***
В школе она первым делом отыскала Лёшку. Тот что-то живо обсуждал с одноклассниками, но, завидев Таню, сразу же отвлекся и робко заулыбался. — Привет, Лёш. Мы звонили в больницу, вроде всё нормально с Мишкой? — Да, всё обошлось. Повезло, будет неделю просто дурака валять, — подтвердил он. — Лёшка, а что вообще случилось? — напрямую спросила Танька. — Я не знаю… — отвёл глаза Лёха. — Подрался вроде. — Нет, тут что-то другое, — уверенно сказала Таня. — Давай, рассказывай. Танька решила, что не отстанет от Алёши, пока всё не выведает, но Горшенёва-младшего спас звонок. Лёха побыстрее рванул в класс, а Таня разочарованно посмотрела ему вслед и поплелась на физкультуру. Как всегда в третьей четверти, этот урок проходил на улице, несчастные школьники рассекали пространство стадиона на деревянных, ещё советских лыжах и мучительно сдавали зачёты по коньковому ходу и прочей дребедени. У Тани совсем не было настроения для подобных прогулок, и она медленно-медленно подбирала себе пару лыжных ботинок, надеясь, что не найдёт нужную и останется в зале. — Тань, привет, — подошла к ней Марина. — За Мишку переживаешь? — И да, и нет, — вздохнула Таня. — Он вроде более-менее в порядке. Я вот всё думаю, кто его так. Кому он опять дорогу перешёл? Может, ты знаешь? — Знаю, — кивнула Маринка, но не успела ничего рассказать, потому что в раздевалке появилась учительница Ирина Михайловна. — Девочки! — зычным голосом сказала она. — Болтать на перемене будете. Смирнова, вот тебе хорошая пара ботинок, как раз твой размер. Одевайтесь, и быстренько на улицу! — Скорее бы уже кончилась эта зима, блин… — кряхтела Танька, двигаясь по снегу. — Надоели лыжи… Марин, ну так что там? Что ты знаешь? — Это не просто драка, — сказала скользящая впереди Марина. — Это был поединок, финал уличных боёв. — Боёв? — Да. И Миха выиграл. Причём не просто так, а какие-то огромные деньги! — Деньги… Ну вот не дурак ли он, Маринка? Зачем ему это? — Тань, мне кажется… — Марина остановилась и обернулась. — Кажется, это всё только ради тебя, а вовсе не для того, чтобы выиграть в споре с Андрюхой. — Он хотел снять комнату… Но если хорошо подумать, кто разрешит? Родители его точно не пустят, а без их согласия кто станет сдавать жильё подростку? — задумалась Таня. — Так Сергей Борисович же вроде предлагал комнату его матери? — Да, но он говорил, что лучше не сейчас, а после окончания школы… — Тань, ну ты что, Мишу не знаешь? — сказала Марина, нагнувшись и поправляя крепление ботинка. — Он что-нибудь придумает. Ты радуйся, как круто! Такой пацан, ради тебя готов на всё, мечта же просто! — Я радуюсь, но… — Таня вздохнула. — Слишком уж он непредсказуемый. Ему неожиданно как стрельнет что-нибудь в голову, так пиши пропало. — Танька, да это же здорово! С ним никогда не будет скучно. — Это точно… Ой, погоди, звонят, — Таня сошла с лыжни, достала из кармана телефон, увидела на экране номер Михи и разулыбалась. — Миша! — Танюх, доброе утро, — радостно начал он, а потом добавил немного нерешительно, — ты, наверное, всё уже знаешь, ё-моё. — Знаю, конечно. — И… Что скажешь? — Что ты балбес и дурак! — воскликнула Танька. — Но я люблю тебя, блин, вот именно такого. Миш, всё хорошо у тебя? Я переживаю… — Татьяна, ты совсем того? Кто разрешил на уроке разговаривать? — подошла учительница и резко отобрала телефон. — Отдайте, ну зачем вы! — После урока отдам. Давай, на линию старта двигайся, сейчас будем зачёт сдавать. Оля! Что там у тебя? — Лыжа сломалась… — Как так можно! Испортила школьное имущество! — Ничего я не портила, — возмутилась Олька. — Она уже треснутая была! — Поговори мне ещё! — шумела Ирина Михайловна. — Забирай теперь её, а целую оставь! На следующее занятие принесёшь новую пару! — В смысле забирать? На кой мне она? Беспредел какой-то… Таня после разговора с Мишкой повеселела и принялась утешать Олю: — Ты теперь как сноубордистка. На одной лыже-то. После физры расстроенная Оля всем назло не стала её никуда выкидывать, и весь день под изумлёнными взглядами одноклассников и других учеников таскалась с этим сломанным предметом спортивного инвентаря. Балу с Андреем назвали лыжу Людочкой и в коридорах угорали как могли, пока полностью её не доломали. — Ребят, ну хватит дурака валять, — пыталась угомонить друзей Таня. — Андрей, вы идёте к Мишке сегодня? Там вроде не пускают… — Я не могу, мы с Машкой встречаемся, — сказал Князь. — А я пойду, — ответил Балу. — Там у Макса тётка работает, может, всё-таки пропустят. — Пацаны, а чё, Горшок реально всех размотал и первое место занял, типа? — подошёл Камиль. — Реально. Теперь у него 50 штук на кармане, — подтвердил, слегка злорадствуя, Андрюха. — Охереть… Ну вы респект ему передавайте, это круто, без всяких там… А может, в школе тоже турнир какой-нибудь замутим, к 23 февраля, например? — А что, можно, — заметил Балу. — Культурно порешаем все вопросы, вроде и не драка, а кулаками можно помахать. Надо у физрука спросить, как лучше всё организовать. — Только без Миши, — вмешалась Танька. — Дайте человеку в себя прийти. И вообще, что за люди вы, лишь бы морды друг другу набить. Устроили бы лучше турнир по шахматам. — Блин, Тань, ну по каким шахматам? Кто в них играть-то умеет, — закатил глаза Андрей, и все дружно заржали. — А мы с Михой, между прочим, умеем, Тань, — отсмеявшись, сказал Шурик. — Но рожи бить куда веселее, чем ставить шахи и маты. — Да уж конечно, — вздохнула Таня.***
После уроков они с Балу зашли в магазин, купили для Мишки каких-то банальных апельсинов, печенье, йогурт и поехали в одну из городских больниц. — Танюх, ты не подумай, мы с Князем его всеми правдами и неправдами отговаривали от этого безумия. А он был уверен, что победит, и нас нисколько не слушал, — сказал Сашка в автобусе, усадив Таню на свободное место. — Представляю, — кивнула она. — Мишка такой. — А потом, когда он на улице отключаться начал, мы вообще испугались, вот и подорвались в больничку. — Правильно, Саш, правильно. Пусть врачи понаблюдают, всё ли хорошо, — сказала Танька и добавила. — Повезло Михе, у него такие замечательные друзья, как вы. — И с девчонкой повезло, — улыбнулся Балу. — Вообще, Горшок — счастливчик. — Да ну тебя, — махнула рукой Таня, хотя была с ним отчасти согласна. Тётя Света, родственница Максима, встретила ребят в холле больницы и развела руками: — Карантин по гриппу. Вообще никого не пускают без справок. Передачку можете вот тут, в тележке, оставить, подпишите только. Таня взяла ручку и два листка, один подписала и прикрепила к пакету, а на другом написала записку. «Миш, нас не пускают. Я очень скучаю. Люблю тебя. Таня»***
Мишка сидел на кровати и в третий раз перечитывал эту записку, глупо и довольно улыбаясь. — Что, девчонка письмо накатала? — не выдержал и засмеялся Мишкин сосед по палате Антоха. — Ну да, — кивнул Миша. — И давно вы вместе? Серьёзно всё у вас? — Мы… — Миха задумался. — Месяца четыре, наверное. — Ну это ещё не срок, — снова засмеялся Антон, а потом вздохнул. — Мой рекорд был полгода, а потом она сама меня кинула. Кстати, чувак, завтра 14 февраля. — И чё? Блядский какой-то праздник, — отмахнулся Мишка. — Тем более я здесь. — Ну да. Но поздравить всё-таки надо. А то обидится. Девчонки, они такие. Хочешь, нарисую тебе поздравлялку? Антон достал откуда-то цветные карандаши и принялся за рисунок. — Ты как Андрюха, — сказал Мишка, заглядывая ему через плечо. — Это мой друг, он, можно сказать, художник, всегда с собой карандаши или краски таскает. А ещё он тексты для наших песен пишет. — Для песен? — удивился Антон. — Неужто ты музыкант? Я думал, ты боец какой, боксёр там или ещё кто. — Не, я… — немного задумался Миша, а потом сказал. — Я, знаешь, кто? Я композитор, получается, музыку пишу, понимаешь, да? И на гитаре играю. Они с Антоном разговорились и быстро нашли общий язык. Парню было почти восемнадцать, он учился в Санк-Петербурге, любил рок-н-ролл во всех его видах и мечтал о своей группе. — Блин, да вы вообще крутые чуваки, — восхищался он, — даже альбом записали, это же фантастика! Надо его продвигать. Мих, знаешь, вам в Питер надо, там столько возможностей! Слушай, а ты умеешь сам рисовать? — Умею вообще-то. Не так, как Андрей, конечно, но… — Миха, так вот смотри! Я учусь в реставрационном лицее в Питере, бывшее училище, говорят, то самое, где Цой тусовался. Туда вполне реально поступить даже с тройками, да ещё и общагу дадут. Я помогу обосноваться, у меня знакомые есть в одной звукозаписывающей студии. А ещё в Питере очень много фестивалей проводят для молодых групп. Вы бы, кстати, сейчас уже отправили заявку на «Окна открой», например. Вдруг пригласят? — Бля… — Миха слегка офигел от количества услышанной информации, — охуенная тема, Антох, но надо подумать. — И думать нечего, Мишка, — Антон поднялся со своей кровати, сел рядом с Горшком и положил руку ему на плечо. — Гораздо больше шансов, что вас заметят в Петербурге, чем здесь. Ты говоришь, денег много выиграл? Вот не трать их пока, прибереги. Тем более тебе просто так надолго комнату или квартиру никто не сдаст. А в Питере пригодятся деньги. — Антон, ну, ладно, я и Князь, мы поступим в этот лицей, может быть. А остальные парни, наши музыканты? — Найдёшь других. Они же не пишут музыку, так, просто исполнители, правильно я понимаю? — Не, Антох, я не могу так. Они ж друзья мои, ё-моё. — Ну… Порешаете это сами. В Питере шараг и училищ всяких дохуя и больше. Ладно, на вот, держи, — Антон протянул ему рисунок. — Подари своей девчонке. Как её зовут, кстати? — Таня. Блин, а как же она? Её родители в Питер стопудово не отпустят жить… Чёрт, Антох, вот загрузил ты меня. — Спокойно, Мишк. Ты сначала экзамены сдай и школу закончи, — засмеялся вдруг Антон. — А потом всё решишь. — И то правда, — согласился Горшок. — Классный рисунок, Таньке понравится. С рельсами ты прямо в точку попал, на самом деле. На листке были изображены силуэты парня и девушки, они держались за руки и шли по железной дороге в сторону заката. — Как так в точку? — удивился Антон. Мишка усмехнулся и рассказал ему, как было дело в Лосином, а потом как-то разболтался и выложил вообще почти всё про свою жизнь. — Рисковый ты чел, Мишаня, — заметил Антон. — да ещё и талантливый. Большое, блять, будущее у тебя. Эх, жалко, гитары нет, я б послушал, как ты поёшь. Ладно, расскажи ещё про свою Танюху.***
На следующий день с утра Таня пришла в школу и удивилась: повсюду висели розовые шарики-сердечки, бегала малышня в костюмах Купидонов, влюбленные и не очень парочки обменивались валентинками, целовались и обнимались по углам. «Блин, 14 февраля, что ли, сегодня? А я и забыла…» — повертела головой Танька и пошла через всё это праздничное сумасшествие к раздевалке. На телефон ей пришла «попрошайка» от Мишки, видимо, у него закончились деньги. Она отдала куртку дежурному и перезвонила. — Тань… — немного смущённо начал Мишка. — Сегодня, типа, праздник. Ну мне как-то пофиг, но я решил поздравить тебя, ты же моя… Моя, короче, и всё. Блин, я чё-то так соскучился по тебе. — Мишка, я тоже! Слушай, как хорошо, что ты позвонил! Тут в школе безумие, всё розовое и в сердечках, жуть… — засмеялась Таня. — Тебе тоже не нравится? — поинтересовался Миша. — А то мне тут говорят, что все девчонки в восторге от этого праздника. — Мне — нет. Если по-настоящему любишь, то каждый день как день Святого Валентина, — улыбнулась в трубку Таня. — А так — показуха одна. — Во, точно, ё-моё, — согласился Мишка. — Ладно, Танюх, пока, врач с обходом идёт. Мишин голос сменился короткими гудками, а к Тане подлетели Маринка, Светка и Оля, одарили её валентинками в честь женской дружбы и умчались дальше. Танька рассмеялась, покачала головой и медленно пошла в класс. Она задумалась, что бы такого необычного, но праздничного отправить Мишке в больницу, думала весь день, но так ни к чему и не пришла, поэтому после школы наматывала круги у киоска Роспечати, стараясь выбрать что-то классное. В итоге выбор пал на брелок в виде скелета с гитарой. «Мишке должно понравиться», — решила Танюха и поехала в больницу. Вахтерша забрала её пакет и протянула сложенный пополам бумажный листок. — Горшенёв просил передать Тане. Это ты, что ль? — Я, — кивнула девушка, отошла подальше и развернула бумагу. На ней оказался потрясающий рисунок, надпись «Я люблю тебя!» и Мишкино пояснение: «Рисовал не я, а мой сосед по палате Антон». Больше ничего написано не было, но Таня вдруг почувствовала себя самой счастливой, улыбалась всю обратную дорогу, а дома аккуратно разгладила рисунок и вклеила его в свой личный дневник.***
Неделя без Мишки тянулась мучительно долго, но воскресенье всё-таки наступило. Танька разоспалась до одиннадцати часов, и только села завтракать, как раздался звонок в дверь. Она никого не ждала, поэтому не стала возражать отцу, который пошёл открывать, и очень сильно удивилась и обрадовалась, когда на кухне появился Миха. — Миша! — Таня вскочила, чуть не опрокинув табурет, рванулась к нему и крепко обняла, совершенно не стесняясь родителей. — Тебя же завтра должны были выписать? — Я попросил, чтобы сегодня. Не могу больше там валяться, — ответил Мишка, незаметно вдыхая запах её волос, её кожи, такой лёгкий и почти неуловимый, но сводящий с ума. — Пойдём со мной? — Мам, пап, мы уходим, — тут же громко сказала Танька. — Да ты хоть чай допей! — воскликнула мама. — И Мишу угости. Будешь? — Буду, — согласился Миха. — Я толком сегодня ещё ничего не ел. — Так садись, конечно! — засуетилась Таня. — Бутерброды сделать? — Давай. — Тань, ты хозяйничай тут, а мы в комнату пойдём, телевизор посмотрим. Мы ведь поели уже. Пошли, мать, — Григорий Александрович подмигнул ребятам и увёл Танину маму за собой. Таня тут же бросила нож, которым намазывала на батон сливочное масло, забралась к Мишке на колени и прильнула к его губам, мягко целуя и проводя языком по зубам. Наткнувшись на острый скол, она отодвинулась, аккуратно приподняла верхнюю губу и вгляделась. — Ты сломал ещё один зуб? — обеспокоенно спросила Таня. — Ага, — беспечно кивнул Горшок. — Я сейчас на вампира похож, да? Он оскалился, обнажив клыки, и стал в самом деле немного похож на кровопийцу графа Дракулу. — Ой, Миха, — засмеялась Таня. — К стоматологу тебе надо. — Потом, как-нибудь, схожу… — замялся Мишка, очень не любивший зубных врачей, и стряхнул с себя Таню. — Давай свои бутерброды, жрать хочу.***
Они попили чай и вышли на улицу. Недавние ветра и метели сменились оттепелью, капелью и ярким солнцем. Таня запрокинула голову и долго смотрела, как медленно плывут кучевые облака, в просветах между которыми синело уже почти весеннее небо. — Мишк, чувствуешь? Скоро уже весна! — Да, — Миха тоже посмотрел в небо, а потом спросил. — Ну что, куда пойдём? — А куда ты хочешь? Ты теперь богатый чувак, да? — Не, эти деньги я решил приберечь, — таинственно сказал Мишка, Таня заметила это, но не решилась на расспросы. — Пошли в парк тогда, к озеру. — Чтоб ты опять заблудилась? — подколол её Горшок. — Миша, это в заповеднике ещё можно заплутать, а в нашем лесопарке при всём желании никак не потеряешься, — засмеялась Танька. — Тут город со всех сторон. — Ладно, пошли, — Миха обнял её за плечо и они побрели в лес, наслаждаясь тем, что снова могут проводить время вместе. Вдоволь надышавшись свежим воздухом и налазавшись по каменным останцам и сугробам, ребята вернулись в город, и Горшок повёл Таньку через весь район и промзону к старым девятиэтажным домам недалеко от завода. — Здесь раньше общежития для рабочих были, а сейчас просто разные люди живут, многие сдают комнаты, — объяснил наконец Мишка, когда они подошли. — Я снял для нас, как обещал. — Ты всё-таки решил свалить из дома? — разволновалась Таня. — А что родители? — Да нет… Я тут подумал… На длительный срок мне не сдадут, я узнавал… Проспорил я Андрею, придётся ящик пива ему покупать. Но похуй, у меня сейчас новая тема есть! А эту комнату я только на пару дней снял у одного нерусского мужика, он кому хочешь сдаёт. Ребята поднялись на третий этаж, еле протиснулись через узкий, заваленный хламом коридор к нужной двери и зашли внутрь крохотной комнаты, тесной и тёмной. — Вот, короче, не дворец, конечно… Туалет, ванна — в конце коридора, там же кухня, — показал Миша рукой куда-то в сторону, а потом засмеялся. — Но это не главное, главное, что здесь есть телек и диван, ну, и шкаф вон. — Мишка, диван — это тоже не главное, важно лишь то, что мы здесь рядом и наедине. Так что за новая тема? — заинтересовалась Танька, садясь на немного обшарпанный, но вполне мягкий и удобный диван. — Я потом расскажу, — Миха сел рядом и обжёг её шею горячим дыханием. — Пойдём со мной в ванную? — Вместе что ли? Тут же соседи вон… — Да похер, — он прижал Таньку к спинке дивана и начал целовать, руками пробираясь под одежду. Таня почувствовала, как кожа покрывается мурашками, а по телу будто пробегают разряды электрического тока. Дыхание стало тяжёлым и прерывистым, а где-то внизу живота появилось тягучее странное чувство, которое можно было выразить лишь словами: «Хочу тебя». — Ты ведь привёл меня сюда, чтобы?.. — выдохнула Таня. — Вообще-то да, — хрипло сказал Мишка. — Ну пошли уже. Таня немного напряглась, ей стало не по себе, будто бы то, что должно произойти — это какая-то обязанность, необходимость. Танька вздохнула, но пошла за Михой в ванну, вполне чистую и убранную для такого места в коммунальной квартире. Миша закрыл дверь на шпингалет, медленно раздел Таню, затащил её в ванну и включил душ. Он гладил её по нежной коже, разглядывая, как стекают капельки воды с волос, и быстро терял самообладание. — Танюх… Ты такая красивая… Желание было сильным и неконтролируемым, Мишка наспех вытер Таньку, закутал в полотенце и унёс в комнату, к счастью, снова никого не встретив в коридоре. Они плюхнулись на диван, Мишка устроился сверху, шепча, чтобы Таня расслабилась, но едва его разгорячённая плоть коснулась нежного входа, Танька дернулась и отодвинулась, испугавшись боли и жжения. — Тань, ну успокойся, потерпи чуть-чуть. Я аккуратно, — шептал Мишка, поглаживая и нежно целуя, но ничего не получалось, Таня чувствовала давление и напряжение, неосознанно отодвигалась от него, а в итоге вообще свернулась клубочком и заплакала. — Тань, ну чё ты? — Миха стал гладить её по округленной спине. — Не знаю… Больно… Не получается, блин, ничего, Миш. — Так ты расслабься. Ты слишком напряжена. Блять, ну я хочу тебя… — Мишка… Давай потом? — совсем отодвинулась от него Танька и села, обхватив себя руками. — Хорошо, — не стал настаивать Горшок. Если бы у него был хоть какой-то опыт, он мог бы одним движением всё продолжить, но сейчас растерялся и решил пока отступить. — Извини, Мишка… — прошептала Таня, вытирая слёзы. — Да нормально всё. Давай пообнимаемся, телевизор посмотрим, — прижал её к себе Миха. Таня пристроилась в его объятиях и задумалась, с одной стороны она была благодарна Мишке, что он уже в который раз не воспользовался положением и прислушался к ней, а с другой, боялась, вдруг это всё как-то повлияет на их отношения. Миха посмотрел на неё, погладил по волосам и вдруг сказал: — Танюх, забей. Реально всё в порядке. У меня, кстати, на вечер для тебя есть сюрприз. — Какой? — встрепенулась Таня. — Не скажу, — покачал головой Горшок. — Ну, Мишк, скажи! — засмеялась Таня, слегка повеселев — Нет, — они немного поборолись в шутку на диване, а потом Миха сдался, достал два билета на концерт группы «АлисА» и помахал ими перед Таниным носом. — Сегодня вечером на ледовой арене. Сейчас, правда, алисаманы и Алиса уже не те, что были в восьмидесятых или девяностых, я видео всякие смотрел, там вообще офигенно всё было. Но Кинчев всё равно крутой, прирожденный фронтмен, ё-моё. — Блин, Мишка, спасибо! Это ж моя мечта была! — воскликнула Таня. — Давай тогда собираться. — А ещё кто идёт? — спросила Танька, одеваясь. — Больше никого, только ты и я, — улыбнулся Мишка. — Пацаны вообще ещё не знают, что я выписался. — Миха, как здорово! Только ты и я! — воскликнула Таня и повисла на нём.***
Конечная автобуса была совсем недалеко от этого дома, Мишка с Таней быстро дошли до неё и сели в длинный автобус-гармошку, который довёз их до центра города. — Смотри, Мишка, уже седьмой час, а ещё светло, — заметила Танька, когда они свернули с остановки на набережную. — Так здорово, что день уже увеличился! Ух ты, а это кто? — Это выездные алисаманы, наверно, из Москвы или из Питера, — объяснил Миха, глядя на компанию молодых людей. У них у всех были «розы» с красными или чёрными кистями и «Ашками» на концах, торбы и рюкзаки с нашивками и портретами Кинчева или всей группы, а ещё они от всей души горланили «Красное на чёрном». — Круто! — восхитилась Таня. — И они вот так вот ездят за группой по всей стране? — Да. Если кто посетит все концерты — тот, значит, «золотой выезд» пробил. Понимаешь, да? Это типа как у футбольных болельщиков. Отстояв очередь на входе, ребята оказались в зале. Он был уже наполовину заполнен, но Мишка решительно взял Таньку за руку и пробрался с ней в первые ряды. — Тут тебе будет лучше видно, — объяснил Миша. Танюха с интересом разглядывала сцену, декорации, огромный «задник» со светящейся буквой А и инструменты, а Мишка в этот раз не отходил от Тани, стоял позади, обнимал, прижимал к себе, иногда целуя в шею, и очень старательно перетягивал её внимание на себя. Но вот в зале погас свет, и под буйные крики «А-ли-са» на сцене появились сначала музыканты, а потом и сам Константин Кинчев, готовый, как всегда, отдать залу всю свою энергию. Первой песней был великолепный «Шабаш», он тут же закрутил Таню в невероятном вихре эмоций, которые больше не отпускали девушку до конца выступления. Мишка тоже был впечатлён, но он смотрел концерт не только как зритель, но и как артист, поэтому старался замечать не только потоки энергии, но и приёмы работы с залом. Впрочем, это не мешало ему отрываться по-полной, подпрыгивать с «козой» и танцевать, всё так же прижимаясь к Танюхе.***
По дороге домой они купили пиво и медленно шли по вечернему городу, бурно обсуждая концерт и придя к общему мнению, что он был офигенным, а потом остановились у Таниного подъезда. — Слышь, Тань, а ты была в Санкт-Петербурге? — неожиданно спросил Мишка. — Нет. Но очень хочу! Там так красиво и как-то… Эстетично, что ли… — Я тоже не был, — заметил Мишка. — И тоже хочу. Может, у нас получится вместе? — Может быть, — сказала Таня и заспешила домой. — Пойду я, поздно уже. — Не уходи, останься со мной, — попросил Мишка, не в силах расстаться с Таней. — Та комната, она всё ещё наша… — Миш, родители не согласятся, тем более завтра понедельник. Опять начнётся… — постаралась освободиться из его крепких объятий Танька. — Ладно, иди уж, — немного потерянно вздохнул Миха. Тане стало жалко его, и она предложила сумасшедший вариант: — Миш, а знаешь, что я сделаю? Я уйду потихоньку, где-то через часик. Подождёшь меня? — Да! — заулыбался Миха. — Я буду в подъезде. — А что, кстати, с твоими родителями? Тебя не потеряют? — Я сказал, что буду у Андрюхи или у Сани. Всё в порядке, — успокоил её Горшок. Таня поднялась к себе, по-быстрому легла на диван, сославшись на то, что сильно устала, дождалась, пока родители точно уснут и, крадучись, тихо-тихо вышла из квартиры и притворила дверь. — Танька! — вскочил Миха с батареи, на которой сидел, лишь только увидел её. — Пошли! Он взял ещё пива в круглосуточном ларьке, и дворами они пошли на конечную остановку автобуса. Было тихо, темно, немного жутковато и безумно весело. В бывшем общежитии тоже было тихо, многие уже спали, и ребята, снова никем не замеченные, закрылись в комнате. Миха пощелкал пультом, нашёл на одном из каналов фильм «Брат», оставил его и посадил Таньку на диван рядом с собой. Они смотрели фильм, потихоньку обнимались, иногда целовались, но Миха ни на чём не настаивал и больше к Тане не приставал. Танька же была немного пьяна, внутри неё разливалась эйфория от концерта, от тайного побега из дома, близость Миши сводила с ума, и она сама перешла к более активным действиям, стянула с него футболку, медленно и чувственно гладила по груди, по животу, спускаясь ниже. Мишка почувствовал, что нужный момент наконец-то настал и зашептал, аккуратно опрокидывая её на спину: — Тань, всё хорошо, не бойся… Тебе понравится… Ты ведь сама хочешь этого? Танька, кивнув, закрыла глаза, Мишка в этот раз сменил тактику, не стал медлить и, отвлекая Таню поцелуями, резко подался вперёд, навалившись на неё всем телом. Сперва было больно, и Танька попыталась снова отползти, отодвинуться, но Мишка не дал, он удержал её на себе, не двигаясь и давая привыкнуть. Таня замерла, стараясь думать не о боли, а о чертовски красивом Михе, который отрывисто дышал и воплощал собой саму страсть. — Танюх… Ну это же чистый кайф… Я в тебе, — выдохнул ей в ухо Миха и начал двигаться, медленно и осторожно. Боль отступила, появились новые ощущения, которые оказались настолько яркими, что у Тани слегка закружилась голова, но разум ещё не отключился. — Мишка, а презерватив! — Блин… Может, пофиг? — Нет, Миш, так надо. — Ладно, погоди, давай. Нужная вещь нашлась в Таниной сумке, его украдкой сунула туда когда-то мама Тани, а девушка заметила, но не стала ничего говорить. И у Таньки, и у Михи от волнения и возбуждения дрожали руки, но, наконец, вопрос был улажен, и Мишка снова завладел ситуацией. Таня сморщилась, в начале снова ойкнула от лёгкой неприятной боли, но постепенно ощущения менялись, а Миха становился всё более быстрым и резким, он не мог уже долго держаться. Танька успела слегка запереживать, что она какая-то неправильная и ей не удастся получить удовольствие, но тут Мишка сделал последний толчок, а Таньку с головой накрыла волна, совсем не похожая на то, что было раньше, и уносящая куда-то за горизонт сознания. — Понравилось? — спросил немного погодя Миха, легко целуя Таньку в нежную кожу между шеей и плечом. Как-никак, для него это тоже был первый раз, он переживал и боялся облажаться. — Ага. Приятно, — заулыбалась Танька, — очень приятно. Блин, да офигенно просто, Мишка! — Ну вот, а ты снова хотела сбежать от меня куда-то под подушку, — засмеялся Миха. — Так всё равно больно было… — И будет, ещё некоторое время, — пожал плечами Мишка, — так и должно быть, ну, как я знаю. Но ведь потом-то круто? — Круто, — согласилась Танька. — Миш, я так люблю тебя… А теперь мы вроде как стали совсем одним целым. Это невероятное чувство. Да? — Ага, — сказал Мишка. — Давай быстро сползаем в душ и спать? Быстро не получилось, они долго стояли под струями, просто в обнимку, любуясь телами друг друга и стараясь запомнить ощущения и чувства, что были испытаны сегодня в первый раз, а потом тихонько вернулись в комнату и, снова обнявшись, быстро уснули.