***
Из лодки Вилли Вонка и Эмма вошли прямиком в круглую дверь с надписью «Цех изобретений». Обычно Эмма добиралась до сюда с помощью стеклянного лифта, а после этих «Американских горок» точно будет пользоваться только им, если жива сегодня останется, конечно. Здесь ни души. Ни одного умпа-лумпа. В цехе стоит полная тишина: ничего не бурлит, не звенит, не барабанит, а свет, всегда озарявший весь зал, виднелся только в самом отдаленном уголке. Мистер Вонка, что, решил на электричестве сэкономить? — Почему здесь никого нет? — слышать свое эхо в этом цехе было вдиковинку. Голос был таким робким и тихим. — Что? Ах, это. Сегодня умпа-лумпы работают до шести. — Но сейчас только пять тридцать…- взглянула та на маленькие часики. — Ну, может, они решили уйти по-раньше… — зловещим тоном протянул Вонка. Смотреть в полумраке на лицо, не выражающее НИЧЕГО, становилось все страшнее. Кондитер, простояв так с минуту, перекинул трость, и улыбаясь, пошел дальше, девушке только оставалось идти следом. Та быстро вытащила ножницы, и спрятала руку за спину: — Идите сюда, скорее. Мистер Вонка подошел к металлическому квадратному сооружению, отдаленно напомнившему ей больших размеров, микроволновку, и нажал на красную кнопку. В тот же момент, машина загудела, озарившись светом, затем прозвучал гудок, и все стихло. Кондитер достал оттуда ничем не примечательную конфету и протянул девушке: — Что это?! — Эта «Конфета-обед». Есть и «Жвачка-обед», о которой, я уверен, вы слышали, однако, в отличии от нее, «Конфета-обед» предоставляет вам право выбора меню: стоит вам подумать о чем-то сьедобном, как это «что-то» вы чувствуете во рту, и можете этим «чем-то» насытиться, — с выражением произнес он, — Ха-ха! Класс!!! «Наверное, меню этой конфеты состоит из всех сортов яда…» — Попробуйте. Я слышал, вы сегодня не обедали. — уже серьезней обратился он к девушке. — Мне не хочется. — Не надо так вредничать, это просто конфета. — поднес он ее к губам. — Нет… — Хотите, чтобы я уговаривал вас скушать ее, словно папочка, да? — процедил Вонка сквозь зубы. — Нет… Я НЕ ХОЧУ! — Открывай роти-и-к! Папочка даст тебе вкусную конфетку-у-у! — улыбаясь, протянул он, словно передразнивая. Словно перед ним годовалый ребенок а не двадцатилетняя девушка, которая может воспринять такое поведение немного иначе, чем он себе вообразил. Эмма чувствовала, как кровь прилила к щекам, двоякие ощущения стали сводить с ума. И где он вообще видел таких «папочек»?! — Мистер Вонка, не делайте так… — попросила она почти шепотом, глядя в фиолетовые, улыбающиеся глаза непреклонного кондитера, опустившегося к ней на один уровень. — Давай же, скушай ее, дорогая! — ...Черт… Вилли!.. — Ну же, крошка, смелее! Папочка ведь может и рассердиться! — недовольно, почти по детски проговорил магнат, и та, не выдержав, резко выбросила конфету из руки, обхватив шею кондитера, и впилась в приоткрытые в изумлении губы, принявшись всасывать их. Она оставляла на них мокрые горячие следы, проникая вглубь рта оцепеневшего магната, языком, нагло пройдясь по идеально ровным зубам, приласкав нёбо, и снова вернувшись к уже увлажненным губам Вилли Вонки. Сладковатый, терпкий вкус сводил с ума, он пьянил и заставлял забыться. Ей было плевать на мораль, на принципы. Сейчас она лишь хотела одного — его губы. Хотела Его. Руки изучающе провели по спине, и, сжав тонкую талию, притянули вплотную к телу, а язык мягко скользнул по ее. Ответ на поцелуй она ощутила остро. В этот раз он целовал ее еще нежнее и трепетнее, и, она, уже не способная стоять на ногах, ухватилась за плечи, как вдруг, в метре послышался голос Чарли. — МИСТЕР ВОНКА! ВЫ Т…тут?..***
Вонка всю неделю пытался оградить себя от девушки, поскольку мысли о ней не давали сосредоточиться на работе и на фабрике в целом. Однако, чем дольше он не видил юную мисс, тем сильнее нарастало это неизведанное чувство. Не только Чарли, — самому шоколаднику, стало невдомек, отчего же из рук стало все валиться, а мысли не собирались в логическую цепочку. Нечто похожее с ним случилось лишь однажды, — когда Чарли, его милый мальчик, отказался жить с ним на фабрике несколько лет назад. Тогда он впал в отчаяние, долго занимался самокопанием, пока не понял, (не без Чарли, конечно) что проблема в их отношениях с отцом, но что же сейчас? Сейчас состояние было похожим, однако, когда Эмма Бакет собственной персоны, находилась рядом, оно менялось на совсем другое, не чуждое ему. Похоже, ему в скором времени снова потребуется психолог… К концу недели шоколаднику становилось все сложнее справляться с нахлынувшими эмоциями, хотелось хотя бы мельком взглянуть в зеленые выразительные глаза. На большее он уже даже не надеялся, ведь после того дня, девушка и сама, похоже, стала избегать его, постоянно находясь вне фабрики, тем самым оставляя в своих мыслях и переживаниях. А когда он предложил прокатиться в карамельной лодке — она и вовсе сторонилась мужчину. Что-что, а страх ощущался отменно, и от этого хотелось скрипеть зубами. Вместе с тем, Бакет сегодня была очень странной и вспыльчивой. Нет, разумеется, она была такой всегда, ....В цехе изобретений и вовсе отказалась пробовать «Конфету-Обед». А Может, ей всё это не нужно.... Вонка был опечален и раздасадован, что она вообще ничего не хочет пробовать, и, потому, стал язвить в ответ, предположив, что таким образом та решит задуматься над своим капризным поведением. Каково же было удивление, когда юная мисс, ни с того ни с сего, выбросила конфету, принявшись невесть что творить с его губами. Поцелуй ее был жгучим, горячим, словно огонь, нет, словно пожар! Он не помнил, как притянул ее к себе, не желая это прекращать…***
Эмма, увидев в метре озадаченного брата, попыталась отстраниться от мужского тела — безуспешно. Кондитер держал ее за спину мертвой хваткой, и только, когда девушка мягко постучала ладонью по плечу, он вернулся в «реальный мир», небрежно отпустив ее, и поправил ворот редингота. Та едва устояла на ногах. — Да, мой мальчик? — широко улыбнулся Вилли Вонка. Чарли был очень смущен, даже прикрыл рукой глаза, но собравшись, проговорил, что пришел позвать их к ужину, и мельком пройдясь любопытным взглядом, помчался к выходу. Вдогонку кондитер кинул ему, подняв указательный палец вверх, что спустится через пятнадцать минут, переключив внимание на мисс. Она выглядела довольно странно: держалась за белокурую головку, будто что-то произошло, и вообще, вид ее был очень недоброжелательным. — Вы все же такая странная. — хохотнул он, довольно поправив цилиндр и направился к выходу, Эмма поспешила следом за ним: — Странная?! Да он же сейчас все расскажет родителям! — О чем же? — не сбавляя шаг, поинтересовался тот. — О том, что… ЧЕРТ! О нашем с вами поцелуе! Кондитер замедлился: — Вы слишком много ругаетесь, вам это не к лицу. «В самом деле?! Ведет себя так, будто ничего не произошло!» — она сейчас краснее помидора, а Вонке хоть бы что! — Да постойте же! — Эмма обошла спешно идущего вперед магната, преградив путь, и тот, цокнув, закатил глаза, — Вам, что, совсем плевать, что об этом узнает моя семья?! — Да. — ответ был резким, с нотками раздражения. — Почему же ВЫ так хотите, чтобы это держалось в секрете?! Он еще спрашивает?! Эмма чуть не поперхнулась воздухом: — Да потому что вы… знаменитый на весь мир, Вилли Вонка! К тому же, ВДВОЕ старше меня! Последние слова привели мужчину в замешательство. — Вот как? — тихо спросил он и нервно сглотнул. Стоило бы ему еще долю секунд с неподдельной грустью смотреть ТАК на мисс Бакет, и она снова бы зацеловала эти нервно сжатые губы. Но этого не случилось. Взгляд изменился, а длинные пальцы в перчатках, вдруг обхватили запястье девушки и подняли вверх. В сжатом кулачке блестели маленькие ножницы: — Вам есть, что сказать в свое оправдание? — он недоверчиво прищурил глаза, — Хотите изжить меня с МОЕЙ же фабрики?! — Нет… господи, конечно нет!.. — Мое доверие к людям сыграло со мной злую шутку. Снова!.. — …Это не то, что вы подумали! Я бы никогда не причинила вам вреда! — Замолчите. — крепко схваченное запястье ныло, та попыталась вырваться, но магнат сжал его крепче. — …А я ведь изначально полагал, что вам нельзя доверять— отчеканил Вонка, стиснув зубы, — Вы… несносная девчонка… — …Послушайте меня! — закричала Эмма, не дав договорить, и громко топнула ногой, да так, что магнат отпустил руку и отстранился — Даже Чарли заметил, что вы вели себя странно в последнее время! Я подумала, что вы замыслили меня убить, и, кстати, не беспочвенно!поэтому для защиты, в случае самообороны, пришлось взять эти, МАТЬ ЕГО, ножницы! От брезгливой ухмылки магната хотелось провалиться сквозь землю, или залепить пощёчину, она и сама не знала уже: — Ха-ха. Хотите во всем МЕНЯ обвинить?! И да, прошу вас не выражаться, я уже сказал, что из ваших уст это звучит отвратительно. — между делом двинул пальцами кондитер. — Вы обвиняете меня в покушении на вас, и просите не выражаться?! — Не надо так шуметь. Я вас прекрасно слышу. — Так вы мне верите или нет?! — Конечно нет. Я сегодня же прикажу всем своим Умпа-Лумпам не спускать с вас глаз. И если они заподозрят неладное, вам придется покинуть фабрику, раз и навсегда, вам ясно?! И отдайте уже эту штуковину. — Ах так!!! — она вобрала в себя воздух, пока кондитер засовывал острые ножнички в кармман — Я не какая-то там тюремная заключенная, чтобы за мной следили сразу тысячи глаз этих мелких остолопов! Хотелось придушить бесчувственного магната, который ничего не желал слышать. Девушка была уверена, что мистер Вонка верит сейчас её словам, однако, учитывая финансовое положение мисс Бакет, все равно грозится выбросить ту за ворота! Хочет показать, кто здесь главный? Наверное, и подаренные инструменты для рисования обратно запросит?! — Скажите спасибо, что я вообще не выгнал вас прочь после такого, — холодно проговорил тот. — Давайте, тогда, сделаем так: я покину вас через неделю, но с условием, что вы дадите мне денег на первое время, только эту неделю никто не будет за мной шпионить. Ни один Умпа-Лумп! Договорились? Растерявшийся кондитер открыл рот, подбирая слова. — Это в ваших же интересах. — серьезно добавила она. Делать нечего, ведь любой сойдет с ума от слежки со всех сторон сразу. Может, еще и в ее комнате установят скрытые камеры, кто знает. — Я передумал. Следить за вами никто не будет. Можете жить здесь сколько хотите. — неестественно улыбаясь, проговорил Вонка, сжав набалдашник трости. Он хотел обнять девушку, попросить не говорить ему столь ужасных слов, от которых пара седых волос ему точно теперь обеспечена, но, надев прежнюю маску безразличия, молча повел к стеклянному лифту. — Но я же вас убить собиралась. — Что-ж, на сегодня я вас прощаю, идёмте.***
Первый день на работе дался Эмме Бакет непросто. Во-первых, в «Викинг-Баре» ее сразу переодели в ужасную униформу: в коротенькое платье с глубоким вырезом на груди, обшитое серебристой крупной нитью, издалека напоминавшее кальчугу. Одна из девушек-официанток помогла затянуть черный карсет, да так крепко, что Эмма чуть не задохнулась. И без того тонкую талию, при желании, можно было бы обхватить полностью двумя руками. Дышать в нем было тяжело, и практически невозможно. — Ты привыкнешь — добродушно улыбнулась рыжеволосая девушка Эмме в отражение пыльного небольшого зеркала, в каморке, и ободряюще похлопала по плечу. Ее звали Амелия. Круглое лицо с родинкой на подбородке показалось ей очень знакомым, Эмма никак не могла вспомнить, где они могли встречаться. Может в одной школе с ней училась? Ладно, позже разузнает… Во-вторых, персонал в основном состоял из мужчин, не слишком-то интеллигентных. Общение со слабым полом, у «викингов» было грубым, даже хамским. Очень уж «попахивало» сексизмом: видать, так вжились в роль скандинавских воинов, что не отказывают себе в пошлом словце и пренебрежение в адрес дам. В особенности, густобородый повар-амбал, успевший с утра не только шлепнуть полненькую официантку по мягкому месту, но и повыяснять отношения с боссом на рычащих тонах. Странно, что Гарри его не уволил до сих пор. Еще аксессуаром для всех мужчин служили безразмерные шлемы с рогами. В отличии от девушек, те обязаны были носить их на себе весь день. Разносить по столикам подносы с едой и напитками было не так уж сложно, если не учитывать громкую музыку, от которой болели уши. Но к вечеру народу стало навалом, а НЕ пьяных людей можно было на пальцах перечесть. Пошлые заигрывания, свинское обращение к официанткам, драки — Эмма предполагала, что иначе быть не может, знала куда идет. Но когда ее звонко шлепнули по пятой точке, пока она несла поднос с кружками хмельного, та в ярости бросила его в ржащую толпу пьяниц, вместе с содержимым, и ушла в уборную. Закрывшись в кабинке, Эмма достала смятую пачку сигарет из кармашка фартука. Голова гудела, а пальцы дрожали. Девушка присела на крышку унитаза и откинулась на спину, сделав вдох. Легкие окутал мягкий расслабляющий дым, и та устало улыбнулась. Да уж, шоколадник сейчас бы злорадствовал, если бы все это видел. И слава богу, что она додумалась никому не рассказывать о работе, пусть это лучше будет секретом. Ей вспомнился вчерашний поцелуй. Мистер Вонка наверное, и не догадывается, что его губы вкуснее любой конфеты на фабрике... Девушка покрутила головой, в попытках выбросить шоколадника из головы, и вспомнила вчерашний разговор с Чарли. Да, перед сном, вчера вечером, Эмма-таки «вытянула» брата из домика, схватив за грудки, и прислонила к стене. Она поклялась прикончить его, если кто-то из семьи узнает про то, что видел. Чарли, в согласии, испуганно закивал головой. Говорил, якобы, рассказывать никому и не собирался. Ладно уж, она поверит. Мальчик никогда не отличался болтливостью, и секреты держать умел. Но появились ожидаемые вопросики, а-ля: «почему Вилли Вонка целовал ее»? Даже звучит это донельзя странно и неприлично… Дав ему легкую затрещину, та указала на дверь, прислонив палец к губам и провела им вдоль своей шеи. Брат кивнул, и забежал в дом. Знала бы Эмма ответы на такие вопросы, обязательно бы ответила. Наверное. Ладно, одной проблемой меньше. — Эмма, ты здесь? В кабинку постучалась Амелия, и девушка открыла дверь. Она улыбнулась, присев рядом на корточки: — Можно я с тобой тут посижу? — Конечно. Будешь? — слабо протянув ей пачку, та покачала головой. Высокий густой хвост рыжеволосой растрепался, да и сам вид был бледным и уставшим: — Не волнуйся, те придурки уже ушли. Босс тоже уехал недавно, так что, можем тут немного посидеть. — Амелия, мы нигде раньше не встречались? — задумчиво оглядела Бакет официантку, выдохнув сигаретный дым. Девушка улыбнулась: — Похоже, что встречались. Я и сама хотела у тебя спросить. Эмма прикусила губу и стряхнула пепел в урну. Продолжив всматриваться друг в друга еще с минуту, обе девушки одновременно произнесли: «Приют Стокмана!»***
***
С тех пор прошел месяц.В целом, все понемногу стало налаживаться. Работа казалась не такой уж сложной, пролетала быстро, НЕ без происшествий конечно, но все же. На фабрике, так же, было относительно спокойно: мистер Вонка часто показывал Эмме новые изобретения, даже давал их пробовать, в трепетном ожидании реакции: казалось, в эти моменты, вся жизнь Вонки зависила от одного ее слова. Получая восторженный ответ, он превращался в ребёнка, поистине счастливого мальчугана, бегающего вокруг Бакет, и подсовывая ей все новые и новые изобретения. Один раз, от переизбытка сладостей, ее щеки стали красными, как клубника, Вонка немедля рванул в другой цех за антидотом, он так испугался этого, что в последующем уже старался ограничивать колличество съеденных сладостей за день. Несколько раз они с Чарли смотрели фильмы, по просьбе Эммы, У них даже появился особый ритуал: усаживаться на мягкий диван и накрывать ноги одним большим пледом , а еще, брать с собой попкорн и конфеты. Во время просмотра, Эмма могла есть без остановки, а кондитер осторожно забирал еду из рук, жестом указывая на щеки, как напоминание о том, что может случиться. Он мог коснуться ее, как бы, невзначай, но взгляд выдавал его, перед Чарли и остальными, уж точно. Он очень, очень хотел обнять ее. Вот только боялся, вдруг, она не хочет. Вдруг, ей это больше не нужно. Она больше не целовала его, да и вообще, не выказывала никаких признаков симпатии. Симпатия прослеживалась только как к гению- кондитеру, к Вилли Вонке, та, судя по всему была равнодушна.Шоколадник собирал всю оставшуюся волю в кулак, стараясь лишний раз не возвращаться к теме, — очень уж боялся, что его чувства могут разбиться вдребезги от одного лишь слова юной мисс. Так же, как и вопрос, куда она периодически пропадает. Это совсем выбило его из колеи в последние несколько дней , он вообще почти не спал прикидывая, куда она уходит, с кем она...? Следующие три дня были менее напряженными, из-за того, что начались будние дни. Народу поубавилось, да и музыку кто-то додумался сделать потише. С несколькими из «Викингов-официантов», девушка даже смогла найти общий язык. Они оказались куда добрее, чем на первый взгляд. За постоянные разговоры с Амелией, босс сделал несколько выговоров, и пригрозил Эмме увольнением, вот только девушки были так заинтересованы беседами, что почти не обращали внимания, лишь хихикали, показывая язык его спине. Как тогда, в детстве… Их столько всего связывало, начиная с шалостей, за которые обе стояли в углу в темной кладовке, где бегали огромные противные крысы, и заканчивая предметом обожания, — мальчика Джона, который нравился обеим. Подружки даже поклялись, что если одна из них сможет завоевать сердечко того, то их дружбе это не помешает. Но никто так и не завоевал… Так, в приюте, с пяти до одиннадцати лет, они были не разлей вода. Амелия была единственной ее подругой, но потом девочку удочерили. Та даже не успела попрощаться с ней. Как плакала Эмма, когда задиристые девчонки заявили, что «любимая подруженька», ее бросила, оставив одну, никому не нужную. — Прости меня, Эмма, — погладила рыжеволосая, ее руку, опустив глаза в пол, — Я была так счастлива, что меня забирают в семью, что забыла обо всем на свете. В тот момент я не думала, что мы распрощаемся… Позже, через год, я осмелилась приехать, только тебя в приюте уже не было. — Все хорошо, Амелия. У нас еще будет время наверстать упущенное. — улыбнулась Бакет, и обе спрыгнули со стола, завидев Гарри. Подмигнув друг другу, те пошли работать дальше. К концу четвертого дня, Эмма валилась с ног. Работа занимала слишком много сил, мышцы болели, ноги подкашивались, а глаза слипались от недосыпа. Но ничего, завтра последний рабочий день, а после, она сможет отдыхать целых три дня. Эмма посмотрела на часики на руке: без пяти восемь. Как раз, в это время, родители накрывают на стол. Некоторое время, она еще переминалась с ноги на ногу, решая: пойти к Бакетам, либо подняться наверх, лечь в кровать и уснуть мертвым сном. Желудок заурчал, не оставив иного выбора, и, та отправилась в главный цех. В «райском уголке» было уже темно, шоколадный водопад остановился, а еле слышный щебет зефирных птиц звучал только с верхушек некоторых сладких деревьев. Эмма вошла в домик, и в нос ударил приятный запах индейки. Вся семья сидела за столом, шумно обсуждая насущные дела. Девушка кинула на пол свою сумку, и вприпрыжку бросилась к, набитому яствами, столу. Она вгрызлась в горячую ароматную булочку, позабыв об усталости, но остановилась, заметив на себе взгляд кондитера. Сегодня она не ожидала его встретить среди остальных, а теперь предательски краснеет с набитым ртом. Шоколадник продолжал держать вилку и нож на весу, подняв бровь, пока остальные члены семьи стали обнимать и целовать эту мисс, словно год не видели! Сам он решил не удостаивать ее ответным приветствием, а, когда дедушка Джо подвинул рядом табурет, на который та поспешно плюхнулась, случайно задев плечо мужчины, тот закатил глаза, цокнув языком. Всем стало заметно столь странное поведение магната: отворачивается, демонстритивно отодвигает свою тарелку подальше, с недовольным видом смотрит в одну точку на стене, подобно капризному ребенку — лицезреть такое было вдиковинку даже для Эммы. Что же она такого сделала? Неужто, он все еще в обиде из-за ножниц? Чарли в оба глаза с интересом смотрел то на кондитера, то на сестру, позабыв об индейке. — Что-то, тебя совсем не видно, не спускаешься к нам. — вздохнула миссис Бакет, добавляя в тарелку дочери картофель, — Занимаешься живописью? — Можно сказать и так, — ответила та, откусив кусочек от сочной индейки. — Целыми днями сижу в комнате и пишу картины, — Поскольку никто не должен был знать о работе официантки, а уж тем более кондитер, она решила идти до последнего, для этого пришлось немного схитрить. Вилли Вонка очень медленно повернул на нее голову, выражение лица было, мягко говоря, недовольным: — Вот как? Полагаю, это ваш двойник выходит из фабрики в семь утра, и возвращается поздно ночью, уже который день подряд, да?! Эмма опешила. Все остальные тоже затихли. Кондитера, похоже, совсем не волновала царившая атмосфера, тот продолжал «сверлить» ее взглядом, не моргая. Он, уже несколько дней подряд,ждет ее возвращения, чтоб показать новые изобретения, а ей хоть бы что! Ей плевать на фабрику, на все его изобретения, и на него! И эта несносная девчонка еще смеет лгать! Осмотрев каждого из присутствующих, и поняв, что секрет раскрыт, благодаря шоколаднику-эгоисту, та улыбнулась: — Вы так проницательны, мистер Вонка. — Я не услышал ответ. — отрезал Вилли, даже не моргнув. Мистер и миссис Бакет переглянулись, впрочем, как и все остальные члены семьи. Эмма сделала глубокий вдох, обратив внимание на сжатую скатерть в его руках. — Я очень люблю гулять, знаете ли. Дышать свежим воздухом! — Вы не умеете лгать, мисс Бакет. Будь я вашим рлр...родителем, я бы искоренил из вас эту черту всеми возможными способами! — К счастью, вы не мой родитель, так что это не Ваше дело! Продолжать с Вами диалог я не намерена! — Так значит?! — возмутился Вилли Вонка, скрипнув перчатками и резко приподнялся. — Я тоже не намерен, мисс Лгунья! — отчеканив это, тот встал из-за стола, надел на ходу цилиндр и вышел из домика, не забыв хлопнуть дверью. — Идиот. — тихо буркнул вслед дедушка Джордж, принявшись довольно уплетать вкусный ужин. Злости Эммы же не было предела. Перепалка с кондитером взбодрила ее не меньше трех чашек кофе: усталость как рукой сняло. Вопросы в голове стали следовать один за другим: «Кто его вообще за язык тянул?» " Почему он так хочет уличить меня во лжи, да еще перед всей семьей?! " «…Почему мама и папа пытаются скрыть ехидную улыбку?!» Пришлось рассказать мистеру и миссис Бакет, истинную причину отсутствия на фабрике, но с условием, что кондитеру они ничего не расскажут. Не хватало еще издевок, или, что хуже, если он вообще решит нагрянуть к ней на работу, потешить самолюбие. Посмотрит на ее внешний вид с отвращением, и бросит деньги, как кость собачке, со словами «сдачи не надо». Про неожиданную встречу со старой подругой, та тоже поделилась. Бакеты часто слышали от приемной дочери истории об этой девочке, и были очень рады, узнав, что Эмма встретила ее спустя много лет. — Тебя не обижают на этой работе? — взволнованно спросил отец, перебив девушку, — Ну конечно нет, пап! — Наша дочь сама кого хочешь «обидит». — рассмеялась миссис Бакет и крепко обняла Эмму, — В любом случае, будь осторожна.***
Последний рабочий день не предвещал никаких сюрпризов, он проходил относительно спокойно. Эмма стала привыкать к «Викинг- Бару», перестала замечать на себе тугой карсет, и уже почти не обращала внимания на «пьяные морды». Еще босс похвалил за хорошую работу, пообещав неплохую премию, если она будет работать в таком темпе и дальше. Ему строили глазки все официантки, а парни недолюбливали, оно и понятно: Гарри был молодым, богатым, с черными зализанными волосами и смазливой мордашкой. Даже ее рыжая подруга была неравнодушна к мужчине, глаза выдавали ту с потрохами, хоть она и не признавалась. После того, как Гарри уехал, Эмма подсела к Амелии. Подруга достала смятый листочек и протянула ей: — «Черри-Стрит -34.» — Да, я там живу. Так что ты можешь приходить в любое время. Только обязательно приходи. Ну вот, рабочий день подошел к концу. Девушки помогли друг другу с корсетами. На то, чтобы снять эту штуку, требовалось не меньше десяти минут, в одиночку освободиться от его оков, было практически невозможно. Переодевшись, они помахали официантам, и, немного пообщавшись на темной улице, обменялись номерами телефонов, и разошлись по домам. Между тем, Вилли Вонка не находил себе места, мечась по комнате из стороны в сторону. Эта несносная девчонка СНОВА ушла, и до сих пор не вернулась. Зачем ей эти дурацкие шоколадки и леденцы, — повторял он в уме, — зачем новые рецепты конфет, которые он создает ДЛЯ НЕЕ? — Мисс Бакет хорошо и без них! Может, у нее кто-то… нет, об этом он даже думать не желал. Но в голове, как назло, предстал образ чьих-то мужских рук. Они обхватывают талию юной мисс, и медленно забираются под тонкую ткань… — Вилли Вонка судорожно выдохнул, опустив лоб к холодному оконному стеклу. — …никто не смеет этого делать. Ярость чередовалась с жгучей ревностью, затем сменялась на острое желание крепко обнять девушку. Посмотрев в окно, тот облегченно выдохнул, завидев силуэт: Эмма неспешно подходила к воротам фабрики, и даже пританцовывала, что окончательно разозлило кондитера. — Вы напросились сами. — Вилли Вонка подошел к стене, нажал на большую кнопку и быстро вернулся на прежнее место. Ворота не открывались. Бакет топнула ногой, и кондитер тихо захихикал: да, столь бурная реакция была ему по душе. Девчонка била по кнопке снова и снова, — результата это не дало. А Магнат, тем временем, наслаждался моментом, победоносно подняв голову: «Что-ж, пусть постоит там еще десять минут, задумается над своим отвратительным поведением!» Что? Куда она уходит? Сердце забилось с бешенной силой, он рванул к стене, нажав на кнопку. Ворота стали медленно открываться, только та, не обращая внимания, спешно уходила все дальше, и была уже далеко. Шоколадник, не медля, бросился к Лифту, позабыв о пальто. Стеклянный транспорт взмыл над фабрикой. Ее и след простыл. Вилли Вонка облетел почти весь город, но Эмму так и не нашел…