Рассвет над пепелищем

      Из Денерима выехали, едва начало светать. Гнедые кони, здоровые, крепкие, сытые, пока вышагивали по-королевски размеренно, и цоканье их новеньких подков звонко взрывало тишину сонных, влажных после густой августовской ночи улиц. Их провожали. Не высыпали на улицы, не кричали пожелания удачи, не тянули руки в благоговейной попытке коснуться — нет: тихо, осторожно выглядывали меж замызганных окон, отдёрнув занавески, где те были, и лёгкими взмахами посылали им в спины знамения Андрасте, одними губами просили благословения Стражам у своих богов.       Когда за спиной с дребезжанием опустилась решётка, отделявшая эльфинаж от города, Мириам легонько шлёпнула коня пятками по бокам, чтобы нагнать Алистера. Конь фыркнул, дёрнулся, но шаг всё-таки прибавил и скоро поравнялся с конём Алистера. Руки вцепились в поводья до судороги.       — Может, зря мы так уезжаем? Спозаранку, толком ни с кем не простившись? Одни? — пробормотал Алистер, вглядываясь в алую полоску зарождающейся зари. — Мне кажется, лучше было бы отправиться всем вместе, как раньше. Да и… Не торопимся ли мы? Как думаешь?       — Опаздываем, — покачала головой Мириам. — Мне тоже жаль прощаться со всеми, но у нас нет времени ждать, пока они оправятся и соберутся в путь. Пусть лучше подтянутся с пожитками позже. Ты ведь слышал Риордана: он чувствует, что Архидемон близко.       — Но он ведь может и ошибаться.       Мириам пожала плечами.       — Не знаю. Не зря же он отправился на разведку, едва оправившись. Думаю, когда мы прибудем в Редклиф, то всё узнаем наверняка. К тому же… — Она оглянулась через плечо и мотнула головой, соглашаясь с собственными мыслями. — Как раньше всё равно не получилось бы. За нашими спинами уже не одна армия. Им не поместиться в пяти потрёпанных палатках в лесу.       — Нам и вчетвером там было тесновато, — хохотнул Алистер, — помнишь, тогда, на болотах?       Такое не забывалось. Кое-как пытаясь ужиться — или даже выжить! — по пути в Лотеринг, Морриган и Алистер однажды едва не подрались за место у котелка: боялись, что перетравят друг друга. После этого Мириам осталась голодной и была вынуждена учиться готовить похлёбки, Морриган демонстративно разбила свою палатку в трёх десятках футов от палатки Алистера, тот, в свою очередь, несколько ночей подряд стоически пытался притворяться не спящим, и только Клевер, глухо рыча, исправно приносил из лесу кроликов.       Тогда Мириам поскрипывала зубами, с отвращением разделывая изрядно пожёванные хиленькие кроличьи тушки, и каждый раз думала, что готовит похлёбку только для себя (но всё-таки сдавалась и кормила всех), а сейчас вспомнила — и рассмеялась, и болезненное напряжение в руках отступило, и тревожное ожидание грядущего дня уступило место спокойствию.       — Но хотя бы Клевера мы могли взять с собой!       Алистер выдохнул это с какой-то воистину ферелденской тоской, так что Мириам не сумела сдержать умилительного смешка. Эти двое так сильно привязались друг к другу, так сроднились, что можно было подумать, будто бы Алистера вправду воспитали благородные псы. Даже сейчас он, лохматый, щурившийся на светлеющие небеса и хитро поглядывавший на Мириам, был удивительно похож на разыгравшегося Клевера. Разве что кончиком хвоста не вилял и не пыхтел, как медвежонок. Почувствовав, что щёки медленно наливаются жаром, Мириам мотнула головой и поспешила объясниться:       — Я беспокоюсь, что псарь может его случайно записать в боевых мабари эрла. А Клевер мне будет нужен рядом. Там. Где мы встретимся с Архидемоном. Мы пришли сюда вместе. И закончить… Тоже должны вместе.       — Ну вот! А день так хорошо начинался! — разочарованно протянул Алистер.       Мириам фыркнула сквозь зубы и ловчее перехватила поводья. Неправда. У них ничего и никогда не начиналось хорошо. Просто не могло хоть что-то начинаться хорошо, когда со всех сторон на них смрадом дышали Порождения тьмы, отравляя воздух, воду и землю; когда в их крови тёк жгучий яд, прочная нить, навек привязывающая их к тем, с кем они должны бороться; когда каждый новый шаг был шагом в пропасть, и твердь под ногами возникала в последний момент.       А однажды ведь могла и не возникнуть!       Эта леденящая кровь мысль впиталась в Мириам вместе со скверной и запахом дорожной пыли, и не оставляла ни на секунду.       Даже сейчас, кругом объезжая рыночную площадь, пустую, усыпанную яблочными шкурками и бурыми пятнами — следами многочисленных разногласий, она как будто прощалась… Скользила взглядом по свёрнутым лоткам — и вспоминала, какие вкусные были яблоки у мальчишки; улыбалась в закрытые окна лавок — и пальцы скользили по рукояти остро заточенного меча, по выпрямленному сверкающему нагруднику; смотрела в чёрные щели хитроумных замков — и отмычки Зеврана так соблазнительно бряцали в сумке.       Содрогнувшись от собственных мыслей, Мириам невольно поторопила коня.       Но долго гнать его не смогла — резко натянула поводья перед поворотом, и конь, уже почувствовавший близкую свободу, недовольно затоптался на месте, выбивая искры из мостовой. Алистер круто развернул своего коня:       — Что случилось?       Они остановились у углового домика, совершенно невзрачного по сравнению с соседями — лавками кузнеца и сапожника — однако по-прежнему аккуратного и лишённого какой бы то ни было вывески. Кажется, его не потревожили ни волнения в эльфинаже, ни прекращение торговли с Орзаммаром, ни засушливое лето. Порог был аккуратно подметён, окна наглухо закрыты ставнями. Очевидно, здесь никто не провожал благородных воинов Ферелдена. Мириам с трудом сдержала едкую усмешку и кивнула в сторону дома:       — Помнишь?       — Такое забудешь, — болезненно скривился Алистер.       — Не хочешь опять попытать счастья наладить отношения с сестрой?       Мириам честно старалась, чтобы голос звучал как можно более доброжелательней, но последнее слово у неё получилось только пренебрежительно выплюнуть — называть Голданну «сестрой» Алистера по-прежнему язык не поворачивался. Они были слишком разными. Она была много старше и много хуже его, а значит, неисправима.       Впрочем, Алистер мог быть о Голданне иного мнения, было бы совершенно нечестно с ним не считаться. Утихомирив наконец вздорного коня, Мириам скинула капюшон и требовательно посмотрела на Алистера. Под её прямым взглядом он как-то стушевался, а его щёки как будто порозовели.       — Не знаю, — поморщился он, переводя взгляд с запертой двери на Мириам и обратно. –Даже странно, что ты сейчас вдруг спросила об этом.       — И вовсе не «вдруг», — Мириам повела плечами. — Мы покидаем Денерим, и одному Создателю известно, когда сюда вернёмся. И кем. Я закончила дела своей семьи, а вот ты — нет.       — Я отомстил Логэйну, — коротко рубанул Алистер и невольно коснулся челюсти, на которой сиял пунцовый синяк. — Ты — Хоу. Какие у нас ещё были семейные дела?       — Не притворяйся, что не понимаешь, Алистер. Голданна, — Мириам выдохнула это имя сквозь зубы и тут же стыдливо отвернулась: в конце концов, в том, что Алистер так и не нашёл в сестре семейного тепла, была и её вина. — Конечно, тогда она была не права, но и я… И я не должна была препятствовать тебе.       — Всё в порядке, — Алистер осторожно наклонился к ней и ободряюще погладил по руке. — Кто-то должен был поставить мне мозги на место. И никто не говорил, что это не больно. Поехали?       Мириам обернулась и, приподняв уголки губ в неуверенной улыбке, пальцами скользнула по его запястью:       — Ладно. Только скажи мне честно… Ты не будешь жалеть, что так и не… Так и не нашёл свою семью?       Голос дрогнул. Мириам неровно выдохнула и опустила взгляд, не в силах признаться в главном: другого шанса могло не быть. Покинув Денерим сейчас, Алистер мог никогда больше не встретиться с сестрой, не попытаться шагнуть ей навстречу, что ужаснее всего — он мог бы умело притворяться беспечным и при этом горько сожалеть остаток отведённых им дней.       Мириам этого не хотелось.       Алистер шумно засопел, конь под ним недовольно затрепыхался — мелко зазвякали подковы о мостовую, и вдруг пробормотал:       — Вообще-то нашёл…       Мириам вздрогнула, перевела на него взгляд. Туго моргнув, переспросила:       — Что?..       Алистер зарделся, и от едва различимого смущения, которым налилось его лицо, в горле пересохло. А мир — не такой пёстрый, как в разгар рабочего дня, однако всё ещё полный домов, лавочек, вылизывающихся драных кошек — вдруг потерялся, растворился в его тёмных, уверенностью пылающих глазах.       — Я хотел тебе сказать это сразу, после Собрания Земель, но мне показалось, что момент неподходящий, — полушёпотом забормотал Алистер и, неуловимо ухватив под уздцы её вздорного коня, подвёл своего ещё ближе. — А сейчас понял, что подходящий может и не настать. А я должен тебе это сказать. Ты — моя семья, Мириам.       Звуки просыпающегося города стихли. Померкли розоватые блики на мутных окнах. Мириам покачнулась в седле, испуганно вцепилась в поводья. Оглушённая, начисто лишённая способности слышать даже саму себя, она наугад отозвалась:       — Ты тоже, Алистер. Ты тоже.       Сердце громко пульсировало в ушах, и Мириам внимательно вглядывалась в лицо Алистера, чтобы понять, услышал ли, поверил ли, надо ли повторять… Услышал. Поверил — резко выдохнул, словно сбросил нечеловечески тяжёлый груз, гордо расправил плечи и, мотнув головой, словно сбрасывая морок тревожного сна, вкрадчиво уточнил:       — То есть… Когда всё это закончится, ты станешь моей женой?       Мириам зажмурилась до вспышек перед глазами, до жгучей боли горячих слёз, и часто-часто закивала, как смешные деревянные болванчики резчика в эльфинаже. Алистер громко расхохотался, так что пришлось приструнить взбрыкнувших коней, а потом горячо поцеловал её в нос, в щёку, в губы — принялся расцеловывать всю в порыве такой жадно-счастливой любви, с какой Клевер облизывал вымазанные в мясном жире руки хозяйки. А Мириам вслепую скользила одной рукой по его лицу, касалась лбом его лба, выдыхала в его губы неровную усмешку. И дышала его смехом.       Когда конь недовольно шлёпнул себя по крупу хвостом и зашкрябал копытом по мостовой, к Мириам немедленно вернулась способность говорить. Захлёбываясь смехом, она слабо шлёпнула Алистера по рукам и слабо пробормотала:       — Ну всё, всё, хватит.       Не думала, на самом деле, что получится, однако Алистер покорно её отпустил и с готовностью натянул поводья:       — Ты права. Теперь нам нужно поскорее закончить всё это.       Он сказал это так беззаботно, словно речь шла о решении арифметической задачки, а не битве с Архидемоном. Мириам не выдержала — заливисто рассмеялась. И вслед за Алистером подстегнула коня.       Не сговариваясь, наперегонки они помчались городским воротам, ловя лицом первые бархатистые лучи восходящего солнца.       Это день начинался на удивление хорошо.