***
Прошло три дня с тех пор, как девушка исчезла. Состояние у Вилли Вонки было прескверным, он почти не спал, ничего не ел, а мозг отказывался здраво мыслить, лишь воспроизводил самые разные теории, касаемые ее исчезновения, и одна была страшнее другой. Работа на фабрике практически остановилась. Умпа-лумпам приходилось все делать самим: магнат заперся в своем кабинете еще к концу первого дня, после произошедшего. Они старались не тревожить и без того рассерженного и нервного хозяина, и были вынуждены согласовывать серьезные вопросы с Чарли. Если бы Вилли Вонка решился рассказать Бакетам, что девушки нет уже какой день, то давно бы успокоился, услышав утешительную новость, ведь те были в курсе ее отсутствия: дочь предупредила по телефону, что переночует у подруги еще несколько дней назад. А сейчас, шоколадник только поражался, почему ему одному не все равно? Почему только ОН за нее вечно волнуется, а этим р…рд… хоть бы что?.. Еще он не понимал сейчас, на кого злится сильнее: на себя — за свою непростительную оплошность, или на Эмму — за то, что эта мисс имеет власть доводить его до такого состояния? Если бы он взглянул в зеркало, увидел бы бледного уставшего, даже измученного мужчину, с заметными темными кругами под глазами… Кондитер снял цилиндр, и, в какой раз за сегодня, встал у окна своей темной комнаты, но никого, кроме незнакомых людей, проходивших мимо ворот, за ним не видел. Если бы только мог он повернуть время вспять — ни за что не закрывал бы перед ней ворота фабрики… Еще в тот момент, когда он увидел ножницы в ее руках, он осознал одну вещь: если Эмма и впрямь желала бы его убить, он бы все равно с ней не распрощался, ни за что не выгнал, потому что жизнь без нее стала бы слишком невыносимой. Он простил бы ей всё…***
Жизнь в доме Амелии протекала достаточно весело и насыщенно. За это время подруги несколько раз погуляли по большому парку, сходили в пару кафешек, на рок-концерт и ледовый каток, прошлись по магазинам, и многим другим местам, а вечера они проводили за просмотром фильмов, либо пили чай, укутавшись в плед, и разговаривая обо всем на свете. Рыжеволосой подруге было очень интересно слушать историю про фабрику, о необычных изобретениях, которые не поддавались никакой логике. В существование «Телевизионного шоколада» она и вовсе верить отказывалась: неужели, Вонка держит на фабрике телепорт, и до сих пор никому об этом не известно?! Эмма пообещала, что если кондитер соизволит ее все же оставить, она покажет главный цех, где Амелия сможет полакомиться всякого рода, сладостями, в виде деревьев, травы или кустов, что привело рыжую в полный восторг, вот только Эмма опасалась, что магнат вообще ее теперь не пустит. Просто запретит умпа-лумпам открывать ворота — и это еще предстоит выяснить: в конце-концов, на фабрике живет ЕЕ семья! «Да иди ты к черту, Вонка! Решено: после работы я вернусь, а если ТЫ и в этот раз не откроешь, тебе не поздоровится! " Хотя, что она может сделать сумасшедшему миллиардеру? В суд подаст, за то что он не пускает в СВОЮ фабрику? По истечению двух рабочих дней в «Викинг-Баре», нервы стали накаляться: сердце сжималось, ладони потели, а к горлу подступал ком. Нет, не из-за назойливых пьяных мужланов, норовящих заглянуть под короткое платье, и не из-за выговора босса за курение в уборной: Вилли Вонка — вот единственная причина нахлынувшей паники. — Ты вся бледная, Эмма. Может, у меня останешься? — потрогала ей лоб Амелия с подносом в руке, и девушка покачала головой: — Нет, спасибо. Босс уже уехал? — Да. — Мне нужно немного выпить, иначе, я с ума сойду: если Вонка оставит меня за воротами, боюсь, что я разревусь прямо у него на глазах. Да я УЖЕ рыдать готова! — вскипела девушка, чуть не плача, — …А если я все же пройду — он будет поджидать у комнаты с подготовленными нравоучениями. Это я точно знаю! — Поняла тебя. Но помни: если что, у тебя есть я. Что тебе налить?***
«Сколько же будет продолжаться это безумие?», «Когда закончатся эти муки?»… Вилли Вонка отчетливо слышал свой голос в голове, он не пугал, но погружал в ужасное, отвратительное состояние, полное нескончаемой пустоты. Когда время приблизилось к полуночи, мужчина обошел несколько цехов, подметил четыре важных аппарата, вышедших из строя в его отсутствие. Умпа-лумпы уже давно посапывали в кроватках, спрашивать с них уже было поздно, да и сил на это не было. Долетев на стеклянном лифте до своего этажа, он простоял там еще какое-то время, пока лампы в нем не потухли. Решено: он снова отправится на поиски. Прямо сейчас. Он должен ее найти! — шоколадник потянулся в полумраке к кнопе «вверх и наружу», но мельком увидел в глубине зала чей-то силуэт. Эмма не сразу заметила мужчину в цилиндре сзади себя. Лицо было таким, словно он привидение увидел перед собой. Искреннее изумление, болезненная бледность и синяки под широко распахнутыми фиолетовыми глазами, — даже не совсем в трезвом состоянии это бросалось в глаза, подготовленная же речь об эгоизме и хамстве, вылетела из головы. — Снова вы, мисс Бакет. Я уж подумал, вы решили бросить свою семью. — эмоции в дрожащем голосе были слишком неестественным. Как и слабо натянутая улыбка, мелькнувшая на «стеклянном» лице: — Мистер Вонка, что с вами? Вам нездоровится? Эмма сняла с головы капюшон зимнего пальто, и, подойдя ближе, прикоснулась ладонью к бледной щеке. Магнат чуть вздрогнул, словно не веря в ее подлинность. А потом уверенно сделал шаг навстречу, смотря в бесконечно красивые, зеленые глаза, обрамленные длинными ресницами. — Все в порядке… — тихо ответил тот. Как же он скучал. Как же он ждал ее. — сдерживаться больше не было сил: Вилли обнял девушку, уткнувшись лицом в светлые волосы. Едва уловимый аромат арахиса и шоколада на мягком рединготе, ставший уже наркотиком для девушки, мгновенно заворожил, та прикрыла глаза, обняв в ответ, как вдруг почувствовала на лбу прикосновение теплых губ, затем еще, и еще… кондитер отстранился, неловко улыбнувшись: — Что-ж, время позднее, пора идти спать. И вам того же советую. Кстати, я распорядился, чтобы Умпа-лумпы иногда подкармливали вашего питомца. Так что, он все еще жив и ждет вас в вашей комнате, да! Девушка словно не услышала его, она развернулась, и, едва стоя на ногах, отправилась к себе. Магнат последовал за ней: — Оу, кажется, вы снова пьяны. Ответа и в этот раз не последовало. Бакет молча зашла в комнату, закрыв за собой дверь, и Вилли Вонка, простояв в коридоре еще некоторое время, отправился к себе. Но стоило ему закрыть дверь на засов, как в нее еле слышно постучали. Что за непослушный народ? Он ведь приказал Умпа-лумпам не беспокоить его… Эмма Бакет стояла в коридоре в очень странном одеянии. Донельзя короткое серебристое платье, абсолютно не скрывающее бледные женские ножки, и этот вырез, обнажающий почти всю грудь… — откровенный вид привел шоколадника в замешательство. — Мне срочно нужна ваша помощь… я войду, простите. — так, без какого-либо намека на стеснение, юная мисс проникла в чужие «покои», — …Ничего себе, такая огромная! Комната была действительно больших масштабов. Дизайн был выполнен в темно-фиолетовых тонах, основная ее часть состояла из книжных шкафов до самого потолка — да у него здесь целая библиотека! Эмма подошла к солидному письменному столу, с аккуратно разложеными на нем, стопками бумаги, и обойдя его, прислонилась бедром к кожаному креслу: — Можно? — Да, наверное… — неуверенно произнес кондитер, не сводя с мисс глаз. Присев в прохладное кресло, девушка откинула голову, закрыв глаза: — Я думала, у вас здесь вся мебель из сладостей, — Вилли Вонка, на это, лишь издал нервный смешок. Теперь внимание приковала большая, расписанная узорами кровать, с фиолетовым постельным бельем из шелка, в ней спокойно могли бы уместиться три, а то и четыре человека: — Вы один на ней спите?! — Что? — Кровать слишком большая… — Разумеется один! Что вы хотели, мисс Бакет? — подобные вопросы в данной атмосфере, приводили в замешательство. Магнат не знал, как и реагировать на все это. — Вы когда- нибудь расстегивали корсеты? — покачиваясь, та встала из-за кресла, и подойдя к шоколаднику, развернулась спиной. — Не приходилось. — Поможете? Я точно не справлюсь одна. Вонка осмотрел узкую талию и, сглотнув, опустил взгляд ниже, неуверенно собрал со спины длинные волосы, убрав их за плечо, потянул за атласную ленту, и вот, уже, через пару минут, достаточно быстрых, хаотичных движений вдоль спины, тугой корсет был резко распахнут, и девушка громко вздохнула: -… О господи, ВОЗДУХ! Спасибо вам!.. Магнат хотел вручить ей плотную ткань, собираясь, было, попрощаться с юной мисс, но, та, пошатнувшись, снова ушла вглубь комнаты. Она встала у кровати, и, подняв шелковое, аккуратно заправленное одеяло, «нырнула» под него, уткнувшись лицом в подушку: — Доброй ночи, мистер Вонка… ........... Как долго магнат находился у двери, не отрывая пустой взгляд от вздымающегося одеяла… может, пять минут? А может все десять? Если бы Эмма не погрузилась в сон, и понаблюдала за кондитером, заметила бы за тем некоторую странность: простояв на месте около часу, Вонка сделал несколько быстрых шагов по своей комнате, будто пол мог рухнуть в любую секунду, и принялся второпях перебирать стопку бумаг возле рабочего стола: необходимо было проверить отчеты за последнюю неделю. Быть может, держал он бумаги вверх тормашками — сейчас он вряд ли бы это заметил. Что за странная вещица в руках — вздрагивает Вилли Вонка — Ах, тот самый «корсет», снятый с мисс Бакет, перед тем, как та очутилась в ЕГО кровати. Отложив бумаги, мужчина осторожно подходит к постели, вцепившись пальцами в вещь, как бы невзначай вытягивает шею, убедиться, вдруг Бакет ему мерещится: по шелковой подушке рассыпаны пряди светлых длинных волос. Лица юной мисс не видно, спрятано под ЕГО одеялом. Шоколадник кладет корсет на тумбочку, помешкав, там же ставит цилиндр, и выключает свет. Безмолвный полумрак уступает ровному сопению девушки — теперь дыхание стало лучше слышно. Так странно… Он не привык к посторонним звукам в своей комнате, и, честно говоря, пребывал в крайней растерянности…***
P. Эмма. Сильное желание испить воды, заставило нехотя разомкнуть глаза: боже, какое счастье. На тумбочке, прямо передо мной, уже стоял хрустальный стакан, доверху наполненный водой. Жадно глотая прохладную живительную влагу, я мысленно благодарила всех богов, за то, что ниспослал мне сей подарок. А почему, я чуть не задела пустым стаканом, цилиндр Вонки? Ладно, потом разберусь с глюками, очень уж хочется спать: за окном начинало светлеть, значит только шесть утра, не больше. Укрывшись под гладким нагретым одеяльцем, от которого, кстати, приятно пахло свежестью с нотками карамели, я, усилием воли перевернулась на другой бок. Все, Эмма Бакет, отныне, не пьет: На другом краю кровати, лежал Вилли Вонка. Воспоминания о вчерашнем дне разом ударили по башке, словно кувалдой. У нас ведь ничего не было?! Ну, конечно не было, что за глупости! Это же мистер Вонка. На всякий случай, заглянула под одеяло и приподняла короткое платье: вдруг на мне, скажем, нет трусиков… нет, трусики на месте. Забыли. И нафига я вообще сюда пришла?! Слабоумно, но отважно. Если бы я не видела этого человека раньше, решила бы, что он мертв: он лежал на спине, вытянувшись как…струна (покойник), цвет лица был очень бледным, даже с небольшой синевой и он, вообще, по-моему, не дышал. Это немного пугало. На самом деле, вероятность того, что он и вправду «покинул» наш мир, крайне мала. В глубине души, знаю, что просто ищу повод рассмотреть мистера Вонку поближе. Да уж, смелости мне явно добавлял алкоголь, еще не выветрившийся из организма: стук сердца начал отбивать чечетку, но я осторожно стала сокращать расстояние между нами. Перелегла на другую подушку, и задержав дыхание, положила голову на следующую, помогая себе руками. Только сейчас обратила внимание, что рубашки на нем не было, и привычного редингота, конечно, тоже — кондитер был облачен в бархатный черный халат. Поскольку, «наше общее» одеяло лежало на нем только до пояса, внимание привлекла мужская шея, острые ключицы, и чуть раскрытая, бледная грудь. Поддавшись любопытству, граничащему с возбуждением, я приподнялась на локтях, осмотреть шоколадника повыше. Выглядел он, не побоюсь этого слова, которое просто НЕ ИМЕЛО ПРАВА произноситься пред гением-магнатом, сексуально. Возможно, его губы скривились бы, стоило бы ему услышать столь гадкое пошлое словцо, да еще и в его адрес. Верх бестактности. Он уже, телепатически, говорит мне «фу!». А может, он вообще не знает его значения. Голова была немного откинута назад, из-за чего, четко очерченные скулы и шея предстали во всей красе. Шоколадного цвета, волосы, были слегка взлохмачены, а лицо застывшее в умиротворении, сейчас казалось таким добрым и по-детски беззащитным… Как же я скучала, Вилли… Я поддалась вперед, приблизившись к прикрытым розовым губам, как вдруг, магнат сделал вдох, отвернув голову — я тут же бросилась на подушку, свернувшись клубочком. «Все еще спит. Спокойно, Эмма…» Пряди каштановых волос легли на впалую щеку, а брови чуть сдвинулись к переносице… закрытые ресницы отчего-то подрагивают, дыхание же стало быстрым и прерывистым. В уголке глаза блеснула слеза, она плавно опустилась к виску, и упала на темно-фиолетовую подушку: — Эмма… — прошептал Вонка, сжав губы — по щеке пробежала еще одна слезинка, она растворилась рядом, оставив темный след на шелковой ткани смятой подушки. Этот человек, всерьез, умеет плакать.? От лица кондитера, выражающего немую скорбь, было тяжело оторваться. В этот момент я поняла одну вещь: да, я влюблена в хозяина фабрики, окончательно и бесповоротно. Больно ущепнула себя за руку, не пуская мысль в глубины сознания: я не хочу в вас влюбляться… Не хочу! Слышать вновь свое имя, да еще сквозь сдавленный стон, было уже слишком… Я легла рядом и уткнулась в его шею. Ударивший в нос, аромат шоколада, стягивает узел внизу живота, я прижимаюсь всем телом, бесстыдно закидываю ногу на уровне мужского бедра под одеялом, боковой частью колена провожу по бархатной ткани халата. Я так хочу, чтобы он ответил взаимностью, сгреб в охапку, впечатывая податливое тело к себе… но в лучшем случае, он меня просто не оттолкнет, сделает вид, что спит. Вилли заворочался на простынях, и, вот, без того, твердое тело, напряглось. Кондитер проснулся и пребывает в смятении, доказательством тому было частое дыхание, греющее макушку. Страх, что он сейчас оттолкнет, стал овладевать мной. Это будет самой унизительной вещью в моей жизни. «Не делай этого, Вилли, только не отталкивай!» Матрац продавливается под моим правым коленом, и вот, я ложусь на оцепеневшего мужчину сверху, вжимаясь всем телом. Бешеный ритм стучащего сердца отдает в, прижатую к его груди, щеку. Ему не все равно? «Конечно, не все равно: Ему неприятно.» — Что вы делаете? — тихим голосом спрашивает Вонка. «Неужели я права? Почему ты смотришь, не моргая, Вилли? Почему вжимаешься затылком в подушку, словно тебя пытают?» — Просто…вы звали меня во сне… — шепчу я, ища во взгляде хоть какой-то намек на одобрение, и дрожащей рукой, убираю за ухо прядь каштановых волос. — Оу, ясно… — тот быстро облизнул губы. Взгляд шоколадника совсем не сонный, напротив, живой и, почти отдохнувший. Только ресницы немного склеились от слез и стали темнее. Я подвигаюсь выше, оперевшись рукой на его подушку, и принимаюсь осторожно покрывать поцелуями лоб, затем по очереди касаюсь прищуренных век, мягко перехожу к изящному гладкому подбородку. Я боялась спугнуть. Как ,когда-то ,боялась спугнуть недоверчивого, потрепанного жизнью, котенка, когда кормила его с руки. Одно неловкое движение — и он бы бросился наутек. В нем было столько страха… как и в тебе, Вилли… Мышцы тела, под напором, стали расслабляться, хоть грудь и вздымалась под моей. Магнат запрокинул голову назад и тихо охнул, когда губы прошлись по горячей шее и стали всасывать кожу. Фисташковый вкус с примесью горького шоколада пленил, мне хотелось вгрызться в ароматную плоть, словно в спелый абрикос, незаметно сорванный с дерева на задворье старого приюта, но это могло напугать его. Он, почти невесомо, провел пальцами по волосам и опустил руки на талии, крепко сжав. Мистер Вонка без перчаток?! От прикосновения ладоней, я невольно двинула бедрами под одеялом, ощутив промежностью твердую плоть, упирающуюся в мои трусики. Затем еще раз, и еще… Вилли Вонка вновь, весь напрягся, приоткрыв рот в недоумении, будто спрашивая «что вы делаете?», да, именно эти слова читались в темных, от расширенных зрачков, глазах. Вдруг он резко стащил меня с себя и равернулся спиной, укрывшись одеялом по шею. — Я сделала что-то не так? — стараюсь, чтоб голос не дрогнул, но бестолку. — …Мне уйти? — Можете остаться, если хотите. — деловито буркнул кондитер, даже не повернувшись. — Нет уж, спасибо! Я ползу к краю, чтобы, наконец, покинуть чужую комнату, в которую, клянусь, я больше никогда, НИКОГДА не зайду! Проклиная в уме всех и вся, спускаю босые ноги на мягкий, но, прохладный ковер, когда постель зашелестела, а через мгновение мужские руки обхватили талию и рывком «отправили» обратно на кровать. Ох, вот уж не думала, что Вилли Вонка настолько сильный… — Спите, Эмма. Еще слишком рано. — нежность в тихом голосе , у самого уха, приводит в неописуемый восторг. Одним движением он укрывает нас шёлковым одеялом, и зарывается лицом в волосы, крепче прижав безвольное тело к себе. В детстве я так же сильно обнимала перед сном серого зайца с оторванным ухом, — боялась что моя единственная игрушка однажды сбежит, или, что хуже, ее заберут соседки по комнате… «А вы тоже боитесь, мистер Вонка…?» Хорошо, что сзади ему не видно блаженной улыбки. Наверное, она не исчезала с лица, даже когда я погрузилась в сладкую дремоту, ощущая сквозь сон, как магнат вдыхает запах волос, и, едва ощутимо, поглаживает запястье, большим пальцем руки… Руки, на которой не было перчатки…***
Как и предполагалось, проснулась Бакет одна. Который час? Она весь день проспала на шелковых перинах шоколадного инженера? Находиться здесь одной было очень необычно, даже пугающе. Может, все дело в габаритах комнаты, или в мраке, царившем здесь из-за плотно завешенных царских штор. Цилиндра на расписанной тумбе уже не было, ну а как иначе. Девушка посмотрела на время: 8:30. Через полтора часа она уже должна быть в баре. Рабочий день начался очень страннно. Эмма опоздала на двадцать минут, и столкнулась с боссом, при входе в каморку. Что удивительно, сегодня реакция Гарри была не такой, какую она ожидала: когда ее «отрекошетило» от груди, и та чуть не повалилась на пол, он прищурил глаза, словно пытаясь выяснить, не она ли стащила его бумажник. Как странно, где же угрозы об увольнении? — Эмма, доброе утро. — сухо произнес он, поправив ворот черного пиджака. — Оу, мистер Энет. Прошу прощение за опоздание. Такого не повторится! — тот будто пропустил это мимо ушей, и Эмма обошла мужчину, собираясь закрыть за собой дверь темной комнаты, чтобы переодеться, но Гарри почему-то вставил в проеме свою лакированную, начищенную до блеска, туфлю: — Так, постойте. Я хотел с вами кое-что обсудить. — он зашел следом, включив свет. Прищур не сходил с его лица, он, потирая подбородок, озадаченно осмотрел девушку, и, остановившись на растрепанных от ветра, светлых волосах, взял небольшую прядь — Вы похожи на мою бывшую жену. — П…продолжайте — с недоверием проговорила девушка. И к чему он клонит?! Босс словно намеренно удерживал паузу, за время которой, череда бредовых мыслей поселилась в голове. И какого черта он рассматривает ее как барашка на турецком рынке? — Ситуация такова…- выдохнул мистер Энет, поправив выбившийся черный курчавый локон, — …Мои родители видели бывшую женушку лишь на фото… мы с Лиззи разведены уже как года. Родителям я об этом не сказал, и они вздумали прилететь из Сан-Франциско, и сегодня вечером намерены встретиться со мной и Элизабет! — Но… причем здесь я? И почему не сказать родителям правду? — У старушки случится удар. Это невозможно… — потер он лоб, и утвердительно продолжил: — …Вам придется побыть моей женой, да. — Но… а где же сама Лиззи?! — Наверное, а Австралии, черт ее знает… — Она была блондинкой? — Да. — Келли Смит, наша официантка, тоже блондинка. Может, попросите ее… — Келли Смит не похожа на Лиззи! В общем Эмма, послушайте: вы моя единственная надежда. — Я так понимаю, если откажусь, вы меня уволите… — Да! Вы все правильно поняли: уволю и превращу вашу жизнь в ад! — топнул он ногой. Девушка видела в боссе напуганного паренька, который только и успевал протирать платком испарину со лба, с детской надеждой глядя на Эмму. Он напомнил ей мистера Вонку, когда тот был крайне возмущен. Кстати, даже внешне они были чем-то похожи. Небольшая бледность, рост, да и мимика — это не могло не напоминать ей кондитера еще с первого дня знакомства. Мистер Энет был немного моложе, раскованнее того, и все же, в глазах девушки, внешне уступал шоколаднику во всем, хоть и был мужчиной весьма симпатичным, — …Ужин состоится здесь, в 20:00. Я пока съезжу в бутик, подберу вам подходящее платье. Скажите мне свои параметры. Впрочем… ладно… — оценивающе, цокнул он, — идите уже работать. Детали обговорим к концу вашей смены. Девушка закрыла за боссом дверь и спешно принялась переодеваться. Амелия подоспела как раз кстати. Она помогла застегнуть корсет, между делом расспрашивая, пустил ли ее вчера Вонка на фабрику. Эмма рассказала все, что помнила. Улыбка рыжеволосой не сползала с лица, чередуясь с удивлением: — …После этого я легла на его кровать, и сразу уснула. — Уснула?! В каморку вернулся взвинченный директор, и постучал пальцем по наручным часам: — Так. Вы у меня дождетесь. Обеих уволю! — Все, все. Уже идём. — промурлыкала рыжеволосая, одарив того кокетливым взглядом.***
P. Эмма. День подходил к концу, народу сегодня в баре было навалом, я даже успела забыть о договоренности с боссом. Ну как, о договоренности: меня заставили участвовать в «спектакле» без права выбора. Странно, что я вообще не вспоминала об этом, пока в семь вечера Гарри не зашел в заведение с раскрасневшейся физиономией. Я подливала виски женщине с размазанной по лицу тушью, в этот момент она приказывала сесть на соседний стул, и обсудить развод с неким Джеком. Босс взял меня за локоть, отвел в сторонку и протянул небольшой пакет: — Родители приедут через час. Немедленно приведи себя в порядок. Быстро!!! Противный какой. Мог бы и подбирать выражения. Гарри видно прочел мои мысли: на лице появилось некое подобие добродушной улыбки: — Эмма, я увеличу твою премию вдвое, если они ничего не заподозрят. А теперь иди! Красное платье чуть выше колена, было закрытым, но обтягивало все возможные места. Он специально взял его на два размера меньше?! Хотя, все лучше чем униформа с задолбавшим меня корсетом. Сейчас пришлось снова просить Амелию помочь с ним, кстати, она была не слишком рада, узнав, что я буду притворяться женой того, кто запал ей в душу. — Так вот почему мистер Энет распустил всех работников по домам?! — Правда? — Да, и посетителей тоже выгнал. Наверное, боится, что какой-нибудь пьяница упадет на ваш столик и испортит идиллию… Эмма, не вживайся сильно в роль жены, окей? — смех Амелии звучал очень неестественно, стало как-то даже не по себе. — Гарри ТВОЙ и только ТВОЙ, Амелия. Я к нему и пальцем не прикоснусь. — Мне так не кажется. В последнее время, только и вижу ваши переглядывания. Ты с ним флиртуешь, хотя знаешь, что он мне нравится. — Что?! — Не делай глупостей, Эмма… А то придется взяться за твоего обожаемого Вонку. Нет, мне не показалось. Я слышала от нее самую настоящую угрозу. Как необычно слышать такое от вечно веселой беззаботной подружки. — Ты что, угрожаешь мне? — В груди как-то неприятно кольнуло. Разочарование? Ревность? Боже, только не это… — Считай, что да. — Ооо, поверь, мистер Вонка тебя к себе даже не подпустит. Я в этом уверена. — улыбаюсь я, скрывая напряжение. — Тебя же «подпустил». Или что, думаешь, я хуже тебя? А вот сейчас захотелось врезать по конопатой недовольной морде. — Ха-ха, он на тебя и не взглянет, можешь не стараться. — Взглянет, если захочу. Надеюсь, ты меня поняла. Кстати, в этом платье выглядишь как шлюха. — с этими словами рыжая вышла из каморки, хлопнув дверью. Суровая реальность опустилась на плечи как 100-килограмовый мешок.Сказать, что я была расстроена словами Амелии, не сказать ничего: я разочаровалась. Этот разговор не был похож на нашу типичную детскую ссору. Амелия оказывается, изменилась, она стала сукой, причем страдающей паранойей, но дала понять это только сейчас. Как она сказала? : «Взглянет, если захочу»? Стой, Эмма, нет причин паниковать. Вилли Вонка никогда не поведется на женские чары, и уж тем более на нее… И с чего эта дура взяла, что вообще его увидит?! Она ведь не станет поджидать у фабрики? Через пол часа мы сидели за столом чуть ли не в обнимку с боссом. Я была в наихудшем расположении духа. А он еще то и дело хватал мою руку и распевал, как повезло ему с «женой-красавицей». Родители оказались очень строгими, в особенности, его мать. Женщина лет пятидесяти, была слишком уж напыщенной и сварливой особой. Нам с «мужем» с порога стали предъявлять, что можно было встретить их еще в аэропорту, да так эмоционально, что Гарри даже жалко стало, теперь понятно, в кого пошел их сынок. А когда посыпалась череда дурацких вопросов, пока я незаметно спихивала руку с плеча, еле удерживалась, чтобы не сказать " всего доброго», и убежать куда подальше. — Элизабет, выглядишь бледной. Ты больна? — строго спросила мамаша, подобно надзирателю. Словно в ее присутствии нельзя было быть бледной. — Нет, со мной все в порядке, миссис Энет. — Я в этом не уверена. Надеюсь, ты не беременна? Прошу, скажи, что нет. Я этого не переживу. Держите меня семеро, как можно быть такой беспардонной? Отец-хиляк в сером смокинге, не участвовал в беседе, лишь курил сигару, рассматривая картину голой барышни на стене. Я попятилась на «мужа», что, конечно, не утаилось от мамули босса: — Милочка, что у тебя с лицом? Боже, я состарюсь, пока дождусь от тебя ответа. Так ты в положении или нет? — Я не беременна. — процедить сквозь зубы жалкие три слова, было так сложно, я чуть не перепутала их с «пошла к черту, старая грымза». Мистер Энет, ты вообще, собираешься вставлять свои пять копеек, или дальше будешь представлять вместо моего плеча подушку-антистресс? — Это прекрасно. Давайте начистоту: я не вижу чувств в ваших отношениях, в особенности, это касается тебя, Лиззи. С какой целью ты вышла замуж за моего сына, если не секрет? — она отпила вино из бокала, не отрывая хищного взгляда. Эта мамаша просто дьявол! Не удивительно, что его бывшая жена сбежала за год до встречи. И врагу не пожелаешь такую свекровь. Рука на плече стала тяжелой, Гарри весь напрягся, и громко сглотнул. — Мама, мы любим друг друга… — «прояснил ситуацию» тот, и неуклюже воткнул меня носом в ворот белой рубашки. Приятный, но резкий запах духов стал раздражать слизистую, он что, вылил на себя весь одеколон? Далее Гарри, для пущей натуральности, поцеловал меня в лоб. Оу, а вот это лишнее, конечно. -… Моя жена просто немного устала. Она меня очень любит. Да, дорогая? — Жена?! У нашего столика стоял не кто иной, как Вилли Вонка. Господи боже, какой ужас… Внимание семьи Энет переключилось на мужчину в цилиндре. Кондитер «просканировал» каждого из присутствующих, и остановился на мне. Распахнутые темно-фиолетовые глаза «пригвоздили» к стулу, закрыли доступ к кислороду, так что воздух мне оставалось ловить ртом, чем я и занималась. Всеобщее молчание сопроводил скрип резиновых перчаток. — Кто вы такой? — нарушила тишину мамаша, деловито подняла тонкие брови, отставив бокал, но кондитер ее, конечно, проигнорировал. Он медленно перевел презрительный взгляд с меня на Гарри, а босс зачем-то стал крепче прижимать к себе напрягшееся тело. Я попыталась отодвинуться — не вышло. — Немедленно отцепитесь от мисс Бакет. — сквозь зубы процедил Вилли Вонка. Он, похоже, был крайне рассержен… Нет, он убить сейчас готов: искорки безумства в глазах напугали не только меня: босс ослабил хватку и чуть отодвинулся, правда, до конца не отпустил. Боялся, что сбегу, наверное: — В-вы не могли бы уйти, мистер? Элизабет вас не знает, ВЕДЬ ТАК ЛИЗЗИ? — Гарри выпучил на меня глаза, что значило " Только попробуй сказать что-нибудь не то! Я тебя уничтожу! Быстро подыграла мне!» — Вообще-то… — замямлила я в полголоса, но кондитер вдруг схватил меня за плечо и приподнял со стула, окончательно разорвав обьятие с мистером Энетом. Босс так же быстро встал из-за стола следом, успев поймать другую руку, но был остановлен. — Не смейте к ней прикасаться. — прошипел Вилли Вонка, вырвал из цепких пальцев руку, и оглядев меня с ног до головы, быстро повел к выходу. В туфлях на высоченных шпильках поспевать за мужчиной было почти нереально, пару раз я споткнулась и чуть не упала, но его это мало заботило. «Куда он ее ведет?», «Сынок, что это все значит?» — слышу я громкие скрипучие возгласы, прежде чем одним махом дверь на улицу распахнулась на максимум. Зимний ветер ударил в грудь и покрыл тело мурашками. Он продолжает тащить меня вглубь заснеженной улицы, не оборачиваясь, и его совсем не заботит, что одета я не по погоде. Боже, ну и холодина. Еще и снег в туфли забился. — Извольте обьясниться, мисс Бакет. — стальным тоном произносит кондитер, развернувшись ко мне. — М-может м-мы зайдем обр-ратно?! — пискнула я, сквозь стучащие зубы. — Знаете, ЧТО? … — брезгливо поморщился тот, — ВЫ, Эмма, ЛЖИВАЯ… — магнат запнулся, втянул в себя воздух и закатил глаза, затем парой уверенных движений снял черное пальто, и накинул его на мои плечи, — …Лживая, несносная особа… Так вот, значит, куда вы ходите каждый божий день?! — Это все спектакль, мистер Вонка. Тот человек — мой босс, я работаю в этом баре. Он п-попросил меня ему п-подыграть! — Я не верю ни единому вашему слову! — отчеканил магнат, опустив голову на один уровень. Вблизи он выглядит еще безумнее… бледная кожа лица, словно фарфоровая, да и сам он, как будто, не настоящий, не реальный .Чего только стоит цвет глаз… Аккуратные брови, сведенные к переносице… Слишком идеален… Так, о чем это я вообще? — …Полагаю, вы думаете, что можете держать меня за идиота, ДА?! — А вы думаете, что можете называть меня «лживой особой», ни в чем не разобравшись? Вы прекрасно слышали, что меня звали Элизабет, а не Эмма, а все почему? Да потому что я играла роль жены перед его предками! В противном случае он бы меня уволил! — зубы перестали стучать, ни то от накинутого пальто, ни то от подступающей ярости. — Значит, если бы он приказал сделать…нечто большее, вы бы и это сделали?! Я был о вас лучшего мнения. — Что вы имеете ввиду? — Вы продаете себя. — вердикт мистера Вонки резанул по ушам, я стала прикладывать немало усилий, чтобы не разреветься. Получается, сегодня меня назвали шлюхой уже два человека. И черт с ней, с Амелией — слышать такое от магната стало выше моих сил! Да пошёл он вообще! Сил на то, чтоб доказывать свою правоту, не осталось. Я просто бросила в него пальто, чего тот явно не ожидал, и пошла обратно: — Я не хочу вас больше видеть! Исчезните! — прокричала я с надрывом, оставшемуся на месте шоколаднику, и зашла в помещение бара. Там меня уже ждали «родственники». Босс жестикулировал руками, что-то доказывая родителям. Даже вслушиваться в это не хочу, считай, я итак уже уволена. Без меня пусть разбираются. Я хотела проскочить незаметно в каморку, забрать свои вещи, но мамаша появилась тут как тут: — Лиззи, я жду объяснений!!! Немедленно скажи, кто был этот мужчина?! Семья Энет окружила меня со всех сторон. Гарри, красный как рак, оттаскивал старуху со словами: «Мама, тебе нельзя нервничать», но та была непреклонна. Отец босса тоже решил поддержать диалог…он что, умеет разговаривать? : " Сынок, ты сам-то имеешь представление, кого взял в жены?» — Пусти меня, Гарри! Твоя жена подстилка, а тебе плевать на это?! Пусть она скажет, кем ей является тот мужчина! СЕЙЧАС ЖЕ!!! Ой, меня снова сравнили с шлюхой, какая прелесть. Все вдруг замолкли и остановились. Сзади, похоже, кто-то был. Руки обхватили мою талию и резко развернули. Обтянутые холодной резиной, пальцы, взялись за подбородок, приподняв лицо. Возникший из ниоткуда, мистер Вонка, серьезно посмотрел в глаза, опустился , и требовательно поцеловал. Напористость, даже дерзость присутствовала во всём этом. Вы чрезмерно импульсивны, Вилли, Боже! Так же резко и неожиданно он разорвал жгучий поцелуй, не выпуская меня из крепких обьятий, и повернулся в сторону замерших в недоумении Энетов: — Не советую разговаривать так с моей невестой. Идем, дорогая.