Утро вечера мудренее

Я усердно готовился к устному и письменному экзамену в начальной школе. Во всяком случае, больше давал вид, что занят. Ни математика, ни письмо и английский трудностей не вызывали. Отец меня проверил и был впечатлен моими знаниями. — Ты — книжный червь, — пошутил он. Я хмыкнул и обвёл глазами библиотеку, в которой мы находились. Отец рассмеялся. — Отлично! Значит, ты готов в понедельник идти в школу? — Больше, чем ты думаешь, — не удержался я. Отец не заметил моего слишком взрослого подтрунивания над собой. У нас вообще были прекрасные доверительные отношения. Я хотел оправдать свою полезность в новой школе и не позволял себе поблажек. Убирал вещи и книги, мыл полы в доме без магии, посуда на кухне всегда была чистой и аккуратно сложенной, умел готовить себе завтрак и обед. Это было незаметной работой над своими привычками. Я также прикладывал усилия, чтоб больше знать и уметь. Мог починить маггловскую технику, мебель и электроприборы. Занимался обустройством остальной части дома, неиспользуемой. Как бы мне не претил подвал с решёткой, я не мог избежать заключения. Мать не приближалась ко мне в эти дни. Более того, она перестала проявлять заботу и ласку и в обычные дни, когда я был человеком. Её будто выморозили, и всё чаще я видел в её глазах страх и боль. Что я мог поделать? Лишь бы она не оттолкнула меня совсем и не выгнала жить в лес. Так иногда я думал о себе уничижительно на безнадежной ноте. Были и такие дни, когда я сдавался под напором эмоций волка. Кажется, я стал приобретать волчью грацию и силу, хоть обернулся я только три раза. Мышцы под напором сущности оборотня постоянно менялись и после обращения в человека какое-то время болели. Будто перезанимался спортом. К школе я был готов на все сто. Мне лишь пришлось полагаться на инстинкты выживания, чтобы вписаться в коллектив и не выделяться. Я одновременно боялся и того, и другого. Лишь намного позже я нашёл баланс, с которым я продержался до конца учёбы в начальной школе. Я впечатлил школьного экзаменатора рассуждениями о творчестве Чарльза Диккенса, грамотностью и неожиданно глубоким знанием математики. Когда он спросил что-то по французски, я неожиданно пролепетал на довольно сносном французском о парижских улочках и уютных кафе. На меня в тот момент хлынули воспоминания. Я и Скай в Париже. Обычное утро. Бистро на углу. Мы вышли из отеля и, взявшись за руки, входим в него. Заказываем кофе и круассаны. Запах клубники, шоколада и волнения. Я достаю кольцо и становлюсь на колено. Несмотря на раннее утро, посетители кафе разражаются аплодисментами. Воспоминание схлынуло внезапно, оставив привкус счастья и надежды. — Замечательно! — отметил директор школы некий мистер Стивен Дж. Шепард. — Ваш ребёнок прекрасно подготовлен. Занятия начинаются через неделю. Надеюсь, вы не имеете привычку опаздывать по утрам? Строгий взгляд меня не впечатлил. Я улыбнулся, так как чувствовал доброжелательность и силу. Намного позже я узнал, что директор хотел меня отправить на класс старше, так как мои знания превосходили знания ровесников. Мистер Шепард и мой отец посоветовались и решили не потакать моим способностям, а расти и общаться вместе со всеми. Сила и добродушие помогли мне завоевать авторитет среди ребят, но я оставался одиночкой. Мне не были интересны игры и увлечения ровесников, я предпочитал читать и размышлять. Однако ботаником я не выглядел. Не выглядел и болезненным и худым недорослем, как должен был выглядеть до поступления в Хогвартс. Я увлёкся футболом и плаванием, чтобы хоть как-то девать свою дурную энергию семилетнего ребёнка. Лишь ежемесячные «мохнатые» проблемы доставляли неудобства. Я никак не мог привыкнуть обращаться и спокойно переживать превращение. Были страх, отчаяние и боль. Мне не хотелось сидеть в подвале, но и бегать в лесу с угрозой заразить, и даже убить, не наилучший выход. Так незаметно подкралось Рождество. Вот тут я и увидел Альбуса Дамблдора в лесном домике. Я как раз вернулся с тренировки и застал чаепитие отца с величайшим волшебником столетия. — Здравствуйте, директор Дамблдор, — поздоровался я. — Ты меня знаешь, Ремус? — удивился он. — Кто же вас не знает, — проворчал я. — Действительно, — вмешался отец. — Однако, Ремус, будь повежливее. Где твои манеры? — Простите, — извинился я. — Просто не ожидал вас увидеть, директор. — Мы с Альбусом давние друзья, — сказал отец. — Мы обсуждали разработку Антиликантропного зелья. Нужны добровольцы для тестирования, — сказал Дамблдор. — И вы хотите, чтоб я был подопытным? — с подозрением спросил я. — Было бы неплохо, — заметил Дамблдор. — Но зелье изобретут лишь лет через двадцать! — не удержался я. — Учитывая теперешний прогресс в Зельеварении. — Я работаю над разработкой этого зелья, — ответил отец. — И, кажется, я изобрёл его. — Я не хочу травиться аконитом, — проворчал я. — К тому же, отец, ты не зельевар. — Но я много времени изучал и искал рецепт зелья. Я думаю, что могу тебе помочь! На лице отца отразилось множество эмоций, от которых мне стало не по себе. Отец был одержим поиском лекарства! Но я то знал, что лишь через долгие двадцать лет зелье получит окончательный вариант рецепта. Дамблдор изучал меня. Долго, пристально и оценивающе. Я был уверен, что он доволен увиденным. — Но ты надеешься, что тебя вылечат? — мягко спросил он. — Ликантропия не лечится, — вздохнул я. — Я лишь надеюсь хранить сознание в этот момент и не набрасываться на людей и животных. — Это было бы неплохо, — согласился Дамблдор, — но Гильдия зельеваров считает нужным на данный момент найти способ полного исцеления. Сейчас полным ходом идут испытания. Лучшие умы Европы и Америки заняты поисками. — О! — наконец-то до меня дошло. — Если я буду участвовать в испытаниях, то я смогу поступить в Хогвартс? — Само собой разумеется! — ответил отец. — Только тебе придётся бросить маггловскую начальную школу, — добавил Альбус Дамблдор. — Что? Нет! — я даже помотал головой. — Как «нет»?! — воскликнули взрослые. — Разве ты не хочешь быть нормальным человеком? — спросил отец. Я поджал губы. — Я живу нормальной жизнью, и она меня устраивает. Моя проблема не обременяет меня. Не больше, чем критические дни у женщин. — Откуда ты про это знаешь? — удивился отец. — Ты ещё мал, чтобы знать об этом и разбираться во взрослых вещах. — Я много читаю. — Так ты хочешь поступить в Хогвартс, Ремус? — сладко спросил Дамблдор. — Я не хочу быть подопытным кроликом, — возразил я. Отец рассердился. — Уйди с глаз моих, невыносимый ребёнок. Ты не понимаешь, о чём говоришь. — Зелье изобретут через двадцать лет без моего участия, — продолжал я свою линию. — Я подожду. — Но Хогвартс… — Волшебная школа — не панацея, — возразил я. — Ремус, иди в свою комнату. Немедленно! Голос отца был тих и безучастен. Я мгновенно понял, что сейчас будет взрыв. Я ещё никогда не раздражал и не сердил отца, и было странно наблюдать его одержимость. Злой и голодный, я отправился к себе. Я сжал голову руками. Мысли ворочались и мелькали как пикси. Мне кажется, что оборотней просто хотели поставить на учёт, чтобы их хоть как-то контролировать, а не вылечить. Причиной мог быть демографический взрыв волшебников за последнее десятилетие. Магия не уходила, а прибывала. Волшебные существа также не деградировали, наоборот, увеличивалось их количество. Вполне возможно, что человечество переживает некий кризис, чтобы пережить волну сверхъестественного и выйти на новый уровень существования волшебников и магглов. Я читал газеты и журналы. Умел видеть и наблюдать, анализировать и прогнозировать. Отец сам развил во мне эти качества, но я и сам понимал, что способности у меня выше среднего. Так почему я бы хотел всё бросить и стать жертвой экспериментов? Я бы предпочёл прожить нормальное детство, взрослеть и учиться, но не жить неучем. Зачем тогда мне быть здоровым, но бедным и несчастным неучем? Странно так размышлять. Но лучше иметь будущее такое, чем не иметь его вовсе. Я понимал призрачность надежды, но для меня этой надежды нет. Я отряхнулся. Моё решение не изменится. Только я не знал, насколько мое решение повлияет на будущее. Не знал, насколько потерялся отец. И ещё не предугадывал собственное будущее. Меня заперли на все каникулы и выпустили, когда они закончились. Я не сдался и продолжал ходить в школу. Учился и тренировался. Жил, как обычный ребёнок. Летом я рассчитывал учиться волшебству, но тут отец и мать сговорились. Они хотели сделать мне больно и сообщили, что наказание для оборотней — физический труд. Меня отправили в трудовой лагерь на всё лето. На полнолуние меня забрали домой, вот я и увидел, что родители изменились. Мать сломалась, отец сдался. Что, черт побери происходит? Именно тогда я узнал, что мать больна. Обычный маггловский медосмотр выявил рак. — Сколько тебе осталось жить, мам? — нахмурившись, спросил я. — Полгода. — Я всё равно буду учиться! — упрямо продолжал я свою линию, заметив, как переглядываются родители. Но организм матери также не был согласен с заключением врачей. Целых три года мать боролась с болезнью. Три года ада. Отец сделал вид, что забыл о моём существовании. Я ходил в школу и по прежнему тренировался. Чтоб отвлечься от домашних забот, записался в кружок рисования и пения. Дома меня ждала домашняя работа и готовка. Вот теперь родители не возражали, чтоб я использовал магию. Так что после занятий в школе меня ждали посуда, стирка, уборка и готовка. И уроки. Я не противился домашним заботам. Труд только укреплял характер, и я стал жёстче и крепче. Меня не задевали упрёки и издевка, я игнорировал боль и учился на собственных ошибках. Остановился только летом, когда закончил учебу. Директор Шепард желал меня видеть в своей школе и дальше, но я разочаровал его, сообщив, что видеть меня он будет только два-три раза в год. — Я перехожу на домашнее обучение, — прикрыв глаза, сказал я. Конечно, я не знал планов отца, но они не шли вразрез с моими планами. Встреча с Альбусом Дамблдором случилась вскоре после похорон матери. Он прибыл ярким и солнечным днём, аппарировав рядом с домом. Я вскапывал грядки, расширяя участок для овощей. Домашняя пища была вкусной и не обременяла уходом. Так я все больше укреплял свое тело. В редкие минуты общения отец говорил, что я стал старше и серьёзней чем другие дети моего возраста. И вновь оценивающий взгляд директора. Ему по-прежнему нравилось наблюдать за мной и моей работой. Я легко справлялся с детским стихийным волшебством и также умело работал с инструментами. Я готовился к трудной жизни оборотня, когда придётся целиком полагаться на себя. Но что думал Дамблдор, мне не было известно. Как и его планы на меня. На что он рассчитывал? Только теперь я знал цену благосклонности директора Хогвартса. Быть благодарным и услужливым, вежливым и обходительным, покладистым и верным. Я знаю, что именно таким и был, но знал ли я все свои возможности? Именно это мне и представляло узнать в Хогвартсе.