Это и есть любовь?

      Минджон с самого начала предвидела, что вся эта идея со встречей вчетвером закончится полнейшим провалом. Ичжо забрала её примерно в два, и они поехали в мини-маркет в центре, чтобы купить всё для ужина, а потом вернулись в дом Нин.       Минджон всегда нравилось здесь. Мама Ичжо увлекалась цветоводством, и поэтому даже зимой в тёплых комнатах было полно растений. На стенах висели семейные фотографии из путешествий, поездок, праздников. Особое место занимали трофеи: синие ленточки и кубки за победы в научных выставках и олимпиадах. Они стояли ровной линией на полках над камином и сверкали позолоченными боками в свете хрустальной люстры.       – Ты всё ещё уверена, что приглашать Джимин было хорошей идеей?       – Мы ведь уже говорили об этом, Минджон.       – Да, но…       – Я знаю, что вы не ладите, но она на самом деле очень хорошая. Просто попытайся присмотреться к ней, ладно?       Минджон чувствовала, как злость снова поднималась от её живота к голове. Присмотреться? Ичжо на самом деле хотела, чтобы она попыталась поладить с сукой, которая могла разрушить её жизнь одним словом, с самой мерзкой и грязной девушкой на свете, при одном только упоминании которой её руки начинали трястись от ярости? Минджон встречала по-настоящему отвратительных людей, но Ю Джимин всё равно занимала в их списке первое место.       – Я просто не доверяю ей.       Ичжо покачала головой.       – А я доверяю. Расслабься, Минджон, всё будет хорошо.       Минджон не поверила ни единому её слову, но ссориться с подругой сейчас не хотелось, к тому же, у неё совсем не было на это сил. Она успешно игнорировала Джимин всю неделю, а значит – могла сделать это и сейчас. Нужно было всего лишь сосредоточиться на учебниках или фильме и дождаться, когда же Ичжо наконец отпустит её. В этом ведь не было ничего сложного, верно?       Что ж, так казалось только на первый взгляд. Когда Эри появилась на пороге, Ичжо почти сразу увела её на кухню «помогать с готовкой», а растерянная Джимин осталась стоять в дверях с двумя коробками пиццы в руках, не понимая, что ей делать. Минджон не любила её, да, но всё равно не могла видеть такой и жестом подозвала к себе, кивая на кофейный столик у дивана.       – Просто оставь это здесь.       – Спасибо.       – Не за что, – Минджон опустилась на диван, делая вид, что больше заинтересована выбором фильма, чем Джимин. – Вы принесли учебники?       – Да, конечно. О, и мы купили пиццу по дороге. А, и это, – она вытащила из рюкзака пару упаковок розовых «Принглс», наспех перевязанных красной лентой. – Эри сказала, что они нравятся вам обеим, так что я прихватила кое-что из своих личных запасов. Вот, это тебе.       – Спасибо наверное.       – Пожалуйста, – улыбнулась Джимин, и сердце снова забилось чуть быстрее.       Минджон начала есть скорее для того, чтобы хоть каким-нибудь способом избежать разговора, но кажется, молчание делало всё только хуже. Джимин не сводила с неё любопытных глаз, и с каждой секундой улыбка на её губах становилась всё счастливее и шире. Когда половина пачки уже была съедена, она вдруг рассмеялась.       – Я что, похожа на клоуна? – Огрызнулась Минджон, хмурясь.       – Нет, щеночек, просто у тебя на щеке крошки от чипсов. Вот, позволь мне, – её палец мягко, будто бы боясь прикоснуться, скользнул по коже Минджон, стряхивая с неё острые крупинки. Ким почувствовала, как тепло, появившееся в низу живота начало медленно подниматься наверх, пока не поняла, что её уши стали ярко-красными.       – З-зачем ты это сделала?       – Просто хотела помочь, – пожала плечами Джимин. – Не стоит так краснеть из-за какой-то мелочи.       – Я не… Я не покраснела!       – Ну, мне лучше видно, и ты определённо красная как помидор. Нет, я понимаю, ты хорошая католичка, и не должна быть с кем-то до свадьбы и всё в этом духе, но это ведь просто обычное прикосновение, в этом нет ничего интимного, – неожиданно она замолчала, а потом повернулась к Минджон, не сводя с неё хитрого взгляда. – Или всё-таки есть? А, Ким Минджон?       Минджон почувствовала, как напряжение появилось в животе. Злость ещё быстрее закипала в крови, и ей стало казаться, что совсем немного, и она обязательно кинет в Джимин что-то тяжёлое. Она не могла краснеть от её прикосновений или думать о том, как та будет к ней прикасаться. Всё, связанное с ней, было отвратительным, мерзким и гадким, как плесень на стенах старого подвала.       – Я не хочу говорить об этом.       – А я хочу. Я дала тебя время, почти две недели, но ты так ничего и не сказала. Я просто хочу знать – почему ты это сделала, и всё. Извини, если это слишком.       Минджон нахмурилась. Злость достигла максимума, и она, встав с дивана и глядя Джимин прямо в лицо, сказала:       – Я ошиблась, ясно. Просто сглупила и связалась с такой как ты. Это больше никогда не повторится.       – Ты так в этом уверена?       Руки сами собой сжались в кулаки. Почему Джимин так зациклена на ней? Почему её вообще это интересует? Разве у неё нет других девушек, – реальных и виртуальных, – и ещё какого-нибудь лесбийского дерьма типа подглядываний за девушками в раздевалке? Почему из всех учениц школы она выбрала именно её?!       – Д-да…       – Мне так не кажется, – она встала, осторожно касаясь руки Минджон. – Я хочу немного покурить, пойдём со мной.       Задний двор завален снегом, и ветер слишком сильный и холодный, поэтому Джимин набросила ей на плечи свою куртку. Она большая и достаточно тёплая, чтобы чувствовать себя хорошо. Минджон подумала, что никогда раньше не хотела так сильно оставить себе чужую вещь. Эрик иногда одалживал ей что-то, но его футболки были огромными и пахли потом, и Минджон стягивала их с себя, как только он уходил и бросала в корзину с грязным бельём, чтобы на следующий день вернуть. Но с курткой Джимин всё шло совсем по-другому – ей нравился запах и то, как она висела на ней, закрывая руки и часть бедёр. Минджон чувствовала себя крутой, пока не вспоминала, кому именно принадлежит эта куртка.       – Слушай, я просто хочу, чтобы ты поняла, что я не причиню тебе вреда. Я никому не сказала и не скажу, клянусь, просто… – она сжала руки в кулаки. – Мне нужно знать правду – почему ты меня поцеловала? Первый раз мог быть ошибкой, но второй – нет. Я… Я… Я не знаю, что думать…       Минджон подумала, что впервые видела её такой растерянной и даже немного трогательной – с дрожащими руками и губами, будто она вот-вот собиралась заплакать. Взгляд тёмных глаз впился в лицо Ким, будто отыскивая в нём понятный ей одной ответ, а потом опустился на мыске её конверсов. Она выглядела такой потерянной и нежной одновременно, что сердце Минджон дрогнуло.       – Я тоже не знаю, что думать…       В следующую секунду их губы в очередной раз столкнулись, и язык Минджон проскользнул в рот Джимин, касаясь её языка. Это было совсем другой поцелуй – не страстный, а нежный, с привкусом сладких чипсов и шоколада. Рука Джимин легла на щёку, большим пальцем скользя по скуле, и Минджон сделала шаг ей навстречу, цепляясь пальцами за воротник чёрного худи.       – Ты заставляешь меня надеяться… – прошептала брюнетка, когда Минджон отстранилась, чтобы немного отдышаться.       – Надеяться на что?       – На… на то, что всё это… то есть… Блять… ты и я…       – Джимин! – Голос Эри резко перебил её, заставив вздрогнуть. Минджон слышала её шаги прямо за дверью. – Чёрт, да где она?       – Я здесь! – Громко ответила Джимин. – Я курила.       – Минджон…       – Она вышла в туалет.       – Попкорн готов, Ичжо зовёт всех, чтобы мы могли выбрать фильм.       – Я сейчас приду.       Когда Эри ушла, Джимин отстранилась от Минджон, всё ещё немного смущаясь, а потом слабо улыбнулась.       – Ну, кажется, на этом наш разговор закончен.       Минджон понимала, что это не конец, но разбираться с этим дерьмом сейчас просто не было сил. Ей нужно было подумать обо всём, разобраться, что же именно происходило. Джимин не могла ей нравиться, как и другие девушки, но может, это была всего лишь очередная странность переходного возраста? У кого-то ломался голос или росли усы, а она немного сходила с ума, целуясь со странными девочками. Это обязательно закончилось бы, Минджон ни капли в этом не сомневалась.

***

      Отец позвонил Минджон как раз в тот момент, когда горячий спор Эри и Ичжо о том, поместился ли Джек на двери, если бы Роза соизволила подвинуться, как раз подошёл к своей кульминации. Ичжо как раз потянулась к телефону, чтобы показать Эри выпуск «Разрушителей мифов» на эту тему, когда Ким взяла трубку, внутренне понимая, чем закончится этот разговор.       – Да, пап?       – Ты всё ещё не дома.       – Да, я написала в записке, что останусь ночевать у Ичжо, а завтра мы вместе поедем с утра на проповедь.       – И всё-таки я бы хотел, чтобы ты ночевала дома.       – Пап, мне уже семнадцать, и мы просто смотрим фильм. Клянусь, никаких глупостей.       Минджон заметила, как улыбнулась Джимин, услышав слово «глупость», пока Эри не толкнула её локтем в бок. Казалось, что она что-то знала, но Ким старательно отгоняла от себя эту мысль. Она не доверяла Джимин, но всё-таки надеялась, что её тайна останется в безопасности. Было почти физически больно думать, как быстро рухнула бы её жизнь, если бы хотя бы один человек в школе узнал о том, что они с Джимин целовались. Все бы отвернулись от неё, и отец наверняка сделал бы это первым.       – Если я завтра утром не увижу тебя на проповеди, то буду вынужден посадить под домашний арест на месяц. Я не против твоей подруги, но духовная жизнь – это важно.       – Да, папа, я понимаю. Я буду там.       – Моя умница. Будь осторожна.       – Как и всегда.       Когда она положила трубку, три пары взглядов уставились на неё, но Минджон смотрела только на Джимин. Она видела в ней всё – от прямой насмешки до едва сдерживаемого хохота. Конечно, откуда ей было знать, что такое Бог, если она вряд ли хотя бы раз в своей жизни думала о чём-то кроме своей особо важной персоны. Джимин не ходила в церковь? Что ж, отлично, по крайней мере, там было легче дышать.       – Почему ты так смотришь на меня?       – Как? – Усмехнулась Джимин.       – Так, будто тебе смешно от того, что я хожу в церковь.       – Что тут смешного? Это просто факт. Ты ходишь в церковь. Я люблю розовые «Принглс». Каждому своё.       – Ты только что сравнила Бога с чипсами?       – Я же сказала, каждому – своё.       Эри снова ткнула её локтем под рёбра, но было уже поздно, потому что злость снова окутала Минджон словно пуховое одеяло.       – Да что вообще с тобой не так?!       – Со мной всё хорошо, – пожала плечами Джимин. – Я просто не верю в Бога, в этом нет ничего особенного. Давай будем честными, щеночек, религия – просто куча многовекового дерьма, созданного, чтобы зарабатывать деньги. Если Бог и есть, во что я вообще не верю, то ему насрать на всё, включая нас и наши молитвы.       – Так во что ты тогда вообще веришь?       – В науку, в любовь, в людей.       Минджон только начала заводиться, когда Ичжо крепко сжала её плечо, показывая, что лучше замолчать. Джимин тоже заткнулась, откинувшись спиной на диван, и покачала головой. Эри держала её за руку, почти расцарапывая кожу короткими ногтями, но ей было плевать. Она просто молчала, сверля взглядом белый потолок и бормоча что-то себе под нос, а потом вдруг громко пропела:       – Imagine there's no heaven        It's easy if you try        No hell below us        Above us only sky.       – Ю Джимин! – Крикнула Эри.       – Прости, детка, но это Джон Леннон, я не могу ничего с собой поделать, когда вспоминаю его песни. Нет ничего лучше «Imagine».       – Иногда ты так меня бесишь…       – О, я знаю.