Таценда

      Уилл задумчиво смотрел на свое отражение в белой, отполированной, аккуратной чашке чая. Чуть наклонял то в одну сторону, то в другую, словно это поможет что-то разглядеть внутри себя. Не в первый раз он смотрел и смотрел в душистый чай, менял слегка ракурс отражения, но все равно не видел. Не видел что?       — Что вы тогда действительно чувствовали? — раздался голос психиатра, ведущий по неизученной дороге. Ганнибал сидел напротив него с профессиональной оценкой в уголках глаз. — Какой дар преподнес вам Сэм?       Уилл оторвался от наблюдения собственного отражения на глади заваренного напитка и стал медленно поднимать взгляд на Лектера. Язык слизал остатки отпитого чая с губ. Тихий голос спокойного послевкусия произошедшего и трепета, казалось, был слышен в каждой клеточке дома Ганнибала:       — Мне было страшно. До дрожи в глубине сердца, мне было страшно, а потом…       Ганнибал стоял позади кресла, в котором сидел Уилл, и склонился к своему гостю в ожидании, словно было крайне важно услышать ответ, находясь как можно ближе. Доверяя тайное новое чувство, Грэм прошептал:       — Я почувствовал силу, которой не знаю.       За креслом доктора стояла фигурка оленя. Манила. Своим немым зовом она захватила все мысли, пока не осталось ничего, кроме ожившего благородного животного посреди ночной дороги. Лишь луна проливала скромный свет на тьму. Олень шел рядом с Грэмом, неторопливым стуком копыт озвончая пустоту природы. Уилл, не ощущая одиночества, заворожено повернулся к животному. Протянул к нему руку. Ладони коснулось легкое тепло оленя, пока всем телом мужчина замерзал от летней ночи. Ступни узнали шероховатость асфальта. Олень повернул к Уиллу морду, ноздрями выдохнул побелевший на холоде пар. Грэм провел ладонью по шерсти. Нет… вороньим перьям.       Олень так внезапно и ловко поймал богатыми рогами упавшую из глубины ночи девушку, что Уилл отшатнулся и упал на дорогу, содрав кожу на локтях. С широко раскрытыми глазами он смотрел на Линду Янг, которую луна ярко осветила, как прожектор. Вороны с остервенением и голодом раздирали, расклевывали кожу на ее животе, пробираясь все глубже к мясу и органам. Кровь, стекающая с Линды, под светом луны стала черной. А затем голубой. Стекающей в бездну. Капля разбилась о пол допросной, присоединившись к тысячам других. Остекленевшие глаза Сэма смотрели прямо на Уилла, стоящего над телом андроида. Мужчина боялся сделать вдох. Ужас сжимал горло. И вопреки, Уилл сел на корточки, чтобы оказаться к андроиду ближе. Он обхватил ладонями простреленную голову и всмотрелся вглубь, в искрящийся клубок проводов, в поврежденные процессоры. Андроид перевел злой взгляд на Уилла и проскрежетал голосом боли, пробирающим до костей:       — Видишь?       Сэм железным хватом вцепился руками в голову Грэма так, что, казалось, сейчас хрустнет череп под его металлическими пальцами, и со звериной яростью прокричал:       — ТЕПЕРЬ ТЫ ВИДИШЬ?       Уилла разбудил собственный крик. Профайлер хватал ртом воздух и резко выдыхал. Легкие панически работали. Не сразу он расслышал взбудораженных собак у кровати. За окном был приблизительно полдень. Уилл сел, поморщился от промокшей от пота одежды. Нервно выдохнул, говоря себе вслух и закрыв на пару секунд глаза:       — Это был сон. Только сон.       Заверение успокоило его. Он спустил ноги с кровати и уставился на свои ступни. Они были измазаны в земле, исшарканы. Сердце снова забилось в тревоге. Уилл поплелся к входной двери и отметил, что та открыта. Он в ступоре закрыл ее. Признаков взлома, во всяком случае, не было. Лунатизм?       Грэм растеряно вернулся в спальню и сел на пол у кровати. Он помнил оленя с вороньим оперением, дорогу… Возможно, он на самом деле стоял там и реальность частично смешалась со сновидением? Почему он ходил во сне? Уилл рассеянно ворошил рукой влажные волосы. Судорожно выдохнул. Начав вспоминать кошмар, Уилл мысленно удивился, почему во сне даже намека не было о недавнем убийстве Потрошителя — мужчина, вросший в цветущее дерево на том самом месте, где срубили лес по его приказу и заложили асфальт. Букеты прекрасных ядовитых цветов на месте тех органов, которые отравляют первым делом. Сами органы изъяты.       Что Потрошитель с ними делает?       Несмотря на все обстоятельства, нельзя было не признать, что все его убийства — другой раздел искусства. В мозг врезалась собственная фраза, сказанная тогда в офисе Ганнибала: «Сила, которой я не знаю». Чесапикский Потрошитель чувствует нечто похожее?       Уилл вспомнил, каким он сам был во сне, и не мог найти подходящего объяснения своему поведению, хоть и нереальному. Его тогда устраивал Ганнибал, вдруг оказавшийся рядом. Уилл не чувствовал никаких конфликтных ощущений в тот момент сна. Сейчас же он передернул плечами, почувствовав ползучую холодную нервозность.        Мужчина понял, что в него ткнулась носом одна из собак. Джой. Она встала на задние лапы и оперлась на плечо хозяина. Тянулась мордочкой к лицу Уилла, обнюхивая. На лице Грэма проявилась усталая, но искренняя улыбка. Он подхватил Джой и обнял. Уилл закрыл глаза и прислонился щекой к черной собаке. Та пыталась облизать его под тихий смешок хозяина, но попытки оказались бессмысленны, и поэтому Джой перестала что-либо предпринимать, пока что. Уилл слегка покачивался, обнимая собаку и убаюкивая себя, что казалось некой естественной и невысказанной потребностью. Он погружался в состояние дремоты в окружении питомцев. Грэм не знал, сколько прошло времени, но его точно было недостаточно. В дверь позвонили.       Уилл поморщился и попробовал проигнорировать нежданного гостя, но настойчивость неизвестного заставила профайлера недовольно закатить глаза, неохотно отпустить Джой и подняться. Предварительно он надел на измазанные землей ноги носки. Алане не надо видеть. Лишние беспокойства. Открыв дверь, Уилл увидел перед собой девианта. Только сейчас до него дошло, что ему стоило бы душ принять, прежде чем распахивать перед кем-либо дверь.       Одетую же с иголочки Алану же больше беспокоил другой факт, который она немедля возмущенно озвучила вместо приветствия:       — Почему ты все еще здесь?       Уилл нахмурился спросонья:       — А где мне быть в выходной?       — Ты серьезно? — нейтральным голосом спросила андроид. — Ладно, давай напомню. Мы договорились на субботу поехать в Центр. Ты сказал, что как раз заедешь за мной. Сегодня суббота, — формально подколола друга Алана.       Уилл опешил. Повернулся к обычным настенным часам. По времени они вдвоем должны были уже приехать в Центр полтора часа назад.       — Черт…прости, — повернулся к ней профайлер, потом опомнился: — То есть, ты добиралась сюда сама? Ты ведь могла просто поехать в Центр без меня и, если что, оттуда бы мне позвонила и рассказала, какой я хороший человек?.. — с самоиронией добавил он.       Алана слегка стушевалась. Неуверенно ответила:       — Мы договорились вместе, значит вместе. Вот я и стою на твоем пороге.       Уилл лишь виновато вздохнул на буквальность суждений, но ему было приятно, что она решила не оставлять его в такой простой ситуации. Грэм, наконец-то, запустил ее внутрь дома, за что и поймал укоризненный взгляд андроида. Взаимоотношения с ней сложились однобоко: Алана делилась, Грэм слушал. Как они еще друг за друга держались — неизвестно.       После умываний и быстрых сборов Уилла, они через некоторое время все же подъехали к единственному в штате Центру реабилитации и помощи андроидам. Построено здание было минималистично, на «отвалите с вашими роботами». Выглядит прилично, от дуновения ветра не падает — все отлично. Проблема только с ресурсами. Не все повреждения добровольцы в состоянии залечить, а попасть в детройтскую башню не так-то легко. Грэм считал политику Киберлайф весьма мутной, трудно судить о чем-то, касаемо их, однозначно.       Добровольцев было немного, но обычно достаточно. Они ходили по небольшому по площади Центру между андроидами, отхлебнувшими разных бед за свою короткую жизнь. Стояли кушетки, тириумные капельницы, ящики с оборудованиями. Всегда были люди, которые знали, как обращаться с инструментами и как доступно объяснить, как им пользоваться другим. Иногда объясняли андроиды-добровольцы, а иногда и сами пострадавшие. Стояли даже койки. Оказалось, что бывшие бездушные машины тоже ценят физический комфорт, но помимо этого некоторым после «ремонта» необходимо перейти в спящий режим, чтобы перезагрузить систему и согласовать сообщение между биокомпонентами программы, на что требовалось различное количество времени. Или когда, по разным причинам, отсутствовали ноги и добровольцы искали подходящие для модели конечности…       Они с Аланой разошлись. Уилл подошел к андроиду, сидящему на кушетке, с большим порезом на груди.       — Добрый день… — обратился мужчина, рассматривая повреждение.       На пару миллиметров ниже, и этот андроид бы отключился навсегда из-за неминуемого повреждения тириумного насоса. Андроид как-то потерянно смотрел на свою внушительную рану. Из нее было заметно рассеивающееся красное свечение одного из датчиков системы.       — Так, я сейчас приду, — уведомил Уилл девианта и направился к контейнерам в дальней части Центра.       Через минуту Грэм вернулся к андроиду и первым делом стал выпрямлять поврежденный корпус специальным зажимающим инструментом. В то время, когда он уже взял, как однажды выразился, «паяльник», консультант услышал рядом разговор. Блондин что-то исправлял в оптическом блоке, стоя рядом с кушеткой. Молча слушал своего «пациента» и как тот говорит еще с кем-то из пострадавших. Насколько мог оценить Уилл, первым был андроид модели GS200, предназначенный для соблюдения безопасности, охранник, а вторым — модель VS400 с программой официанта. Пользуются ли эти двое своими изначальными установками системы и что с ними произошло — мужчина так и не узнает.       — Как ни прочтешь новости, кажется, что проходит какая-то выставка кровожадности. Экспонаты все выставляют и выставляют… Кто вообще все эти…? — обратился с рассуждениями GS200 к неизвестному официанту без левой ноги, но под конец не смог подобрать собирательного названия.       — Боишься? — спросил тот. — Я не помню, чтобы кто-то из жертв был андроидом. По новостям.       Уилл включил «паяльник», который стал издавать частый трескающий звук, но не громкий. Медленно повел от начала пореза.       — Я не об этом, — махнул рукой охранник. — Вот, например, Чесапикский Потрошитель. Думаешь, он — человек?       Грэм непроизвольно прислушался. Официант с выводами не спешил.       — Ну… Он может быть и тем, и другим. Нельзя же быть однозначно уверенным.       — Да, но я все же считаю, что он — девиант, — поделился вероятным предположением охранник GS200.       — Почему? — нахмурился VS400.       — Человек разве на такое способен? — скептически ответил вопросом на вопрос охранник. — Видел фото? Там люди не люди, а часть извращенного шедевра, — пояснил свои впечатления он.       — Человек-то точно на такое способен. — возразил официант и затем риторически вздохнул: — И как только они могут видеть в убийствах красоту?..       Но его прервал доброволец:       — Мы не можем представить пределы человеческой жестокости, — сказал блондин мрачно, не отрываясь от своей хирургически осторожной работы над оптическим блоком. Только сейчас Уилл допустил мысль, что тот являлся девиантом. Диода на виске не было. Доброволец привлек внимание двух пострадавших, а также и Уилла, особенно, после следующей мысли: — Потрошитель — человек.       — С чего ты взял? — спросил GS200 нахмурено.       Блондин-девиант пожал плечами. Безэмоциональным голосом высказал свое мнение:       — Нужны довольно серьезные повреждения в программе, чтобы мы могли додуматься до чего-то подобного, как Потрошитель.       Вспоминая все ужасы, которые приходилось переживать ночью и днем из раза в раз в своем воображении, Уилл с печальным вздохом довел «паяльник» до конца раны и выключил трескающий звук. Посмотрел, все ли в порядке, и отстал от андроида, но в это время пропустил несколько реплик других девиантов, и услышал уже другой вектор мысли со стороны блондина:       — …в человеческих убийствах у людей больше практики. Скоро и в убийствах девиантов много символизма найдут, — доброволец отдал оптический блок своему «пациенту»: — Держи.       Все сказанное было произнесено именно с тем спокойствием, которое можно приобрести после множества переживаний. Спокойствие, граничащее с цинизмом, равнодушным принятием.       — Мир никогда не был вечным, — продолжил доброволец с неприкрытой грустью. — А война будет всегда.       Грэм посмотрел на только что использованные инструменты в своей ладони и задумчиво сжал их. Полилог все это время был сфокусирован на человечестве и их пороке, что побудило Уилла вмешаться со своим вопросом:       — Разве девианты не могут быть такими же жестокими?       Сначала повернулись девианты, а затем и блондин. Взгляды встретились, к чему Грэм мысленно забыл подготовиться. Он неожиданно со смелым любопытством посмотрел в голубые глаза добровольца, забыв о других парах глаз, и боялся снова утонуть в чужих эмоциях. Ничего подобного не случилось.       Все трое озадаченно уставились на консультанта. Охранник приоткрыл рот с намерением ответить аргументом, но потом переубедил самого себя закрыть его. Официант опустил голову и стал изучать металлическую кость, выглядывающую из оторванной левой голени. А взгляд блондина мрачнел с каждой возникающей мыслью, из-за чего он отвернулся к лежащим рядом с кушеткой приборам. В целях прикрыть свои думы от взгляда Уилла, девиант-доброволец занялся повреждением VS400.       Ответ отсутствовал сразу у троих андроидов. Хватка Грэма на инструментах расслабилась, и он немного неловко прошел к контейнеру, чтобы вернуть инструменты на место. В это время голубоглазый блондин с глубокой задумчивостью понаблюдал за мужчиной, а когда тот вернулся, он с тихим изучающим взглядом повернулся к консультанту вместе с интересующим вопросом:       — Как тебя зовут?       Уилл чуть удивленно переключил на девианта внимание, успев нырнуть куда-то глубоко в свой мрачный мир, что был не до конца известен даже ему.       — Уилл Грэм, — нашелся мужчина с ответом. — А тебя?       — Саймон, — ответил доброволец.       — Мы не пересекались раньше? — решил уточнить Грэм, вглядываясь в черты его лица.       — Возможно, ты видел где-то мою модель. Просто она не редкая, — пояснил Саймон.       Уилл прикинул в уме, какой моделью может являться девиант. В нынешнее время принято лишний раз подумать, прежде чем спросить подобное. Андроиды — индивидуальности, а номер модели «уравнивает» под одну гребенку. Все реагируют по-разному на эту тему, но все же Уилл умолчал о своем интересе.       Точно! PL600. Домашний ассистент. Но, скорее всего, Саймон успел добавить другие профильные программы. Грэм мог поспорить, что у того появились навыки в области медицины. Не каждому доверишь тонкие настройки оптического блока, не будучи уверенным, что некий доброволец справится без подходящих знаний.       Мужчину вдруг посетила догадка: «А не тот ли это Саймон…», но мысль затихла, синхронно вместе со всеми девиантами в Центре.       Девушка, сидящая неподалеку на койке. Андроид с разодранной щекой, на которой скин давно прекратил попытки закрыть повреждения. Она плакала.       «Андроиды не чувствуют физической боли», — автоматически подумал Уилл, смотря на нее.       Причина всеобщего внимания андроидов, и людей, к девушке была ясна — девиант сдерживала в себе ослепляющую боль и выпускала ее с каждым хрупким, но отважным словом той самой песни, изменившей их жизнь. Негромкий, мелодичный, дрожащий голос слышали все, обратившись в слух.       — «Держись, еще совсем немного. Держись, еще совсем немного. Все будет хорошо…»       И тут андроиды запели вместе с ней, идеально дополняя друг друга. Это был хор надежды, на который Уилл смотрел, как посторонний. Он уже слышал несколько раз эту песню. От скорбящих по себе, или другим, судеб. Собственные мысли казались неуместными и избитыми: «Песня обросла новым смыслом…». Суть осталась в символизме даже после революции. Каждый андроид обогащал песню своими мыслями и опытом. Тем, что потерял, тем, что приобрел, и ценой, которую пришлось заплатить.       Уилл стоял потерянным. Ему не нравилось, что он не сочувствует так, как должен. Только косвенно, только в теории. Где глубина, в которой он раз за разом захлебывался?       «Да что со мной не так?», — разочарованно подумал он.       Слаженный, спонтанный хор голосов с каждой секундой наращивал вину в сердце Грэма. Мысли опустили глаза в пол, а потом склонили и измученную голову с милыми вьющимися прядями волос.       «Что от меня скрыто? Что мешает мне, наконец, понять?»       Он не заметил, как песня смолкла. От самобичевания его отвлекла отрезвляющая вибрация в кармане штанов. Входящий вызов. Когда Уилл опомнился, доставая гаджет, поднял голову и встретился с изучающим взглядом чистых голубых глаз блондина. Он встретил это беспокойное любопытство на пару секунд. Саймон будто хотел спросить, все ли с ним в порядке. А может и не «будто». Но подумать над этим подольше Грэм не смог.       Уилл отвернулся, отвечая на вызов. Не успев ничего произнести в первую секунду, он услышал:       — Уилл. Ко мне в отдел. Сейчас, — раздался голос Джека, не принимающий возражений. — Может, ты с этой хренью разберешься.       Сразу после этого Уилл прочел на своем экране «Вызов завершен». Грэм вздохнул. Повернулся к новому знакомому, но его на прежнем месте не было. Саймон ушел помогать другим пострадавшим от реальности девиантам, стекающимся в Центр со всего штата. Уилл подумал, что они еще встретятся здесь. Хотелось с ним поговорить. Только о чем? В последнее время, подумал Уилл, он хочет говорить, то с одним, то с другим. Почему? Потому что эти люди становятся в его понимании предвестниками перемен, которых он ожидал? Как в прочем и любые новые знакомые… Тогда в чем особенность этих знакомых?       Уилл опасался чего-то, что не мог осознать. Догадки витали рядом, как завитки дыма сигареты — неосязаемые, растворяющиеся. Необычные образы кошмаров — сигналы бессознательного. Некая разгадка лежала у него перед носом. Сознание не замечает, а немое бессознательное говорит единственным доступным образом — через редкое воображение.       С мыслью о том, что надо заехать в офис доктора Лектера в ближайшее время, Уилл вышел из Центра, забыв предупредить Алану о своем уходе.       -//-       Зайдя в кабинет, который указал Джек в мессенджере, Грэм вновь имел счастье лицезреть напрягающее недовольство спецагента. На обширном столе, которого Уилл прежде не видел, разорванной в клочья правдой разложены фото с места преступления. Или нескольких.       — Не заставил себя ждать, — констатировал свой вывод Джек, ссутулившись над столом и не глядя на вошедшего. — Это хорошо, потому что я больше не собираюсь голову ломать.       Джек выпрямил и спину, и взгляд, под который попал консультант. Тот уже подошел к фотографиям. Спросил, не особо интересуясь ответом:       — Вы не загружаете их в систему?       — Нет. Не хочу давать умникам шанс на утечку данных с мест преступления, — ответил Кроуфорд. — Тем более сейчас. Поэтому по-старинке. В общем, дело такое.       Джек пространственно обвел ладонью лежащие фотографии. Голос, прожженный опытом, перечислил:       — Убивает каждый раз по пять человек. Срезает лица, одевает жертв в белое, раскладывает лилии. Костер рядом с жертвами разводит. Устраивает пикник, одним словом.       Уилл смотрел на изображения отстраненно. Безлично воспринимал информацию. Во время ритуала — определенно, созданного лично, так как подобного образа традиции жертвоприношений профайлер не знал — лица кидали в костер. На поленьях видны остатки расплавленной кожи. Все было устроено аккуратно и чисто, не учитывая головы с открытыми лицевыми мышцами, без носов. Крови мало, значит, срезали лица после смерти. Каждая жертва держала в руках по белой лилии. Все одеты в одинаковые белые одежды. Цветы разложены ореолом вокруг убитых.       — Улик нет, связи между убитыми тоже, — продолжил Джек.       Профайлер закрыл глаза. Кроуфорд замолк.       Уилл стоял в ночи перед разложенными полукругом жертвами в кипельно белых одеяниях и белоснежных лилиях. Ярко горел огонь над их головами. Уилл опускался перед каждым человеком на песок, чтобы с отвращением, наконец, вырезать кожу с их бренных тел.       — На лицах печатью вдавлен ваш грешный, поганый опыт жизни, — говорил Уилл, став убийцей вновь. Глубочайшее разочарование в людях разжигало фанатичную веру: — Частые эмоции, морщинки смеха или возраста выдают вас. Приходите на исповедь снова, и снова, и снова. Вы совершаете одни и те же грехи. Вы наслаждаетесь, вам не жаль, вы не раскаиваетесь! Вы не желаете очиститься перед Всевышним!       Лица по очереди неизбежно плавились, пузырились в очищающем пламени. Когда все пятеро становились безликими, Грэм выдыхал с облегчением. Он обретал умиротворение, радость, торжественность:       — Но теперь, когда вы безлики — вы равны. Лишенные отличий, вам будет легче достичь самого Рая. Ваши грехи, впитавшиеся в лица, я выжигаю очищающим пламенем. Вы больше не разочаруете Его, ибо вы чисты пред взором Бога!       Он поднимал голову к небу и с благоговением божьего раба взирал на облака, пропитанные ночью.       — Таков Твой замысел, — выдохнул он шепот, тут же унесенный прохладой ветра.       Грэм открыл глаза, поёжившись от морозного повиновения. Под молчание наблюдающего спецагента перескакивал ищущим взглядом с одной фотографии на другую.       — Мне нужна… — успел произнести он, пока не перешел на крайние. Профайлер нахмурился. Внимание переключилось на отличающееся покрытие стола. Уилл сдвинул часть фото и замер.       — … Карта, — закончил он фразу и затем спросил: — Это стол со встроенной интерактивной панелью?       — Да, — просто ответил Джек.       — Почему…       — Не используется? Сломалась, наверно. Я не мог ее включить, — произнес Кроуфорд безразлично.       Нахмурившись от непроизнесенного логичного вопроса «Почему тогда вы ее не починили?», Уилл решил узнать другое:       — В отделе есть технический персонал?       Через несколько минут Грэм уладил эту проблему вместо спецагента, который вскоре ушел по какому-то другому делу, требующему его присутствия. Выслушал некоторые советы от техника отдела, андроида. Тот сказал, что будет неподалеку, если понадобится еще помощь. Попрощавшись с ним, Уилл открыл карту и вбил все отметки, вписанные в материалы дела. Адреса жертв, места преступлений, где их нашли, и даты обнаружения тел. Грэм переключал несколько вариантов карт между собой, пытался проследить закономерности. Убийца не разделял их ни по доходам, ни по полу, ни по цвету кожи или чему-нибудь еще. Все они были найдены примерно в один промежуток времени, но с разной периодичностью. Не меньше года. Каждая пятерка жертв, как и ожидалось, посещала одну церковь. Серийный убийца — священник.       Профайлер произнес вслух вопрос под тихий поток информации в панели:       — Такая глубокая вера могла развить шизофрению… Каждая жертва — по указке Бога…       Медлить больше не было смысла. Грэм набрал Кроуфорда и без предисловий сообщил:       — Я знаю, где и когда, скорее всего, появится этот убийца. Нужен доступ в базу данных полиции.       -//-       Белые двери лифта разъехались в стороны. Он ступил на самый верхний этаж знаменитой башни Киберлайф. Луч солнца с каждым шагом парня перепрыгивал с одного носка черной туфли на другой. Посетитель остановился напротив своего отражения в стекле, что заменяло стены башни. Поправил платиновые волосы. Отбросил мысль о покраске черных корней, решив, что так смотрится даже лучше. В зелени глаз сверкала естественная самоуверенность, а темное кольцо, обрамляющее радужку, создавало эффект привлекательности любой эмоции взгляда их обладателя. Который с излишней придирчивостью осматривал, как сидит на нем костюм темно-фиолетового цвета. Парень поправил белый воротник рубашки, не стянутый галстуком, и прошествовал дальше по коридору.       Парень подошел к двери, что впускала в кабинет главы Киберлайф. Прислонил свою ладонь к биометрическому замку. Отпечаток ладони загорелся зеленым, подтверждая доступ и пропуская внутрь. В кабинете сидела Оливия Де’Ат. Ее пальцы порхали по сенсорной клавиатуре, пока не открылась дверь. Она оторвала глаза от терминала и посмотрела сквозь линзы очков на вошедшего. Все-таки у нее необычные глаза, подумал парень. Большие, выразительные, голубые, искусно подчеркнутые черной краской. Нависшие веки придавали любопытную форму разреза глаз: он бы сравнил их с отзеркаленными параллелограммами, если бы кто-то спросил его мнения. Она всегда выглядела статно, а харизма была ее визитной карточкой. Оливия носила строгие, дорогие платья без излишеств, но идеально облегающие фигуру, так что этой женщине не нужно даже оголять вырезами части тела, чтобы выглядеть сексуально. С такой внешностью она точно должна была жить в то время, когда дамы расхаживали в платьях готического стиля. Ни одна не смогла бы сравниться с естественностью Оливии в подобных нарядах. А плюс ко всему, парень гадал, как она поддерживает внешнюю юность в сочетании с опытом возраста. Он бы не удивился, если бы женщина случайно нашла источник молодости.        Получив свою порцию удовлетворения от привлеченного внимания Оливии, парень объявил новость голосом подтвержденных ожиданий:       — Поздравляю, твой старый знакомый, наконец-то, спалился.       Оливия смотрела на парня пару секунд, принимая услышанное. Заправляя прядку в хитросплетенную прическу длинных черных волос, она задумчиво переспросила:       — Мартин?       У посетителя не вызвало ни капли раздражения данное уточнение. Он почувствовал задор, что и отразилось в его тоне:       — Да-да, тот самый святоша.       Оливия сделала глубокий вдох и выдохнула безлично, как факт, снимая очки:       — Вот идиот.       Парень на это только усмехнулся. Она заинтересовано спросила:       — Кто его вычислил?       Посетитель ответил так же повседневно, как если бы его спросили про температуру на завтрашний день:       — Какой-то Уилл Грэм. Работает в академии ФБР консультантом по особым делам.       Оливия мысленно отметила эту информацию и обыкновенно произнесла:       — Ты знаешь, что делать, Даррен. Развлекайся.       Даррен многозначительно улыбнулся, как бы говоря: «О, еще как развлекусь». Он уже развернулся уходить, но его остановил беспрекословный голос Оливии:       — Не облажайся.       Парень развернулся на низких каблуках в ее сторону и спокойно предупредил:       — Осторожно, а то еще ранишь мои нежные чувства.       Глава Киберлайф только хмыкнула и надела очки на переносицу, тем самым ставя точку в их разговоре. Подобные обсуждения всегда подразумевали один конкретный приказ: «Без отличного результата не возвращайся». Даррен же по пути из башни размышлял, какая одежда будет функционально-удобной в роли «рабочего» прикида.       В голове Оливии эхом прозвучало воспоминание… Договор жизни и смерти, что стал единственным и быстрым выходом из ситуации.       «Если ты расскажешь про меня, ничто не помешает мне рассказать про тебя. Один убьет другого, если про кого-то из нас узнают. Идет?»       -//-       Басы доносились в ночи из одного из особняков на горе. Судя по всему, там уже давно полным ходом шла вечеринка. Грэм чувствовал себя неважно. Жарко. Он вытер капли пота со лба. И как не кстати соображать приходилось через силу упрямства. Уилл, Джек и несколько человек из группы подкрепления продвигались, скрытые зарослями на спуске к берегу. На песчаном береге, вдалеке от единственной тропы, ведущей наверх в город, виднелся некто в капюшоне. Воздух меж деревьев превратился в одно сплошное напряженное ожидание. Уилл старался контролировать спокойную работу легких. Джек подал остальным знак остановиться. Подозреваемый Мартин Крейгер разжег костер, который осветил происходящее. Вновь лежали пять человек в окружении белых лилий. Но лица еще не срезали. Джек вышел из укрытия и прогремел убийце:       — Стоять! Не двигаться!       Для мужчины это было сигналом бегства. Он даже не обернулся. Не зная, что именно стало порывом, Уилл сорвался бежать за ним быстрее остальных под грозный зов спецагента Кроуфорда. Основной силой, заставившей пуститься в погоню за преступником, была неудача, которая в последнее время то и дело пыталась сбить Грэма с ног вместе с неуверенностью, подавленностью, ночными кошмарами. Злое упрямство неожиданно стала топливом для ног. Однако времени на рефлексию у профайлера не было.        Зацепившись взглядом за тропинку, по которой определенно ходили только знающие местные жители — и которую их группа не отметила прежде, как вариант отхода — Уилл решился попробовать сократить расстояние по ней. Ниточка тропы, ведущая наверх, была еле различима, особенно во время погони. Ветки и листья так и норовились хлестнуть по Уиллу, отгоняя незваного гостя прочь. Профайлер увидел, как священник побежал к особняку, где разносилась по округе электронная музыка, и старался не отставать.       Даррен, увидев погоню и самый вероятный путь, по которому двое побегут, перескочил через ограждение из зарослей деревьев на территорию особняка. Шел, как свой на этой вечеринке. Тем более, парень был уверен, что большая часть гостей не была приглашена изначально, поэтому вписывается он отлично.       Ловко схватил черную кепку с цветным козырьком со стриженой головы одного мужика и надел ее на себя задом наперед так, что хохолок платиновых волос остался забавно торчать из выреза головного убора. Решетчатые очки с какого-то столика по итогу оказались на переносице Даррена. Свободные, непримечательные штаны и футболка с джинсовкой дополняли пофигистический образ. Самое то, чтобы спрятаться на виду среди пьянчуг, подумал парень, моментально входя в образ. Он подхватил у неизвестной девушки, пьяной в хлам, одноразовый стаканчик с напитком и шмыгнул в толпу. «Тебе и так хватит», — милосердно решил парень. Это оказался ром. Даррен неуклюже пританцовывал, разделяя веселье вместе с незнакомцами. Отпил халявный глоток алкоголя. И ждал.       Разношерстные гости под алкоголь и биты музыки беспорядочно двигались и толпились, создавая неразбериху. Священник решил пробежать среди танцующих, а после скрыться где-нибудь, уйдя из поле зрения преследователя. Мартин нырнул в толпу, расталкивая людей с дороги. Он был уверен, что спасение уже близко. Что Бог защитит своего преданного раба за все совершенные деяния в Его честь. Он знал, он верил, вот сейчас все вернется на круги своя…       Точный удар. Ножом в широкий ремень. Священник от неожиданности не затормозил и по инерции столкнулся с неизвестным парнем. Мартин заметно ослабевал. Хотя бы подбородком панически хотел удержаться за плечо незнакомца. Под никому не слышные хрипы фанатичного священника тот самый парень со спокойствием дьявола, что явился невесть откуда ради давней сделки, произнес на ухо умирающему:       — Оливия передает «Привет».       Мартин перевел глаза на незнакомца, и в них отражалось именно то, что так нравилось Даррену. Жизнь, стремительно ускользающая из тела. Ужас и неверие, что здесь и сейчас окончится его существование. На этом все и второго шанса не представится. Гаснущий взгляд, как огонек на дне свечи.       Даррен с жадностью пожирал каждое считанное мгновение чужой жизни. Скользнул языком по своим губам, смакуя приближающуюся смерть. Даже бесполезные очки-решетки не мешали впитать особый момент. Если бы не погоня и незавершенный спектакль, он бы отпраздновал свою вылазку в этом особняке дурмана. Но работа есть работа.       — Воу, чувак! Куда полетел?.. — заплетающимся языком громко возмутился Даррен. — Чувак? Чувак?! С тобой че? Народ, ему плохо!       Убийца священника отшатнулся от погибшего преступника, как от прокаженного. Мартин упал наземь, более не удерживаемый парнем. Даррен навесил на себя испуг и трусость. В грубой панике он накинулся на рядом стоящего человека:       — Ты что, не видишь, что ему скорая нужна?! Вызови скорую! На помощь! Человеку плохо! — продолжал причитать парень.       Началась суматоха. Чей-то крик спровоцировал хаос, из которого Даррен вышел победителем.       Уилл, пытаясь отдышаться, прибежал конкретно в данный момент. Первая секунда — профайлер опешенно смотрел за разрастающейся суматохой. Резкий выдох. Такой беспорядок мог быть только при виде трупа. Мужчина поднял взгляд. Вторая секунда — единственный человек, уходящий из гущи событий. Кто бы это ни был, нужно догнать именно его, кричала интуиция. Третья секунда — Уилл помчался за ним.       Неизвестный зашел за угол особняка, где стало значительно тише. И тут Даррен услышал быстро приближающиеся шаги. Когда он рванулся бежать, его уже не очень вежливо припечатали к стене. Как только затылком не ударился — останется загадкой.       — Ой, спокойно! — вернулся в образ Даррен, испуганно заверяя: — У меня ничего нет! Я чист!       Для убедительности он смиренно поднял руки вверх перед предполагаемым представителем правоохранительных органов. И только сейчас он узнал, кто его держит за грудки. Уилл Грэм.       «А в жизни ты явно лучше», — отметил мысленно парень.       На лице профайлера блестела испарина. Веяло жаром даже через одежду, а горячее тяжелое дыхание марафонца не способствовало понижению температуры между ними. Даррен сглотнул. После убийства он привычно балансировал на грани возбуждения, а сейчас ситуация была не кстати провокационной для его тела. Однако он держал себя в руках, не собираясь так просто сбрасывать маску перепуганного торчка. Но…что с этим Грэмом не так?       Уилл пытался вглядеться в пойманного. Однако, у него не получалось определить, кто перед ним. В одном лице были все его знакомые и одновременно никто из них. «Что со мной происходит?», — растерянно подумал Грэм. Профайлер, несмотря на ступор, удерживал неизвестного так крепко, что, казалось, начнет рваться джинсовка в его хватке. Уилл, не выдержав этой неопределенности, грубо тряхнул незнакомца так, что украденные очки слетели, потребовав:       — Кто ты, отвечай!       «Да Иисусе Христосе тебя помилуй…», — выругался про себя парень.       Даррен прищурился, стерпев такое отношение к себе. И все-таки, судя по тому, как он пристально вглядывается в его лицо, складывается впечатление, что зрение Грэма внезапно ушло в минус. Консультант не может понять, кого держит, не может увидеть? А что если… подыграть? Но ведь можно и убить… Нет. Сейчас лишние смерти ничем не помогут. Начнут искать кого-то другого. И тем более, гораздо интереснее провернуть все иначе.       Парень спросил без напущенных эмоций в голосе, но экстренно импровизируя:       — А кого ты видишь, Уилл? Почему ты не узнаешь меня?       Линий и очертаний прибавлялось на «пустом холсте». Неопределенность растворилась. В этот самый момент Грэм, наконец, разглядел лицо. Свое лицо. С широкими от неверия глазами он помотал головой, прошептав и продолжая заворожено пялиться на другого себя:       — Нет, это нереально. Ты — не я! Не можешь быть! Нет… Это…       «Это бред!» — закричал внутренний голос, — «Это все игра фантазии. Кто этот человек? Кто? Почему я не вижу?»       Вспыльчивость и грубость из-за страха Уилла гасли стремительно под жутким давлением случайного осознания. Он коснулся пальцами щеки, своей щеки напротив. Ему стало нестерпимо жаль себя. Беспомощность разъедала душу. Он не знал, как себя защитить и от чего. Он был потерян как никогда прежде. Голос перешел на хрупкий шепот:       — Я схожу с ума…       Все стало плыть и размываться. Уилл еле держался на ногах, подпитываемый остатками упрямства. Даррен же затаив дыхание пытался переварить услышанное: «Во расклад! Он что, реально себя сейчас видит?! И как он только вычислил святошу?.. В голове бардак творится, однозначно. Но раз такое дело — выход прост», — окрашенные в эмоции мысли менялись весьма быстро с удивления, недоумения, принятия, и завершая находчивостью.       Хватка одной руки консультанта начала заметно ослабевать. Даррен вздохнул с равнодушием. Просто скинул с себя хватку мужчины, чьи руки вдруг безвольно повисли. В свою очередь, руки киллера никто не удерживал, поэтому он достал из рукава нож с тонким следом крови Мартина. Уилл упал на колено, не в силах устоять на двух ногах. Даррен обтер ручку ножа, взял ладонь Грэма, раскрыл ее и вложил свое орудие убийства. И затем склонившись к его лицу сказал так, будто прекрасно понимает, в чем дело:       — Это все твоя вина. Это ты убил священника. Ведь так проще: убить без лишнего правосудия, да? Нет человека, нет проблем.       Слова, произнесенные наугад, засели в голове Уилла где-то глубоко. Воспаленный мозг не мог выдержать встречу с еще одним Уиллом. Слишком тяжело смотреть на самого себя. Гравитация упрямо тянула ближе к себе. Глаза закатились. Грэм потерял сознание и рухнул на землю.       Даррен с отстраненным любопытством посмотрел на «поверженного» консультанта по особым делам. Кажется, некое «особое дело» приключилось с ним самим. Иронично. Киллер хмыкнул. Взял его за челюсть. Повернул голову сначала в одну, затем в другую сторону.       «Очаровашка даже в припадке, надо же», — мысленно вынес он вердикт.       Отпустил бессознательного Уилла и поднялся, выпрямившись. Заметил решетчатые очки и поднял их с земли, пробубнив себе под нос:       — А это я, пожалуй, заберу. Нечего уликами тут сыпать.       Даррен быстро ретировался с места происшествия. Его «рабочий день» еще не закончился…       -//-       Он не зря решил сократить путь по склону наверх. Быстрее остальных добежал до священника, а когда нагнал — всадил нож. Без промедлений. Без сожалений. К черту правосудие. Нет человека, нет проблем… Воспользовавшись хаосом, зашел за угол особняка, а после…       Запах стерильности, и немного хлорки. Звуки собственного размеренного дыхания. Голоса — кажется, двух мужчин рядом — были слышны также хорошо, как если бы они доносились из-под тонн воды и медленно всплывали все ближе к поверхности и миру. Через некоторое время Уилл смог понять, кому принадлежали голоса.       Джек и Ганнибал что-то негромко обсуждали. Кроуфорд подбоченился и угрюмо слушал убедительного психиатра. Уилл разлепил веки и первым делом видел матовые знакомые силуэты. На поверхность действительности всплыл обрывок диалога.       — …ный шанс, Джек.       Тот поджал губы, словно удерживал ускользающие сомнения.       — Вы уверены в этом? — спросил он.       — Да, — последовал прямолинейный ответ Лектера. — Я могу договориться о приеме. Для гарантии я поеду вместе с ним как сопровождающий психотерапевт. Отправлять его одного будет некорректно с моей стороны, как специалиста.       Неизвестно, сколько продолжалась их дискуссия в целом, но только после этих слов Джек кивнул, наконец, одобрив предложение доктора Лектера.       Грэм шумно вдохнул большую порцию воздуха, подчиняясь потребности возобновления работы легких после сна. Пока консультант принимал сидячее положение на… больничной койке, Ганнибал первым среагировал на пробуждение и подошел к Грэму.       — Уилл? Как вы себя чувствуете?       Тот спросонья мало-мальски протер глаза и поднял их на Лектера.       — Я…в порядке, — заверил он немного хриплым голосом. Прочистил горло, покашляв. — Почему я здесь?       Ганнибал оценивающе посмотрел на Уилла. Он вместо ответа задал немного другое направление разговора:       — Расскажите, что последнее вы помните?       Брови Грэма сдвинулись на секунду, выдавая запущенный мыслительный процесс. Джек ожидал со сложенными руками. Уилл перевел взгляд на Ганнибала, затем на Кроуфорда. Подозревают. Но скорее сомневаются.       — Я побежал за Мартином Крейгером. Он решил бежать через толпу людей. Потом…       Уилл поморгал. Воспоминания давались сложнее. А когда на ум пришла цепочка дальнейших событий, он впал в явный ступор. Не понимал, почему так поступил. Эмпатия сыграла с ним злую шутку? Грэм не верил своим воспоминаниям, но больше ничего у него в доказательство не оставалось.       Молчание консультанта утяжеляло обстановку. Уилл принял решение все равно рассказать, как все было, не утаивая. Не важно, что будет с ним после.       — Я нагнал его в толпе. И…ударил ножом.       Желваки Джека нервно очертились на челюсти. Ганнибал же в спокойствии выигрывал. Он спросил, словно не услышал признание в убийстве:       — Когда вы выходили на операцию, брали с собой нож?       Уилл, секундой ранее уверенный в своей виновности, растерянно стал искать ответ на простой вопрос психиатра. И по итогу, поникнув произнес:       — Нет.       — Откуда вы его взяли? — последовал следующий вопрос доктора Лектера, поощренного честностью реакций и слов консультанта. Однако понял этот факт только Уилл. Его глаза стали бегать по чертам лица Ганнибала.       — Он уже был у меня в руке, — ответил он, все больше убеждаясь, что психиатр уже имеет некоторые ответы. Слова Уилла — подтверждение правдивой ситуации, а не выяснение обстоятельств.       — Зачем зашли за особняк? Вы скрывались от кого-то?       — Я не знаю зачем, — потерянно произнес Грэм.       Ганнибал повернулся к Джеку, и если бы была хоть какая-то вероятность того, что профессиональный такт и природная вежливость позволят ему произнести подобную фразу в реальности, он бы уверенно заявил спецагенту: «Я же говорил». Однако он не отказал себе донести посыл невербально с присущей отстраненностью.       Джек же после этого раздраженно обратился к Уиллу:       — Ты почему помчал вперед паровоза? — высказал претензию спецагент. — Отвалил мне времени только моргнуть.       Грэм нервно потер тыльную сторону шеи. На этот вопрос он тоже не знал, что ответить.       — Не хотел его упустить, — сказал консультант.       Джек все же пояснил:        — Когда мы поднялись, священник лежал мертвым, а ты прилег отдохнуть за углом с ножом в руке.       Уилл только обреченно смотрел на Джека.       — Но в толпе тебя никто не видел, — добавил Кроуфорд одно из нескольких доказательств в пользу профайлера.       — Вы не заметили еще кого-то подозрительного? — обратился Лектер к Уиллу.       — Кроме себя — никого, — просто ответил он.       Ганнибал на это заинтересованно склонил голову чуть вбок. Уилл понял, что он не списал это на сарказм, как сделал бы, например, спецагент. Такое наблюдение заставило взглянуть на психиатра внимательнее. Тот чувства самообладания не терял.       — В каком вы были состоянии во время операции? — спросил он.       — Жар. Не мог толком сосредоточиться. Тяжело думал, — перечислил Уилл, убрав с лица кучерявую прядь.       — … И закончилось все тем, что ваш разум не выдержал эмоционального потрясения, — размеренно продолжил Ганнибал и произнес очевидный факт: — Вы не убивали Мартина Крейгера.       Уилл взглянул на него с меланхоличным видом. Покорным. Словно говорил: «На ваше усмотрение: виновен я или не виновен».       — Для доказательства твоей виновности слишком мало улик и много несостыковок. Дело вероятнее всего замнут. Но суд состоится, — поделился Джек своим прогнозом, вставив его ровно между все более крепчающим зрительным контактом Грэма и Лектера. Уилл заметил дрогнувший в улыбке уголок губ психиатра.       Ганнибал обернулся к Кроуфорду, оторвав взгляд от консультанта, и с интонацией, подразумевающей отсылку на недавний разговор и деликатность одной не обсужденной проблемы, спросил, больше в целях вежливости:       — Оставите нас?       «Как от назойливой мухи отмахнулся», — лениво подумал Уилл. Чувствовал, как апатия завоевывает его голову.       Джек подумав «распутал» руки на груди и с кратким кивком молча вышел из палаты, закрыв за собой дверь.       Уилл уронил взгляд на свои ступни, скрытые пододеяльником. Как только до его слуха донесся щелчок закрытой двери, он, не поднимая головы, без лишних подводящих слов начал рассказывать Ганнибалу то, с чем хотел обратиться немногим ранее:       — Я проснулся вчера с ногами, измазанными в земле. Помню, как шел по дороге ночью. Кажется, я действительно ходил во сне, на том месте. Но я тогда не осознавал происходящее. Блуждал на закоулках фантазий, — произнес негромко он.       Грэм не заметил, как Ганнибал неслышно присел на стул рядом с больничной койкой. Вслушивался в его слова, и настолько обычно, словно ожидал начало их диалога с откровенности.       — Что вы видели? — спросил психиатр.       Грэм специально умолчал, что ему привиделся их искаженный разговор в тот день в офисе, где Лектер появился совсем рядом, нарушая границы личного пространства, и против чего консультант почему-то во сне не возражал… Но обозначил остальные образы:       — Линду. Ее кровь на рогах. И Сэма. Он старался разломить мне череп, — нейтрально произнес он, словно вовсе не проснулся тогда от своего крика.       Если бы Уилл смотрел на Лектера в этот момент, то заметил бы мелькнувшую искру в карих глазах. Быстро погашенную. От одной мысли: «Ему снятся мои творения». Ганнибал стал тянуть за ниточки их разговора, постепенно выводя мужчину к определенной истине:       — Когда вы ведете беседу с андроидами, когда смотрите им в глаза, вы теряете себя в них?       Уилл посмотрел перед собой и мотнув головой, с долькой горечи произнес:       — Нет…       — Но продолжаете проявлять сочувствие к людям, как прежде?       Уилл перевел медленно на него взгляд. Психиатр являл собой чуть ли не иное определение невозмутимости.       — Намекаете, что я не могу применять эмпатию к девиантам? — спросил консультант подозрительно.       — Если у вас имеются аргументы против, буду только рад их услышать, — произнес Ганнибал и посмотрел с ожидающим любопытством.       Уилл слегка прищурившись смотрел прямо в глаза Лектера. Молчал. Поражался своей сообразительности. Из-за того, что нечто очевидное оказалось для него весьма неочевидным, Уилл ощутил себя некомфортно в компании внимательного Ганнибала.       После нескольких секунд молчания и понижения самооценки он утвердительно сказал:       — Вы знаете почему.       Возражений не последовало.       — Проблема кроется в том, почему вы не осознавали этого факта до сих пор, — взял Ганнибал тему откуда-то издалека. Уилл расценил это чуть ли не как поддразнивание. В собственных словах против воли прозвучали нотки вызова:       — Расскажите, что вы думаете обо мне, — Грэм даже развернулся к доктору Лектеру всем телом. — Что я не могу увидеть?       Ганнибал тонко улыбнулся.       — Лучше сказать, что вы можете увидеть в девиантах — смерть, которая к ним не приходила.       «Играет правдой. Отрывает от нее как от буханки хлеба по кусочку и скармливает мне», — одновременно утвердительно и озадаченно подумал Уилл.       — Хотите сказать, что девианты для меня мертвы? — поднял бровь консультант.       По неуловимо изменившейся атмосфере Грэм догадался, что Ганнибал входит в известный только ему одному интеллигентный кураж. Он подался чуть вперед и не просто приоткрыл дверь правды, а распахнул ее.       — Они и не живы в том смысле, который нам известен, — задал он начало. — Одно дело, когда вы надеваете на себя личину убийцы и отнимаете жизнь, или воскрешаете жертв в своем бескрайнем воображении, даруя ее. Но испытать на себе поглощающий ужас самой смерти, стать тем, кто не способен даровать жизнь или же отнять ее, заставляет вас бессознательно абстрагироваться от этого болезненного для вашей психики опыта.       Уилл замерев слушал его, почти поверив в то, что Ганнибал сейчас применяет на нем гипноз. И он не закончил, продолжив тихим низким голосом, каким делятся истиной:       — В мертвых только тьма. Пустота. Ничто. Вы скрываетесь за возведенной крепостью, чтобы не уничтожить свою личность. Самое ценное, что когда-либо у вас будет. Вы боитесь умереть внутри собственного разума.       Сердце Грэма стало трепыхаться где-то в глотке. Ганнибал уже в который раз попадал в цель настолько метко, что Уилл метался, разрывался от неоднозначности. Его никогда не понимали на таком уровне. Хотелось либо бежать от этого неординарного психиатра, либо тянуться к его разуму навстречу. Одновременно. Это душило, лишало воли легкие, которые, казалось, прижались к позвоночнику.       Внешне Грэм выжимал из себя все самообладание, на какое был способен, но даже несмотря на это, он знал, что чуть ли не лежит на раскрытой ладони Лектера, как редкая прелюбопытная монетка.       Уилл сглотнул, не стараясь скрыть свою уязвимость перед Ганнибалом. Но несмотря на это, консультант усмехнулся суждениям, которые сразу озвучил:       — И вы знаете способ, как это исправить, не так ли? Об этом вы разговаривали с Джеком.       Лектер согласно слегка кивнул головой. Градус между ними стал интуитивно понижаться. Словно тот ослабил хватку откровений.       — Да. Ваша проблема «эмпатической слепоты» решаема, но самому вам опасно пытаться с ней справиться.       Уилл осторожно спросил:       — Что вы предлагаете?       — Чтобы у вас получилось понять андроида, нужно посмотреть на мир его глазами. Без эмпатии, — просто отозвался Лектер. И наблюдал.       — Каким образом? — уточнил Грэм.       — С помощью специального оборудования.       Уилл прикинул в голове, слышал ли он о чем-то подобном, но попытки вспомнить оказались тщетны.       — Но таких не существует… — возразил консультант, но его мягко удивили:       — Наоборот. Но оно находится только в одном месте.       Взгляд Уилла стал бегать по чертам лица Ганнибала, пытаясь отыскать намек на шутку. Но ничего подобного не проявилось. Единственное место, где может находиться такое оборудование… Грэм выдохнул однозначную догадку:       — Башня Киберлайф.       Губы Ганнибала позволили себе изогнуться в довольной, воспитанной улыбке.       — Вы готовы разрушить барьеры своей эмпатии?       -//-       Несколькими часами ранее       Девиантам, как и людям, свойственна одна черта — при наступлении перемен остаться в известной обстановке. Поэтому часть из них продолжили работать в таких заведениях, как секс-клубы, что радует некоторых желающих, которых навряд ли будет когда-либо мало. Парень был приятно удивлен, что существует сеть элитных клубов «Рай». В один из них он сейчас и направлялся.       Убийство для него было своеобразным глотком свежего воздуха, а воспоминания о нем — попыткой вдохнуть поглубже, вбирая в себя все без остатка. Сегодня ко всему этому добавился неожиданно этот профайлер. Горячее дыхание на коже и то, как тот прижимал парня к стене, только добавили желания. Провоцировали фантазию рисовать различные сцены, о которых этот Уилл никогда не узнает. Даррен держал в голове эти ощущения, упрямо помнил.       Два больших экрана, стоящих по всему коридору, передавали привлекательные изгибы тел. Переливающееся, сменяющее друг друга фиолетовое и голубое свечение, свойственное стилю заведения, стекало и извивалось на фигуре парня. Перед ним автоматически разъехались двери, гостеприимно впуская в клуб. Андроиды стояли в цилиндрических капсулах, демонстрируя себя для клиентов. Даррен не мешкал с выбором. Подошел к мужской модели брюнета. На резинке его боксеров светилось рабочее имя «Джон». Подтвердил оплату и тот вышел из капсулы. Но остался в ожидании, пока клиент обратит на него внимание. Даррен купил сеанс с коротковолосой брюнеткой «Дианой» и девушкой-девиантом «Карен» с длинными каштановыми волосами, в которых видны тонкие косички. Ассистент-человек, стоящий за стойкой на случай различных ситуаций с клиентами, тихо присвистнул. Парень обернулся к нему, услышав звук. С нейтральным выражением лица, вызывающим в другом человеке желание ретироваться от беды подальше, Даррен подмигнул ассистенту. Тот сразу же опасливо отвернулся.       «Боишься, что приду по твою задницу?», — мысленно усмехнулся киллер. — «Не зря. Я как раз в настроении».       Даррен обернулся к трем андроидам:       — Ведите, — лаконично приказал парень с естественным ощущением власти.       Вперед вышел Джон и повел остальных в свободный номер. Девушки же уже облепили Даррена с двух сторон, легко прикасаясь к оголенным участкам кожи тонкими пальчиками. Парень же обнял за талии, предвкушая отличное завершение ночи.       Они вошли в номер, автоматическая дверь за ними закрылась, отрезая от любого намека на существование внешнего мира. Андроид подошел ближе и смело спросил:        — Как к вам обращаться?       Девушки, оставив на короткое время парня, решили уже начать, разогревая обстановку поцелуем. Даррен взглянул на них, предвкушающе усмехнувшись. После подошел вплотную к парню и ответил, смерив его взглядом:       — Я пришел сюда трахаться, а не знакомиться.       Он резко притянул его за волосы на затылке и стал несдержанно целовать. Штаны давили на эрекцию. Даррен все больше входил во вкус с каждым звуком отрывающихся друг от друга губ, с каждым выдохом, рассеивающимся на чужой коже. Джон опустил руки на ягодицы и сминал их, вызвав удовлетворительный вздох.       Скин андроидов был донельзя приятным на ощупь. Несравним с ощущением человеческой кожи. Кроме того, секс с андроидами более безопасный — они все походят стерилизацию после каждого сеанса. И с ними не требуется контрацепция.       Карен и Диана подошли к Даррену и стали стягивать с него джинсовку. Он оторвался от губ девианта, позволяя себя раздеть. Брюнетка припала к шее клиента, а другая игриво лизнула указательный палец Даррена. Взгляд зеленых глаз приобрел хищность. Тембр голоса чуть понизился и приобрел налет хрипотцы, когда парень сказал Джону:       — Сними штаны.       Девиант опустился на колени и посмотрел снизу вверх на клиента с похотью во взгляде. Он потянул резинку вниз до щиколоток. Штаны отлетели в сторону. Диана сняла с Даррена футболку, которая последовала за штанами. Карен укусила за основание шеи, сразу проведя языком по оставленным следам. Джон, широким мазком проведя от основания члена до головки, принялся плотно скользить губами вдоль органа. Даррен в наслаждении выдохнул и немного откинул голову под звуки перемешивающейся слюны за щеками девианта и причмокивания. Карен спускалась поцелуями от шеи, по ключицам, груди и прессу. Даррен исследовал губы Дианы, а затем переключился на ее грудь, отодвинув чашечки лифчика и помассировав соски. Запустил шаловливые пальцы в трусики, подразнил клитор и ввел два пальца внутрь, когда Карен, стоя на коленях вместе с парнем-девиантом, втянула губами яйцо, щекоча языком. Джон с легкостью пропускал в горло член парня, глубоко заглатывая. Стоны Даррена и Дианы заглушились их общим поцелуем.       Даррен немного отстранился, остановив этим действием всех. Под всеобщим вниманием он коснулся подбородка Карен, призывая подняться на ноги. Принялся беспрекословно изучать ее влажные от слюны губы. Подхватил ее на руки, дошел до постели и уронил девушку на нее. Без церемоний снял лифчик и трусики. Спускался поцелуями вниз, меж грудей и по плоскому животу. Обернулся к остальным и из-под опущенных ресниц призывно глянул на парня-девианта, прогибаясь в пояснице.       — Присоединяйтесь, — томно произнес он обоим.       Пока двое андроидов снимали с себя нижнее белье, Даррен стал кружить языком по клитору, заставив Карен откинуть голову с шумным вздохом. Диана подошла к девушке и, после страстного поцелуя под пристальным вниманием Даррена из-под бровей, встала на колени по обе стороны от ее головы. Джон, смочив слюной свои пальцы, вводил их парню поочередно внутрь, растягивая проход. Диана села девушке-андроиду на лицо и та принялась ласкать ее языком. Комната заполнялась стонами и нередким скулением наслаждения, что чуть ли не музыкой долетали до ушей киллера. Который хмурился от первоначальных неприятных ощущений растяжения. Даррен оторвался от Карен с продолжительным стоном, когда парень принялся вводить член. Под фрикции, постепенно набирающие частоту, Даррен невольно концентрировался на том, как каждый раз расширяется от члена андроида сфинктер. Девиант провел ладонью вдоль позвоночника вниз, любуясь видом сотрясающегося от его толчков парня. В какой-то момент Даррен откинулся спиной к груди Джона, чьи руки стали хаотично оглаживать изгибы точеного тела. Изменившийся угол проникновения выбил из груди более громкий стон. Даррен из-под полуприкрытых век наблюдал, как Диана и Карен, прислонившись друг к другу вплотную на манер двух ножниц, стали волнообразно двигать тазом. Парню нравилось в подобные дни тонуть в звуках секса. Ненамеренно вновь прокрутив сцену с умирающим от его рук Мартином, киллер сжал свой член у основания и решил сменить позиции, пока их всех четверых не настиг экстаз. Он сдавил в своем горле стон, когда почувствовал образовавшуюся пустоту внутри.       Даррен лег на спину. Карен расставила ноги по обе стороны от клиента и села на его член, повернувшись спиной к партнеру и получив возможность наблюдать за процессом, разворачивающимся перед глазами. Диана же встала перед ними в колено-локтевую и стимулировала их обоих ртом и руками. Даррен откинул голову на подушки, закрыв глаза и заполняя разум удовольствием. Джон пристроился сзади Дианы, войдя одним плавным движением. Он прогибал поясницу, делая волнообразные движения вверх. Вибрация из-за стонов передавалась Даррену и Карен от Дианы. Дополнительная стимуляции изводила, и парень стал сам вбиваться в скачущую сверху девушку.       Даррен был единственным, с чьей коже скатывались редкие капельки пота и переливался в неярком освещении налет испарины, подчеркивающий все достоинства его тела. Все четверо выглядели потрепано, переживая напряженность подступающего пика. Через пару минут они почти синхронно отдались моменту ослепляющего оргазма, подрагивая и выгибаясь. За весь их сеанс не звучали более громкие стоны. Даррен, бесстыдно утонув в море общего удовольствия, сильно сжал пальцы на тазовых косточках девушки и кончил в Карен. Если бы она не была андроидом, то на ее коже обязательно остались бы синяки. Джон же ограничивался внешней демонстрацией достигнутого оргазма, так как спермы в нем попросту не было. Даррен, с самодовольством отметив расслабленных и измотанных девиантов, блаженно закрыл глаза, переживая одышку. Карен поднялась, вставая на свои дрожащие от пережитой нагрузки ноги. Даррен лениво улыбнулся этому реализму. Его член, более ничем не удерживаемый, с глухим звуком «стукнулся» о живот. Джон напоследок решил склониться к нему и втянуть губами чувствительную после оргазма головку, на которой осталась какая-то часть спермы. Даррен зашипел и промычал, прикусив губу. Тот пару раз провел по ней языком и оказался притянут для мокрого поцелуя. Даррен усмехнулся и отпустил от себя парня-девианта, и больше не обращал ни на кого из них внимания, словно прожил это время во сне, а не наяву.       Освещение комнаты стало ярко-белым, сигнализируя об окончании сеанса.