***
В следующий раз, когда Гермиона открыла глаза, было светло. В кои-то веки лондонское небо не было затянуто тучами, и яркое солнце весело пробиралось в окна, затапливая комнату осенним теплом. Гермиона повернула голову. В небольшом кресле, вытянув ноги вперед и скрестив пальцы в замок, дремал Гарри. Его умиротворённый вид всколыхнул в ней сразу миллион эмоций. Она была счастлива увидеть друга, так как отчаянно нуждалась в поддержке хоть кого-то знакомого. Но, с другой стороны, она была на него зла за то, что он запер её в клинике против её воли. И сейчас эти противоречивые чувства боролись между собой, пока она изучала его красивое лицо. Неожиданно Гарри резко открыл глаза, и она смутилась, будто оказалась застуканной за подглядыванием. — Доброе утро, — как ни в чем не бывало произнёс он, демонстрируя свои белоснежные зубы. — Надеюсь, ты выспалась. Надо же быть таким сурком и проспать почти сутки. «Он издевается!» — Ты! Ты! — Гермиона в негодовании схватила палочку и направила на него. — Как ты мог усыпить меня и запереть здесь?! Гарри даже не пошевелился и совсем не выглядел напуганным. — Проклянёшь меня? — и, хотя его брови игриво взметнулись вверх, во взгляде читалась невероятная тоска. — Как ты себя чувствуешь? Она выдержала не более пяти секунд его проницательного взгляда. Рука с палочкой обессиленно опустилась на кровать, и Гермиона крепко сжала челюсти, чтобы не разреветься. Эта новая жизнь не переставала бить по голове новыми фактами, словно булыжниками во время камнепада, каждый раз преподнося ей ужасные новости. На секунду Гермионе подумалось, что она уже не хочет ничего знать и вспоминать. Потому что она боялась. Всё, что она узнала за эти дни хотелось забыть и не вспоминать никогда. А вдруг есть что-то ещё ужаснее? Хотя что может быть ужаснее той женщины, в которую она превратилась за эти годы? Женщины, живущей с нелюбимым мужем, имеющей в любовниках какого-то козла, не любящей собственных детей, потерявшей родителей… Она безжизненным взглядом уставилась в стену напротив, не желая выдавать своего состояния. Что ещё? Может, она отрубает головы домовикам? Или шарашит Непростительными неугодных? Или… или… — Гермиона? — Гарри взял её за руку, и она вздрогнула. В своих нелёгких думах она даже не заметила, как он придвинул кресло к кровати и расположился рядом. — Ещё пару дней, хорошо? И я обещаю, что заберу тебя отсюда… Его бархатистый голос звучал так ласково, с такой заботой, что Гермиона боялась снова разрыдаться. Поэтому она просто закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Она понимала, что в данную минуту Гарри, как Главный Аврор должен быть в Министерстве, а не сидеть тут у её кровати. Но он был здесь, несмотря на их прошлые ссоры, о которых она знала, но не помнила; несмотря на то, что в этой жизни он уже и другом-то её не был. Она не могла, не имела никакого права навязываться ему и заставлять тратить на себя время. Но, одновременно с этим, в эту секунду Гермионе ничего не хотелось так отчаянно, как вцепиться в него мёртвой хваткой, снова ощутить знакомое тепло и почувствовать себя в безопасности. Вот только это было бы крайне неуместным и, более того, неприличным. Гарри, в конце концов, женатый человек с кучей детей. Про них и так хотят разные нехорошие сплетни. — Гермиона, не раскисай… прошу… Всё наладится, обязательно. Мистер Брэдли вызвал специалистов из Франции. Уже завтра тебя снова продиагностируют. Она почти до крови кусала губы и боялась взглянуть на него. Боялась сорваться и закричать, что ничего, ничего уже не наладится. Её родители не оживут, она не вернётся в свои семнадцать, а будет вынуждена жить эту ужасную жизнь, в которой её мутит от самой себя. И в которой у неё нет ничего! И никого! Гермиона всегда была сильной. Она участвовала в опасных приключениях с друзьями и готовилась противостоять Волан-де-Морту. Она верила в счастливое будущее и имела смысл жизни. А сейчас… Это будущее наступило, но ей казалось, что для неё нет в нём места. Она чувствовала себя маленькой, слабой, беззащитной и одинокой. Внезапно дверь отворилась и в палату вошла целительница с подносом еды и бутыльками зелий. Гарри поднялся и отошёл к окну. Скрепив пальцы в замок за спиной, он принялся лениво всматриваться вдаль. — Миссис Уизли, вам необходимо выпить это и поесть. Чуть позже мистер Брэдли сам навестит вас, — женщина поставила поднос на тумбочку, подождала, пока Гермиона примет лечебные препараты, и удалилась. Есть Гермионе не хотелось. Наконец, она набралась смелости и тяжело вздохнув произнесла. — Расскажи, что между нами произошло. Расскажи мне всё, Гарри… Прошу тебя… Я не могу больше выносить эту неизвестность! Не могу! Он снова опустился на кресло и взял её за руку, согревая своими горячими пальцами её холодные. Его глаза устремились прямо ей в лицо, заставляя тонуть в них. — Гермиона, — Гарри, казалось, боролся с самим собой, — я обещаю, что всё расскажу тебе, но не сегодня. Завтра ты пройдешь диагностику у лучших мировых колдомедиков, возможно они устранят причины твоего недуга. — А если нет, Гарри? — её голос дрожал, храбриться получалось всё хуже и хуже. — Тогда мы поговорим, и я отвечу на все твои вопросы. Верь мне… — Хорошо… — А теперь поешь, пожалуйста, а я должен вернуться в Министерство, — в его голосе проскальзывали нотки грусти. — Но я вернусь. Я обязательно приду завтра. Слышишь? Гермиона кивнула, пытаясь усмирить нарастающую в груди панику. Конечно, Гарри не может сидеть сутками около её кровати. У него работа, семья, дети… Но Гермионе стало так тоскливо и страшно, что пришлось снова до боли прикусить губу, дабы не накинуться на друга и не умолять его остаться. Она, превозмогая себя, лишь кивнула и потянулась к подносу с едой. Гарри неожиданно чмокнул её в щёку, встал и быстрым шагом направился к выходу, даже не обернувшись на прощание. А Гермиона, открыв рот, смотрела ему вслед, приложив ладонь к пылающей щеке. На её памяти это было первый раз, когда Гарри поцеловал её. Да, это был невинный дружеский поцелуй, но её сердце почему-то волнительно застучало.***
Зелья действительно возымели эффект. Вопреки всем свалившимся на неё новостям, Гермиона немного успокоилась, хорошо спала и на следующее утро чувствовала себя гораздо лучше. Её удивляло, что Рон, будучи её супругом, даже не пришёл навестить её. Не то чтобы её это расстраивало. Просто лишний раз показывало, в каком же «счастливом» браке она живёт. Сразу после завтрака к ней в палату наведался Главный целитель в компании двух представительных коллег. Это Гермиона поняла по их лимонным мантиям. Один из них был из Франции, второй из Болгарии. Несмотря на представление, Гермиона не запомнила их имён, потому что все её мысли были заняты Гарри. Она очень ждала его визита. Мистер Брэдли с коллегами попросили её прилечь, долго водили над ней палочками, какими-то неизвестными ей артефактами и переглядывались между собой. Один из них делал записи в своём блокноте, бросая на неё удивлённые взгляды. В общей сложности проколдовав над ней почти час, все трое удалились с озадаченными выражениями на лицах, по которым Гермиона сделала выводы, что память в ближайшее время ей никто не восстановит. Когда пришла уже знакомая женщина с обедом и новой порцией зелий, Гермиона послушно приняла всё необходимое и даже поела. Потом встала с кровати и какое-то время наматывала круги по палате, которая была просторной и очень уютной, напоминающей номер в гостинице. Судя по всему, должность Министра давала ей некие привилегии. За соседней дверью она даже обнаружила душевую, чем непременно и воспользовалась. Стоя под струями тёплой воды, Гермиона пыталась настроить себя на положительный лад. В конце концов, деваться ей некуда. Это её новая реальность и нужно как-то собирать волю в кулак и стараться выживать в ней. Не может же она только и делать, что жалеть себя и устраивать водопады из слёз. О родителях она старалась не думать и это даже получалось, видимо, принимаемые зелья как-то воздействовали именно на её эмоциональный фон. Гермиона закуталась в махровый халат, промокнула полотенцем волосы, затем высушила их с помощью магии. Она уже устала валяться без дела и решила для себя, что если Гарри не заберёт её отсюда завтра, то она уедет сама. Домой к Рону совсем не хотелось, но выбора-то сильно и не было. От своих мыслей она снова загрустила. И Гарри, обещавший навестить её, так и не появился. Она разозлилась, хотя понимала, что не имеет права претендовать на внимание и время друга. И всё же, определенные мыслишки наводили забастовку в её голове, задевая за живое. «Ну и ладно! Пусть сидит со своей Джинни! И вообще хватит о нём думать! Вы больше не друзья! Он тебя просто жалеет!» Хорошее настроение моментально улетучилось, и Гермиона решила уже попросить у колдоведьмы дополнительную порцию зелий, чтобы уснуть и не мучиться. Но когда она вышла из душевой в палату, все её планы рухнули, а решимость испарилась, потому что недавний и самый главный объект её мыслей стоял у окна и сногсшибательно улыбался. — Привет, — его голос звучал намного мягче обычного, а взгляд как-то странно скользнул по ней, отчего она на автомате запахнула халат поплотнее и затянула второй узел на поясе. — Привет, — она прошлёпала к кровати и залезла под одеяло. — Когда меня выпустят отсюда? — Потерпи ещё пару дней, — Гарри придвинул кресло и снова расположился совсем рядом, чем почему-то взволновал её. — Мистер Брэдли с коллегами работают над твоей проблемой. Надеюсь, мы услышим что-нибудь вменяемое. — А я уже не надеюсь, Гарри… — она закрыла лицо руками, не желая демонстрировать ему свои пылающие по непонятной причине щёки. — Если я буду ждать их решений, то мне придется жить в Мунго. Мерлин, хотя я так не хочу домой! Рон всё время пьёт и… и… — вырвалось у неё помимо воли, и на глаза навернулись слёзы. «Да что же это такое! Я превращаюсь в Плаксу Миртл!» — Гермиона, — тон Гарри вдруг стал совсем серьёзным, он взял её ладони в свои и вынудил опустить их. — Мы можем… я могу… Его длинные и тонкие пальцы переплелись с её маленькими и изящными. Он переместился на край её кровати и внезапно замолчал, снова смотря на неё с какой-то невероятной грустью, от которой у Гермионы начинало разрываться сердце. Она очень хорошо знала своего школьного друга, но этот Гарри был уже другим человеком. Однако, она была уверена, что за его словами скрывается нечто большее, как и за его прикосновениями… — Прости, что я сразу не выяснил в чём дело, когда ты пришла ко мне в первый раз… просто я подумал… — теперь он смотрел на их переплетённые ладони, словно избегая взгляда в глаза. — Ну… если Рон решил, что меня плющит с похмелья, наверное, и ты сделал такие же выводы, — горько вздохнула она, вспоминая то ужасное утро, когда она проснулась сразу на двадцать три года старше. Гарри молчал, и, к своему ужасу, Гермиона поняла, что попала в точку. — Гарри, я правда настолько низко пала? — прошептала она, глотая слёзы, которые непроизвольно полились по щекам. — Нет, Гермиона, что ты? Прости, прости меня, — он не выдержал и заключил в объятия, подобные тем, которыми его одаривала подруга все школьные годы. — Ну не плачь, пожалуйста, не плачь… Я просто идиот… я был зол на тебя… Мерлин! Прости. Гермиона снова попала в свой личный Рай из спокойствия и умиротворения. В этой треклятой реальности она чувствовала себя гораздо лучше только тогда, когда Гарри обнимал её. От него веяло силой и надежностью и чем-то ещё необъяснимым и непонятным, что её мозг пока не мог классифицировать, но одно было ясно: в объятиях Гарри было хорошо. — Почему ты был зол на меня, Гарри? — прижимаясь к нему, всхлипнула она. — Из-за последнего законопроекта? — Нет, — его руки замерли на её спине, а лицо спряталось в её пышных волосах. И Гермиона смутилась, когда он втянул носом их аромат. Было в этом жесте что-то интимное, выходившее за рамки дружбы. По крайней мере той дружбы, которую она помнила. — Из-за МакЛаггена… — Что? — Гермиона в шоке отстранилась и подняла на него глаза. — Гарри! Да он же идиот! Гарри, да я… — и тут она вспомнила свою последнюю встречу с Кормаком, и краска стыда залила её лицо. Ведь похоже они и вправду были любовниками… — Я хочу, чтобы ты прошла курс восстановления до конца, — Гарри резко поднялся и повернулся к окну. Казалось, что он уже проклинает себя за эту минутную слабость, потому что голос зазвучал более холодно и безразлично и он больше не смотрел на неё. — Мистер Брэдли обещает выписать тебя послезавтра. Пока он просил не волновать тебя лишними разговорами. — Но Гарри, я с ума схожу от этого неведения! — Гермиона в отчаянии обхватила себя руками, чувствуя, как ей не хватает тепла, ещё секунду назад исходившего от друга. — И это будут выходные! Мне придётся торчать дома с Роном, а ты… ты будешь с Джинни… и мы не увидимся… и… — она замолчала, боясь опять разрыдаться. К счастью, Гарри, словно почувствовав это, вернулся и взял её за руку. — Я заберу тебя отсюда послезавтра. Обещаю. И мы обсудим всё, что тебя волнует. — Вообще всё?! Несколько секунд напряженного молчания, а потом Гарри всё-таки сдался и произнёс: — Да.