***
Погода до сих пор была довольно тёплой и бесснежной, и каждый вечер Танька и Миха гуляли вдвоём в лесопарке, целовались на старых деревянных скамейках, кормили птиц и наглых белок, уже сменивших шубки на зимние, бросали камешки в тёмное и мутное озеро, прятались и дурачились на берегу, и снова целовались, то скромно и нежно, а то страстно и бурно, закручиваясь вихрем друг в друге. Потом Мишка провожал Таню до квартиры и шёл домой, улыбаясь глупо и счастливо. Отец вернулся, и время возвращения Мишки теперь было чётко регламентировано. Но он не опаздывал, потому что Таньку ждали точно также ко времени. Обоих это бесило, но пока не сильно, и они решили не бунтовать понапрасну. Как-то вечером, спустившись со ступеней Таниного подъезда, задумавшийся Миха врезался в Князя, который курил на тротуаре. — Ты чё тут стоишь, блять, на дороге? — возмутился Миша. — Дай прикурить. — Тебя жду, — ответил Князев, щёлкая зажигалкой. — У меня родаки свалили, хата свободна. — А чё ты днём молчал? — изумился Мишка. — Никого не позвал, а ведь мы бы могли такую тусу замутить! — Хотел один побыть, решить кое-что для себя. Порисовать, поиграть. Но, блин, невмоготу, ничё не хочу… Поговори со мной, а, Миш? — Ладно, пошли, — кивнул Горшок. — Я только отца предупрежу. А чё ты смурной такой? — Да так… Не везёт мне, Мих, — грустно сказал Андрей. — И у тебя, и у Сашки Балунова всё так круто… С девчонками, это самое, имею в виду. А у меня жопа полная. Ну вот чё Свете надо? Я уж и так, и эдак к ней — и нихера. Вообще на меня не смотрит. — Ну… И хуй с ней, — прямолинейно высказался Миха. — А есть ещё кто на примете? — Есть Машка, — мечтательно улыбнулся Андрей и тут же сник опять. — Но к ней чё-то я боюсь подкатывать. Если что не так пойдёт, Яха ж вломит за сестрицу. — Да куда ему с тобой тягаться, у тебя кулак в два раза больше, — хмыкнул Миха. — И у Маши так-то своя голова, причём тут брат? Андрюх, реально, попробуй, замути с Машкой. Заодно и мне услугу окажешь. А то Танька меня по ходу к ней ревнует. Расспрашивала, чё я смотрел на неё. — А чё ты смотрел? — засмеялся Князь. — Блять, ты прекрасно всё понимаешь, — развел руками Горшок. — Я нормальный пацан, я могу пялиться на крутых ярких девчонок, могу на актрису какую-нибудь шикарную залипнуть. Но это ж просто фантазии. — Значит, думаешь, с Машкой может получиться? — спросил Князь. — Может, чё нет-то, — сказал Миха, а потом выдохнул. — Ой, блять… Попали мы. На площадке около дома Андрея сидела в полном составе компания Максима, они отмечали чей-то день рождения, и даже Олег был здесь. — Какие люди, и без охраны, — закричал Камиль. — Олежа, смотри, твои приятели. Пригласи их к нашему столу. Олег подошёл к ребятам, пожал им руки и тихо сказал: — Пацаны, ну, давайте, реально, подойдите. Никакого криминала, у Камиля просто день рождения. Андрюха с Мишкой подошли, сдержанно поздравили именинника и собирались уйти, но Максим сказал: — Ну куда вы? Посидите с нами. Пивка попьём, поболтаем о жизни нашей бренной. Чё, Мих, ты теперь с Танькой встречаешься? — Ну да, встречаюсь, и чё? — Горшок был настроен довольно враждебно и не питал никаких иллюзий насчёт благодушия Максима. — Да не, ничего. Совет да любовь, — заржал тот. — Мы пойдём всё-таки. У нас дела, — сказал Князь и утянул Мишку, пока не начался очередной махач. Пацаны пришли к Князю, и тот неожиданно грохнул на стол две бутылки водки. — Нахуй всех. Бухнем, Мих, вдвоём? — А давай, — согласился Миша. — Блять, как бесит этот Макс… Чё он прикопался? — Натура такая, — пожал плечами Андрей. Они просидели над бутылками полночи, болтали, пытались сочинить новую песню, Андрюха рисовал жутко смешные пошлые картинки, над которыми оба ржали, как кони. Порой разговор возвращался опять к девчонкам, и Миха вдруг сказал: — Андро, а я хочу её. — Кого? — Да Таньку, блять. Взять её хочу, по-взрослому, реально, как в порнухе. — А рука чё, отсохла? — засмеялся Андрей. — Бля, нахуя мне рука, если у меня девчонка есть? Я и так скоро мозоль натру. — Она не даст тебе. Ломаться будет, типа, только после свадьбы и всё в таком духе. Так что ждать тебе, Миха, ещё минимум три года, а то и больше, — ржал Андрей. — Она же девочка-припевочка. — Сука, ты опять начинаешь гнать на мою Танюху? — завёлся Миха. — Ты, кстати, ещё за прошлое перед ней не извинился. Помнишь, блять, как доставал её? Щас ты у меня за всё ответишь. Пошли. Мишка попытался вскочить, но голова тут же закружилась, и он сел обратно. «Блять, нихуя мы напились…» — мелькнуло в голове. — Куда пошли? — спросил его уже во второй раз Князь. — К Танюхе. Извиняться будешь. А помнишь, спорили тогда, в сентябре? Она смогла. Она реально изменилась. — А ты может и прав, — заметил Андрей. — Мих, чё, как встать-то? Шатает, бля… Мишка медленно поднялся и схватился за стену, опрокинув стул. — Вот так нормально. Давай, вставай тоже, засранец. Они кое-как доползли до нужного дома, по дороге пару раз упав и изваляв все вещи в осенней грязи, благо она была сухой и чуть подмёрзшей. У Таниного подъезда пацаны остановились, повиснув на перилах, и неизвестно каким образом, но всё же сообразили, что в домофон лучше не звонить. Миха набрал с мобильника: — Танюх, милая, сладкая моя… — заплетающимся языком пробормотал Мишка, когда Таня ответила ему тихим шёпотом, — открой. Очень надо. Таня по голосу сразу поняла, что Мишка пьян, но отказать ему не смогла, тихо тихо оделась, выскользнула из квартиры и спустилась на первый этаж. — Танька, — Мишка, шатаясь, обнял её и прижал к стене фойе, чуть не уронив. От него очень сильно несло спиртом, а глаза были пьяными настолько, что Таня даже испугалась. — Ребят, давайте поднимемся на мой этаж, — решила девушка. — Мишенька, а ты сколько выпил? — Бутылку, две, неважно… Вот Андрей хочет тебе кое-что сказать, — Мишка ввалился в лифт и втянул за собой Князя, который вообще уже не отражал, что происходит. — Говори, Андрей, всё-всё выкладывай. — Да, я… Блин… Извини, Тань, — Андрюха икнул и опёрся на Мишу, — что гнал на тебя. Ты крутая. Мих, чё-то мне нехорошо… Я проветрюсь. Как только лифт открылся, Князь шагнул к лоджии. Таня бросилась за ним, боясь, как бы он не свалился с высоты, но Андрей даже не стал смотреть вниз, присел на корточки и прижался в углу. — Оставь его, пусть это… Отдохнёт. Танька, какая же ты сладкая, девочка моя. Зайка, иди ко мне, — Мишкины руки вдруг пробрались к ней под широкую домашнюю футболку. Таня одевалась второпях и в темноте, поэтому на ней не было ни топа, ни бюстгальтера. Мишкины пальцы, легко поглаживая, коснулись чувствительной кожи, и Таня вздрогнула. До неё вдруг дошло, что сейчас может произойти всё что угодно, Мишка был вообще не в адеквате. Таня испуганно попыталась сбросить его руки, но Миша не давал. Он впервые касался голой женской груди, и это сводило с ума даже сквозь пелену алкоголя. — Танюха, — он тяжело дышал, обдавая её запахом водки, и спьяну случайно сказал вслух то, о чём думал, — какие титьки, ё… Я, бля, улетаю. — Миш, ну-ка, не надо! — зашептала Таня, эти прикосновения прошибали её будто током, но она никак не могла позволить ему зайти ещё дальше, поэтому решительно оттолкнула. Мишка завозмущался, но его прервал стук на лоджии: Андрей заснул сидя и сейчас, кажется, упал, приложившись лбом об бетонное ограждение. — Блять, Андрей, — Миха с сожалением отпустил Таню и присел к нему. — Ты как? — Херово. Мих, уйди, я сейчас… — его стало рвать, Мишка заржал и назвал его слабаком, но, почувствовав непередаваемый запах, не удержался, и его тоже вывернуло. Танька скрестила руки на груди и, сглатывая и стараясь не дышать, смотрела на них, качала головой, думала, ну зачем же так напиваться и что вообще делать в три часа ночи с этими обпившимися придурками. Не бросать же тут. Она подождала минут десять и спросила: — Ну что, пацаны, как? Полегче? — Не, — пробормотал Андрей. — Хуёво… Домой надо… — Одних я вас не пущу. Мишка, ну-ка, дай свой телефон. Она решительно отобрала у засыпающего Миши мобильник, нашла номер Балу, но тот не брал трубку. Пришлось звонить Матвею. Кратко обрисовав ситуацию, она попросила: — Матвейка, пожалуйста, забери два этих тела, доведи их до квартиры Князя. — Тань, без проблем, я сейчас поднимусь, — прошептал Матвей. Через минуту лифт зашумел, остановился, и сосед шагнул к Тане. — Ну, где они? — Вон, на лоджии. — Придурки, вы здесь всё заблевали, уроды… — сморщился и заткнул нос Матвей. — И сами все устряпались, дебилы, а… Сколько вы выпили? Мишка пробормотал что-то неясное, а Таня сказала: — Две бутылки, насколько я поняла. — По поллитра значит… Ну ничё, жить будут. Поднимайтесь, пошли. Танюх, я займусь ими. Иди домой, а то родители переполошатся. — А твои как же? — Нормально, я потом придумаю что-нибудь. Иди-иди. Таня, с тревогой оглядываясь, вернулась в квартиру. В прихожей её встретил злой и невыспашийся отец. — Ты где ходишь? Почему среди ночи ушла, ничего не сказав? — Я… Мне… — замялась Таня. — Бе, ме, — передразнил её отец. — С Мишей встречалась? Что вы там делали? Ты посмотри, в каком ты виде. Срам! — Пап, ну ничего не было. Да, там были Миша с Андреем, у них просто кое-что случилось… — Иди спать, завтра разберёмся, что там у кого случилось. Таня легла, но заснуть больше не смогла. Она переживала за Мишу, да и за Андрея, и в то же время вспоминала прикосновения горячих Мишиных рук. Её небольшая грудь очень удачно помещалась в ладонь Михи, будто было создана специально для неё. Это было настолько приятно, Танька раньше даже и подумать не могла. Она стала придумывать различные продолжения сегодняшнего вечера, умом понимая, что ничего бы не вышло, Мишка был пьян и точно не способен ни на что, кроме лапанья, но горячая фантазия услужливо подкидывала всё новые и новые сцены. В голове вдруг явно запела Земфира: Засмотренный до дыр с картинками журнал, В пустой квартире млеет саму себя любя. Кого-то ждет вокзал, кого-то ждут домой… Её никто не ждет, не хочет её тела. Ей проще не сказать, ей проще быть немой, Когда она придет, а девушка созрела! Таня рассмеялась про себя, подумав, что её тело точно хочет один придурочный Миха, а потом запереживала: когда-нибудь она не сможет устоять перед ним. Что тогда будет?***
Утром Григорий Александрович сказал Тане: — Скажи своему Мише, пусть сегодня приходит к нам. Я с ним хочу поговорить. — Пап, ну чего ты? — Ты радуйся, что я матери ничего не сказал, и она не знает про твои ночные похождения. — Я всё поняла, папа, — расстроилась Таня и подумала: «Мишка, ну вот надо было тебе ночью меня поднимать…» Она позвонила ему, но телефон, конечно, не отвечал. «Ладно, сам объявится», — подумала Таня и целый день провела дома. Был последний день каникул, она читала, слушала музыку и грустила. Подходил папа и спрашивал про Миху, Таня говорила, что он пока занят, но обязательно придёт. Мишка позвонил в восьмом часу, притихший и сам не себя не похожий. — Тань… Привет, — сказал он. — Привет, — вздохнула Танюха. — Чё было вчера? — спросил наконец Мишка после долгого молчания, прерываемого радиопомехами. — Мы виделись? Я… Блин, я ничего не сделал? — Нет, но… Папа заметил, что меня не было… Он злится и хочет сегодня же поговорить с тобой. — Чёрт… Обязательно сегодня? Башка просто раскалывается, понимаешь, да? — Он ждёт тебя, Миш, я не знаю, что делать… — Хорошо, я приду, — решил Мишка. — Через полчаса. Таня ждала его, сидя как на иголках, а когда по квартире разнеслась трель домофона, совсем разволновалась. Она пошла открывать вторые дальние двери, впустила довольно помятого Мишку и коснулась его губ самым целомудренным поцелуем. — Миша, я соскучилась. — Я тоже, — тихо сказал Миха. — Ну, пошли? Они зашли в квартиру, и Танин папа сразу же увёл его на кухню. — Михаил, — довольно жёстко сказал он. — Моя дочь должна всю ночь проводить дома, а не шарахаться с тобой по подъездам. Ты понял? Чтоб это было первый и последний раз. Иначе ваше общение придётся свести к минимуму. Мишка отвёл взгляд и кивнул. — Ладно. Извините. — Проехали. Как дела-то? Видок у тебя неважный, — более спокойно спросил Григорий Александрович. — Да мы вчера с Андреем… Ну, вы понимаете… — Эх, молодёжь, — вздохнул папа. — Ну да сами такими были. Миш, ты не обижайся, пойми меня правильно, я просто беспокоюсь за дочь. — Да что вы, я всё понял, — сказал Мишка и спросил. — Григорий Александрович, мы можем сейчас погулять? — Можете, но только до десяти вечера. Не забывайте, завтра в школу. — Хорошо, — согласился Миша и позвал Таню. — Одевайся, пошли, прошвырнёмся. Они вышли из подъезда, Таня усадила Горшка на ближайшую скамейку, уткнулась в Мишкину куртку и вдруг заревела, громко и почти навзрыд. Миха растерялся: — Эй, чего ты? Тань? — Дак почему всё так? — сквозь всхлипывания, выговорила девушка. — Зачем они мне указывают, что делать? Почему я не могу выйти ночью в коридор к своему парню? Просто на пару минут… — Все предки такие, — сказал Миха, гладя её по спине. — Тань, успокойся, ну? Слушай… Я точно вчера ничего не сделал? — Сделал кое-что, — сквозь слёзы слегка улыбнулась Таня. — Блин… — кажется, расстроился и даже испугался Горшок. — Скажи, что? — Нет, — помотала головой Таня. — Как там Андрюха? — Нормально, болеет, отходит. Тань, ну скажи, — снова попросил он. — Если скажу, то ты захочешь повторить. — Нет, я обещаю. — Ты… — Таня смутилась и замялась. — Ты… держался за мою грудь. — Да? И только? — немного облегченно выдохнул Мишка. — Блин, жалко, я не помню… Круто, наверно, было, но в голове вообще пустота… — Мне понравилось, — призналась Таня и снова спрятала лицо в складках его куртки. — Тебе, наверное, тоже. Ты, пр крайней мере, сам так сказал. — Прикольно, — перешёл на тихий шепот Мишка. — Танюх, ты не бойся. Ты, может, думаешь, что мне от тебя надо… Ну это… Типа, переспать. Это неправда. Это совсем неважно. Кажется, Мишка был искренним, Таня ему поверила, и они долго сидели в обнимку на скамейке и молчали.***
Вторая четверть сразу же взяла девятиклассников в оборот, каждый день было по шесть-семь уроков, домашнее задание не помещалось в строчках дневника, а впереди ещё были олимпиады и внеурочные проекты. Таня честно пыталась всё успеть и выучить, но мысли о Мишке так и роились в её голове, мешая и отвлекая. Они стали меньше проводить времени вместе, на переменах Миха больше болтал с друзьями, чем с Таней, по вечерам надо было делать уроки, да ещё вернувшаяся Маринка уговорила Таню записаться в бассейн, поэтому для наслаждения друг другом у Миши и Танюхи оставались лишь выходные. На улице стало холодно, выпал и больше не таял снег, поэтому приходилось сидеть в подъездах, или ходить друг к другу в гости, выдерживая пристальное внимание родителей. Впрочем, Мишка больше не давал никаких поводов для недоверия, Танин папа снова проникся к нему симпатией и сказал однажды: — Мишка, знаешь ДК около завода? Там один хороший парень, мой знакомый, любитель рок-музыки, решил кружок организовать, для юных гитаристов. Я узнавал насчёт вас, ему было бы интересно поработать с группой. Так что в следующее воскресенье приходите, он послушает, что вы там такое играете. — Ух ты! — восхитился Горшок. — Я скажу пацанам, мы обязательно придём. Если будет место и чётко обозначенное время, мы такое замутим! Материала-то горы просто. Блин, спасибо! — Правда, спасибо, пап, — сказала Таня, когда Миша ушёл. — Для ребят это очень важно. — Я знаю. Я поддерживаю их увлечение, пусть лучше играют, чем будут просто по улицам болтаться и тебя с собой сманивать. Евгений Борисович, так звали музыкального руководителя, оказался очень понятливым и интересным человеком, он сразу разглядел в группе потенциал, предложил ребятам сыграть предновогодний концерт, и весь декабрь каждое воскресенье пацаны стали репетировать в ДК. Таня приходила в зал, скромно сидела в уголке и любовалась Мишкой. Часто рядом зависала Маша, потому что песен со скрипичными партиями было не так уж много и ей не надо было постоянно находиться на сцене. Горшок рассказал Тане по секрету, что Князь основательно втюрился в Машку, и девушка решила помочь другу. На одной из репетиций она сказала: — Маш, а Князь очень классный чувак, да? — Да! — с готовностью воскликнула Маша. — Я никак не могу понять, откуда все эти тексты? Это же просто космос. — Ну, вот такой он, наш Андрейка, — заулыбалась Таня. — Слушай, а как он тебе… Ну, не как человек, поэт, а как парень? Нравится? — Ай, Танюха, — догадалась Машка. — Сводней решила поработать? — Маш, ну жалко Князя… Он так смотрит на тебя… — Правда? — с лёгким сомнением проговорила девушка. — Конечно! В перерыве между песнями Таня прошептала на ухо Мишке: — Мих, полдела сделано. Скажи Андрею, чтоб он Машу пригласил куда-нибудь. — Хорошо, — подмигнул ей Горшок. — Спасибо, Танюха. Ребята репетировали до позднего вечера, устали, начали переругиваться, и Миха всех отпустил. Евгений Борисович отдал ему ключи, а сам тоже ушёл домой. Таня и Миша остались в тёмном пустом зале наедине. Мишка скручивал провода микрофонов, а Таня крутилась возле него и, смеясь, мешала работе, то обнимая, то целуя в шею. Миха не выдержал, резко усадил её в кресло и прижал к спинке. — Таня… Ты чё лезешь? Дразнишься? Их глаза встретились, и Танька снова ощутила, как накаляется и электризуется воздух вокруг. Она облизнула пересохшие губы и попросила: — Миш, Миш, извини… Не надо… Но Миха не послушался, он целовал её, не в силах оторваться, и страстно желая большего. — Мих, нет! — вывернулась наконец Таня. — Успокойся. Мы не должны… — Да… — хрипло сказал Горшок и снова вернулся к скручиванию проводов. — Но однажды я не выдержу, Тань… Ты просто сводишь меня с ума. — Ты тоже, — кивнула она, сама еле сдерживаясь. — Блин, как всё глупо…***
Ближе к концу декабря в школе случилось ЧП: пропал классный журнал девятого А класса. Так вышло, что последней его видела Таня: относила после алгебры в учительскую и оставила там в специальной ячейке. А на утро журнал исчез. Близился конец четверти, и Алису Сергеевну, когда она узнала о происшествии, чуть не хватил удар. После седьмого урока она закрыла весь класс в кабинете и принялась допытываться, кто взял журнал. Ребята сидели и молчали, никто не хотел признаваться. — Да сама Танька и взяла, — вдруг сказал Камиль, — чтоб своим друзьям отметочки поправить. Вы вспомните, что у Князева, что у Горшенёва, сплошные трояки да двойки, а кому охота за оценки огребать. — Нет, это неправда! — вскочила Таня. Глаза её сразу же намокли от обиды и злости. — Ты думай, чё говоришь! — взорвался Мишка. — Нам с Андрюхой на оценки похер. А Таню не смей обвинять! — Нет, это точно Смирнова, — подала голос Катя. — Я сама видела, как она из учительской журнал уносила. — Ушакова, это правда? — схватилась за голову Алиса Сергеевна. — Нет же, нет! — не сдавалась Таня. — А он у неё в сумке лежит, возьмите да посмотрите, — пожала плечами Катюха. — Не имеете права обыскивать личные вещи, — возмутились хором Андрей и Марина. — Мы не будем обыскивать, — решила учительница. — Таня сама покажет. — Конечно! — воскликнула Таня, открыла сумку и чуть не упала в обморок: рядом с учебником по английскому языку мирно лежал классный журнал. — Но… Это не я! — Она не брала, не могла взять! — воскликнул Мишка. — Это вы всё подстроили, уроды! Он оттолкнулся, перепрыгнул через парту и быстро двинул кулаком по голове Камиля. Тот дёрнулся, вскочил и ударил в ответ. Князь с Балу не остались в стороне, и вскоре в драке участвовал почти весь класс. — Эй! Ну-ка все по местам! — Алисе так и не удалось разнять ребят, и она бросилась за охранником. Тот кое-как расцепил клубок дерущихся тел и за шкирки уволок всех к директору. А Таня всё это время сидела за своей партой в полнейшем шоке. — Таня-Таня… — укоризненно посмотрела на неё классная руководительница. — Здесь и правда исправлены оценки твоих друзей. Видишь, у Андрея, например, нет вчерашней двойки за самостоятельную. — Это не я… — снова повторила Таня, уже не надеясь, что ей поверят. — Придётся поговорить с твоими родителями, Тань. Подделка документов и воровство — это очень нехорошо! — Делайте, что хотите… — потерянно сказала Таня, поднялась, ушла на третий этаж, в самый дальний и темный угол школы и долго сидела там, потеряв счёт времени и сотрясаясь от рыданий. Очнулась она от лёгкого касания за плечо. Танька открыла глаза и увидела Мишу и Марину. Мишка сел перед ней на корточки и поцеловал. — Бедный мой, — она отстранилась и провела рукой по его лицу в синяках, ссадинах и кровоподтёках. — Не надо было, смотри, как тебе досталось. — Херня… Как ты? — Плохо… Мишка… Кто это сделал, зачем? — Мне кажется, это Камиль, может, с подачи Макса. Решили всех разом подставить, или просто зло подшутить, — предположила Марина и села рядом с ребятами. — Я убью их всех… — мрачно и решительно сказал Горшок. — Вот же скоты… — Миш, не надо никого убивать, — попросила Таня. — Бог им судья. — Нету никакого бога! — заорал Миха. — Есть гадкие людишки, которых надо давить как клопов! Я не позволю, чтобы тебя обижали! — Мих, я прошу, так только хуже будет… — Таня, — прервала их спор Марина, которая встала и смотрела в окно, — там твоя мама идёт. — Сейчас Алиса ей наплетёт, — вздохнула Танюха. — Мишка, я не знаю, что будет, обними меня, а? Миха прижал её к себе и стал медленно успокаивающе гладить по волосам. Маринка поняла, что сейчас она лишняя, и незаметно ушла. — Сидите, обнимаетесь, да? — зло сказала Любовь Ивановна. — Хорош же ты, Мишка. Подговорил мою дочь на воровство! — Мама, всё не так, как тебе наговорили! — воскликнула Таня. — И слушать ничего не желаю, — воскликнула женщина и взяла Таню за руку. — Пошли домой. Больше никаких встреч! Я вам запрещаю! — Мама! — Таня упёрлась и вцепилась в скамейку. — Нет! — Иди… — вздохнул Миха и посмотрел на неё таким взглядом, что Таня поняла: он не отступится и обязательно что-то придумает. Это грело душу, но слёзы лились не переставая. Дома мать отобрала у Тани телефон, стёрла там все контакты, а потом добавила: — Я постараюсь перевести тебя в другую школу. Здесь слишком плохая компания. Таня ничего не ответила, легла на диван и уставилась в потолок. До конца года оставалось меньше недели, в окнах дома напротив весело и ярко светились гирлянды, а Танюха погрузилась в чёрную беспросветную тоску.