Рассвет над пепелищем

      Особняк, где Мириам поселилась, был поразительно безмолвен в эту беззвёздную ночь. Мало кто оставался в приморском городе на длинную сырую и практически бесснежную зиму: в Вольной Марке можно было найти места потеплей, посуше и покрасивее. Только ей было некуда податься — не к кому. Осторожно шагнув в темноту своей комнатки, Мириам осторожно прикрыла дверь и дохнула на озябшие пальцы. Вообще-то на улице было не так уж холодно, но ей в тихом одиночестве — безумно.       Она прошла в центр комнаты и постояла, привыкая к темноте, чтобы лишний раз не коптить воздух. Справа ей почудилось какое-то шевеление, словно бы колыхание ветерка, невесомое, но будоражащее кровь. Предпринять она ничего не успела, потому что её резко обхватили за плечи. Чьи-то тёплые руки плавно скользнули вдоль груди, заключая в объятия.       Вкрадчивый шёпот коснулся слуха, опаляя дыханием висок:       — Скучала по мне?       Мириам со свистом выдохнула. От знакомого голоса бросило в жар.       — Зев-ран…       Имя мягко перекатилось на языке.       Рука, потянувшаяся было к ножу в голенище, расслабилась. Точный удар локтем подмышку разбил неудобный хват, и Мириам ловко крутанулась на пятках и отступила на пару шагов от невысокого силуэта, кутающегося в тени. Заиндевевшая рукоять фамильного кинжала, готового в любой момент выскользнуть из ножен, удобно легла в ладонь. Гость понял, и в тусклом уличном свете, проливавшемся сквозь мутное стекло, блёкло сверкнули раскрытые ладони — безоружный. Он переступил с ноги на ногу куда-то в сторону, шваркнул ладонью по столу, безошибочно обнаружив огарок свечи, а потом выдал задушенный не то смехом, не то ударом под дых совет:       — Не убивай меня сразу!       Мириам скептически скрестила руки на груди, но мимолётная улыбка всё-таки тронула губы. Это совершенно точно был Зевран, да только спокойствия отзвук их первой встречи не привнёс. Сердце всё ещё грохотало так гулко и сильно, что рёбра, казалось, были не способны сдержать его натиск.       Стук огнива в полумрачной тишине больно резанул слух. Фитилёк вспыхнул с шипением, и грязно-жёлтый свет резанул по глазам. Мириам сощурилась, привыкая к свету, и попыталась из-под ресниц рассмотреть Зеврана. Тёмная накидка сбилась, на нагруднике засохли тёмные разводы, блестящие сильверитовые наручи были испещрены десятками царапин. Непонятно было, пришёл он исполнять очередной заказ или просто заглянул по дружбе, безошибочно обнаружив её среди десятков разномастных марчан.       Застигнутая врасплох в маленькой комнатушке, которую без малого год считала надёжным пристанищем, Мириам вдруг ощутила себя невероятно уязвимой. И от этого стало ещё холоднее. Нервно пощипывая кожу на плечах, она мелкими шажками попятилась к кровати.       — Что ты здесь делаешь?       Неестественное позвякивание голоса выдало её с головой, как бы она ни старалась. Понимающая усмешка скользнула по лицу Зеврана. Он приподнял ладонь свободной руки в успокаивающем жесте — всё еще без оружия! — и предусмотрительно замер в трёх шагах от неё. Всё лицо его лучилось каким-то мягким теплом, и дело было отнюдь не в трепетании пламени у самого кончика носа.       — Случайно узнал, где ты, пока выполнял один заказ. Решил, что будет невежливым не навестить мою лучшую подругу. Или ты ждала кого-то другого?       Мириам медленно помотала головой.       Действительно, кого она могла ожидать затаившимся в холодных тенях комнаты? Если исключить Стражей, разыскивающих её по всему Тедасу, и наёмных убийц, чей заказ она сорвала в Тевинтере, оставались немногочисленные друзья. А столь изобретательными и вовсе слыли лишь двое отменных убийц. На её беду, один таковым оставался.       — Так ты здесь по делу.       Мириам очень хотелось уточнить, по чьему делу он сюда заявился, но она сдержалась и требовательно вскинула бровь. Зевран нахмурился, как если бы не понял вопроса; ногти болезненно впились в плечи в жутком ожидании.       Недопонимание длилось недолго. Тишина разлетелась вдребезги таким ударным антиванским ругательством, что даже крохотное пламя затрепетало в ужасе. Необъяснимая волна облегчения прокатилась по телу. Мириам позволила себе выдохнуть и устало плюхнулась на край кровати.       — Прости, — скупо выдавила она, пряча лицо в ладонях от проницательного взгляда Зеврана.        — Забыли, — отмахнулся он и, с глухим стуком поставив медный подсвечник на столешницу, осторожно уточнил: — Я присяду?       Мириам сдавленно угукнула, и Зевран почти невесомо опустился рядом.       — У тебя неприятности, — выдохнул он; Мириам хотела едко парировать, но Зевран продолжил с нарочитой весёлостью. — Решил я, значит, заглянуть в гости к тебе вечерком: сама понимаешь, самое подходящее время. Не успел к заднему двору вывернуть — вижу, трое типчиков маячат да на твои окна поглядывают. Не понравились они мне! Лица неприятные, одежда возмутительно неприличная, а манер так и вовсе нет. Пришлось отправить их туда, где им самое место. В гости таких пускать явно не стоит. Да и работники они оказались отвратные!..       Мириам с протяжным стоном растёрла ладонями лицо, пытаясь отогнать это дурацкое горькое чувство на рубеже ярости и отчаяния — ожидание неотвратимой гибели, ступавшее за ней след в след, бежавшее в венах жгучей скверной. Зевран почти беззвучно прокручивал наручи, изредка делая глубокие вдохи будто в попытке что-то сказать и соразмерно протяжные выдохи. Зимний ветер звенел за стеклом, но казалось, что это звенит сама тишина.       Нарушать такое безмолвие отчего-то всегда непросто, несмотря на всю его неправильность и тягучесть, поэтому Зевран издал ещё несколько задушенных полувздохов, прежде чем его ладонь легла на окаменевшее плечо Мириам.       — Можешь расслабиться: они отправились на бессрочный отдых. Теперь тебя с полгода точно ещё никто не побеспокоит. Слышишь меня? Рас-слабь-ся. Его пальцы так надавили на закостеневшие мышцы, что с губ слетел судорожный полустон-полувздох. Зевран присвистнул:       — Да ты вся в напряжении с головы до пят! Тебе просто необходим сеанс антиванского массажа. И не смей отказываться.       У Мириам и не получилось бы: даже сквозь меховую куртку травмированная во времена Мора спина на уверенные полукасания Зеврана отзывалась приятным покалыванием. Хотелось большего.       — Не посмею, — выдохнула Мириам. Впервые за годы знакомства. — Только пусть это будет действительно массаж. Не дальше.       — Твоё слово — закон для меня, — пафосно мурлыкнул Зевран и предложил раздеться.       Пока он с глухим бряцаньем стягивал с себя броню, Мириам успела раздеться до рубахи и брюк, умыть лицо, руки и ноги ледяной водой из кувшина. Она вернулась на кровать и уселась в позу лотоса как раз тогда, когда Зевран положил наручи в кучку на столе. Мириам кинула на него через плечо приглашающий взгляд, но невольно вздрогнула, когда его ладони бережно скользнули по её плечам, словно примеряясь.       — Сними рубашку. Эта жёсткая ферелденская ткань может всё испортить, — шепнул он.       Мириам спокойно кивнула (пожалуй, более ни одна просьба не могла показаться ей оскорбительной), однако сразу выполнить просьбу не сумела. Пальцы, заледеневшие как-то вмиг, тщетно пытались подцепить грубую ткань, и губы искривились в нервной усмешке.       Зевран не помогал, но и не мешал — наблюдал, и его взгляд, жгучий и любопытный, отзывался покалыванием вдоль позвоночника, не менее приятным, чем прикосновения.       Наконец рубашка спланировала на пол. Мириам расправила плечи да так и застыла обнажённой, не в силах обернуться на Зеврана. Зимний воздух шершаво лизнул тело, на коже застыли мурашки.       — Холодно? Ничего, — усмехнулся Зевран и добавил, не то успокаивая, не то угрожая: — Сейчас будет теплее.       Лёгким взмахом он вытянул из хвоста гребень и развязал тесьму. Посечённые кончики волос неприятно укололи спину, и Мириам едва заметно передёрнула плечами. Тихонько посмеиваясь, Зевран невесомо, но крепко собрал волосы и сколол их на затылке. Тупые концы гребня болезненно впились в кожу, но Мириам не успела ойкнуть: Зевран ребром ладони от затылка до самого копчика прочертил зигзаг. Огладил бёдра, обтянутые брюками, и стал подниматься обратно.       Жёсткие кончики пальцев вычерчивали на спине причудливые узоры. Круги и спирали, сплетения и зигзаги, точки застывали под лопатками, вились меж рёбер, отмечали позвоночник тонким хрустом вставших на место суставов — нежно ложились на кожу, как мазки кисти на чистый холст, и пламенели на ней. Когда руки Зеврана бережно надавили, а потом безжалостно сжали кожу у основания шеи, Мириам прошибло насквозь мириадами обжигающих уколов.       Она прикрыла глаза и, кажется, перестала дышать. Тело немело, но не от жжения расцветающей внутри смерти, как было всегда, — от жгучего тепла чужих прикосновений, практически забытого за время одиночества.       Колючий щипок неприятно укусил меж рёбер. Мириам вскрикнула и в негодовании обернулась на Зеврана. Мутный луч ночного светила озарил его лицо. Эльф был безмятежен: продолжал перебирать пальцами кожу и улыбался так легко, словно бы перед ним и не сидела обнажённой боевая подруга, некогда вызывавшая страсть и влечение. Только в тёмных глазах плясало лукавство.       — Другое дело. А то что тебе — что статуе Андрасте в церкви массаж делаю, — саркастично оскалился он; ладони плавно скользнули выше и мягко сжали груди. — Хотя у неё далеко не такие формы.       — Избавь меня от своих фантазий, — свистяще выдохнула она.       — Ла-адно. Но хотя бы не отрицай, что мои фантазии бывают приятны. И приносят удовольствие…       Пусть Зевран и усмехался, смотрел он на редкость серьёзно, выискивая в её лице подтверждение. Мириам молчала, смотрела ему в глаза и молчала, потому что отвернуться — отступить, смутиться, принять поражение. Грубоватые подушечки пальцев обвели контуры затвердевших сосков. И Мириам сдалась:       — Это правда…       От довольной улыбки Зеврана жар ударил в голову. Костяшки пальцев неровно очертили скулы, ладонь бережно скользнула по гладкой горячей щеке. Большим пальцем Мириам несмело коснулась трещинки на верхней губе.       И поцеловала Зеврана.       Его губы отдавали крепким вином и специями — наверное, уже успел порыскать в закромах неугомонной вдовы — да и демоны с этим. Кончики пальцев пропускали влажные мягкие пряди, скользили по загрубевшей коже вслепую. Часто грохотало сердце, а под кожей вскипали дурман и страх.       Руки Зеврана скользнули на талию, помогая Мириам развернуться и стать ближе — ближе, чем они когда-либо были. И страх одержал верх.       Мириам мягко толкнула Зеврана в грудь. Он с сожалением подчинился. Поцелуй оборвался, застыв на губах забытым пряным вкусом жизни. Мириам, подняв с пола рубаху, поспешила виновато прикрыть наготу.       — Спасибо, Зевран, но больше не нужно. Массажа. Прости.       Сбившееся дыхание приходилось выравнивать в неловком молчании, напрасно пытаясь избежать сочувствующего и печального взгляда.       — Понимаю. Но ты ж не святоша. Ты человек, — Зевран протянул было руку к её щеке, но в последний миг перехватил её пальцы, дрожащие и отвердевшие. — Я слышал об Алистере. Мне жаль. Конечно, сейчас ты можешь мне не верить, но мне искренне жаль, что так случилось. Просто… — Зевран покачал головой и второй рукой погладил Мириам по плечу. — Ты не одна. Тебе не обязательно теперь всё делать одной. У тебя по-прежнему есть друзья. У тебя есть я.       Мириам кивнула и практически беззвучно взмолилась, не поднимая головы:       — Обними меня.       Зевран с мягкой усмешкой подтянул её к себе, позволяя безвольно уткнуться лбом в крепкое плечо. Лицо жгли слёзы, сырость комнаты и стыд, руки обхватили плечи Зеврана намертво — как будто бы он мог растаять в тенях так же безмолвно и жутко, как появился.       А Мириам хотелось ещё немножко его тепла — тепла настоящей жизни.