо сжимая руки в карманах в кулаки. — Э, пацаны, спокойно, — вмешался Балу. — Никто не виноват, это просто училка сегодня не с той ноги встала. — Ну ладно, живи пока, — бросил Олег. — Потише только будьте, а то опять влипнем всем классом в дерьмо из-за вас. — Кто бы говорил про дерьмо, — хмыкнул стоявший неподалёку Горшок, сложив руки на груди. — А ты вообще не нарывайся, панк недоделанный. У нас давно к тебе счёты, — припомнил Мишке Камиль. — Сиди тихо. — А уж это я сам решу, как мне сидеть, тихо или громко, — твёрдо сказал Миша. Таня, что устроилась на скамейке вместе с Мариной, увидев это, сказала ей: — Блин, как бы драки не было… Чем их отвлечь? Девушки стали думать, но тут к счастью зазвенел звонок, и пацанам пришлось плестись в класс, оставив свои разборки на потом.***
Седьмым уроком была геометрия, очень не любимая Таней. Она старательно учила теоремы и решала задачи, но порой приходила в ступор. Сидящий рядом Князь вообще не напрягался, получал свои тройки и часто посмеивался над Танькой, корпящей над очередными катетами, гипотенузами и прочими медианами. Их отношения слегка изменились после начала более близкого общения и совместных прогулок в компании Мишки и остальных, шутки Андрея стали не такими уж обидными и задиристыми, поэтому Таня смирилась с тем, что вынуждена сидеть рядом с ним каждый день, и не по разу, и даже порой смеялась вместе с Андрюхой над его приколами. Но сегодня Князь не походил сам на себя. Он рисовал что-то на полях тетради и мрачно молчал. — Андрей, — позвала его шёпотом Таня. — Ты из-за рисунка такой? — Чё? — не понял Князев. — Какой такой? — Ну… Не такой, как обычно, — попыталась объяснить Таня. — Да достали просто, это самое, разборки всякие, — неожиданно прорвало Андрея. — Почему у Матвея нормальный класс, а у нас всё не как у людей? Глотку, блять, перегрызть друг другу готовы, а за что? Таня немного удивилась, она не думала, что Андрея настолько задевает ситуация в классе. Пока она решала, что ответить, Алиса Сергеевна вызвала Андрюху к доске. — Что ж за день-то, — вздохнув, пробурчал тот и пошёл пытаться доказать теорему. Таня увидела, что он ни черта не знает, быстро написала доказательство крупными буквами и цифрами на листке и украдкой показывала Андрею. Тот сначала гордо отворачивался, но потом всё-таки принял помощь, расписал всё нужное и в конце поставил три заветные буквы «ЧТД» («Что и требовалось доказать»). — Ну ладно, Андрей, поставлю четыре тебе, — сказала Алиса. — Неуверенно, но смог. — Смог он, как же… С бабьей помощью, — хохотнул Камиль, который видел подсказки Тани. Садившийся Андрей резко развернулся и недобро взглянул на него, а Миха, место которого было прямо за Камилем, отвесил тому незаметного леща. — Суки… — прошептал, обращаясь к обоим, Камиль. — Доскребётесь. Урок тянулся мучительно долго, и даже звонок не принёс облегчения, потому что девятому классу предстояла ещё работа над ошибками в диктанте. — Как же мне всё надоело, — стонуще произнесла Оля Островская и обхватила голову руками, взлохматив крашеные волосы. — Хочу домой, есть и спать. — Только это? — поинтересовалась Светка. — Да! Ничего больше не надо… — И мне тоже, — поддержала её Маринка. — А я бы музыку послушала, — заметила Таня и потёрла виски. — Девчонки, у «Кино» я уже всё переслушала, что посоветуете ещё? — Спроси лучше у Мишки, — посоветовала Света. — Он столько всего про рок-н-ролл знает! Таня задумалась. Они часто говорили с Мишей о книгах или так, болтали ни о чём, но почему-то до сих пор не сказали ни слова о музыке. — Хорошо, узнаю у него, — решила Танька.***
Работу над ошибками надо было делать в особом порядке, выписывая правило и приводя правильные примеры, и это занимало много времени, особенно у тех, кто ошибался много раз. Таня справилась за пятнадцать минут, и учительница попросила её помочь отстающим. — Князеву сможешь объяснить? Таня кивнула и обрадовалась, она боялась, что её заставят работать с Олегом, Камилем, Димкой или кем-то ещё из той компании. Девушка села за парту перед Князем и Михой и сказала: — Ну что, помогу вам? — Ты прям меня сегодня целый день выручаешь… — пробормотал Андрей. — Даже, блин, неловко как-то. Давай я сам? — Андро, сам ты тут до вечера будешь сидеть, а мы договаривались новую песню репетировать, — возмутился Миха. — Давай, Тань, растолкуй ему, что да как. И мне. Если можно. Мишка улыбнулся, и сердце Тани дрогнуло, а из головы вдруг вылетели все правила русского языка и осталась одна лишь эта улыбка, искренне открытая, но Таня вдруг увидела, что за ней тщательно спрятано смущение. Она поспешно отвела взгляд, взяла тетрадь и стала вчитываться в диктант Андрея. Мимо прошёл Балу. — Ты всё уже что ли? — окликнул его Миша. — Да. Я, блин, человек с врождённой грамотностью, и всю жизнь поражаюсь, как можно слова неправильно писать? Ладно запятые, тире там всякие, хрен с ними, но слова! — чересчур патетично сказал Саня и даже прижал руку к груди. — Вот не похуй, какая буква в слове, а или о, — довольно громко вырвалось у Михи. Саня приложил палец к губам и показал на портрет Пушкина, что висел над доской. — Эй, ты чего ругаешься в храме русского языка и литературы? Сейчас Александр Сергеевич ка-ак стукнет тебя по лбу. — Ага, ври больше… Александр Сергеевич сам любил крепкое словцо вставить. А уж вон тот тип, — Миха кивнул на Маяковского, — и подавно. Таня с интересом послушала их диалог, а потом спросила у Андрея: — Слушай, а стихи у тебя с такими же чудовищными ошибками? — Не знаю. Наверно, — улыбнулся Князь. — Хочешь, дам тебе блокнот, ты почитаешь и исправишь? — Давай. А то потом вырастешь, станешь знаменитым, решишь опубликовать свои рукописи, а там страсть такая, — засмеялась Танька. — Да ну, знаменитым… — хмыкнул Князев. — Да Андрюх, конечно, мы будем знаменитыми. Самой крутой рок-группой будем, я отвечаю, — толкнул его Мишка в плечо, из-за чего рука Андрея дрогнула, и в тетради появилась ненужная почеркушка. — Блин, ну Мих, аккуратней, что ли… Ну чё там, Тань, какое слово как правильно писать? Они заполняли чёртову таблицу ошибок почти целый восьмой урок и выползли из школы совершенно никакие. Дождь никак не хотел заканчиваться, он, напротив, только усилился и вместе с порывами ветра бросал в лицо ребятам колючие ледяные капли. Таня поёжилась и натянула на голову капюшон непромокаемого пальто. Марина последовала её примеру и вдруг расплылась в улыбке: около колонны в школьном дворе стоял замерзший Матвей. Он подошёл, галантно раскрыл над головой Маринки зонт, а потом уже поздоровался со всеми остальными. — Пойдёшь с нами на репетицию? У Сани дома никого, — спросил его Миха. — Да я вообще-то вот Марину хотел проводить, — замялся и смутился Матвей. — Всё понятно с тобой, — засмеялся Горшок. — Миш, а можно мы с вами? — поинтересовалась Света. — Никаких девчонок, — ответил ей Князь. — Такое правило. — Подумаешь, важные какие… — фыркнула и чуть надулась девушка. — Тогда я домой, не хочу мокнуть. Тане тоже хотелось поскорее попасть в теплое и сухое место, но она боялась помешать Маринке и стояла под дождём, не зная, что делать. — Тань, ну ты идёшь? — позвал её Матвей. — Залазь к Марине под зонт. — А ты? — А я так пойду, не сахарный, не растаю, — махнул рукой парень. И, конечно, не растаял, но даже за десять минут, что они шли до дома, волосы его сильно намокли, а сам он совсем замёрз и чуть дрожал, потому что одет был, честно говоря, не по погоде. — А пойдёмте ко мне? — предложила Марина. — У меня тоже никого. Таня с радостью согласилась, идти домой и слушать очередную порцию нравоучений от мамы она совсем не хотела. Матвей тоже принял приглашение, а обрадовался, наверное, даже больше Таньки. Они посидели, обсудили прошедший школьный день, девчонки рассказали Матвею про взбесившуюся Светлану Вадимовну и словарь, что чуть не пробил их парту, а он смеялся и вспоминал свои истории. — А почему ты в другой школе учишься? — спросила Марина. — Живём вроде в соседних домах. — Не знаю. Родители так записали, подумали, что в гимназии мне будет лучше, — пожал плечами Матвей. — Ну у вас и правда лучше, дружнее как-то, это все замечают, — сказала Таня. — Да всякое бывает. А у вас что, всё враждуют? — Ага, — вздохнула Танька. — На Князя сегодня из-за рисунка ополчились. — Не знаю… — задумался Матвей. — Да пацаны тоже хороши. Сами нарываются. Наконец Таня засобиралась домой. Перед уходом она шепнула Марине: — Смотри, какой у тебя шанс на развитие отношений! Вдвоём, одни. Только это… без глупостей? Они уже настолько подружились и сошлись с Мариной, что почти не стеснялись друг друга и могли позволить в разговорах некоторые вольности. — Да ну тебя, Таня. Вроде скромница, а что у тебя в голове? — зарделась Марина, а Танька рассмеялась. В голове у неё было много всякого такого, о чём не говорят в приличном обществе, но об этом никто не знал. Бывало, ночами в сокровенных мечтаниях она представляла то, что видела урывками в фильмах и читала в книгах: поцелуи, объятья, а то и что-то бо́льшее, такое запретное и неизведанное. Знаний в этой сфере у Танюхи было, честно говоря, маловато. Нет, она, конечно, давно знала, откуда берутся дети и всё такое, но лишь в общих чертах. Классе в седьмом им как-то раздавали брошюры типа «Как взрослеют девочки» и «Как взрослеют мальчики», но и там конкретики не было. А инстинкты тем временем брали своё, и руки сами тянулись изучать тело, чтобы понять, что к чему и зачем.***
Дни медленно шли один за другим, и каждый новый своей рутиной был похож на предыдущий. Осень полностью вступила в свои права, небо хмурилось и почти ложилось свинцовыми тучами на серые крыши города, погруженного в уныние, хандру и депрессию. Сил не было ни у кого, даже у самых активных и позитивных ребят, типа Князя, и на первых уроках царила сонная тишина, прерываемая шелестом страниц да щёлканьем автоматических шариковых ручек. Но сегодня всё изменилось, и в девятом классе с самого утра было оживлённо и весело, потому что Алиса Сергеевна рассказала ребятам, что уже договорилась насчёт экскурсии и проживания в заповеднике Лосином. — В пятницу нам надо будет встретиться очень рано утром на остановке, чтобы успеть на электричку, — сказала она. — Доедем до станции Сергеево и там пересядем на пригородный поезд. Он довезёт нас прямиком до Лосиного. — А очень рано — это во сколько? — поинтересовался Балунов. — В три часа, — ответила Алиса Сергеевна, и по классу прокатилась лёгкая волна возмущения. — А что там, в Лосином этом, лоси-то хоть водятся? — со смехом спросил Олег. — Зачем тебе лоси? Братьев по разуму хочешь повстречать? — съязвил Мишка. — Горшенёв! — всплеснула руками Алиса. — Водятся, но нет никаких гарантий, что мы их встретим, это во-первых. Во-вторых, там и без лосей есть на что посмотреть. На территории заповедника находится множество пещер, один из самых глубоких карстовых провалов в нашем регионе, а также река, на берегах которой найдены следы стоянок первобытных людей. — Слышал? — не остался в долгу Олег, повернувшись к Михе. — Твои собратья там тоже жили. Мишка качнулся на стуле и незаметно показал ему фак. — А можно вообще не ездить? Там, наверное, ни душа, ни туалета нормального нет, глушь какая-то… — спросила Юля. — Кто не хочет — оставайтесь здесь, — ответила классная. — Но будьте добры явиться на уроки, будете учиться как положено, вместе с девятым Б. Ну что ж, основную информацию я вам сообщила, остальное обсудим после уроков. Учительница кое-как угомонила шумящий класс и вернулась к своей алгебре. — Ты поедешь? — спросил Князь у Тани. — Думаю, да, — ответила она. Вообще, Таня обрадовалась и разволновалась, с одной стороны, она любила природу, походы и приключения, а с другой, ей не нравилось, что придётся в непривычных условиях тесно общаться со всеми одноклассниками. — Я тоже. Это ж круто. — А Миха? — спросила Танька. Андрей глянул на неё, странно улыбнулся, сказал: — Сейчас узнаем, — и бросил Горшку записку. Мишка написал в ответ: «Еду. Если только батя дома не запрёт за чё-нибудь». — Ну вот, смотри, — Князев показал Тане листок. Она прочитала, кивнула и почему-то обрадовалась ещё больше Но на перемене её радость поутихла: оказалось, что Маринка не сможет поехать, именно в этих числах она с родителями и сестрой улетала в гости, причём аж в Хабаровск. — Блин, как жаль, — искренне огорчилась Таня, встав со скамейки и глядя в окно. — Может, мне тогда тоже не ездить? — Да ты чё, Тань? Поезжай! Вон и Светка с Олей едут, и пацаны, кажется, тоже. Одна не останешься, — улыбнулась Марина. — Да с тобой-то лучше, — вздохнула Таня, но всё-таки решила ехать. На классном часе выяснилось, что готовы к поездке примерно пятнадцать человек. Алиса Сергеевна рассчитала стоимость, распределила между ребятами продукты и вещи, которые они должны принести, и отпустила учеников по домам.***
В предвкушении поездки учебная неделя для Тани пролетела почти незаметно, её не омрачила даже контрольная по физике, которую девушка написала на тройку, но наотрез отказалась переписывать, как предлагала сделать сама физичка, причём при всём классе. — Тогда у тебя выйдет «четвёрка» за четверть. Мне казалось, ты хочешь быть круглой отличницей? — Я ничего не хочу, — тихо сказала Танька. В коридоре Марина спросила у нее: — И чего ты упёрлась? Переписала бы, да и всё. — Нет, не всё! — неожиданно даже для самой себя взорвалась Таня. — Зачем? Неужели никто не понимает? Я лишь прошу, чтобы оценки отражали реальный уровень моих знаний. Ну не понимаю я эту физику! Серьёзно, не знаю её на пятерку. Зачем мне тупо рисовать «отлично» в журнале и дневнике? — Ну ладно, ладно, успокойся, — подняла вверх руки Марина. — Ты когда злишься, на воинствующего хомячка похожа. — Не, она всё правильно говорит, — вмешался Мишка, который ошивался рядом и всё слышал. — Тань, ты прям это… Растёшь, блин… Таня подошла к нему ближе и вдруг глянула прямо в глаза: — Теперь ты видишь, что ошибался и совсем не знаешь меня? — Кхм… Ну а чё я? — Миха не выдержал её взгляда и первым посмотрел в сторону. — Может, и так, ё-моё «Он тоже не такой, каким кажется и хочет казаться», — уже не в первый раз подумала Таня и отошла в сторону. Смелость и решимость покинули её, она села в уголок и замолчала. Мишка хмыкнул и отвернулся к окну. Марина посмотрела на обоих по очереди и удивилась: такие разные, они вдруг показались ей чем-то похожими. Дома Таня, рассказывая о школьном дне, честно упомянула о тройке по физике, но тут же пожалела об этом. Мама не стала упрекать и донимать Таню, но расстроилась и огорчилась, наполовину по-настоящему, наполовину для вида. Девушка почувствовала, что не оправдывает ожиданий, и от этого ей стало плохо и тоскливо. Таня ушла в комнату и легла на диван. «Блин, такое чувство, что меня любят только когда я веду себя хорошо и получаю одни пятёрки. А если всё по-другому, то вроде как и наплевать…» Танька вздохнула, а потом собралась и ушла гулять одна, сказав маме, что сходит в киоск за стержнями для ручки. Это было почти правдой. Она купила в Роспечати то, что хотела, а потом просто бродила в одиночестве, не желая никого видеть, по сырым холодным дворам в наступающих сумерках, которые пахли прелой листвой и скорым снегом. Таня покачалась на качелях, пряча руки без забытых перчаток в рукава, а потом пошла, совсем продрогнув и немного успокоившись, к дому, пиная листья, что сгонял к бордюрам шаловливый ветер. Лифта всё не было, и Таня, решив, что он сломался, обогнула дом и зашла в подъезд через чёрный ход. Подниматься на одиннадцатый этаж было довольно тяжело, девушка даже запыхалась и несколько раз останавливалась, чтобы перевести дух и отдохнуть. Лампочки горели не на всех этажах, и Тане в темноте стало немного страшно: вдруг за углом притаился маньяк или вор. Поэтому, когда на переходной лоджии девятого этажа она услышала чье-то сопение и шуршание, сердце Таньки моментально убежало в пятки и забилось где-то там, как испуганный зайчонок. Но незнакомец кашлянул и шмыгнул носом, и звук его голоса вдруг показался Тане смутно знакомым. Повинуясь незнамо чему, девушка осторожно выглянула на лоджию. Около стены на корточках сидел парень. Таня пригляделась и поняла, что это, кажется, Мишка. — Миша, — шёпотом позвала она, готовая убежать в любую секунду, — это ты? Парень поднял голову, и Таня убедилась в том, что это Горшок. Лицо его было ещё более бледным, чем обычно, а из носа и рассеченной губы довольно сильно текла кровь. — Блин, Миша… Что с тобой? Почему ты один? Он ничего не ответил, вытер рукавом лицо, оставив багровые разводы, и запрокинул голову, чтобы остановить носовое кровотечение. — Нет, так не надо делать, — Таня подошла ближе. — Наглотаешься, захлебнешься. Наоборот, нагнись вниз. Он послушался, и темные капли стали часто капать на грязный бетон. Таня присела рядом, обеспокоенно глядя на всё это безобразие. — Мишка… Кто тебя? — Ну какая разница, это не твоё дело, — тихо сказал он. — Да херня, пройдёт. Они просидели на лоджии минут десять, но кровь, кажется, и не собиралась униматься. — Что ты сидишь со мной? Иди. Ты, наверное, домой шла? Вот и шуруй дальше, — мрачно сказал Миха. Таня не поняла причины его злости и слегка обиделась. — Хорошо, пойду. Она поднялась на следующий этаж, но тут совесть взяла верх, и Танюха быстро сбежала обратно и протянула Мише руку. — Пошли ко мне. Обработаем всё, придёшь в себя. Миха с сомнением посмотрел на неё: — А родители? — Плевать. Ты глянь на себя, такими темпами сознание потеряешь, и привет. Давай, у меня папа отлично умеет оказывать первую помощь при всяких травмах. Горшенёв медленно встал и покачнулся. — Блин, Миш, сколько крови… Ну-ка, осторожно, но побыстрее. Таня нашла в кармане чистый платок, протянула Мишке, а сама взяла его за холодную большую ладонь и потянула за собой. Внутри копошилось беспокойство, как отреагируют на неожиданного гостя родители, но тревога за Миху перекрывала остальные чувства. Тане было его невыносимо жалко, и к этому чувству примешивалось ещё что-то, ноющее и тёплое, чему она не могла найти объяснения. — Ну и где ты так долго ходишь? — начала было с порога Любовь Ивановна, но осеклась, увидев Мишу. — Пап, мам, это вот Мишка, мой одноклассник, ему сильно досталось. Поможешь, папа? — быстро заговорила Таня и почувствовала, что её потряхивает от всех переживаний. — Без вопросов, — откликнулся Танин папа. — Иди сюда, парень. Мать, доставай аптечку. Мужчина свернул из ваты жгутики, а к носу приложил холодный компресс. Мало-помалу кровь остановилась, и даже отёк спал. — А с зубом что? — заметил папа. — Да это ещё летом, сам сломал, дурак, — ответил Миха. Таня ходила туда-сюда по кухне, не зная, куда себя деть. — Доча, ну не мельтеши, прижмись уже где-нибудь, — остановил её папа. — Всё хорошо будет. Идите в комнату, посидите. Холод пока не убирай. И ссадины вот перекисью обработай. — Хорошо, спасибо, — бормотнул Мишка. — Не за что. До свадьбы заживёт, — засмеялся Танин отец. Девушка смутилась и поскорее увела Мишу в комнату. — Садись. И всё-таки, с кем ты подрался? — Как обычно, — вздохнул Миха и достал из кармана телефон. — Блять, экран треснул… — С Максимом? — уточнила Таня. — Не только. — А что ты вообще делал у нас в подъезде? — Да к Матвею заходил. Он же болеет, я ему диски принёс послушать. Пошёл обратно, а там дебилы эти на лестнице, — рассказал Горшок. — А я один против пятерых чё сделаю? Ну и вот. Понимаешь, да? — Понимаю, — кивнула Таня, отобрала у него вату, бутылёк с перекисью и решительно протёрла ссадины на подбородке и лбу. — Что тебе отец опять скажет? Смотри, ещё и футболку всю испачкал… И куртку, наверное. Не отпустят тебя в поездку? — Не знаю… Всё может быть… — Миха задумался и стал смотреть на люстру, а потом на книжный шкаф. Танька выдохнула и вдруг сделала то, на что не могла решиться ещё с того момента, как увидела парня на лоджии. Она протянула руку и погладила его по голове, прошептав: — Эх, Мишка-Мишка… Горшок вздрогнул, такие слова обычно говорила ему после каждой новой драки мама, а Таня резко убрала руку. — Прости, я что-то… — Ничего, — качнул головой Миха и встал. — Я пойду, мне уже лучше. — Я провожу, открою тебе вторую дверь! — подскочила Танька и зазвенела в прихожей ключами. — До свидания. Ещё раз спасибо, — довольно учтиво попрощался Миша, а в коридоре спросил: — Слышь, Тань, а это… Ты меня зачем вообще позвала? Ну то есть… Ты же вроде ушла, а потом чё-то вернулась. Почему? Таня вздохнула, про себя вдруг подумала: «Потому что ты мне нравишься», а вслух сказала другое: — Ну… Чтобы совесть не замучила. Да и жалко тебя стало. Мишка пристально посмотрел на неё и выдал, чуть нахмурившись: — Жалко? Нет, не надо меня жалеть. Это бред. «Миш, ну а как? Как назвать это щемящее чувство, когда я чувствую твою боль как свою?» — хотела сказать Таня, но не смогла и лишь ответила: — Ладно, учту на будущее. О, лифты заработали. Спустишься сам? — Конечно. Спасибо ещё раз. Он скрылся за закрывшимися дверями грузового лифта, а Таня вернулась в квартиру, улыбаясь непонятно чему. К ней тут же с расспросами подошла мама. — И давно ты общаешься с этим Горшенёвым? — Ну… Вот, с этого учебного года, — ответила Таня и улыбка её погасла. — Он тебе не нравится. — Конечно. Какой у него внешний вид! А драки эти постоянные? — повысила голос она. — Таня, я очень тебя прошу, не связывайся с ним. Это до добра не доведёт. — Ну мам… — попыталась что-то объяснить Таня. — Его компания тоже едет в эту вашу поездку? — спросила мама. — Да, — ответила Танька, не понимая, к чему клонит мать. — Тогда ты никуда не едешь. Ничего хорошего не будет в этом вашем походе. — Как не еду? — удивилась и расстроилась Таня, а в глазах защипало. — Я же уже собралась! И продукты мы закупили. — Тушёнку можно и дома съесть, — махнула рукой Любовь Ивановна. — Папа! Ну скажи ты маме, что поход — это круто! — отчаянно бросилась Таня к отцу. — Ты же раньше сам ходил, и даже в тайгу вы ездили, за грибами, за ягодами. Папа оторвался от просмотра военного фильма по телевизору и кивнул. — Конечно. Пусть едет, ты чего шумишь, Люба? Это полезный опыт. А Мишка, кстати, неплохой парень, зря ты на него бочку катишь. Ну а драки… Я и сам раньше любил подраться. Переплывем, бывало, озеро и устроим такой махач с пацанами с того берега, что всё село на ушах стоит! — Ну, знаешь, Гриша… Тогда другое время было. Я бы не была так уж уверена в порядочности этого хулигана, — сказала мама, но сдалась. — Ладно, поезжай. Запомни только, мне всё это не нравится! «Ты всегда чем-то недовольна. Тебе не угодить», — подумала про себя Таня и пошла ложиться. Мысли кружились, путались и мелькали, и она довольно быстро уснула.