***
Когда Сириус проснулся, протрезвевший, с заложенным от слез носом, он внезапно осознал, что находился в своей комнате. Один. В синей клетчатой пижаме Римуса, окутанный знакомым ароматом. Ему стало так спокойно, так тихо и тепло во всем теле. Едва соображая в темноте, Блэк босиком вышел из комнаты. На кухне слабо горела желтая лампа, и пахло так знакомо… Сравнить этот запах брюнет смог бы только с домом. Их привычный бордовый диван в центре гостиной, благовонии и забавные часы, из которых каждый час выглядывали деревянные волк, мышь, собака и олень. Внезапно входная дверь отворилась. И Сириус испуганно выдохнул. — Ты проснулся, — Римус натянул слабую улыбку разбитыми губами. Бордовый порез на носу, костяшки пальцев, покрытые засохшей кровью. Он катил перед собой чемодан, захлопывая дверь. Бродяга поднял на него взгляд и ощутил самую сильную волну любви и нежности. Прошедшая ночь казалась сплошным кошмаром, и он ощутил страшную вину перед Луни. Он никогда не заслуживал друга. Он был таким же одержимым и больным, как и Гидеон. — Пожалуйста, скажи, что ты не дрался с ним за мое барахло, — тихонько усмехнулся парень и подошел ближе, пучок на голове растрепался. — Мне нравится твое барахло, — Римус улыбнулся и изучил лицо брюнета, и в его ореховых глазах было что-то настолько мягкое. Чистое, трепетное, почти что… обожание. — Он валялся на полу и просил пощады, тебе бы понравилось. Сириус приложил руку ко рту, чтобы удержаться от смеха. Глаза защипало от слез. Боже, он любил этого умного идиота. — Спасибо, Луни, ты даже представить себе не можешь... — вздохнул он и поднялся на носочки, чтобы обнять друга. И Римус тихонько рассмеялся ему в шею, нежно притянул к себе слабыми руками и вдруг... поцеловал в висок. Сириус замер. Прежде друг никогда этого не делал. — Ты в безопасности, котенок, — прошептал Рем ему на ухо и погладил по худенькой спине. Сириус вздохнул от удовольствия и отодвинулся. Вытирая слезы тыльной стороной ладони и не в силах сдерживать улыбки. Никогда в жизни ему не было так тепло. — Обработаем раны? — прошептал Римус и вопросительно посмотрел на него. — Давай, — застенчиво проговорил Сириус, следуя за Луни на кухню. Они присели друг напротив друга за барной стойкой. — Будто нам снова пятнадцать и мы подрались с Лестрейнджем. — Этим занимался только ты, — хитро ухмыльнулся друг, и Сириус сдержал смешок. — Я всегда стоял в стороне. — Но не сейчас. Губы Римуса застыли в мягкой улыбке, и он достал аптечку. — Виктория из 9 класса сходила по твоим синякам с ума, — светловолосый поднёс влажную марлю ко лбу Блэка и провел по ранению. — Почему только Виктория? — ухмыльнулся Бродяга и сосредоточил внимание на умиротворенных чертах лица друга, сидящего так близко. — Все сходили с ума. — Я все-таки больше переживал, — Римус тихонько рассмеялся. Затем Бродяга взял руку Луни в свою и провёл марлей по окровавленным костяшкам. По самым красивым длинным пальцам в мире. — Почему... — Люпин прошептал, наблюдая за брюнетом. — Почему ты позвонил Питеру? — Что? — Почему ты позвонил Питеру, а не Джеймсу или... мне? Блэк внезапно осознал, что вопрос был неизбежен. — Я не хотел вас беспокоить, — пробубнил он, прикусив нижнюю губу. — Питер редко задаёт вопросы. Мышь, по правде, отличный друг. Только не говори ему… Римус улыбнулся, и грустные ореховые глаза нашли серые. — Питер прекрасен, — выдохнул Люпин и провёл марлей по губам Сириуса. — Но... Я хочу беспокоиться о тебе. — Я знаю, — Блэк улыбнулся, потому что воздух вокруг согревал уютом. И потому, что Гидеон был неправ. Одержимость, как и сказал Римус, означала контроль, отчаянную потребность обладать человеком. Но то, что у них было с Лунатиком... Это было взаимно. Беспокойство друг за друга, забота, сочувствие. Сириус действительно любил его, искренне и всепоглощающе. И Римус тоже любил его, даже если и по-другому. Это было в их крови, с самого детства. Блэк не был плохим другом только из-за того, что любил чуть больше, чем требовалось. После мятного чая и долгих разговоров обо всем и ни о чем они наконец отправились спать. Первые утренние лучи солнца согревали квартиру оранжевым теплом. И когда Сириус уже решился дать другу пространство, отдохнуть на своей подушке в одиночестве, светловолосый внезапно заполз в его кровать, обнял сзади и прошептал: — Могу я посторожить тебя? — Да, — Сириус повернулся к нему лицом и укутался в самое любимое тело. Хватаясь, словно за якорь. Прижимаясь лицом к горячей шее и вдыхая любимый аромат. — Спасибо, Луни. Римус накрыл их одеялом и крепко обнял. Ни разу не выпустив ночью парня из своих рук.***
Джеймс раскрыл утром глаза, почти не ощущая похмелья. Поднял взгляд в потолок и мечтательно вздохнул, наслаждаясь лучами солнца и пением птиц. Но он вовсе не смотрел на свою привычную треугольную люстру… На потолке была белая, с розовыми цветами на абажуре. И запах вокруг напоминал о... — Лили!? — в ужасе выкрикнул он в ту же секунду, как заметил рядом с собой рыжеволосую девушку, сжимающую подушку. В одном зелёном лифчике… — Что? — выдохнула она и приоткрыла глаза, а затем заметила Джеймса и закричала так громко, будто увидела в постели самую уродливую крысу. — Какого черта ты здесь делаешь?! — Я не знаю! — воскликнул Джеймс и заглянул под одеяло. Он был полностью одет. — Я отключился после последней рюмки водки. Это ты притащила меня сюда? — С какой стати мне тащить тебя сюда, идиот? Это физически невозможно! — она поднялась с кровати в поисках футболки и набросила на себя ее. — Я помню, как Фрэнк блеванул на твои ботинки, и я предложила тебе чистящий спрей... И м-мы вошли в квартиру... И... — У нас был секс? — Джеймс игриво вскинул бровями. — Нет, извращенец! — она швырнула в него подушку, и Поттер со смехом рухнул на кровать. — Какого черта ты орешь? — Марлин ворвалась в комнату и тут же начала заразительно смеяться. — Питер, он здесь! Петтигрю влетел в спальню, и лицо Лили вспыхнуло бордовым. — Спасибо, Марлин, давай пригласим всех соседей поглазеть! — Я нигде не мог тебя найти, — Питер со взъерошенными волосами, в грязной футболке присел на кровать. — Я просыпаюсь, а вы с Римусом исчезли. Подумал, а вдруг я в «Один дома»? Блять, реально перепугался! — а потом друг поднял руку в воздух. — Кровать Эванс? Так держать! Джеймс дал ему пять. — Он не спал со мной, боже! — проворчала рыжеволосая. — Я знаю, что произошло, — вмешалась Доркас, чистя зубы на ходу. И Джеймс начал весело смеяться над тем, как все больше и больше людей заходили в комнату. — Мы вернулись в квартиру за чистящим средством, но Лилс его не нашла. Поэтому она начала натирать ботинки мороженым, утверждая, что где-то читала об этом. А потом испачкала себе блузку. Поскольку все были пьяные и тупые, как дети, начали вести себя так, будто это конец света. И Лили разревелась, побежала в комнату, сбрасывая одежду. Джеймс пошёл успокаивать ее, и вы, ребята, заснули. — У тебя такая хорошая память, малыш, — Марлин чмокнула девушку в губы. — Слава Богу! — Лили с облегчением рухнула на кровать. — Так приятно знать, как ты относишься к нашему сексу, — Джеймс саркастично умилился, а затем сосредоточил внимание на Питере. — Ты сказал, Лунатик пропал? Ты нашёл его? — Нет. — Ты проверил комнату Сириуса? Все в удивлении уставились на него. — Что? — воскликнул он и поднялся с кровати. — Рем иногда спит там. Они странные, ясно? Не спрашивайте меня. Вся компания, за исключением Мэри, которая ещё спала, направилась в другую квартиру. И Джеймс постучал в комнату Сириуса, отворив дверь. Его сердце чуть не растаяло от умиления и огромного удивления. Потому что Римус обнимал Бродягу в руках, как мягкую игрушку, с которой спал в пятом классе. А рот Сириуса был приоткрыт и прижат к чужой шее. — Сегодня странное утро, — прошептал Джеймс и вошел вслед за друзьями внутрь. — Не удивляйтесь, если мы обнаружим Мэри, спящую с Гидеоном. — Они такие милые, — Лили издала восторженный звук, а Марлин действительно достала телефон, чтобы сфотографировать друзей. — Почему ты не говоришь так про нас? — Джеймс зашипел на Эванс, и она показала средний палец. — Почему у них синяки? — прошептал Питер обеспокоенным голосом. И у друзей действительно были порезы на губах и носах. Костяшки на руках Римуса были в крови. — Пошли, — Лили потянула их за собой на выход. Как раз в тот момент, когда пятеро собирались выйти, Лунатик зевнул, приоткрыв глаза, и нежно погладил Сириуса по волосам. На его губах была такая странная любящая улыбка, что Сохатый почувствовал себя неловко. Римус всегда так на него смотрел? Разве не Джеймс лучший друг Бродяги? — Доброе утро! — выкрикнула Марлин, и Римус чуть не подпрыгнул на кровати. Удивленный и испуганный. — Какого хрена вы все тут делаете?— закричал шёпотом Люпин и отстранился подальше от Бродяги. — Луни... — Сириус поискал руками тело Римуса во сне, а затем открыл глаза. — Что за... — Почему ты здесь? — Джеймс присел на кровать и с беспокойством изучил побитое лицо Сириуса. Его взгляд привлек чемодан. — Что случилось? Лунатик и Бродяга переглянулись друг с другом, сонные и уставшие, и в глазах их был такой печальный блеск. — Я порвал с Гидеоном... — начал Сириус, сглатывая ком в горле. А потом он рассказал всю историю. О встрече с родителями Пруэтта, о дрэг-шоу, о макияже, о том, как плохо спал последние два дня. Казалось, брюнет упускал какую-то важную часть о том, что именно послужило причиной последней ссоры, но в конце концов двое расстались, и Гидеон толкнул его, выставив за дверь. Сириус рассказал, что заблудился под дождем и позвонил Питеру. Когда Лунатик ответил, то привёл друга домой. К концу рассказа все притихли, и даже Римус выглядел так, будто некоторые детали слышал впервые. Лили глядела вниз, прижав руку ко рту, глаза покраснели от слез. Питер и Доркас замерли, но Марлин... Она действительно расплакалась и побежала к кровати, чтобы крепко обнять Сириуса. И говорила о том, как ей жаль, и что ей не следовало советовать переезжать. — Все в порядке, это не твоя вина, — Сириус держал ее в объятиях, дрожа вместе с подругой. Никто прежде не видел слез МакКиннон. — Это не твоя вина, Марлс. — Ты должен был позвонить мне! — она вдруг сердито толкнула его в плечо. — Меня не волнует мой дурацкий день рождения, идиот! Как ты мог даже подумать, что я не приехала бы! — Мы бросили бы все, Бродяга, и примчались бы, — прошептал Джеймс сквозь слезы в глазах. — Мы так рады, что ты дома. — Я люблю вас, ребята... — Сириус выдохнул, оглядывая друзей. — Без вас было скучно. И то, что произошло дальше, было похоже на беспорядочное переплетение конечностей, потому что компания повалилась на кровать, прижимая в объятия Римуса и Сириуса. Пока они оба не начали смеяться, задыхаясь. И позже Мэри вошла в комнату, сонная и растерянная. — Я думала, что проснулась в «Один дома», но вы, ребята, оказывается, не пригласили меня на оргию. — Я тоже так подумал! — рассмеялся Питер и потащил подругу к ним в групповые объятия. И они ввосьмером провели несколько часов в постели, далекие от всех забот мира.***
«Бродяга вернулся🥳, пососи Гидеон!🖕»
Джеймс в бешенстве: надеюсь, вы все понимаете, о чем пойдёт речь в этом чате… Питер в шоке: Мародеры не были бы мародерами, если бы мы не организовали вечеринку по случаю возвращения Бродяги ОЧЕНЬ злая лесбиянка: Нам не нужна вечеринка, нам нужно надрать задницу этому рыжему ублюдку, а лучше кастрировать, чтобы он мать родную не вспомнил Лунатик, настоящий рыцарь: Нет, пожалуйста, ему и так хреново. Не усугубляйте ситуацию ОЧЕНЬ злая лесбиянка: тебе легко говорить, когда ты уже втащил по его яйцам Лунатик, настоящий рыцарь: У него их нет… Джеймс в бешенстве: я уже пытался проведать Гидеона, но он запретил охраннику впускать друзей Сириуса ОЧЕНЬ злая лесбиянка: Как он узнает нас? Джеймс в бешенстве: у него буквально наша фотография ОЧЕНЬ злая лесбиянка: Я надену парик Доркас пытается успокоить Марлин: Тебе лишь бы дать предлог напялить это старье ОЧЕНЬ злая лесбиянка: я не могу сидеть и ничего не делать, у меня чешутся руки Джеймс в бешенстве: сходи в магазин и купи льда для вечеринки ОЧЕНЬ злая лесбиянка: А лучше– ОЧЕНЬ злая лесбиянка: я наведу на него порчу Питер в шоке: Но ты же не ведьма.....👀 ОЧЕНЬ злая лесбиянка: Ох, Пити-Пити, ты так мало знаешь обо мне Джеймс в бешенстве: ладно, ребята, сосредоточьтесь на вечеринке. Может, нам пригласить кого-нибудь еще? Лунатик, настоящий рыцарь: Нет, сейчас ему нужны только лучшие друзья, никого не приглашай. Джеймс в бешенстве: мне не нравится твой командный тон, Люпин. ты думаешь, это ты его лучший друг!?!??????? Лунатик, настоящий рыцарь: Господи, должность вся твоя Лили не может перестать плакать: Что он сейчас делает? Лунатик, настоящий рыцарь: Спит Джеймс в бешенстве: вот почему вы все, сучки, должны поторопиться! мы должны организовать ему лучшую вечеринку***
Праздник в честь возвращения Сириуса был и грандиозным, и уютным, во всех традициях Мародёров. Только восемь лучших друзей. Джеймс прикрепил огромный постер «Бродяга вернулся!!!» на входе и заставил всех надеть колпаки с собаками, что вызвало у Сириуса истерический припадок смеха. Только Бродяга выбирал весь вечер музыку, еду и напитки. Но так как все страдали от вчерашнего похмелья, Сириус не стал просить ничего, кроме пива и лёгких закусок. Люпин, наверное, никогда в жизни не чувствовал себя более счастливым. Он сидел с глупой улыбкой на диване, ощущая, как все тело переполняется восторгом и чистой радостью. Он не мог перестать есть, пить и танцевать. Отчего Сириус был только счастливее. Весь вечер Блэк проходил в синей клетчатой пижаме Лунатика, чувствуя себя, как никогда, комфортно. Он, конечно, все еще приходил в себя, уставший и измотанный, но не переставал разговаривать со всеми, курить и смеяться. — Внимание! — похлопал в ладоши Поттер, когда время уже близилось к ночи. — В какую игру будем играть? — Только не Монополия, мы не можем расстраивать Бродягу, а он точно проиграет, — ухмыльнулся Петтигрю, из-за чего Сириус кинул в него пустую банку пива. — Ауч! — Давайте сыграем в «три секрета»! — воскликнул Джеймс и плюхнулся на ковёр. — Что это? — поинтересовалась Мэри за всех. — Это игра, которую мы узнали в пансионе, — начал объяснять Сириус, в то время как остальные собирались на полу в круг. — Крутишь бутылку, и тому, на кого она указывает, ты должен рассказать три вещи, которые всегда хотел, но не решался. — Я говорю вам все в лицо, придурки, — Марлин закатила глаза. Джеймс взял пустую бутылку колы и прокрутил ее. Господи, Лунатик ненавидел «три секрета». В последний раз, они играли в них в девятом классе, и какая-то девчонка сказала ему, что у него уродливые шрамы, и она их боится. А в восьмом Сириус рассказал однокласснику, что он бисексуал, и получил потом пинок в живот. Игра могла бы быть веселой… Но в большинстве случаев люди не знали границ. — Итак, бутылка указала на Питера, и теперь я расскажу ему три правды... — Но я думал, у нас нет секретов, — Питер поджал губы. — И это будет твоей первой правдой. У меня есть секреты от тебя, Питер, — Джеймс рассмеялся. — У каждого человека они есть. — Ха-ха, — Питер саркастически улыбнулся, но все равно выглядел обиженным. — Вторая... — Джеймс окинул его любящим взглядом. — Я думаю, Сириус поступил правильно, позвонив тебе первым. Возможно, я никогда не говорил этого раньше, но ты – то, на что надеется каждый друг. Ты бы помог Бродяге без лишних вопросов. Петтигрю теперь смотрел на него, раскрасневшись. — Заткнись. — Это правда, — улыбнулся Сириус и поднял в знак согласия бутылку пива. — Третья... — улыбка сползла с лица Джеймса. — Пожалуйста, ради всего святого, избавься от своих кроссовок, они воняют так, будто в них напердели десять скунсов. Это невыносимо! — Это правда, — Римус поднял стакан пива в воздух, и все в кругу рассмеялись. — Спасибо, Джеймс, что не унизил меня, — улыбнулся краснолицый Хвост, но прокрутил бутылочку. Она приземлилась на Лили. — Хорошо, Эванс… Во-первых, я давно хотел тебе сказать, пожалуйста, не слушай Тейлор Свифт так громко, у меня от неё уши кровоточат... Сириус бросил в него еще одну пустую банку. — Не смей обижать мою девочку Тейлор. Лили наклонилась ближе к Бродяге и дала пять. — Во-вторых... — Питер раздраженно посмотрел на Блэка. — Ты готовишь лучшие домашние вафли, честно. — Спасибо, Пити, — улыбнулась рыжеволосая. — И в-третьих... — он глубоко вздохнул и заглянул в большие зелёные глаза. — Я буду честен с тобой, так как это правило игры... Лили, ты не заслуживаешь Джеймса. Ты злишься на него по поводу и без… Все в комнате притихли, а Поттер уже поднялся на колени, чтобы защитить девушку. — Питер, не надо... — Подожди, я не закончил, — Петтигрю остановил его рукой. Лили оглянулась по сторонам со страхом в глазах. — Ты не заслуживаешь его сейчас. Но ты отличная, и мы, мародеры, очень любим тебя. Пожалуйста, будь внимательнее к тому, что говоришь. Ты можешь заслужить его, если просто ненадолго перестанешь притворяться. — Я знаю, — выдохнула рыжеволосая, и вдруг на ее губах появилась понимающая улыбка. — Спасибо, Пит. Воздух в комнате казался ужасно неловким, и Люпин уже внутренне проклинал чертову игру. Лили прокрутила бутылочку, и... разумеется, она указала на него. — Римус… — Эванс хихикнула, и все сосредоточили свое внимание на светловолосом. Он почувствовал беспокойство и жар во всем теле. — Ты мой лучший друг, так что, наверное, знаешь почти всё. Но... во-первых, я никогда не говорила тебе, что горжусь тобой. Просто за то, через сколько ты прошел, не утратив свет и любовь в сердце. Я равняюсь на тебя. — Спасибо, — улыбнулся он, ощутив смущение и такое сильное обожание к Эванс. — Во-вторых, перестань быть снобом, — Лили строго посмотрела на него. — Честно, я люблю тебя. Но мы устали слушать про английскую литературу, восемьдесят сортов зелёного чая и твою ненависть к «One Direction». — Господи, — выдохнул он, посмеиваясь. — И третья правда… Я думаю, тебе стоит рассказать кое-что… Потому что я вижу, что это действительно искренне… И по-настоящему, — улыбнулась загадочно Эванс, и только он догадался, что речь шла о Сириусе. — О чем она? — Джеймс заинтересовано посмотрел между ними. — Спасибо, Лилс, — Римус пополз по ковру, чтобы обнять подругу. И когда он прокрутил бутылку…. Судьба действительно решила над ним посмеяться. Потому что горлышко указало на Бродягу, и брюнет довольно улыбнулся. Он выглядел невероятно мило в пижаме Римуса, с этим неряшливым пучком и опухшими от порезов губами. Люпин и так несколько раз уже проклял игру, но был готов сделать это и ещё раз. Потому что, да, была одна вещь, которую он хотел сказать, но не решался. — Кхм, — он прочистил горло и опустил глаза, застенчивый и не способный ничего выдумать. — Первое... Сириус, мы все очень рады, что ты вернулся... — Чушь собачья, вы, ребята, говорите мне это целый день, — Сириус дерзко ухмыльнулся. — Что-то новое, Римус. — Ты чрезвычайно заносчивый. — Уже говорил. — Самонадеянный? — Миллион раз. Римус сдался, потому что, господи боже, он делился с другом обо всем. Всякий раз, когда Бродяга включал ужасную музыку или оставлял вонючую обувь, они говорили об этом. Не было ничего такого, чего бы Римус скрывал. Кроме одной вещи. — Я действительно не знаю, — вздохнул он, а затем заметил усмешку Лили. — Ладно, первая правда… Гидеон был полный отстой, Сириус. — Мы говорим ему это целый день, — вскинула бровями Мэри. — Нет, я имею в виду... Он не стоит твоих слез, — Люпин заглянул Сириусу в глаза и почувствовал, как дыхание покидает легкие. — Он не был готов к тому, насколько ты замечательный. Я могу шутить над тобой, над одеждой и выходками, но правда в том, что… Я так люблю это в тебе, — усмехнулся Римус, и глаза Сириуса вдруг стали ещё печальнее, а черты лица мягче. — Когда я думаю о тебе… О плохом и хорошем, о громком и застенчивом... Я понимаю, что мне нужно это все. Ты весь. Мне нужен ты полностью. Римус не признавался в любви напрямую, но почему-то это все равно показалось слишком личным, слишком интимным. Его сердце сжалось в грудной клетке в ожидании реакции. — Спасибо, — выдохнул Сириус, кивнул и попытался улыбнуться... Но затем его лицо искривилось таким мучительным, болезненным образом, что он прижал руку ко рту. — Извините. Блэк сорвался с места и побежал в комнату, а слёзы градом капали на щеки. И Римус почувствовал себя самым большим идиотом, самым глупым человеком во всем чертовом мире. Дверь в комнату Сириуса захлопнулась. — Что с тобой не так? — Джеймс бросил подушку в Люпина, и светловолосый огляделся, смущенный и потерянный. — Он только что расстался с этим ублюдком, а тебе хватило наглости упоминать, как плохо с ним обращались? — Я... я не хотел... — Лунатик почувствовал комок в горле. Он поднялся с пола и поспешил в комнату, уже на полпути к тому, чтобы разреветься. Господи, он ненавидел себя. Эта глупая, глупая игра. Как только он вошёл в спальню, то увидел Сириуса, сидящего на кровати в слезах, хвастающегося руками за сердце. Люпин закрыл дверь и упал на колени перед ногами друга, потеряв любую способность говорить или дышать. — Бродяга, пр-прости, — он начал проглаживать его по ногам, глаза наполнялись слезами. — Пожалуйста, прости меня, я не хотел тебя обидеть... — Нет, Л-лунатик, все в порядке, — Сириус глубоко вздохнул, голос надломился. Он опустился на пол перед Римусом, и теперь они сидели напротив друг друга, поджав колени. — Ты не сказал ничего плохого. — Почему ты плачешь? — Люпин гладил его по икрам, рукам, отчаянно желая забрать всю боль. В комнате было темно, только желтая лампа освещала серые влажные глаза. — Потому что я... я... — попытался объяснить Сириус, но слезы застревали в горле. — Моя мама... — Что? — прошептал Римус, вглядываясь в прекрасное лицо. — Вальбурга сказала, что я с-слишком... — Блэк затаил дыхание и сжал руки Луни своими холодными пальцами изо всех сил. — Гид-Гидеон сказал, что я слишком... А ты… Ты… И наконец Римус осознал, почему парень плакал, поэтому он бросился к нему и крепко обнял, едва не повалив на пол. Он держал Бродягу, успокаивающе поглаживая по спине и волосам. Ощущая себя таким беспомощным и нужным одновременно. — Они не достойны тебя, — прошептал он ему на ухо. — Ты не слишком, ты столько, сколько нужно. Весь ты. Сириус отстранился, пытаясь выровнять дыхание. Он выглядел таким уставшим, обиженным и хрупким. — Он сказал мне, что я выгляжу как девушка. Римус стиснул челюсть, борясь с желанием закричать и ударить стену. — Я не сказал тебе второй правды... — прошептал Луни и взял зареванное лицо в ладони. — Ты хочешь ее услышать? Сириус кивнул, как маленький ребенок. — Я думаю, ты выглядел сексуально на сцене, — прошептал он и тихо усмехнулся. Блэк задрожал в приступе слез и смеха. — Нет, правда, в клубе стало так жарко, я не мог дышать. — Правда? — Сириус улыбнулся, вытирая ладонями слёзы. Люпин не знал, не переступал ли он черту. Но ему просто было необходимо, чтобы брюнет это услышал. — Правда. Ты не стал от этого девушкой, ты был собой, — Люпин погладил его по растрепанным волосам. — И это было невероятно. — Прекрати, я краснею, — Сириус хихикнул и посмотрел в пол. А затем глубоко вздохнул, наконец-то перестав плакать. — Иди на вечеринку, я попозже приду. — Мне нравится тут, — Луни взял его руки в свои и заглянул в прекрасные серые глаза. И несколько секунд они просто смотрели друг на друга, в растущем, волнительном напряжении. Неизвестно, как долго они бы так просидели, если бы не сигнал мобильного телефона. 23:31 Лилия: Ребята, вы там в порядке? Мы волнуемся... 23:31 Ремми: Да, он только перестал плакать. Дайте нам время. 23:32 Лилия: Хорошо, я скажу ребятам, чтобы они не заходили***
Это было унизительно, каким слабым Сириус себя ощущал последние несколько дней. Казалось, эта истерика не закончится никогда. Но слова «Мне нужен ты полностью» ударили по больному, нанесли самую глубокую рану лучшим и худшим из всех возможных способов. Бродяга никогда не чувствовал себя так, как рядом с Римусом. Но просто не мог поцеловать его и прикоснуться. И это разбивало сердце. Блэк лежал на кровати, наверное, минут десять в жалких попытках дышать. Пока Лунатик молча бродил по комнате, осматривая вещи, которые Блэк вернул обратно. — Мне нравится этот цвет, — Люпин показал ему фиолетовый лак для ногтей и подошел ближе. — Могу накрасить? — Он ужасно воняет, — тихонько рассмеялся Сириус, но принял сидячее положение, чтобы Люпин тоже заполз на кровать. — Тебе стоит вернуться на вечеринку при полном параде, — коварно улыбнулся светловолосый и взял Сириуса за руку. Блэку пришлось зажмуриться от всех тех чувств, что разрывали бедное сердце. — Начать с большого пальца? — Нет, — Блэк улыбнулся своим вспухшим от слез лицом. — Будет неудобно, начни с остальных. — Хорошо. Лунатик открыл фиолетовую баночку и начал осторожно наносить лак на указательный палец Сириуса. Прекрасный ангел в своей белой футболке и клетчатых штанишках. Сконцентрированный на задаче Римус все равно умудрялся красить мимо ногтевой пластины, и Сириус рассмеялся. — Ты красишь кожу, а не ноготь, дурачок. — Вам не нравятся услуги нашего салона? — Люпин ахнул и в ужасе посмотрел на него. Затем его акцент изменился на восточноевропейский. — Я работаю здесь уже три года и никогда не встречала такого грубого клиента. — Ну, я довольно капризный, — Сириус теперь чувствовал лёгкость в груди, паника и боль исчезли. — Я плачу за качество, мисс. — Я не видела денег, мистер, — Римус продолжал сосредоточено красить ногти. И он был таким милым, что Сириус глупо заулыбался. — Если вы платите воздухом, то получаете такие же результаты. Блэк громко рассмеялся, а Лунатик зашипел, пытаясь удержать трясущуюся руку. — Господи, я не могу работать в таких условиях, — пародировал он женский голос, но потом сам улыбнулся и наконец закончил левую руку. — Дай мне вторую. Сириус осторожно уложил ладонь в его длинные пальцы и почувствовал глупый румянец на щеках. Боже, еще секунда, и его влюбленность станет очевидной. — Где вы проходили курсы, мисс? — прошептал он, наклоняясь ближе. — Лучшие курсы под названием «Прямо из задницы Вальбурги». Сириус больше не мог сдерживать смех и расхохотался во весь голос. — Прекра-а-атите, — Римус сжал его пальцы, пытаясь докрасить последний. — Это реальный курс. Вы выйдете из салона прекрасный, как пятка Беллатрисы. — О нет, на что я подписался? — Сириус почти не дышал от смеха. Его пресс действительно болел. — Ты отлично выглядишь, — Лунатик вернул свой голос в норму и широко улыбнулся, показывая другу обе руки. — И ты прав. Эта штука ужасно воняет, в точности, как и название салона. Сириус хихикнул и почувствовал желание просто вздохнуть от удовольствия, глядя в эти ореховые глаза. — Тебе что-нибудь сделать? — Например? — У меня есть бордовая помада, — Сириус подполз к шкафчику и достал косметичку. — О нет, я буду снова выглядеть так, словно переел клубники… Кто знал, что у меня на неё аллергия? — сморщился Люпин, но не стал протестовать и закрыл веки. — Ладно, грубый клиент, покажи мне, что умеешь. Сириус наклонился ближе, ощущая бег мурашек по позвоночнику. Эти совершенные, пухлые, немного сухие губы... Их контур Бродяга изучал десять лет, но впервые видел так близко. — Если Джеймс не сделает мне комплимент, мы расстаемся, — проворчал Римус. — Заткнись, я тебя крашу. — Извини. Римус выдохнул и снова прикрыл глаза. В ту секунду, когда Сириус коснулся пальцами мягкой кожи, провел помадой по этим губам, он почувствовал себя безумно возбужденным и пьяным от собственных мыслей. Втягивая ноздрями воздух и моля Бога, чтобы Римус не заметил его дрожи. — Готово, — Блэк улыбнулся и протянул парню зеркало. Люпин выглядел таким сексуальным, будто его губы зацеловали, они стали еще ярче и пухлее. — Мне нравится, — он посмотрел на своё отражение, а затем убрал зеркало в сторону. — Ты хороший специалист, грубый клиент. Мы нанимаем вас. — Спасибо, ваша честь, — Сириус улыбнулся, а затем почувствовал, как все тело содрогнулось от возбуждения, потому что Лунатик слишком долго смотрел на него. С этими яркими красными губами и тяжелым, глубоким взглядом. — Ч-что? Римус посмотрел вниз и тяжело выдохнул. — Гидеон мне кое-что рассказал... О нет. О нет. О нет. Десять лет скрывать свои чувства, чтобы Римусу рассказали таким образом. Чтобы вся их дружба испортилась из-за одного ревнивого идиота. Блэк с трудом сглотнул, чувствуя себя до смерти напуганным, потерянным, готовым солгать, убежать из комнаты, сделать, что угодно, лишь бы Люпин не знал ужасающей правды. — Это неправда, Луни, я... Не слушай его, — Сириус взял его за руки и почувствовал внезапное желание снова разреветься. Гребаный ад, гребаный худший кошмар после десяти лет молчания. — Он просто... — Сириус… — прошептал Римус. — Он тебе соврал… Он… — Сириус… — Прости меня… Я… — Сириус… — Не верь ему, пожалуйста. — Сириус! Блэк испуганно замер на месте и уставился в большие ореховые глаза. — Я же не говорил тебе, что именно Гидеон рассказал. Сириус застыл в ужасе, прекрасно осознавая теперь, что сдал себя. Они несколько секунд смотрели друг на друга в удушливом молчании. — У тебя помада… на губах размазалась, — прошептал Римус и обвел дрожащим пальцем вокруг чужих губ. И Блэк совершенно растерялся. — Что? У меня же нет... И затем... Сириус потерял способность дышать, думать или функционировать. Потому что лицо Римуса начало приближаться. И потому что он никогда в жизни не видел, чтобы Лунатик смотрел на него так. Смесь нежности, желания и решительности. И потому что губы, на которые он пялился десять лет, действительно коснулись его собственных... В коротком поцелуе, в самом быстром, едва ощутимом. Но этот короткий поцелуй возбудил сильнее, чем самый лучший секс, который мог быть у Сириуса. Все его тело замерло, мгновенно возбужденное и жаждущее большего. — Здесь… — Лунатик немного отстранился, находясь все еще так близко. Их носы соприкасались. И Сириус почувствовал чужое дыхание, запах, сводящий с ума. И эти глаза... Римус выглядел напуганным, ожидающим хоть какой-нибудь реакции. Его голос звучал едва шёпотом. — Мне жаль, если я… Но Блэк не дал ему договорить, он схватил чужое лицо в ладони и поцеловал так отчаянно, что внутренности захлестнул ураган трепещущих бабочек. Навалился всем телом и притянул за кудрявые волосы к себе. Сминая и сминая прекрасные губы, вдыхая носом этот запах кожи, помады и алкоголя. Все тело содрогнулось в экстазе. Не от самого поцелуя, а скорее от мысли, что это происходило. Он ощутил себя голодным животным, неспособным остановиться. Римус наконец приоткрыл рот и ответил с той же страстью, желанием, обхватив Сириуса за бедра и притянув на свои колени. Он усадил парня пахом к паху и издал тихий стон глубоко в груди, когда их языки встретились. С влажным всхлипом. И разум Бродяги затуманился от звуков, прикосновений и вкуса Римуса. Помада была повсюду, но было все равно. Хотелось больше. Влажнее. Ближе. Кожа Сириуса возгоралась там, где Римус дотрагивался блуждающими руками. Абсолютное безумие. Все, о чем Блэк мечтал десять лет, и даже больше. — Сириу... — начал Римус, застонав и запыхавшись. — Ничего не говори, — прошептал Блэк, чувствуя, что умирает от возбуждения и желания. Их языки снова встретились, и эта влага… Она была повсюду. Сириус начал отчаянно тереться бёдрами, ощущая членом твёрдый пах Римуса. Пытаясь сделать ритм все быстрее и быстрее. Стало так жарко, что хотелось просто откинуть шею и громко закричать от удовольствия. — Все хорошо? — Лунатик отодвинулся, изучая его лицо, и он выглядел таким красивым. Губы, размазанные в бордовой помаде, опухшие и влажные от слюны Сириуса, волосы немного взъерошенные. Вероятно, это была самая сексуальная вещь, которую Блэк когда-либо видел. — Да, — Сириус прошептал и прикрыл глаза, целуя нежно парня в нос, щеки, линию шрама. — Да, Луни… Я… Этот поцелуй был всем, чего он жаждал с одиннадцати лет. Всем, чего ему не хватало в минуты сомнений и потери надежды. Всем, чего его тело желало, а разум старался отвергать. Эти чувства и осознание переполнили грудь, и Блэк в очередной раз ощутил прилив истерики. Твою мать. — Сириус, — обеспокоено прошептал Римус, когда Бродяга прикрыл рот и издал всхлип. Дорожки слез застилали зрение. — О нет, о нет… Сириус? Люпин взял его лицо в свои вспотевшие ладони и изучил, испуганный и запыхавшийся. — Прости… — Сириус смотрел куда угодно, но не на Лунатика. Какой позор. — Я… просто… Я не знаю, что со мной… — Ш-ш-ш, — Римус погладил его по волосам и прижал к себе, словно дитя. — Я тебя не обидел? — Н-нет, — Сириус теперь задыхался от слез. — Нет, Луни, я… Римус успокаивающе гладил его по спине, рукам, волосам. И все это казалось сказочным сном, но точно не реальностью. — Это хорошие слёзы, — усмехнулся Блэк, задыхаясь, и снова посмотрел на Луни со всей любовью. — Я ждал этого… Римус поднял голову и посмотрел на Бродягу с самой яркой, искренней, понимающей улыбкой, которую Блэк когда-либо видел на его лице. Сердце действительно перестало биться на несколько секунд. — Тебе надо выспаться, Сириус, ты очень устал, — он прошептал и поцеловал парня в щеку. — Мы завтра все обсудим, хорошо? Блэк быстро кивнул и прижался губами в поцелуе, ощущая себя счастливее, чем за всю гребаную жизнь.***
— Мы, наверное, пойдём, — Марлин взглянула на часы, был уже почти час ночи. — Передайте Сириусу и Римусу спокойной ночи. Вчетвером, девушки вернулись в квартиру. Но МаКиннон все никак не могла понять, почему Лили так довольно улыбалась. — Ты чего, Эванс? — усмехнулась блондинка, изучая подругу, что пританцовывала на кухне. — Ничего, — рыжеволосая загадочно прошла в гостиную и присела на кресло. — Думаю о том, какой хороший вечер выдался. — Ты что-то знаешь? — прищурилась Марлин. Она хранила секрет друга слишком долго, ей было просто необходимо это обсудить с кем-то. — Возможно, — Эванс изучила ее осторожным взглядом. — А ты? — Я, возможно, что-то и знаю, но то же ли это самое? — Я знаю кое-что о Римусе, — Эванс заерзала на кресле. — Тогда вряд ли это то же самое, — Марлин разочарованно вздохнула. — Я знаю кое-что о Сириусе… — А я о Римусе, связанное с Сириусом. И осознание нахлынуло на блондинку, как ведро холодной воды. — Ты знаешь, что Римусу кто-то нравится? — Ты знаешь, что Сириусу кто-то нравится? — ахнула Лили и подорвалась с кресла, чтобы взять подругу за руку. — Да! — воскликнула МакКиннон. — Римусу нравится Сириус? И ты молчала!? — ее сердце бешено забилось. — Почему ты молчала? Он убивался все эти недели! — Сириус убивался десять лет! — взорвалась Марлин, защищая своего друга. — О Боже… О Боже! — Кто-то должен им помочь, — выдохнула Эванс. И Марлин уже не слышала ее, она побежала через холл, обратно в квартиру парней. Потому что Блэк был уверен, что проклят до конца жизни, пока этот придурок Люпин молчал. Потому что Сириус не верил в ответные чувства и был готов двигаться дальше. Потому что чертового переезда к Гидеону никогда бы и не произошло. Она постучалась в комнату, кусая ногти от волнения. Никто не отвечал. — Сириус, открой! — завопила она, каждый нерв на пределе. И наконец дверь приоткрылась, и из неё вылезла взъерошенная голова Люпина… С бордовой помадой, размазанной на губах, челюсти и щеках. — Что такое, Марлин? — прошептал он. — Сириус спит. И она еле сдержала улыбку, осознав, почему Лунатик так выглядел. Два. Гребаных. Идиота. — Ничего, спокойной ночи, — рассмеялась она. — Отличный макияж, Люпин. Римус испуганно уставился на неё, а затем панически начал вытирать свои губы. И Марлин побежала обратно в квартиру поздравлять Лили.