Клятва под белым солнцем

      Над центральной площадью Арбор’Эля возвышался фонтан. В резной каменной чаше на постаменте стоял Неизвестный Воин. Он гордо выпрямил спину и расслабленно положил руку на рукоять меча. На губах едва-едва поступала улыбка. Гладкий парадный доспех, выточенный терпеливым мастером до ажурных пряжек на ремешках, слегка искрился в лучиках Ра’Ласа.       Кристиан, проезжавший мимо, с тоской взглянул на Неизвестного Воина. Сколько раз он провожал вот такой же улыбкой сестру, спешившую утром в Генеральный Штаб, или встречал её, возвращавшуюся с учений. На мгновение показалось, что лицо Неизвестного Воина изменилось. Стало печальным. Опустились уголки губ. Потухли искры в глазах. Кристиан моргнул. Показалось. Неизвестный Воин продолжал улыбаться, а сестры уже не было.       Сердце болезненно сжалось. В голове в очередной раз всплывал один и тот же вопрос: почему она погибла? Кристиану, сколько не пытался думать о последнем вечере в её жизни, понятнее не становилось. Хотя от мыслей каждый раз он чувствовал себя всё более бесполезным. Тогда ничего не сделал, и теперь едва ли что-то мог. Накатила злость, пришлось чуть крепче сжать поводья, чтобы удержать хотя бы нейтральный вид.       Двадцать лет в затворничестве сделали Кристиана слабым, это пора признать. Он уставал от обычной суеты, едва ли держал в руках оружие, а магия ощущалась неподъëмной ношей. Все старания учителей, приставленных к нему и заодно к сестре, растаяли, как снег. Она больше не вернëтся, а он не мог даже попытаться постоять за себя, случись что. В случае любых нападений ничего не оставалось, как прятаться за Арманиса. На мгновение показалось, что в оконном стекле, мимо которого Кристиан проезжал, показалась сестра.       Стояла, чуть наклонив голову и недовольно поджав губы. Стоило моргнуть, и наваждение бесследно растворилось. Упрекнула бы за слабость? Вряд ли. Скорее уж заставила бы стряхнуть липкую меланхолию и заняться чем-нибудь полезным, пригрозив тренировочным сражением в случае отказа. Кристиан слабо улыбнулся. Кто же ещё мог знать, насколько мучительными были для него уроки фехтования? Пусть её угрозы никогда не исполнялись, он бы послушался. Сразу.       Стражники, о присутствии которых он успешно позабыл, негромко перешëптывались за спиной, периодически шугая прохожих громким хохотом. Те недоумëнно косились, но вскоре понимающе качали головами. Мол, демоны, что с них взять?       — О, лекарь! Я готов вырвать себе сердце за один ваш поцелуй, — крикнул один из стражников эльфийке в алой мантии, сидевшей на бортике фонтана.       — Могу устроить вам дегустацию свежайшей успокоительной настойки и экскурсию с проживанием в одиночную палату, там вид на сад, — она откинула со лба непослушную прядь волос и прищурилась.       — Это всё, что вы можете мне предложить?       — Что вы! Ещё целую коллекцию обездвиживающих заклинаний. Надëжнее не придумаешь. Пара дней, и вы забудете, что сердце вообще есть. Найдëтся много более интересных вещей. Например, знаете, что за чудесное ощущение, когда чешется нос, а почесать нечем?       Кристиану очень хотелось ответить: «Я знаю», но он промолчал. Мало ли, вдруг суровая лекарь и ему предложит вспомнить, как это. От одних мыслей по коже проскользнул неприятный холодок. Непослушные руки и ноги, тяжёлая голова и травянистый аромат лекарств. Так для Кристиана проходили встречи с королевским целителем. К сожалению, в детстве часто доводилось болеть, а желания лежать в кровати дни напролет не было совсем. Хотелось хотя бы книжку пролистать или на балконе поиграть. Не разрешали. А вот любая попытка встать и заняться своими делами всегда заканчивалась одинаково. Приходил целитель Кинаэль, и оставалось только разглядывать аккуратные складки балдахина.       — А целительница красивая, — заметил молодой стражник, когда длинная тень фонтана перестала тянуться за ними по мостовой.       — Она лекарь! — другой стражник от души отвесил ему затрещину. Как обоим удалось не выпасть из сëдел, осталось загадкой.       — Эй, что я такого сказал? Она эльфийка, а ты «лекарь-лекарь». Есть же слово «целительница».       — Черви голову откусили? — вмешался в разговор третий стражник. — Ты её мантию видел? Красная она была. Красная. Это военные. Наши. Они лекари. А те, которые всех остальных лечат, обычные. Целители. Советую запомнить, иначе, — он погрозил молодому стражнику здоровенным кулаком.       — Ага, отхватишь так, что ни целители, ни лекари не помогут, — расхохотались остальные.       Кристиан покачал головой. У аристократии всегда было важно не ошибиться в титуле, чтобы ненароком не оскорбить собеседника. Про военных сестра говорила, что главное просто звание не перепутать, а остальное — мелочи. Неужели лекари гораздо обидчивее военных с аристократами? Он не знал наверняка, но проверять не хотелось. Мало ли. Всë-таки иметь возможность в любой момент почесать нос — большое счастье.       Кристиан попытался как можно незаметнее обернуться, чтобы взглянуть на стражников. Они уже вовсю обсуждали предстоящий ужин и сон на мягких кроватях в эльфионских казармах. Впрочем, кто-то тут же пожаловался, что там слишком сладко пахнет. Его поддержали ещё несколько стражников. Вскоре список недостатков слегка расширился: птицы громко чирикают, эльфы за стенкой поют, цветы на подоконниках стоят и зеленеют.       Услышав последнюю фразу, Арманис звонко фыркнул, но промолчал. Даже Кристиан едва сдержал слабую улыбку. Надо же. Пусть ему не доводилось бывать в казармах, но когда он проезжал мимо, то взгляд невольно цеплялся за группу зданий, увитых растениями. В плотной завесе листьев прятались окна, а несколько особенно любопытных стеблей свисали с козырька над входом. Неудивительно, что в самих казармах было много цветов, которые ещё и «зеленели».       Впереди показался каменный мост с кованными перилами, напоминавшими переплетение длинных птичьих перьев. Возле него Кристиан распрощался со стражниками. Они свернули в небольшой проулок, убегавший между домиками налево, а он направился в замок. Арбор’Эльский замок А’Корос встретил Кристиана журчанием садовых родников, затерявшихся среди невысокой травы, ароматом осенних цветов, окутывавшим аккуратные деревья, и шëпотом зеленой листвы, точно стремившейся пересказать последние новости.       Во внутреннем дворике, к радости, было немноголюдно. Не хотелось бы оказаться сразу в центре внимания, хотя последние события наводили на мысль, что в одиночестве значительно опаснее, чем в толпе. Конюх принял поводья и тут же угостил Алми свежим яблоком. Тот довольно мотнул головой. Старшая служанка приветливо улыбнулась и предложила прохладной воды. Кристиан сделал несколько глотков из хрустального бокала. Вода казалась сладкой. Она приятно остудила горячие губы и привела мысли в порядок.       Кристиан был дома. Он взглянул на лестницу, надеясь увидеть высокую фигуру отца, который всегда выходил его встречать. Сердце кольнуло. Отец не мог прийти. Перед глазами пронеслись им самим выдуманные картинки: тëмный переулок, неравный бой, тяжёлые раны. Руки пришлось незаметно потереть, чтобы не выдать нервозности.       — Ваша Светлость, — старшая служанка махнула двум слугам, которые уносили вещи Кристиана в замок, и сложила руки на груди, — мне не нравится ваша бледность. Вам определенно стоит отдохнуть с дороги.       — Мне нужно увидеть… — с губ почти сорвалось «отца», но Кристиан усилием воли остановил себя. Дела важнее, — короля.       — Короля вы увидите за обедом, — она была непреклонна. Даже полотенце взяла в руки, которое прежде небрежно торчало из-под пояса. — Пока отдохните. В ваши покои подан свежий чай и закуски.       — Это что, бить будете? — ехидно спросил Арманис.       — Буду, — кивнула старшая служанка. — Но так и быть, помилую, если согласитесь.       Кристиан понимал, что это шутка. Никто не посмел бы его здесь тронуть, но от каждого слова щипало глаза. Он дома. Дома. Только не дышится родным воздухом, не радуется сердце. Наоборот, на него будто навьючили несколько мешков с камнями. Даже задорный блеск в глазах старшей служанки, знакомый с малых лет, и весёлый смех Арманиса не задевал. Словно не мог прорваться через стеклянный кокон, который схлопнулся чудовищной ловушкой. Выхода не было. Оставалось только задыхаться, сбивая руки в кровь в попытках вырваться.       Сестры нет. Отец ранен. А дом остался. Почти такой же, как был. То же окружение, те же запахи, то же ощущение, но все иначе. Сестра больше не фыркала и не звала пить чай, не сбегала с первыми лучами солнца, чтобы успеть до того, как король снова начнет уговаривать её отдохнуть. Отец не смотрел строго на его перекосившийся шейный платок, не касался макушки в попытке подбодрить, он сражался за жизнь с чудовищными ранами, сохраняя только призрачную надежду на победу.       Светлый холл встретил Кристиана ослепительным блеском начищенных колонн, поддерживавших стеклянные своды. Лучи Ра’Ласа беспрепятственно проникали внутрь и рассыпались весёлыми пятнышками по белым плиткам на полу. Негромко шуршали листья ползучих растений, обвивавших перила лестницы, которая убегала на второй этаж. Против воли глаза заслезились. Дом. Нечто, что всегда казалось незыблемой величиной, вызывало трепет.        В покоях, которые Кристиан занимал все жизнь, вплоть до замужества, он первым делом открыл балкон, впуская ароматный воздух сада. Он осмотрелся. За годы, что он не был здесь, ничего не изменилось. Всё казалось знакомым до завитка шерсти прикроватного коврика.       На столике возле зеркала обнаружился гребень, который Кристиан забыл много лет назад. Пальцы чуть дрогнули, стоило прикоснуться к частым зубчикам, по ним прокатилась волна тепла. Дом. Взгляд зацепился за витые столбики кровати, на которой слегка замялся уголок покрывала. С книжной полки приглашающе улыбались недочитанные когда-то книги. Их никто не подумал вернуть в библиотеку. Одна даже притаилась на невысоком диванчике, прикрытая узорчатой подушкой. Дом.       По лбу стекла капля пота. Обожгла трещину на губе. Кристиан поморщился. Что-что, а служанка была совершенно права. Не мешало бы если не отдохнуть — всë-таки родные места сил не отняли совсем, — то привести себя в порядок перед встречей с королём. Раз уж он удосужился вспомнить про перекосившийся шейный платок. Да и дорожная пыль, осевшая на коже, ощущалась неприятно.       — Что скажешь? — первым делом спросил Арманис, стоило Кристиану поймать взгляд отражения в зеркале.       — Вы опять влезаете в чужие разговоры, — устало отозвался он, брызгая себе в лицо холодной водой.       В купальне, куда Кристиан заглянул, смешивались аромат карамельного мыла и слишком яркого парфюма. Похоже, кто-то из служанок слегка перестарался. В носу зачесалось. Кристиан зачерпнул ещё воды из большого бассейна, чьи округлые борта выступали над полом и были достаточно широкими, чтобы на них сидеть. Несколько глотков освежили. Даже чихать расхотелось.       — Это само собой! — обрадовался Арманис, точно Крситиан только что заметил какое-то его выдающееся достижение. — А про бардак в Штабе?       — Похоже на чью-то шутку, если не учитывать место. Всë-таки Штаб не учебный кабинет, куда можно просто так прийти. Там стража не позволит разгуливать, кому вздумается. И должно быть что-то ещё. В Коллегии, вроде, чары наложены, чтобы не пускать тех, у кого шеврона нет, — пожал плечами Кристиан и постучал пальцем по воротнику рубашки, на мгновение ощутив жетон, спрятанный в кармашке с обратной стороны. — Хотя атташе сказал, что ничего не пропало, возможно, что погром устроили, чтобы отвлечь внимание от чего-то более серьëзного.       — Например, кто-то пытается спрятать нечистые дела. Хорошая мысль, — Арманис кивнул. — Мне тоже кажется, что не всё так просто. Если Лазутчикам удастся что-то выяснить, будет больше шансов сделать выводы. Вполне может статься, что ты прав.       — А что если это очередное покушение на Демо? — Кристиан вздрогнул от собственных слов. Он думал, что, уехав в Эльфион, он избавит Демо от лишних волнений, но в свете новостей холодели руки, а душа была не на месте. — Он рассказывал, что в прошлый раз оно началось с обычного сгоревшего обеда, который слуги не стали подавать вовремя.       — Ага, а потом прямо в малой столовой была грандиозная драка! — поддержал его Арманис. — Кто знает, конечно. Но странно, что на этот раз отвлечь внимание от происходящего в замке решили погромом в Штабе. Да и охраны в Аро сейчас столько, что пытаться убить твоего мужа — это то же самое, что прийти в Город-на-костях и заявить, что собираешься поселиться на нижних уровнях до конца жизни. Забавно, но неэффективно. Вот если бы я планировал убить короля, то я бы…       — Никто и не говорит, что вы не имеете к этому отношения. Слишком странно все эти исчезновения, покушения и беспорядки совпадают с вашим появлением, — против воли с губ сорвались слова, которые прежде Кристиан лишь обдумывал.       На мгновение в купальне стало тихо. Было слышно, как с пальцев капала вода, расходясь кругами по ровной глади бассейна. В окно тихо стучалась ветка дерева, на которой выводили развесëлые трели две жëлтые пичужки. Кристиан жалел, что произнëс это вслух. Не подозревать Арманиса оснований не было, как не было уверенности в его причастности к происходящему. Мало ли, почему это началось. От вопросов без ответов кружилась голова.       — Я? — искренне удивился Арманис. Он оглядел Кристиана с ног до головы, будто правда видел себя. — Нет, я совершенно безобиден. Цветочки выращиваю, вышивать умею и улиток через дорогу перевожу, то есть переношу. Они маленькие, им страшно самим переходить.       — Какие улитки? — Кристиан сжал кулаки. Вопрос был задан будничным тоном, как если бы они совместный выход в свет обсуждали. — Вы думаете, что таким образом уменьшаете подозрения в свой адрес?       — Не собираюсь я уменьшать подозрения в свой адрес. Мне интересно.       — Что вам интересно? — лучше спросить, чем потом выяснить, что Кристиан сам высказал какие-то пожелания. Такие разговоры уже завели его в Эльфион. Правда, пока это выглядело скорее плюсом, чем минусом.       — Что мы с этим будем делать, конечно, — обрадовался Арманис.       — Не надо ничего делать! — Кристиан попался в очередную ловушку.       Похоже, спокойно провести несколько дней в Арбор’Эле и подумать не выйдет. Это так и останется несбыточной мечтой. Хорошо, если удастся хотя бы отца навестить. Пусть не поговорить, просто посидеть у его кровати и коснуться сухой руки с едва заметной шишечкой на среднем пальце от пера.       Сожалеть дольше не дала служанка, тихонько постучавшаяся в дверь купальни. Кристиан ещё раз взглянул на себя в зеркало, оправил шейный платок. Ничего подозрительного не увидел. Даже залихватский блеск в глазах померк. Губа опять треснула и слегка кровоточила. Всë-таки Арманис слишком много улыбался.       Кристиан последовал за служанкой в обеденный зал. Его ждала встреча с королём. Он волновался. Или нет. Не покидало ощущение, что в груди разрасталось что-то теплое. Оно трепетало, щекоталось мехом, вызывая улыбку. Кристиан потер ладони, пытаясь избавить пальцы от едва заметного зуда.       Зазмеились знакомые с детства коридоры, под сводами которых продолжал звучать звонкий голос сестры. Каждый поворот напоминал о чем-то: тут они с отцом прятали маленькие сладкие подарочки, подвешивая их на тонкие ниточки, вот тут сестра разбила вазу, чтобы отвлечь служанок и стащить печенье до обеда, а вот тут Демо тактично сделал вид, что не замечает их, когда они привели жеребёнка. Воспоминаний было так много, что Кристиан не успевал улавливать все. Они возникали яркими картинками, сливаясь в пёстрые гобелены.       Большие двери обеденной были гостеприимно открыты. В А’Коросе вообще не любили закрытые двери, в отличие от Аро. Исключением, пожалуй, считались только особо важные помещения, как королевский кабинет, сокровищница, и личные покои. В крыло слуг, бальный зал, библиотеку и многие другие комнаты можно было попасть в любое время дня и ночи.       Наверное поэтому особое удовольствие давным-давно доставляла забава: если разбежаться от стола в большой обеденной, пересечь холл и затормозить на гладком полу бального зала, то получался самый настоящий каток. Особенно весело было ночью, когда свидетелями становились только две луны на небе и улыбчивые стражники. Уж они-то почти никогда не вмешивались. Правда, до сих пор вспоминался жгучий стыд, разливавшийся алой горячкой по щекам и шее, если за этим нехитрым развлечением их с сестрой заставали нянечки и гувернёры. Хотя в том, что сестре было стыдно, он сомневался. Она демонстративно выпрямляла спину, приподнимала подбородок и понимающе щурилась, становясь невероятно похожей на своего отца.       — Рад встрече, Ваше Величество, — Кристиан прижал руку к сердцу и склонил голову.       Король рассматривал чашку с тонкой вязью узора. На голос обернулся сразу. Выглядел он в точности так, каким его помнил Кристиан, и порождал почти неосознанный восторг. Когда-то они с сестрой любили подражать его манере держаться и разговаривать. Выходило совсем непохоже, но весело.       — Здравствуй, дитя, — бархатистый голос с тщательно выверенными интонациями, который сестра тщетно пыталась повторить, обволакивал. — Наконец-то ты отложил свои дела, чтобы навестить меня.       — Я… — Кристиан невольно запнулся.       Короля он знал всю свою недолгую жизнь. Он был почти вторым отцом: также поддерживал, заботился и создавал уют, который только мог существовать в обычной семье. Именно с королëм Кристиан впервые поделился чувствами к Демо. Только спрятавшись в складках белоснежной мантии с серебряной вышивкой, получилось прошептать заветные слова. Затылка тогда коснулась лёгкая рука и невесомо погладила, стирая невыносимый жар смущения.       — Слишком много всего случилось за последние дни? — негромко спросил король. — Кажется, что ты ничего не успеваешь, что жизнь гонит куда-то, а ты пытаешься во всëм этом найти равновесие.       Кристиан почувствовал, как в горле застрял ком. Хотелось закричать: «Да!». Но он молчал, потерянно разглядывая свои сжатые в кулаки руки. Именно так ему и казалось. Мир сошёл с ума и требовал от него тратить силы, чтобы сохранить то немногое, что осталось неприкосновенным: семью и светлую память о счастливых днях.       — Всё против меня, — Кристиан опустил голову. — Сначала княжна, потом Милан, потом отец… А теперь ещё что-то происходит. Я ничего не понимаю.       — Ты запутался и устал, — знакомая-знакомая мягкая ладонь погладила по макушке. — Твоя растерянность понятна. Пока ты отдыхал, повседневная суета никуда не девалась, а сейчас она тебя выматывает сильнее. На самом деле, те или иные проблемы были рядом, просто прежде противостоять им получалось легче.       — Я привыкну?       — Научишься заново держать удар, — ласковые пальцы расслабляли. Напряжение, от которого шумело в ушах, постепенно рассеивалось. Дышать получалось глубже и спокойнее. — Я не говорю, что надо превращаться в камень, которому всё равно. Бороться надо, но ты не один. Ты не один. Слышишь?       Звякнула подстановочная тарелка, когда Кристиан вскочил. Ножки стула царапнули лакированный пол. Хотелось сделать что-то. Что-то, чтобы слова «ты не один» проникли под кожу. Проросли до самого сердца. И принесли покой. Руки Кристиана сжали невесомую мантию, прихватив несколько прядей волос. Кончик уха согревало размеренное дыхание.       Кристиана трясло, как в лихорадке. Он не плакал. Он задыхался, пытаясь сбивчиво рассказать обо всём, что происходило с того утра, когда Демо отправился в Город-на-костях. Горло горело. Во рту пересохло. Он ухитрился расстегнуть пуговицу на душившем воротничке, но легче не стало. Слова, срывавшиеся с губ, обжигали, будто он наглотался каминного огня. Уши заложило. Виски взмокли.       Постепенно становилось тихо. Умолк шелест мантии. Прекратилось позвякивание колец на длинных пальцах. Не осталось ничего, кроме дыхания и стука сердца. Правда Кристиан не мог сказать, кому они принадлежали. Мир обратился в звенящую пустоту, в которой не было места чему-нибудь существующему.       — Ты молодец, дитя. Ты молодец, — сквозь неё прорвался размеренный голос. — Пусть сейчас ты не можешь справиться со всем, но тебе не всё равно. Ты пытаешься, а это уже немало.       — Да я еще им покажу! — Арманис окончательно развеял отголоски пустоты. Его улыбка мигом свела на нет и беснующееся сердце, и шумевшую в ушах кровь. — Если мы не знаем ответы, то кто-то же их знает. Осталось всего-то найти этого «кого-то».       — Несомненно, — король отпустил Кристиана и легко улыбнулся. Горькие складки у губ стали почти незаметными. — Но только пообещай мне, что ты не сегодня будешь их искать. С дороги лучше отдохнуть. Да и обед подан, — он приглашающим жестом указал на стол. Когда слуги успели принести блюда, оставалось загадкой.       За едой Кристиан искоса поглядывал на короля. Его размеренные движения успокаивали, сглаживали усталость от разговора. Кристиан не хотел рассказывать, чтобы не перекладывать свои проблемы на того, у кого их и так предостаточно, но слова срывались с губ сами. Однако ощущения, что он сделал что-то непозволительное, не было. Наоборот, стало легче. Да, побег княжны, гибель Милана и покушения вкупе с погромом в Штабе никуда не делись, но они больше не виделись, как нечто непреодолимое. В чëм-чëм, а в том, что ответы на скопившиеся вопросы существовали, Арманис был прав.       Король довольно щурился, наблюдая, как от тонкой каемки фарфоровой чашки отражались лучи. Они искрились и рассыпались ласковым блеском в его глазах. В уголках губ притаилась слабая улыбка. Кристиан не смог не залюбоваться разлëтом тонких бровей и румянцем на высоких скулах. Король, казалось, давно пережил страшную потерю, хотя не бесследно. Стоило Ра’Ласу скрыться за облачком, как на красивом лице проступали чудовищные тени.       — Что такое, дитя? — король не оставил без внимания его взгляды и слегка наклонил голову. Кристиан поспешил проморгаться, чтобы свести на нет наваждение.       — Вам так к лицу эта чашка, Ваше Величество! — улыбнулся Арманис.       Кристиан прикусил щëку изнутри. Зажмурился бы ещё на всякий случай, но это было бы совсем глупо. Он замер, почти не дыша. Тучи за окном проплыли мимо. Золотые лучи снова коснулись волос короля, на мгновение сверкнули на серебряной короне и рассыпались осколками на ложечке, которую сжимал Кристиан. В коридоре негромко беседовали стражники. Покачивались воздушные занавеси с искусной вышивкой.       Король усмехнулся и поспешил прикрыть губы ладонью. Широкий рукав мантии взметнулся стремительной птицей. Гордые плечи дрогнули. По ним скользнули гладкие пряди волос. Он громко фыркнул и тут же рассмеялся. Его смех разлетался светлячками по погрузившейся в пугающие тени обеденной, превращая их в ажурную ширму. Облака с позолоченными краями стремительно уплывали.       — Дитя, — король покачал головой.       Интонация показалась настолько знакомой, что болезненно дрогнуло сердце. Кристиан вспомнил, сколько раз наблюдал за тем, как его отец отчитывал сестру за очередной мелкий проступок, а король улыбался ей одними глазами. Сестра хмурилась, поджимала губы и скрещивала руки на груди, пытаясь казаться взрослее. Когда отец выговаривался или попросту приходил к выводу, что его увещевания всё равно ни к чему не приведут, король точно так же обращался к ней. Она только ворчала: «Больше не буду».       Кристиан потянулся к сладостям. Шуршащие ириски? То, что нужно, чтобы на какое-то время отвлечь Арманиса. Неизвестно, что ещё придет ему в голову. Растерянность сменилась на раздражение. В ушах моментально раздалось умиротворяющее перешëптывание листвы. Кристиан медленно выдохнул. Говорить сейчас не получилось бы при всем желании. Зубы склеились намертво. Когда-то они с сестрой специально жевали ириски, а потом разговаривали. Звучало ужасно, но в ушах шуршало так, будто они в чаще леса, а не в скучной учебной комнате А’Короса.       — Значит, всë-таки учения, — негромко проговорил король, постукивая пальцем по подбородку. Кристиан кивнул и тут же нахмурился. — Откуда я узнал? О, поверь, это не тайна. Дипломаты Лиги пару-тройку раз в год привозят такие вот Меморандумы. Отличается разве что форма: то учения, то обмен учениками Академий, то собрания магов.       Арманис попытался разжать зубы, но потерпел неудачу. Кристиан мысленно похвалил себя за сообразительность, хотя тут же поморщился. Неприятно. Он откинулся на высокую спинку стула. Арманис слегка наклонил голову к плечу, чем заставил расслабленность улетучится. И тут же улыбнулся. Не провокационно широко, а легко.       — Пусть учения и остаются самым частым событием, мне больше по душе собрания магов. Всë-таки в тихих залах Гильдии значительно уютнее, чем в седле, — король вздохнул. — Хотя найдутся те, кто со мной не согласится.       Кристиан хотел покачать головой, но кивнул. То ли Арманис перехватил его движение, то ли понимание пришло чуть раньше, чем он осознал это. Сестра точно была бы против и не поленилась высказаться, поэтому недолгое молчание казалось незавершенным. Да и стул по правую руку от короля был слишком пустым. Снова возникали те же вопросы: почему она погибла? Кто теперь нападет на Тайлеров? Арманис, конечно, уверен, что ответы у кого-то есть, да и король с ним не спорил, но легче не становилось.       — Дитя, выглядишь так, будто готов одновременно перерыть замковую библиотеку и сражаться до смерти, — голос короля заставил вздрогнуть. Кристиан ни с кем драться не хотел. Тем более, до смерти. Должно быть, азартный блеск глаз, который принадлежал Арманису, сбил короля с толку.       — А то! — Кристиан не почувствовал, что ириска благополучно растворилась, а ленивое шуршание листвы в ушах прекратилось, поэтому звук собственного голоса оказался неожиданностью. — Готов и ещё что-нибудь сделать, если надо. Пару пауков завести, например.       — Похвальное рвение, но пауков и так хватает, уверяю тебя.       — Можно дальше про Меморандум? — спросил Кристиан, нервно оправляя манжету рубашки. Разговор свернул совсем не в то русло. Не хватало ещё чтобы король начал расспрашивать и узнал про Арманиса. Раз уж Кристиан решил ничего не говорить Демо, то пусть и остальная семья останется в неведении.       — Нет, дитя, — король покачал головой. — Ты выглядишь слишком усталым, чтобы развлекать тебя беседами такого рода. Отдохни, а завтра я отвечу на твои вопросы.       Спорить Кристиан не стал. Он не чувствовал себя уставшим, скорее хотел привести мысли в порядок. Беседа с королëм породила крохотную надежду на то, что рано или поздно тот бардак, который вдруг стал собираться вокруг него, постепенно упорядочится и перестанет подкидывать новые загадки. Впору было подумать, что ещё немного и ему придется в них утонуть, чтобы всё закончилось. Останавливало то, что в этом случае шансов узнать ответы на вопросы становилось еще меньше. Идти по гладким камешкам не выход.       Неспешный обед прервал слуга, принёсший депешу от казначея. Король кивнул, прочитал бумагу и задумчиво прищурился. Его работа отлагательств не требовала. Он поднялся. Мантия скользнула воздушными белоснежными складками по статной фигуре. Серебряная вышивка гордо заблестела.       — Не засиживайся долго, дитя, — негромко сказал король. В его посерьëзневших глазах мелькнули тёплые огоньки, как талые льдинки на весенних озерах.       Кристиан и не собирался. Оставшись в одиночестве, он первым делом огляделся по сторонам. Вдруг не в меру общительному Арманису захочется поговорить. Эльфионским слугам странности их вынужденного сосуществования ни к чему. Хватит того, что Тибальт уже однажды оказался почти свидетелем разговора. Никого не было. За аккуратно прикрытыми дверями продолжали беседовать стражники. В саду шелестела листва, чуть тише, чем от ирисок. Пение звонкоголосых птиц перекликалось со стрекотом насекомых, облюбовавших пышные цветы под окном.       — Может, всë-таки пауков? — голос Арманиса прозвучал издалека.       Кристиан хотел сначала его проигнорировать, но в мыслях по прогретым ступеням Аро ползли жуткие насекомые. Их чёрные лапы, которых было слишком много, негромко шуршали мехом. А бесчисленные глаза-бусины любопытно разглядывали замок, будто их чудовищные хозяева пытались выбрать уголок поукромнее. Пауки расползались, окутывая своими грязно-серыми сетями блеск Лиги — стяги, позолоченные доспехи стражников, Демо в парадной мантии. От последней картины стало особенно жутко.       — Не надо пауков! — Кристиан поëжился. Ему показалось, что по предплечью что-то ползло. Он никогда не любил ползучую живность, особенно пауков. Особенно после того, как однажды запутался в паутине по весне. Ощущение липкой тонкой нити, касающейся кожи, до сих пор вызывало только отвращение.       — Не хочешь пауков — не будет пауков, — пожал плечами Арманис. — Я просто так спросил. Вдруг ты знаешь, что они мягкие.       — Мягкие? Вы что, их трогали? Моими руками? — он растерянно взглянул на свои ладони.       — Нет, твоими руками не трогал. И не буду.       Кристиан хотел добавить, чтобы Арманис даже думать об этом не смел, но осëкся. О чëм они говорили? Он поморщился. Нет, тема была ему понятна, но казалась слишком неуместной, чтобы её продолжать. Поэтому оставалось только фыркнуть и сделать вид, что остатки чая, плескавшиеся на дне чашки занимают гораздо больше.       — Ты даже ругаться не будешь, что я опять вмешиваюсь в твои важные разговоры? — удивился Арманис. Кристиан на мгновение ощутил гордость за собственную выдержку. Хотя мысль припомнить ему очередную попытку выдать себя казалась поначалу соблазнительной.       — А есть смысл? — спросил он. И тут растерял уверенность. В собственном голосе явственно проступили знакомые до дрожи интонации. Отец. — Надо…       — Я ж не просто так вмешиваюсь. Если бы не я, то тебя бы вовсе спать отправили. Ты выглядел значительно хуже, чем просто уставшим, — в объяснение Арманиса не верилось. Чушь. Кристиан всё ещё мог сделать то, что собирался, а значит, не так уж и устал.       — Поговорим чуть позже, — он поднялся и вышел в залитый солнечными лучами холл.