***
Как только мать уволокла Таньку за собой, Миха встал и методично обошёл всю школу в поисках своих недругов, но никого не нашёл. Его шаги эхом отражались от стен гулких и пустых коридоров, а мысли прыгали в голове, играя в странную чехарду. Мишка толком не знал, что делать, он просто хотел быть рядом с Таней, преодолев все запреты, а для этого надо было разобраться в ситуации. Миха был уверен, что Танюха не брала журнал, это сделал кто-то другой: украл, подбросил, опорочил её честное имя… Не найдя в школе никого, кроме злой уборщицы, он вышел на тёмную и морозную улицу, закурил и пошёл к Андрею, которого после драки отец забрал домой прямо из кабинета директора. Горшок быстро взбежал по ступенькам и забарабанил в дверь Андрюхиной квартиры. — Мишка, блин, отец и так злой, ты ещё двери ломаешь… Ну чё там? — открыл, ворча, Князев. — Андро, помнишь, ты хвастался кастетом? Дай мне его! — проигнорировав вопрос, сходу попросил Мишка, сверкая глазами. — Зачем? — напрягся Князь. — Надо кое-кого проучить. Дай, я сказал! — Миш, успокойся, пожалуйста… — Андрей стал очень серьёзным, он вдруг понял, что Мишка в таком состоянии, что может ненароком и убить кого-то. — Андрюх, я ведь знаю, он у тебя. Дай! — повысил голос Мишка. — А иначе ты мне больше не друг! Андрей растерялся: «Блин, а чё делать-то?» С одной стороны, Миха был очень зол, буквально взбешён, и отказывать ему было опасно. А с другой, давать ему в руки оружие, пусть и почти безобидное, было делом гораздо более страшным, и, по-хорошему, Мишку надо было срочно остановить. — Миша, давай поговорим сначала. Заходи, — самым мягким голосом попросил Князь и посторонился, пропуская его внутрь. Миха понял, что это его шанс, шагнул сразу, не разуваясь, в комнату Андрея и стал вытряхивать содержимое ящиков стола и шкафа в поисках кастета. — Блять, говори, где он? — Мишка очень грубо и зло прижал Андрея к стене так, что тот даже захрипел, а потом, оглядевшись, резко отпустил, придумав кое-что. — Ну ладно, хуй с тобой. Я по-другому сделаю. Он схватил с полки острый перочинный нож, которым Князь иногда точил карандаши, и выбежал прочь из квартиры. — Миха! Стой! Идиот! — Андрей стал поспешно надевать ботинки, запутавшись в шнурках и едва не упав, накинул первую попавшуюся куртку и бросился за ним. Но Горшок был быстрее, злость придала ему невиданной силы, он свернул во дворы и метался по всему району в поисках Кати или кого-то из компании Макса. Никого не было, но вдруг, уже совсем было отчаявшись, Миха наткнулся на Олега. — Миш, ты чё? — удивился тот его безумному виду. — Блин, такая ерунда вышла. Это правда Таня взяла журнал? — Нет, конечно, — выдохнул Мишка. — Слышь, Олег, помоги. Где сейчас могут быть Катя и Макс? — Если во дворах нету, в гараже могут быть. Холодно же сейчас. Гаражный кооператив возле дома Макса, знаешь? Миш, а что… — парень не успел договорить, Миха убежал, на ходу бросив: — Понял. Спасибо. Он примчался к гаражам, услышал в одном из них знакомый смех, рванул туда, распахнул незапертую дверь и обрадовался, потому что на старом диване и стульях вокруг железной печки-буржуйки увидел всю компанию: Максима, Диму, Камиля и Катю. Они повернули головы на шум заскрипевшей железной двери и уставились на Горшка огромными удивлёнными глазами. Мишка же, пока ребята не опомнились, прыжком оказался позади Кати, схватил её и приставил к горлу нож. В висках застучало, остатками трезвого ума он понимал, что переступает черту, делает что-то страшное и ужасное, но злость, ненависть и тоска перекрывали другие чувства. Катя завизжала и задёргалась, но Мишкина хватка была крепкой, как сталь. — Если вы не расскажете всё в точности, как было на самом деле, я её зарежу. Клянусь! — срывающимся голосом выкрикнул Мишка и выжидающе посмотрел на парней. — Мих, Мих! — оторопел Максим. — Горшок, ты совсем ёбнулся? Брось нож! — И не подумаю. Катька, это ты подкинула журнал? Говори, — прорычал он. — Да я, я! — заплакала испуганная Катя, не обращая внимания на жесты своих приятелей, призывающих молчать. Дима сделал шаг в её сторону, но Миха сильнее прижал нож. — Стоять! Я не шучу, ещё шаг — и на шее останется кровавый след, — остановил его Горшок и спросил снова у Кати. — Нахуя? — Ну, я её попросил, — излишне спокойно сказал Максим, он единственный умудрился сохранить хладнокровие. — Зачем? — допытывался Миха, пытаясь не выпустить холодное оружие из предательски дрожащих пальцев. — Да просто так. Чтобы счастье ваше подпортить! Летаете, блять, два голубка, светитесь, — встрял Камиль. — Заебали нас! — Врёшь! — не поверил Миха. — Не может быть всё так просто! Говорите всё по чесноку, а не то… Я придурок, мне плевать, пускай в тюрьму сажают! — Нас Танина мама попросила, — вдруг пискнула Катя, и Мишка от неожиданности чуть не выронил перочинник, но быстро собрался и вцепился в рукоятку, заметив новое движение Димы к нему. — Рассказывай всё толком! — Ну… — начала рассказ Катя, боясь шевельнуться, — я тут как-то пришла в гости, Тани не было, мы с её мамой на кухне посидели, поболтали. Она сказала, что ты, Миша, ей очень не нравишься, а повода, чтоб вас разлучить, никак не найдётся. Спросила, есть ли у тебя враги, ребята, которым будет приятно насолить тебе. Попросила придумать что-нибудь эдакое, чтоб вас разлучить. Ничего хорошего в голову не лезло, а время шло… В итоге осталась вот такая комбинация с журналом. Это Максима идея, я вообще почти не причём! Я дождалась вчера, чтобы Таня журнал в учительскую поставила, аккуратно забрала его, пока учителей рядом не было, потом оценки ваши кое-где потёрла, так, для вида, а сегодня незаметно подкинула Таньке, у неё сумка вечно лежит без присмотра. — Катька, блять, ты мне ответишь! Зачем всё разбалтываешь? — зашипел Максим, но Катя даже не посмотрела на него и продолжила: — Так что теперь у Таниной мамы есть весомая причина, чтобы настаивать на разрыве ваших отношений. Она вообще планирует Таньку в другую школу перевести. — Мда… — протянул обалдевший и обескураженный Миха. — Вроде ж нормально всё было… А она вам за это всё чё, денег дала? Или вы чисто из-за наших тёрок помочь взялись? — Дала немного, на пивко, — лениво сказал Максим и заржал. — Она ненавидит тебя, Горш. Боится, что ты испортишь жизнь её ненаглядной дитятке. Не дай Бог, ребёночка заделаешь. А ей внуки пока не нужны. — И чё делать будем? — не мог понять окончательно потерянный Горшок. — Я хотел, чтоб вы пошли и признались по-хорошему, но, видно, нет смысла… Её мать сама это и организовала… Бля… Миха вдруг бросил нож, схватился за голову и ушёл из гаража. — Катюха, ты нахуя всё разболтала?! — тут же накинулись на неё парни. — Просили же. — Страшно потому что, — огрызнулась Катька, потирая шею и стирая рукавом слёзы. — Вам легко говорить… Все примолкли и долго сидели в тишине, как вдруг дверь снова распахнулась, и в гараж влетел запыхавшийся Князь, в расстёгнутой куртке, без шапки, в ботинках с незавязанными шнурками. — Где Миха? — с порога крикнул он. — Ушёл, — флегматично сказал Дима. Андрей увидел до сих пор лежащий на полу нож и, нагнувшись, быстро подобрал его. — Это мой, я его забираю. А то вы можете и в ментовку заявить, знаю я вас. Чё тут произошло? Ну, вроде никого не убили? И то хорошо. — Иди у Михи спрашивай, — ответила зарёванная Катя, пытаясь поправить макияж. Андрей оглядел ребят, понял, что тут ему ловить нечего и снова убежал искать Мишку. Он нашёл его недалеко, около заброшенной стройки. Миха сидел на разваливающейся кирпичной кладке стены и смотрел вдаль невидящим взглядом. — Миш, — тронул его за плечо Князь. — Чё ты узнал? Это они? — А? — не сразу откликнулся Миша. — Нет… То есть да… Блять. — Так, я ничё не понял. Давай ещё раз. — Это Танина мать, — Мишка запустил пятерню в волосы и растрепал их. — Чё? Журнал украла? — так ничего и не понял Андрей. — Блять, нет, конечно. Попросила Катю придумать что-то, чтоб был повод нас разлучить. А ей и её долбоёбам это только в радость. Я не знаю сейчас, что делать… Если Таня узнает… Блин, она же так расстроится… Как она сможет поверить, что её мать способна на подлость? — Ой, ёлки… Вот это ситуация… — Мне надо встретиться с Танькой… Но как? — Так это, в школе завтра? — спросил Князь. — А если мать её не пустит в школу? Или скажет учителям, чтоб следили за ней и мной? — Мих, да не может такого быть. Вы всё равно пересечётесь. Они помолчали, а потом Андрей осторожно сказал: — Миш, помнишь, у нас завтра репетиция, а послезавтра концерт? Всё в силе? Ты… Ты сможешь выступить? — Нормально всё. Смогу, — кивнул Мишка, но как-то неуверенно. — Ладно, я домой. — Мишк, я провожу тебя, — поднялся Андрюха и подал ему руку. Миха хотел гордо отказаться, но на душе было так херово, что он согласился. — Давай. Андрюх, ну, поговори со мной! Что теперь-то? — А что ты хочешь? Всё рассказать Тане, или что? — Не знаю… Андро, я просто хочу её увидеть!.. Дальше решу уже сам. — Подожди до завтра, — посоветовал Андрюха. — А там разберёмся. — Ладно, — кивнул Миха и скрылся в подъезде. Дома он завалился на кровать, неожиданно уснул, провалившись в тяжёлый сон, а очнулся уже ближе к ночи от маминого голоса: — Мишка… Ты не заболел? Лёша говорит, ты весь вечер спишь… — Нет, мам. Просто… — В школе неприятности? Или с Таней поссорились? — попыталась угадать Татьяна Ивановна. — И то, и другое, но не совсем… Блин… — Миха очень ярко вспомнил события сегодняшнего дня и поморщился. — Где отец? — На службе в ночь. А что за драка опять? Алиса Сергеевна звонила, очень сердилась… — Мама, там всё по делу было. Мишка сел на кровати и стал по порядку рассказывать всё, что случилось. Мама и сидящий здесь же, рядом, Лёха внимательно его слушали. Мишка не утаил даже своей выходки с ножом, договорил и вопросительно глянул на мать. — Эх, Миша… — только и смогла сказать она. — Нельзя так. Человеческая жизнь — это высшая ценность! А ты с ножом, да ещё на девочку, одноклассницу… Как низко… — Мам… Ну я не мог по-другому, я должен был всё узнать! Мама, а позвони Тане на домашний телефон? Узнай, что там? — Хорошо, — вздохнула Татьяна Ивановна, ушла в прихожую, но вскоре вернулась. — Выключен. Миша, надо подождать. Всё образуется. Она прижала его к себе и погладила по голове. — Ложись спать, Мишенька. Утро вечера мудренее. Мишка поверил ей и опять провалился в черный сон без сновидений. Утром он прибежал в школу одним из первых, сидел в коридоре до звонка, ни с кем не разговаривая и ни на что не реагируя, но Таня не пришла, ни к первому, ни ко второму уроку. Её не было весь день, и Миха совсем поник. Уроки закончились, надо было бежать в ДК на репетицию, но силы совсем оставили Горшка. Он сидел на первом этаже, смотрел в одну точку, и ни Андрей с Балу, ни Света с Олей не смогли его расшевелить. — Ребят, ну надо ж чё-то делать? Во, уже Яха звонит, — нервничал Андрей, отвечая на звонок. — Да, Яш. Блять, у нас дурдом тут. Вы можете к нам в школу зайти? Да, без проблем, охранник пустит на первый этаж. Мих! Эй, Миха, сейчас Яшка придут, хорош там сидеть как пень! Мишка огляделся, потёр глаза, покачал головой и не сдвинулся с места. Вскоре пришли Яша, Маша и Поручик, запыхавшиеся и раскрасневшиеся с мороза. — Андрюш, ну что тут у вас? — спросила Маша и отвела Князя в сторону. — Рассказывай. Андрюха обрисовал в общих чертах ситуацию, и Маша предложила отправить к Тане в гости, точнее, на разведку, Яшу и Матвея. — Матвей её сосед, мать его знает, а Яша мило и обаятельно выглядит, да и похож на ботаника, — рассмеялась Машка. — Миш, иди сюда. Эй! Ах, так… Ладно, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. Маша села рядом с Михой и протянула ему тетрадный листок: — На. Пиши Тане записку. Яша передаст. Мишка поднял на девушку глаза и немного оживился. — Думаешь, прокатит? — Конечно, — очень уверенно сказала Машуня, и Горшок ей сходу поверил. — А чё писать-то? — Ну… Узнай, как дела, придумай, как встретиться. Не знаю я. — Мишка, — подошёл к ним Князь. — Евгений Борисович звонил, сказал, что уйдёт, если мы сейчас же не придём репетировать. Пошли, а? Потом напишешь. — Ладно, пошли, — поднялся Миха. В груди его зажёгся огонёк надежды.***
Репетиция шла из рук вон плохо, Миха мыслями был не в ДК, а рядом с Таней, он смотрел на пустой зал и вспоминал, как она всё время сидела в уголке, смотрела на него, и готов был рвать и метать, но никак не петь. — Миша, выйдем на минуту? — пригласил его Евгений Борисович. Они встали на крылечке во внутреннем дворе дома культуры, и руководитель предложил Мише сигарету. Тот удивился, но взял. Это были крепкие дорогие Мальборо, и Миха затянулся даже с наслаждением. — Ну, давай, рассказывай. Что случилось? Где Таня? Какой к чертям концерт, если ты ходишь как в воду опущенный. Мишка вздохнул и коротко рассказал обо всём. — Блин, ну, чем я не угодил её матери? Какая сложная штука жизнь… А ведь когда всё начиналось, там, в Лосином, казалось, ничего плохого никогда не случится. — В Лосином? — удивился и встрепенулся мужчина. — Вы были там на экскурсии? — Ну да. Блин, какая разница? Я это так, к слову просто сказал. — Там мой брат работает. Экскурсоводом. — Сергей Борисович? — вспомнил Миха. — Он ваш брат? — Да, — кивнул Евгений Борисович, надолго задумался, а потом спросил, повернувшись к Мишке. — Слушай, а скажи мне вот что: ты любишь эту девушку? По-настоящему? — Люблю? — переспросил Миха, прислушался к себе и сказал. — Да. Люблю. Мы это… Не говорили ещё таких признаний, но я правда люблю! Я жизнь готов за неё отдать! — Понял. Знаешь что, Миша… Меня, наверное, многие осудят… Но я сам был в такой ситуации и помогу тебе. Эх, гуляй, рванина… была не была! Бери Таньку и езжайте на пару дней туда, в Лосиный. У брата есть домик в лесу. Пересидите там. Таниного отца я предупрежу, но не сразу. Матери твоей тоже что-нибудь наплетём. А остальным знать не надо. — Типа, пусть поволнуются? Евгений Борисович… Блин, я не верю. Вы правду говорите? — Миха не верил своим ушам. — Конечно. Эх, молодо-зелено… Вся жизнь впереди… Только два условия: во-первых, без глупостей там, чтоб проблем себе ещё больше не нажить, а во-вторых, завтрашний концерт должен быть отыгран с отдачей в сто процентов. — Да! — обрадовался Миха. — Во все двести! Блин, спасибо огромное! — Ну вот, — заулыбался Евгений Борисович и подмигнул Мишке, — другое дело. А теперь пошли репетировать. Качественно только! Мишкино настроение изменилось, он будто засветился изнутри, и с ним расцвела новыми красками вся группа. Евгений Борисович смотрел на их игру и думал, что совершает ужасную ошибку и большую глупость, но не мог себя остановить. Он был очень импульсивным, эмоциональным человеком, остро реагировал на состояние окружающих и всеми способами старался восстановить вселенскую гармонию. Своим безумным предложением он сделал Миху счастливым, и поэтому будто стал счастлив сам.***
— Я придумал, что я напишу Танюхе! — воскликнул Миха после репы. — Только свалите все, не подглядывайте. Мишка быстро написал письмо, свернул его, для надёжности заклеил и отдал Яше. — Смотри только, не спались! — Всё будет в ажуре, Мишка, не парься, — заверил Яков. — Яша у нас очень ответственный чувак, — подтвердила Маша. Она забралась к Андрею на колени и шутливо раскачивала серьгу в его ухе, временами касаясь волос и лица. Князь млел и таял, но с опаской поглядывал на Мишку: как-то слишком резко изменилось его настроение. — Мих, ты чё-то задумал, — сказал Балу, думавший примерно о том же, о чём и Андрей. — Да, задумал, — не стал отпираться Миха, понимая, что ему понадобится помощь друзей. — Пошли, расскажу.***
Таня не спала всю ночь, ворочалась, прокручивала, как фильм, в голове события прошедшего дня и беззвучно плакала. Ей очень не хватало Мишки, хотелось обнять его, прижаться к футболке, погладить по чуть колючей щеке и услышать, что всё будет хорошо, а вместо этого приходилось обнимать подушку, намокшую от слёз, и думать, думать, думать… Отец, кажется, поверил Тане, но его смущало, как журнал попал в её сумку. — Тань, ну кто на это пойдет? Воровать, подбрасывать… Это вообще-то преступления. — Ты не знаешь моих одноклассников, пап! — Какие уж ни были, они дети! — А я? Я тоже ребёнок! Твой, между прочим. — Ты очень умная. Но ты без ума от Мишки, я же вижу, — заметил папа. — Ты ведь готова ради него на всё? — Да, готова! Но он меня не просил! Мы вообще ни сном ни духом ни про какой журнал… — Не знаю, не знаю, Таня… Давай отложим этот разговор? Я подумаю, что делать, а ты успокоишься. Разберёмся! Утром у Тани поднялась высокая температура, видимо, из-за всех пережитых волнений. Увидев на градуснике цифры выше 39, Любовь Ивановна запереживала и обрадовалась одновременно. — Так, доча, ты никуда не идёшь сегодня, ни в какую школу. — Хорошо, мам, — ей было так плохо, что стало вдруг всё равно, лишь маячил где-то на горизонте сознания образ Миши, но девушка не могла пробиться к нему. Днём пришёл врач, осмотрел, послушал Таню и развёл руками. — Она здорова. Единственное, что ещё может быть причиной температуры, — сильное нервное истощение. Такое иногда бывает у подростков. Вскоре всё пройдёт само. Побольше улыбок и позитива! «Какой уж тут позитив…» — вздохнула Таня. Она валялась на диване, не в силах встать, и весь день слушала на диске, купленном в «Тартаре», альбомы Алисы. Группа подействовала на неё магически, заворожила и влюбила в себя с первых аккордов. Начав с последнего альбома, «Пульс хранителя дверей лабиринта», она дошла до изначальной «Энергии», и ей стало капельку легче. Музыка вообще в последнее время придавала Таньке сил. Днём приходила Марина, забегала Оля, пытался прорваться Балу, но Любовь Ивановна не пускала никого, кто был знаком с Михаилом, ссылаясь на Танино плохое самочувствие. А вечером случилось чудо, иначе не скажешь: пришли Матвей и Яша. Мама впустила их, потому что не знала, что пацаны тоже тесно общаются с Горшком, а они наплели что-то про уроки черчения и обещание Тани помочь им с чертежами. — Вот, смотри, — сел Яша рядом с диваном на табурет, — вот это вид сверху и сбоку. А спереди какой? Он ткнул карандашом в лист ватмана и незаметно сунул Тане в руку листок. Танька глянула на него и поняла, что это письмо. «От Мишки!» — подумала она и стала честно объяснять Яше, как сделать чертеж, потому что мама не оставляла её наедине с мальчиками и всё время заходила в комнату. — Читай как-нибудь, — незаметно шепнул ей Матвей. — Миха ждёт ответ. Таня закрылась чертежом, развернула письмо, написанное торопливым быстрым Мишкиным почерком, и прочитала про себя: «Танюха! Я всё узнал, но не знаю, как тебе сказать. Надо встретиться. Завтра концерт, ты же помнишь? Я не могу подвести ребят и должен его отыграть. А послезавтра приходи обязательно в школу. Мы сбежим, вдвоём, только ты и я. Далеко, но ненадолго. Так надо. P. S. Я тебя люблю». Таня запереживала, обрадовалась, заулыбалась, вздрогнула и ещё раз перечитала последние строчки. Они были написаны неровно, будто Миха думал, добавлять ли постскриптум или обойтись без него. «Любит! Он любит меня! А я? Да, и я его люблю! Очень! Сбежим… Точно, мы сбежим вдвоём!» — Таня засветилась и быстро и незаметно нацарапала ответ: «Миша, я всё поняла. Я согласна. Но я не могу взять с собой нужные вещи, бери сам. Я тоже люблю тебя!» Весь следующий день Таня опять слушала группу «Алиса» и грустила, что не может попасть на первый концерт Мишкиного «Короля и Шута». «Эх, вот пацаны рубят, наверное…» — думала она весь вечер на пролёт, а потом решительно сказала маме: — Мам, температуры больше нет. Завтра я иду в школу. У нас контрольный тест по истории. — Хорошо, Таня. Но я тебя провожу и встречу. — Ладно, — кивнула Танька, но разозлилась. — Детский сад… — Сама виновата, — сухо отрезала Любовь Ивановна. Она не хотела говорить с дочерью и вообще будто пряталась от неё. Кто знает, может, даже раскаивалась, но не могла побороть свою гордость. А Таня ничего не знала и не замечала. Она опять долго не могла уснуть, то стояла у окна на кухне, то заглядывала в туалет, пробовала читать в ванной, но тут же бросала книгу. «Завтра мы увидимся с Мишкой. Он заберёт меня с собой. А что будет дальше? Как я вернусь? Что скажет мама? Боже мой… Права ли я? Ехать или остаться?» — от этих вопросов раскалывалась и гудела голова, Танюха бродила по квартире, пугая мирно спящего волнистого попугайчика и буквально сходила с ума. К пяти утра она всё же легла в постель и смогла немного подремать, а потом с выпрыгивающим от волнения из груди сердцем отправилась в школу. Мама привела её прямо ко звонку, не поленились зайти внутрь, проследила, чтоб дочь разделась в одиночестве, и ушла, приказав ждать её на этом же самом месте после окончания уроков. Таня вздохнула, покрутила головой, но Мишки нигде не было. Она стала подниматься по лестнице в кабинет русского языка и услышала сзади шаги. Таня безошибочно определила, что это он, развернулась и засияла: — Миха! Привет! — Я на машине. Пошли, некогда! — он схватил её за руку и, показав украдкой большой палец Андрюхе и Сане, которые отвлекали охранника, увёл Таню за школу и усадил на заднее сиденье в машину Евгения Борисовича. Танька обалдела и ничего не понимала, а Миха плюхнулся рядом, обнял её, впился в губы горячим поцелуем, а когда машина поехала, вдруг не выдержал и заплакал, жмурясь, пытаясь остановить предательски текущие слёзы и пряча мокрое и красное лицо. — Танюха… — выдохнул он, тщетно вытирая щёки ладонями. — Я так соскучился! Я люблю тебя! — Я тоже тебя люблю, Мишка! — шепнула она, поняла, что глаза тоже намокли, притянула Миху ещё ближе к себе и, медитативно перебирая его спутанные пряди волос, спросила: — Куда мы едем?