Клятва под белым солнцем

      Тибальт быстро укладывал вещи в небольшую дорожную сумку. Кристиан растянулся на кровати и медленно листал книгу. Настроение находилось где-то между «плохо» и «отвратительно». Слишком уж противоречивыми были чувства, бушевавшие внутри. С одной стороны, очень хотелось навестить отца, пусть он всё ещё оставался у целителей. С другой — никуда ехать не хотелось. Можно, конечно, списать это на обычный мандраж перед дорогой, нападавший каждый раз, когда приходилось покидать дом, но тут появлялась третья сторона — Арманис. С чего вдруг он решил, что Кристиан должен отвозить этот несчастный меморандум?       «Сказки старого маяка», которые он взял в библиотеке совершенно бездумно, совсем не радовали. Как назло, в каждой герои отправлялись в дальние странствия, чтобы вернуться потом домой, совершив подвиг, избавив мир от злодея или выполнив важное задание. Кристиан не чувствовал себя таким героем. Его важное задание оставалось где-то здесь. Тень пока никак себя не проявляла, но совершенно точно была поблизости. Страницы шелестели под пальцами, будто жаловались, что его совсем не интересует содержание. Зато картинки радовали глаз яркими красками: то огромное мохнатое животное уютно свернулось клубочком рядом со спящей девочкой, то золотые бабочки кружились в ночном небе, рассыпая волшебную пыльцу, то посреди пустоши расцветали диковинные цветы. Последние всегда очень нравились Кристиану.       — Я закончил, мой господин, — от мыслей отвлек негромкий голос Тибальта. Сумка, застёгнутая и аккуратно расправленная, лежала на диванчике. — Вы уверены, что не хотите брать с собой ещё один наряд для торжественных мероприятий? Или утеплённый плащ? Погода в Эллиннисе непредсказуема.       — Нет, — Кристиан помотал головой. — Вы преувеличиваете. Ранней осенью там тепло, как ни крути. Чуть позже, возможно, потребуются теплые вещи, но я надеюсь вернуться до того. А лишней одежды мне не нужно. Хватит того, что вы собрали.       — Тогда, может, ещё что-то из украшений? — Тибальт развернулся к туалетному столику, на котором поблескивали драгоценности. — Вашему Высочеству стоит выглядеть ослепительно, чтобы никто не сомневался в благородстве Крови Риволов.       — Я бы предпочёл чувствовать себя ослепительно, если можно так выразиться, — вздохнул Кристиан, заложив страницы закладкой с пером. Он нашёл её несколько дней назад на полках с книгами по истории. Сестра оставила, хотя почти никогда с ней не расставалась. Это был подарок от наставника и хорошего друга, который всегда вызывал у самого Кристиана только ощущение опасности. — Что до благородства, то оно выражается в поступках, а никак не в украшениях.       — Мудрые слова, мой господин.       — Но не мои, — он слегка пожал плечами. — Что с вами будет, когда я уеду? Я имею ввиду, не сделает ли вам что-нибудь старший слуга?       — Об этом не беспокойтесь, — спокойно ответил Тибальт. — Я буду стараться держаться от него подальше, насколько это возможно.       Кристиан сосредоточенно кивнул. За прошедшие несколько дней старший слуга ни жестом, ни взглядом не дал понять, что догадался, как он попал в ход для слуг. Конечно, вычислить было несложно, но пока Тибальту ничего не угрожало. Пару раз Кристиан заговаривал об отпуске для него, но Тибальт моментально бледнел и едва сдерживал порыв рухнуть на колени. Приходилось идти на попятную. Что-что, а доставлять ему неудобства не хотелось.       — Ужин будет готов через час, — Тибальт почтительно поклонился, ещё раз взглянул на сумку, будто надеялся, что Кристиан передумает, и пошёл к двери.       Кристиан предсказуемо не передумал. Уж слишком быстро его захватили мысли о поездке. Не сказать, что эльфионская столица была далеко — всего-то день пути без привалов, — но покидать уютные стены Аро вдруг оказалось так странно. Двадцать лет затишья, двадцать лет взаперти. И вдруг всë изменилось: что ни день, то новые поездки, встречи, разговоры. Пусть иногда приходили мысли о том, чтобы полежать и ничего не делать, но они быстро развеивались от настойчивости обстоятельств и одного не в меру активного Арманиса. В груди шевельнулось знакомое, но давно позабытое чувство свободы. Он правда покинет границу Арз’Арса? Снова проведёт день в седле, чтобы увидеть величие сердца Эльфиона?       По крайней мере, он не чувствовал раздирающего желания отказаться от прозвучавших слов и забиться в угол потемнее, что уже считал победой. Кристиан нахмурился. Отвечать за чужие поступки ему давненько не приходилось — раньше он частенько пытался взять вину на себя за то, что натворила сестра. Ему, конечно, не верили и ругали её. Пару раз бывало, что за его шалости тоже. Кристиан тайком приносил сестре её любимые шуршащие ириски. Они пробирались в учебный класс и весело ботали.       Тогда это казалось чем-то естественным. И он, и сестра были детьми. А Арманис взрослый, если верить тому смутному ощущению, что вызывали его решения и действия. Он воспринимался слишком неоднозначно: то маленьким непоседливым ребенком, то задиристым ровесником, то старшим товарищем. Этих масок у него скопилась целая коллекция. Они путали, вводили в заблуждение. А знал ли сам Арманис, каков настоящий он? Что-то подсказывало, что знал.       Правда, ни одна из этих масок не искупала ни чудовищных предложений убить кого-то, ни вмешательства в чужие разговоры, ни попытки втянуть Кристиана в какие-нибудь сомнительные истории. Да что далеко ходить? Взять хотя бы поездку в Эльфион. Арманис же затеял всё это. Кристиану и в голову не могло прийти вот так всё бросить и отправиться в дорогу. Очень походило на побег, когда они собирались выслеживать тень. Зачем? Хотелось услышать ответ.       — Кристиан! Ты так удобно лежишь, что мне аж завидно, — добродушно сказал Арманис.       — Ответьте мне на вопрос, — Кристиан медленно выдохнул, собираясь с мыслями. Главное, не дать сбить себя с толку, — зачем вам понадобилось ехать в Арбор’Эль?       — Мне? — удивился он. Слишком искренне удивился, что пришлось сесть на кровати и поймать взгляд своего-чужого отражения в зеркале.       — А кому ещё?       — Тебе, конечно! Это была твоя идея, я просто нашёл способ исполнить твоё желание, — Арманис широко улыбался. — О, так это было неосознанное желание? Да я молодец! Даже так умею.       — Какое желание? О чём вы говорите? — Кристиан продолжал хмуриться.       — Ты в библиотеке говорил, что хочешь убедиться, что твой отец жив.       Кристиан вздрогнул. Да, говорил. Теперь он вспомнил, как пролистывал «Теорию магического искусства», потом хотел найти книги по истории Лиги, но на полпути передумал. Воспоминания всколыхнули острые осколки тоски, которая прочно засела где-то глубоко. Он не смог даже прикоснуться к книгам, зато успел доложить Арманису, о чём раздумывал. Похоже, целью недовольства, волнами накатывавшего время от времени все последние дни, должен был стать не Арманис, а он сам.       — Значит, отвечаю я за свои слова, — пробормотал Кристиан.       — Да не надо за них отвечать, — заметил Арманис, заинтересованно поглядывая на собранную сумку. — Лучше наслаждайся поездкой! Тем более, что так даже лучше вышло, если ты вдруг опять задумался о нашем ночном госте.       — Что вы хотите сказать? — недавнее озарение ещë не совсем рассеялось, поэтому мысли о тени возвращались неохотно. — Будете меня убеждать, что если меня не будет в замке, то тень расслабится и начнет ошибаться гораздо быстрее?       — Умница! — воскликнул Арманис, заставив Кристиана застыть от неожиданности. Не хватало, чтобы кто-нибудь услышал его разговоры с самим собой. — Всегда знал, что ты гениален. Ещё немного, и будешь совсем как я!       — Упаси Гел’Авиас! — Кристиан немного подумал и неохотно добавил. — От вас это звучит как угроза.       — Ещё какая угроза. Пусть все ходят и боятся! — звучало очень жизнеутверждающе. Но всё же перспектива, что от него начнут шарахаться во все стороны, как от чудовища, не прельщала нисколечко. — Если без шуток, то складывается очень любопытная ситуация. Ты только начал искать тень, но вынужден уехать. Она постепенно осознает, что в твоё отсутствие бояться нечего, и потеряет бдительность. Ты вернёшься, и она попадётся, когда попробует снова на тебя напасть, решив, что про неё забыли.       — Отличный план. Только один вопрос: обязательно надо опять пытаться меня убить?       — Не обязательно, но хотелось бы, — Кристиан готов был возмутиться, но Арманис очаровательно улыбнулся, — поймать тень на месте преступления — мечта. Впрочем, может статься, что улыбнется она не мне. Твой муж, знаешь ли, не оставит попыток найти её в твоё отсутствие.       — Главное, чтобы он сам не пострадал, — едва слышно сказал Кристиан. Сердце тревожно дрогнуло. Относительно недавних событий очень не хотелось, чтобы что-то угрожало Демо. В Лиге тут же начнётся беспорядок, да и сам Кристиан не был уверен, что переживёт очередную потерю. Сестра. Отец. Остался только Демо. Плечи вздрогнули. — Пусть Гел’Авиас укроет его своим палантином.       День продолжал тянуться медленно. Ещё несколько раз Тибальт перепроверял дорожную сумку, чтобы удостовериться, что ничего не забыл положить. Пообедавший Кристиан снова устроился на кровати с книгой, хотя взгляд то и дело цеплялся за изящную костяную шкатулочку, в которой на синей бархатной подушечке покоился Меморандум. Его содержание Кристиан себе представлял — очередной длинный документ о выгодном взаимодействии в рамках обучения военному делу, о важности совместных учений и помощи в случае военной угрозы изнутри или извне.       Однако шкатулка не просто казалась красивой — в таких всегда доставлялись документы в эльфионскую Коллегию дипломатов, — она буквально была ключом к свободе. Не сказать, чтобы Кристиана кто-то пытался ограничивать в перемещении. Скорее, он не чувствовал в этом потребности, но теперь всё ощущалось иначе. Заполучив небольшой предмет, он сам себе разрешал покинуть пределы Аро, словно раньше что-то мешало, приковывало цепями, пришивало заживо прочными нитками, вплавляло в замковые камни. А теперь исчезло.       Кристиан задумчиво сушил волосы полотенцем, время от времени встречаясь взглядом с искрившимися от нетерпения глазами Арманиса. Даже гадать не надо, он предвкушал поездку, до которой оставалось чуть больше десятка часов. Кристиан слегка усмехнулся и задумчиво потрогал тёмно-синее полотенце, висевшее на соседнем крючке. С его мокрого уголка на пол неторопливо капала вода. Небольшая лужица поблескивала в лучах светильника.       Станет ли Арманис вмешиваться? Кристиан бросил быстрый взгляд в зеркало, но к вящему облегчению увидел только себя. В нахмуренных бровях и чуть опущенных уголках губ не было ничего от Арманиса. От макушки до пяток пробежались мурашки. Волнительно, будто в первый раз. Кристиан медленно выдохнул и накинул своё полотенце поверх тёмно-синего. Дверь в спальню бесшумно распахнулась.       Демо лежал на кровати, вытянувшись во весь рост. Светильники уже погасили. Остались только слабые отсветы камина. Казалось, что они только делают сумерки комнаты гуще, прячут неважные детали, оставляя лишь блеск чешуи и таинственное мерцание глаз. Кристиан слабо улыбнулся. До печальных двадцати лет он частенько заходил к Демо в это время, чтобы просто побыть наедине. Ближе, чем позволял день. Забавно, поначалу даже пытался придумывать какие-то причины.       — Звезда моя, — промурлыкал Демо, склонив голову на бок. От его голоса мурашки вернулись.       Кристиан не ответил, только быстро пересёк комнату и вгляделся в синие-синие глаза. Когда его губ коснулись губы Демо, он не помнил. Зато ощутил горячую кожу под пальцами. Длинные волосы игриво защекотали щёки и шею. Тонкая рубашка, которую он старательно оправлял перед зеркалом, оказалась неторопливо отложенной в сторону. Воздух плавился. В нем, сотканном из привычных запахов ночи, хотелось увязнуть и забыться.       — Де-мо, — стон сорвался с губ.       Ответный вздох был не то словами, не то попыткой успокоить частое дыхание. Кристиан обнял Демо, на мгновение прикрыв глаза. Осторожные ладони касались лопаток, прочерчивали линии вдоль рёбер, дразнили бока. За ними неотступно следовало тепло. Оно согревало кожу, вызывало слабую дрожь. Хотелось касаться губ, не отрываться, не отпускать. Быть вместе. Так по-детски глупо было задерживать дыхание, замирая в ожидании, что вот сейчас начнут щекотать. Но нет. Пальцы медленно спускались к поясу брюк, чтобы оттуда вернуться к плечам.       Мир слегка кружился. Казалось, что он размывался барабанившим по стеклам горячим дождём. Оставались невнятные звуки, неяркие краски и ощущения — знакомый запах, тихий шепот и ласковые губы, касающиеся виска. Кристиан всего на миг заглянул в глаза Демо и не смог оторваться. Он медленно облизнул губы и, чуть привстав — когда только успел усесться на бедрах Демо? — потянул в сторону покрывало.       — Я знаю, что я делаю, — шепнул Кристиан, заметив слабую искорку волнения в глазах напротив.       — Не сомневаюсь, — ответил Демо.       Слабые отсветы камина бережно прятали их от любопытных взглядов. Тени на стене, напуганные откровением, стали ещё темнее и слились в единый полог, точно стремились заглушить, сплести прозрачную вуаль из тихих стонов. Покрывало сползло на пол и сиротливо жалось к ковру, сетуя, что о нём совершенно позабыли. А ночной воздух продолжал плавиться.       Наутро Кристиан заметно растерял всю решимость. Пока одевался, чувствовал, как дрожали руки. За завтраком неловко ковырял ложечкой корзинку с пряным творогом. К прочей еде едва притронулся. Демо понимающе поглядывал на него, пытался отвлечь историей о князе Кройсо, который отправил провинившихся подчинённых чистить винные бочки, а те решили отдохнуть недолго и проспали до следующего вечера.       — Так Кройсо их в этих самых бочках и заколотил, — подвëл итог Демо.       Кристиан слабо улыбнулся. Он вдруг вспомнил, что уже слышал об этом несколько лет назад. Просто тогда не придал этому значения: тогда было намного интереснее разглядывать древесный узор на изголовье кровати, чем вникать в слова Демо. Кристиан поëжился от ужаса: его настолько не волновало, что демоны могли умереть от голода в бочках, что он просто вяло покивал. Сколько пришлось пропустить! Неприятно царапнула мысль, что Милан не был единственным, чью смерть он не смог предотвратить.       — Они живы? — кислинка холодного сока химирри слегка приободрила.       — Разумеется, живы, — махнул рукой Демо. — Кройсо, конечно, бывает очень изобретателен, но морить голодом подчинëнных из-за такой мелочи не станет. Посидели они там до утра и пошли работать дальше, — он ненадолго замолчал. — Ты точно не передумал ехать? Твоя вчерашняя прыть, — губы дрогнули в слабой улыбке, — меня почти убедила, но сегодня ты совсем поник.       — Так странно, — Кристиан невольно коснулся кончиками пальцев шеи, пусть на ней не осталось следов того, что происходило в спальне. Синяки он не терпел ни в каком виде. Демо был с этим согласен. — Странно уезжать, хотя я понимаю, что вернусь. В любой момент могу вернуться, и ты примешь меня.       — Здесь твой дом, — будто между прочим заметил Демо. — Нервничаешь? Это нормально. Со временем ты привыкаешь к обстановке, к окружению, к уюту, поэтому так сложно сниматься с насиженного места. Даже если ты сам понимаешь, зачем ты едешь. От этого легче не становится.       — Не становится, — эхом повторил Кристиан. — А ты? Ты тоже нервничаешь, когда надо куда-нибудь уезжать?       — Иногда, — Демо чуть наклонил голову к плечу. — Я всë же давно построил Аро. Не хочется оставлять своё гнездо на попечение только слуг и советника. Мало ли, что может случится.       Кристиан ненадолго задумался. В словах Демо был смысл. С момента, когда поселился в Арз’Арсе, он привык к тому, что Аро в пешей доступности почти от любой точки города. Те короткие визиты в другие княжества или Эльфион воспринимались как лёгкие прогулки, вероятно, потому что дела оказывались слишком важными, чтобы успеть задуматься о самом факте поездки. Иногда он и вовсе увиливал от них, ссылаясь на загруженность учёбой. Впрочем, Демо за это ни разу его не упрекнул.       На столе, у самого края, лежала салфетка с простенькой золотой вышивкой. Она казалась такой знакомой, что Кристиан едва удержался от желания прихватить её с собой. Он поспешил занять руки кубком. Сок химирри возмущённо ударился о стенку, но не выплеснулся. Демо проследил за его взглядом и понимающе усмехнулся. На салфетке удобно устроил локоть.       — Ты только из крайности в крайность не бросайся, — ласково сказал он. — Если не отказался от идеи ехать, то не надо уподобляться кардишаярам и увозить с собой весь дом. Мне нравится нынешнее расположение Аро, боюсь, в природу Эллинниса он не впишется.       — Кому уподобляться? — изумился Кристиан. Незнакомое слово очень здорово подходило к другому, не так давно возникавшему в мыслях раздражающе часто.       — Кардишаярам. Было такое племя в те времена, когда Лига представляла собой набор разноразмерных и непрерывно воюющих племён. Кардишаяры среди них прославились тем, что возили за собой целые крепости, собранные из дерева, глины и камней. Бросить такой дом считалось среди них самым страшным преступлением, чем оно каралось, я тебе не скажу. Это не тема для разговора за завтраком, — Демо протянул салфетку с золотой вышивкой. — Всё ещё хочешь забрать её с собой?       — То-то мне показалось, что у Кардиша на редкость примечательный дом! — Арманис ловко выхватил из его рук салфетку и быстро сложил из неё фигурку.       — Примечательный? Ты просто не был в Юакре. Фамильный замок Кардишей — вот, что достойно, с его точки зрения, называться примечательным, — усмехнулся Демо, наблюдая за ловкими движениями Арманиса. — Чудная птичка, звезда моя.       — Я…       Кристиан постарался неторопливо убрать руки от стола, чтобы не вызвать подозрений. Он очень надеялся, что панику, вызванную очередным вмешательством Арманиса, не видно на лице. Всë-таки рассказывать сейчас о том, что в его теле неизвестно откуда взялся ещё один обитатель, не хотелось. Оставалась надежда, что Демо не поверил бы, но что-то заподозрил бы точно. Проклятье, новое проявление той апатии, терзавшей его двадцать лет, или что-нибудь ещё хуже. Тогда точно не отходил бы ни на шаг, а это уже было неправильно: государственные дела никуда не делись, и Демо им тоже нужен. Пока лучше бы всеми силами попытаться сохранить присутствие Арманиса в секрете. Только как он сам этого не понимал?       — А это не птичка, а рыбка, — хихикнул Арманис.       — А что с кардишаярами? — серьезно спросил Кристиан. Внезапное изменение тона выглядело странно, но Демо просто приподнял бровь. — Ты говорил, что их наказание не тема для разговора сейчас. Там очень много крови?       — Ты себе не представляешь, насколько. Не думай об этом, звезда моя. Так давно никто не делает, — ладонь Демо накрыла его ладонь. Тепло успокаивало. — Пора идти. Если ты не отправишься в ближайшее время, то попадёшь в Арбор’Эль глубокой ночью.       Во дворе Аро было шумно. Мрачные стражники громко переговаривались, отойдя подальше от парадной лестницы. Из сада выглядывали любопытные наложницы, поминутно перешëптываясь и хихикая. Ветер ласково трепал их разноцветные платья. Среди пёстрой стайки удалось заметить очаровательную Ши-Ши, которая восторженно наблюдала за лошадьми, нетерпеливо топтавшимися на месте. Позвякивание подков, перемежавшееся с недовольным ржанием и редким рычанием, казалось, только ускоряло время.       Кристиан обнаружил себя взобравшимся в седло. Ши-Ши подпрыгнула и замахала руками, отчего широкие рукава её платья взлетали подобно крыльям. Он улыбнулся ей и опустил взгляд. Демо склонил голову на бок и задумчиво оглядывал золочëную сбрую. Наконец он удовлетворенно кивнул и коснулся руки Кристиана, напряжённо сжимавшей повод.       — Главное ты сам сказал: можешь вернуться домой в любое время, — негромко сказал он. — Не трави себе душу.       — Я справлюсь, — отозвался Кристиан.       Демо на мгновение прикрыл глаза, соглашаясь с ним, и строго посмотрел на воинов. Те замерли в сëдлах, приосаниваясь. Мгновенно стало тихо. Даже хихиканье наложниц прекратилось. Со стороны могло показаться, что воздух концентрировался вокруг Демо, очерчивая разворот плеч, гордо приподнятый подбородок и сложенные за спиной руки. Кристиан с сожалением вздохнул. По Аро, его коридорам и шуму он будет скучать. По Демо… Гораздо сильнее.       Взревел рог. Кристиан тронул поводья, старясь не оборачиваться, чтобы увидеть, как во двор выскочила Ши-Ши, посылавшая ему на прощание воздушные поцелуи, и как неторопливо Демо поднимался по ступеням в холл. Хотя по воспоминаниям прекрасно знал, что он непременно остановился на последней, чтобы мягко улыбнуться, прежде чем снова принять вид самого грозного короля Лиги Демонов.       Мимо проносились улочки Арз’Арса, по которым сновали немногочисленные прохожие. Всё же было слишком ранее время, чтобы куда-то идти. Пара подвыпивших демонов в обнимку дремали на мостовой. Вывеска «Красного цветка» отбрасывала на них тень, укрывая от назойливых лучей утреннего солнца, лениво поднимавшегося над Демониумом. Оно отражалось в стёклах домов, серебрилось в немногочисленных лужах, чудом сохранившихся после недавних дождей.       Показалась крепостная стена. За ней главная улица разделялась на две дороги. На обочине высился кованый столбик, увенчанный флюгером. «Эллиннис», — гласила табличка, указывавшая налево. Кристиан почувствовал, как сердце дрогнуло в груди. Дорога началась. Он оглянулся. Сонный Арз’Арс утопал в ласковом солнце. Ему некуда было торопиться. Только через пару часов откроются лавки, заботливые хозяева таверн возьмутся за приготовление завтрака, дипломаты потянутся в Коллегию на службу.       А Кристиан уже в седле. Впрочем, жаловаться было не на что. Воины негромко переговаривались, почти не обращая на него внимания. Он разглядывал широкие спины двух всадников, ехавших впереди. Остальные, надо полагать, ничем от них не отличались. Вынужденное молчание ничуть не тяготило: ему хватало смеха, любезно подслушанного ветром, временами доносившегося то спереди, то сзади.       — Скучаешь? — вдруг спросил Арманис. Кристиан вздрогнул. Ему вдруг показалось, что на него вмиг посмотрели все стражники. По коже прокатилась неприятная волна нервной дрожи. — Видел, какое чудное утро? Улыбнись!       — Вы не могли бы помолчать? — едва дыша, попросил Кристиан.       Он нервно оглянулся по сторонам. Похоже, зря волновался — до него по-прежнему никому не было дела. Да и слова звучали на грани слышимости. Их можно было легко спутать с шелестом ветра в сухой траве, ковром стелившейся по обе стороны от дороги. Это, правда, совсем не означало, что самое время поговорить. Арманис считал иначе. Он растянул губы в лучезарной улыбке и миролюбиво рассматривал окрестности.       — Прекрасная погода, не менее прекрасная компания — просто мечта, а ты хмурый такой, — он никак не желал успокаиваться.       Кристиан только крепче стиснул зубы и постарался медленно выдохнуть, чтобы не ответить. Впрочем, с обоими утверждениями сложно было спорить. Погода и впрямь радовала: оранжевое небо казалось высоким и звонким, шелест травы, покорно склонявшейся по велению своенравного ветра, и вкусный воздух, вобравший в себя горьковатые нотки подсохшей дорожной пыли. А компанией стражников, беседовавших между собой, хотелось любоваться. Из всего выбивался только Арманис.       — Раз уж вам хочется поговорить, скажите мне, откуда вы взялись? — настороженно спросил Кристиан. Во рту пересохло.       — Я? Так местный я, — обрадовался Арманис. — Родился, значит. Потом учился…       — Потом женился? — мрачно спросил Кристиан. Его совсем не устраивали ответы, обличëнные в общие фразы, одновременно полные множества смыслов и бестолково бессмысленные.       — Не успел, — серьёзно кивнул тот. Кристиан ожидал, что он рассмеется или хотя бы улыбнется, но нет. Губы оставались недвижны. Грудь неприятно кольнула вина. Смерть — не самая приятная тема для разговора.       Извиниться за свою бестактность он не успел. Вдруг всё затихло. Казалось, даже шелест травы и позвякивание сбруй растворились. Воздух стал густым и плотным. Кристиан слегка поëрзал в седле. Он чувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Кони озирались по сторонам, словно видели что-то потустороннее. Взгляд Кристиана зацепился за проплывавшие мимо него травинки, сорванные неугомонным ветром. Вопреки законам природы, они, ослабшие и осыпавшиеся на землю, поднимались в воздух и устремлялись к облакам.       Щëки обдало нестерпимым жаром, как если бы он заглянул под крышку горячего чайника, а затем кольнуло таким холодом, что привычные эллиннисские морозы показались бы летним зноем. Кристиан с тревогой посмотрел на стражников. Если им так же холодно, как ему, то стоило немедленно вернуться назад. Но они похлопывали мощными руками коней по крутым шеям и никакого беспокойства не показывали.       Дзинь. Густой воздух пронзил серебряной стрелой чистый звон колокольчика. Дзинь. Обжигающе-ледяное марево, захватившее Кристиана, немного вздрогнуло. Так содрогаются горные хребты под мощью лавины. Дзинь. Звук налетал со всех сторон. Дзинь. Впереди разливалось и плыло цветастое сияние, похожее на расписной батист. Дзинь. Оно перетекало из стороны в сторону, меняя форму, размер, обманывая зрение.       «Граница! Самое страшное и чудесное наследие, оставленное нам Гел’Авиасом. Незримая, зыбкая черта, за которой скрываются чужеродные земли. Никому никогда не познать её истинного предназначения. Мы, ныне живущие, можем лишь склонять головы перед тем, кому удалось парой локонов породить Границу!» — Кристиан ощутил знакомый трепет. Именно такой, какой заставил содрогнуться много лет назад в учебном классе. Негромкий, исполненный торжества, голос учителя заставлял сердце замирать. О, до сих пор помнилось, как он сжимал замёрзшие ладони под столом, чтобы ничем не выдать волнения.       А уж в день, когда Кристиану посчастливилось впервые приблизиться к Границе, он попросту лишился сознания. От её мерцания и многообразия красок, беспрерывно переливающихся и смешивающихся, рябило в глазах. В ушах зазвенело. Но этот звон быстро сменился оглушительной тишиной. Бросило в жар, который нарастал, словно припекало летнее солнце, хотя на улице было пасмурно. Кристиан беспомощно хватался за руку отца, который заботливо придерживал его в седле перед собой. В какой-то момент ощущений стало так много, что мир вспыхнул, становясь невыносимо ярким, и потух.       Сейчас состояние отличалось разительно — падать в обморок Кристиан не собирался. Да и не было за спиной отца, готового вовремя удержать его от приземления на выглядывавшие из влажной земли камни. Кристиан сжал зубы. Отец обязательно поправится, и они ещё не раз пересекут Границу вместе. В отличие от сестры, до него целители добрались. Значит, ему помогут. Раз уж так совпало, что поездка в Эльфион состоялась, то и отца можно навестить. Пусть просто посидеть у его кровати, коснуться безвольной шершавой руки с пятнами от чернил, но хотя бы знать, что его рука всё ещё теплая, а грудь вздымается от спокойного дыхания. Всяко лучше, чем пытаться раз за разом отгонять страшные картины, встающие перед глазами так явно, будто они уже сбылись.       Граница распахнула свои объятья, растворяя воинов, шедших впереди. Мгновение. Они попросту исчезли вместе с лошадьми. Конь Кристиана — верный и храбрый Алми, — занервничал и прижал к голове белоснежные уши, но с места не сдвинулся. Кристиан похлопал его по холке и чуть сжал бока коленями. Его дрожь ощущалась как своя. Он озирался по сторонам, взрывал копытами землю, принюхивался, пытаясь отыскать не то других коней, не то угрозу. Не находил и пугался больше с каждой минутой.       — Хороший мой, хороший, — зашептал Кристиан, склонившись к уху Алми. — Немного еще. Потерпи, пожалуйста.       — Ты же самый настоящий рыцарский конь, — хохотнул Арманис. — Пройдём через границу, угощу сахаром. Хочешь?       Алми замер, услышав заветное слово «сахар». Всё остальное ему было не важно. Главное для себя он уяснил. Беспокойно тряхнул головой и сделал шаг к переливчатому свету. Цокнули подковы. Звякнула сбруя. Кристиан прижался щекой к горячей конской шее и зажмурил глаза, ощущая неистовую дрожь Алми. Со всех сторон доносилось шуршание, становясь похожим то на шелест листвы, то на сухой шёпот песка, то на ласковую песню перелистываемых страниц. Граница поглотила их.       В лицо дохнул свежий ветер. Пахло влажной землёй, свежей листвой и мокрой корой. Щеки ласково коснулись мелкие прохладные капли. Кристиан потянулся, вдыхая полной грудью ароматный чистый воздух, и распахнул глаза. Над ним раскинулось бескрайнее голубое небо. Высокое и звонкое. На котором причудливыми фигурами золотились в лучах Ра’Ласа тяжёлые облака, напоминавшие горные хребты с вечными снежными шапками. Ослепительно белыми, постепенно переходящими в серебристо-серые камни. Казалось, от самого горящего жёлтым диска Ра’Ласа тянулся клин птиц. Над Кристианом раскинулось небо Артемисиума. Демониум остался за Границей. Впереди лежали родные земли.