Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю

Шэнь Цинцю остался в одной из гостевых комнат Цюндина, чтобы прийти в себя, и вернулся на Цинцзин на следующее утро. Ло Бинхэ и Мин Фань сотрудничали — более или менее, — устанавливая экраны от ветра вокруг павильона, неподалеку от бамбукового домика Шэнь Цинцю. Они игнорировали друг друга, что, по его мнению, было значительным прогрессом. Когда Шэнь Цинцю прибыл, они как раз закончили и нервно стояли рядом. Он внимательно взглянул на них. Мин Фань, недавно вернувшийся из своей поездки домой, выглядел бледным и пристыженным, а Ло Бинхэ — раскрасневшимся и явно нервничающим. — Хм. Мин Фань, вернись к своим занятиям. — Испытательный срок не означал никаких привилегий, включая сомнительную честь лично встречать учителя. — Ло Бинхэ … — Шэнь Цинцю мысленно вздохнул. — Принеси чай. — Оба ученика поклонились и разошлись в разные стороны. Когда Мин Фань проходил мимо, Шэнь Цинцю коротко похлопал его по плечу. Вскоре Ло Бинхэ вернулся с полным чайным подносом, молча заварил чай и устроился сбоку, все так же храня тишину. Шэнь Цинцю отпил чай и нахмурился. — Разве Нин Инъин никогда не учила этого ученика правильно заваривать чай? Ло Бинхэ застыл с широко открытыми глазами. Шэнь Цинцю на мгновение опустил веки. — Этот учитель покажет тебе. Во-первых, нужно убедиться, что листья не затхлые или заплесневелые. Понюхай их. Горячая вода, почти кипящая. Первый раз необходимо слить, особенно в формальной обстановке или если обслуживаешь гостей. — Шэнь Цинцю пристально посмотрел на него, вспомнив ту первую ужасную чайную церемонию. — Первое замачивание удаляет загрязнения. — Почему... шицзунь, этот ученик не понимает, зачем так много действий, если чай такой же? — Ло Бинхэ нахмурился. — Во-первых, у него другой вкус. Разница очевидна для любого, кто имеет привычку пить чай. Во-вторых, предложить чая — фундаментальная часть гостеприимства. Часто это первое впечатление, которое у других сложится о тебе. — Да, шицзунь, — послушно отозвался ученик. Шэнь Цинцю ждал; долгое знакомство в будущем подсказало ему, что у его самого проблемного ученика было что-то на уме, но Ло Бинхэ часто требовалось немного дополнительного времени, чтобы сформулировать это в слова. — Шицзунь… почему… Ах. — Этот учитель слушает. — Шицзунь, почему Мин Фань вернулся? Этот ученик расспрашивал, а его… он… — протараторил Бинхэ. Шэнь Цинцю отпил свежезаваренный чай. — Этот учитель никогда не отказывался от ученика. — Он посмотрел на Ло Бинхэ поверх своей чашки. — Любого ученика. Ло Бинхэ расслабился, вспомнив ту первую встречу после лихорадки. Шэнь Цинцю жестом пригласил его сесть: — Если бы этот учитель исключил учеников за совершение ошибок, у него осталось бы очень мало учеников. Понимает ли Бинхэ главную ошибку Мин Фаня? — Он сказал... — Мм. — Он дал… Шэнь Цинцю приподнял бровь, глядя на него. Ло Бинхэ на мгновение задумался. «Успех! — подумал Шэнь Цинцю. — Хьюстон, мы достигли просветления». — Он... он… Шэнь Цинцю молча ждал. — Он... скрыл... свою ошибку от шицзуня? Шэнь Цинцю одобрительно кивнул: — Да. И сокрытие ошибки только усугубило ситуацию. — Он поколебался, затем наклонился вперед и положил здоровую руку на голову Ло Бинхэ. Так мягко! — Бинхэ, запомни вот что. Ты никогда не сделаешь настолько большой ошибки, с которой не сможешь прийти к этому учителю. Если ты научишься на Цинцзин только одному, пусть это будет то, что ты можешь и должен просить о помощи. Ло Бинхэ выглядел так, как будто достиг просветления. Шэнь Цинцю долил себе чай, внутренне благодарный за свой встроенный покер-фейс. После долгой паузы он продолжил. — Этот учитель думает, что Мин Фань, возможно, не оценил такую форму помощи... — начал Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ несуразно хихикнул. — ...Но это была помощь, в которой он нуждался. Так будет и с Бинхэ. Они сидели тихо несколько минут, пока Ло Бинхэ восстанавливал самообладание, а Шэнь Цинцю пил чай. Ученик также принес с чаем легкие закуски, которые Шэнь Цинцю попробовал и одобрил. — Этот ученик мог бы готовить для шицзуня постоянно, — робко предложил Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю на мгновение сосредоточился на своем дыхании, чувствуя успокаивающий поток ци через его меридианы. Он отвлек свои мысли от взрослого и темного Ло Бинхэ в Водной Тюрьме, вытаскивающего окровавленный кулак из его внутренностей. Один порезанный палец, одна капля крови — вероятно, это не было бы проблемой, поскольку кровь Ло Бинхэ все еще запечатана. Фактически, разумом он знал, что это правда. Но насчет еды… — Этот мастер ест совсем мало ради своего совершенствования, — сказал Шэнь Цинцю, как только убедился, что голос не дрогнет. — Но… Бинхэ любит готовить? Ло Бинхэ сначала поник от отказа, но застенчиво оживился от смены темы: — Д-да, шицзунь. Этого ученика научила его мать. — Хм, — Шэнь Цинцю задумчиво постучал по вееру. — Талант надо развивать. Этот учитель подумает об этом. Ло Бинхэ взглянул на него: — Это... Этот ученик хорошо выступил в сражении? «Паршивец, — подумал Шэнь Цинцю. — Новичок победил старейшину демонов, и в каком мире это назвали бы плохим результатом?» — Он задумчиво постучал пальцами своей здоровой руки. — Этот ученик хорошо сражался. — Ло Бинхэ засиял, как крошечное солнышко, прежде чем Шэнь Цинцю безжалостно продолжил: — Но плохо слушал. — Он подождал, пока Ло Бинхэ поникнет. — Мы обсудим это подробно позже. — Этот ученик сожалеет... — начал Ло Бинхэ со слезами в голосе. — Если ученик ошибается один раз, значит учитель ошибся тысячу, — сурово произнес Шэнь Цинцю. — Этот учитель исправит свои ошибки. Для начала Бинхэ будет размышлять над своими ошибками и напишет эссе… — Он оценил вид полнейшего ужаса на лице Ло Бинхэ. — ...Не менее трех тысяч иероглифов, размышлений о его действиях и их возможных последствиях. —... Да, шицзунь. — Срок сдачи через три дня. — Да, шицзунь. * Шэнь Цинцю получил строгий приказ отдыхать и был гораздо более склонен послушаться, увидев, как быстро и точно Му Цинфан обращается с иглами. Поэтому, после небольшой встречи с преподавателями пика — нужно было поставить их в известность — он вернулся в свой домик и провел остаток дня, находя и активируя плавающие маркеры памяти. Некоторые были на открытом воздухе, некоторые находились в ящиках, некоторые оказывались прикреплены к вещам в сумках цянькунь. Следуя за маркерами, он также обнаружил несколько тайников, с которыми никогда не сталкивался в своей предыдущей жизни. Они были спрятаны в вещах, в которых невозможно было заподозрить предметы цянькунь, и не выглядели чем-то необычным, секретным или ценным. Еда, тщательно упакованная для путешествий. Немного денег или мешочки с драгоценными камнями. Казалось, что не было никакой схемы; тайники были спрятаны так же беспорядочно, как белка прячет орехи. Зачем главе пика нужно копить еду или ценные вещи, особенно в таких ничтожных количествах? Если бы ему потребовались предметы первой необходимости, не лучше было бы спланировать и собрать в одном месте? Загадка. Большинство воспоминаний оказались скучными, повседневными. Некоторые — забавными. Другие оставили его задыхаться и морщиться. Квест «Воспоминания» завершился на 30%. Этим вечером Шэнь Цинцю взглянул на свою перевязанную правую руку и произнес: — Завтра этому мастеру понадобится доброволец из числа учеников для помощи в оформлении документов и еще один — для помощи с волосами. — Я доброволец! — воскликнули Нин Инъин и Ло Бинхэ одновременно. Шэнь Цинцю посмотрел на них. — Инь-эр может помочь с волосами. — Ло Бинхэ поник. — Бинхэ может помочь, если будет следовать ее инструкциям, а это навык, над которым ему нужно работать. * На следующее утро пришли Юэ Цинъюань и Му Цинфан. Через открытую дверь было видно, как Ло Бинхэ, прикусив губы, расчесывал прядь волос Шэнь Цинцю, в то время как рядом с Нин Инъин было три открытых коробки с аксессуарами и заколка для волос в каждой руке. — Нефритовый карп великолепен, но резьба в виде перьев на этой шпильке такая красивая... — Ты можешь выбрать одну, — строго сказал Шэнь Цинцю. Двое учеников виновато подняли глаза, когда дверь открылась. Шэнь Цинцю посмотрел на посетителей пустым взглядом мученика на плахе. — Шэнь-шиди. — Юэ Цинъюань пытался тщательно контролировать свой голос. — Мои извинения, эти братья прибыли слишком рано. — Эта ученица приготовит чай, — сказала Нин Инъин и поспешила прочь. Растерянный Ло Бинхэ последовал за ней. Шэнь Цинцю махнул перевязанной рукой. — Оглядываясь назад, я не должен был выбирать для помощи двух самых молодых учеников. — Этот шисюн может помочь Цинцю-шиди, — тихо предложил Юэ Цинъюань. — Если это не побеспокоит Юэ-шисюна. Юэ Цинъюань заколол волосы Шэнь Цинцю с нейтральным выражением лица и без лишних движений. Тем временем Му Цинфан проверил его руку и оценил состояние меридианов. — Мы хотели бы обсудить твой прогноз и лечение. Я принес несколько рекомендаций из нашей медицинской библиотеки. Шэнь Цинцю просиял: — А. Может ли этот шисюн сделать копии, если у нас еще нет этих томов? — Конечно, хотя я знаю, что по крайней мере один изначально был скопирован с Цинцзин. * Когда чай был приготовлен и ученики ушли, Шэнь Цинцю, Му Цинфан и Юэ Цинъюань сели за низкий столик. Шэнь Цинцю задумчиво просмотрел один из свитков, которые открыл Му Цинфан. — Я недавно видел что-то, связанное с этим. Один момент. — Шэнь Цинцю поднялся на ноги, оперевшись здоровой рукой о плечо Юэ Цинъюаня. Му Цинфан вежливо отвёл взгляд от лица главы школы и перевёл его на Шэнь Цинцю, копающегося в небольшом книжном шкафу у двери. — Я задавался вопросом, Шэнь-шисюн, почему у тебя дома так мало книг, — произнес он и притих. Шэнь Цинцю положил найденную книгу на верх книжного шкафа и пролистал здоровой рукой. — Все, что у меня здесь — это копии для чтения. Все необычное или ценное остается в Великой библиотеке. У нее есть защита от… — Он махнул перевязанной рукой. — Вредителей, пожара, воровства и тому подобного. А, вот оно. — Он взял книгу здоровой рукой и отнес к чайному столу, затем положил ее перед Му Цинфаном и снова опустился, опираясь на плечо Юэ Цинъюаня. Когда чай почти закончился, Юэ Цинъюань заговорил о том, что, как они ожидали, должно было стать камнем преткновения во время визита. — Цинцю-шиди, пока мы не узнаем долгосрочные последствия яда, я бы хотел, чтобы ты оставался в Цанцюн, — осторожно начал Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю кивнул: — Разумно. — Как только мы узнаем больше, мы сможем пересмотреть эту рекомендацию. * Когда Му Цинфан собрался уходить, Юэ Цинъюань остался позади, послав его вперед многозначительным взглядом. А сам вернулся, чтобы осмотреть забинтованную руку Шэнь Цинцю, держа ее нежно, как бабочку: — Нет никакого дискомфорта? — Нет, Му-шиди действительно отличный целитель. Я подозреваю, что повязки просто напоминают мне, что нельзя ее использовать. — Кажется, что-то беспокоит Цинцю-шиди, — заметил Цинъюань. Шэнь Цинцю не мог признаться ему, что разбирал маркеры воспоминаний. Он подозревал, что если скажет Юэ Цинюаню о переполняющих его воспоминаниях в бамбуковом домике, то в обозримом будущем окажется в гостевых покоях Цюндина. — Эти украшения для волос... — не дождавшись ответа, Юэ Цинъюань тихим голосом попытался сменить тему. Когда Шэнь Цинцю открывал коробки, ко многим были прикреплены маркеры памяти. Однако все они были очень однообразными. — Этот шиди просто обеспокоен последствиями вторжения, — поспешил ответить на предыдущий вопрос Шэнь Цинцю, чтобы избежать еще более неприятной темы. — Беспокойное время, — успокаивающе сказал Юэ Цинъюань. — Это было так... по-детски, — разочарованно протянул Шэнь Цинцю. Так оно и было. Если бы не травмы и характер угрозы, это могло бы сойти за шутку. — Этот шиди не может понять, почему они приложили столько усилий, пошли на такой риск, ради такой маленькой выгоды. Это был просто... набег, но они атаковали сильную и хорошо укрепленную цель. Я думаю, если бы они не проиграли все три поединка и не потеряли лицо, то не прибегнули к взрывному талисману. — В этом было главное отличие от прошлого раза. Это, и то, что Ша Хуалин лично проиграла свой поединок... Он покачал головой. Юэ Цинъюань молча ждал. — Хотел бы я знать, что происходит в демоническом царстве, чтобы спровоцировать такое. Почему? Неужели Ша Хуалин так стремилась улучшить свою репутацию, что это показалось хорошей идеей? И почему опытные бойцы следовали за ней? — Они могли быть чем-то должны ее семье, — предположил Юэ Цинъюань. — М-м. — Шэнь Цинцю нахмурился, опустив голову. — Меня раздражает неизвестность. — Да, так и есть, — сказал Юэ Цинъюань с улыбкой в ​​голосе.