Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю

Юэ Цинъюань метался из одной части пика в другую, проверяя повреждения и успокаивая испуганных учеников. Му Цинфан организовал полевой лазарет для раненых, не нуждающихся в интенсивном внимании Цяньцао, и Юэ Цинъюань заходил туда время от времени, проверяя Шэнь Цинцю вместе с остальными. Он даже не надеялся, что ему удалось хоть кого-то обмануть о причине своего визита, кроме, возможно, самых юных новичков, но было приятно напомнить о его безоговорочной поддержке Сяо Цзю. Особенно в момент слабости. Му Цинфан был чрезвычайно занят: одновременно руководил своими подчиненными и сам лечил сложные травмы. Юэ Цинъюань мог сопротивляться желанию его выследить только потому, что его держали в курсе с помощью письменных сообщений. Поэтому встретился он с ним лишь в его долгожданный перерыв, когда Му Цинфан переоделся в свежую мантию и присел выпить немного укрепляющего чая. Тот пристально посмотрел на него и наполнил вторую чашку, одновременно рассказывая о текущем состоянии раненых. Поскольку он был добрым человеком, то начал с самого интересующего его пациента. — Судя по всему Шэнь-шисюн идет на поправку, глава школы. Наиболее опасные части яда были удалены из его организма, а то что осталось — изолировано в его руке. Они пока недоступны, но активности не проявляют. Я буду работать над планом лечения, чтобы удалить их по мере их высвобождения. — Будут ли последствия от самой техники? Му Цинфан развел руками. — Я даже никогда не слышал о ней. Чуть позже мне нужно будет детально её изучить. — Возможно ли… — Юэ Цинъюань взял себя в руки. — Возможно ли существование какого-то лекарства, о котором ты не знаешь? Му Цинфан кинул на него острый взгляд. — Ты обеспокоен тем, что его скомпрометировали? Что это была уловка, чтобы завоевать наше доверие? — Он покачал головой. — Я подумаю над этим, но маловероятно. Даже при своевременной и квалифицированной помощи риск был огромен. — Он сделал паузу. — Хотя Шэнь-шисюн не выглядел расстроенным. Даже для менее трудного пациента такой уровень доверия требует немалого смирения. Юэ Цинъюань обдумал это, прежде чем кивнуть. — А остальные раненые? А, и Лю-шиди должен был зайти к тебе. — Остальные травмы хорошо поддаются лечению. Худшие из них будут выздоравливать в течение нескольких месяцев. Лю-шисюн находится на пути к полному выздоровлению, несмотря на всю ту нагрузку, которой подвергся организм из-за искажения ци. — Он ненадолго закрыл глаза. — Нам чрезвычайно повезло. Причем дважды, учитывая, что Шэнь-шисюн и Лю-шисюн покинули закрытое совершенствование именно сейчас. Юэ Цинъюань молча ждал, давая Му Цинфану прийти в себя. — Шэнь-шисюн сейчас отдыхает в гостевых покоях, — наконец продолжил врач. — Больше всего ему сейчас нужен сон, и я распорядился, чтобы его не беспокоили. — Затем Му Цинфан пристально посмотрел на него. —…Он об этом знает? Му Цинфана был слишком хорошо воспитан, чтобы закатывать глаза, но выражение его лица сказало все за него. — Знает. Юэ Цинъюань оставил Му Цинфана заслуженно отдыхать. Тот был прав — им повезло. Во время восстановления Юэ Цинъюань слышал жуткие слухи о том, как плохо все могло пройти. Для высококвалифицированных стратегов в этом крылось свое очарование — постфактум оценивать слабые места в собственном доме. Ученики были сосредоточены на огромной площади Цюндина. Их могли похитить, держать в качестве заложников против других пиков или — то, что предотвратил Шэнь Цинцю — уничтожить импровизированной отравленной бомбой. Ученики не эвакуировались в убежища как положено, но, возможно, и в этом им повезло. Судя по всему, захватчики ждали этого — чтобы ученики сбежали по отмеченным тропам к месту, которое должно было стать безопасным убежищем. * Юэ Цинъюань не спал той ночью, но всё же переоделся. Утром он то и дело замечал небольшие делегации, направляющиеся на Цяньцао — учителя водили учеников навестить раненых одноклассников. На кухне кипела жизнь. Занятия сегодня, конечно, отменили, но ученики по-прежнему собирались в столовых, чтобы поесть. Юэ Цинъюань распорядился, чтобы еда подавалась в течение всего дня, а не только по расписанию. Вместе ученикам будет проще успокоиться и утешить друг друга. Безопасность Цанцюн была нарушена, и оставаться наедине со своими страхами могло плохо сказаться на психике. Шеф-повар Цюндина работал за одним из высоких кухонных столов и лично готовил щедрый поднос с едой. Юэ Цинъюань припомнил, что у шеф-повара — ученика Цзуйсяня — было двое детей на Цюндине. Когда он приблизился, тот поднял глаза. Имен его детей не было в списке раненых, но Юэ Цинъюань все равно спросил. — Шеф-повар, этот Юэ Цинъюань надеется, что ваши дети здоровы? Тот кивнул. — Да, глава школы, спасибо за беспокойство. Они немного напуганы, но с ними все будет в порядке благодаря главе пика Шэню. — Он кивнул на красиво оформленный поднос. — К слову, это для него. — Я отнесу, — немедленно вызвался Юэ Цинъюань, ни капли никого не удивив. На сервированном подносе появился дополнительный набор посуды. Юэ Цинъюань положил свою ношу в предмет цянькунь, чтобы ничего не сбилось, а затем отправился в гостевые помещения. По дороге он размышлял о том, что узнал во время этой короткой встречи. Шеф-повар использовал «глава пика Шэнь», а не технически правильное, но менее уважительное «мастер Шэнь», которое предпочитали некоторые ученики. Этот инцидент во многом улучшит репутацию Шэнь Цинцю в Цанцюн. Его братья и сестры из поколения Цин скорее всего воспримут это как подтверждение его личности, а их опасения, что Шэнь Цинцю каким-то образом подкупили или что он одержим, исчезнут; его самоотверженная защита учеников твердо решит проблему. Но если что-то пойдет не так… Ни у кого не возникнет мысли, что Сяо Цзю пропал. Никто не будет знать, где искать. * Шэнь Цинцю уже встал и злобно смотрел на чайный сервиз и чайник, находящиеся в его гостевой комнате. Почему… ох. — Позволь этому шисюну заварить чай, — предложил Юэ Цинъюань. Он достал поднос и поставил его на стол. — Премного благодарен, — проворчал Шэнь Цинцю. — Я даже не представлял, насколько это будет неудобно. — Его волосы всё ещё были распущены, а он сам — одет в ту же мантию, что и прошлой ночью. Конечно, Шэнь Цинцю не хотел бы, чтобы кто-то посторонний помогал ему одеться или сделать прическу. Юэ Цинъюань боялся предложить — думать не хотел о том, чтобы провести столь интимный момент с кем-то, кто возможно не являлся Сяо Цзю. Или же с самим Сяо Цзю, но, который сейчас не понимал, почему обычно отказывался, а позже, вполне возможно, будет помнить, как Юэ Цинъюань воспользовался его растерянным состоянием ума. На его плече и манжетах были пятна засохшей крови, заметил Юэ Цинъюань. Из-за набега демонов или его битвы с Лю Цингэ в пещерах? — Я должен поблагодарить тебя, — сказал он, наливая чай и наблюдая за Шэнь Цинцю своим собственным вариантом дальновидения, которое позволяло следить за происходящим вблизи, пока его глаза оставались сосредоточены на чайнике и чашках. — Лю-шиди говорит, что ты действовал быстро и умело, вылечив его отклонение ци. Шэнь Цинцю фыркнул. — Этот дурак. Слишком сильно на себя надавил. — Он сделал паузу. — С ним… — Му-шиди лично осмотрел его, — подтвердил Юэ Цинъюань. — Он говорит, что твоё лечение справилось просто превосходно. По его мнению, это искажение ци могло иметь крайне серьёзные последствия. Спасибо. За то, что помог ему. Шэнь Цинцю сосредоточился на чае, выглядя слегка не в своей тарелке от его похвалы. Показал ли он эмоции из-за своего знакомства с Юэ Цинъюанем? Или потому, что не знал, что обычно скрывает подобные выражения? — Я лишь сделал то, что должен был. Как и любой боевой брат. — Он не причинил тебе вреда? — Я довольно быстро его вырубил. Он был не в состоянии думать. Это не было «нет». Юэ Цинъюаню очень хотелось проверить, просто на всякий случай. Но Му Цинфан, должно быть, уже это сделал. Шэнь Цинцю кинул на него взгляд. — Я не ранен. Возможно, небольшой синяк. Не хуже, чем с тренировки. Юэ Цинъюань знал, через что приходилось проходить Шэнь Цинцю на тренировках. — Этот шисюн рад это слышать, — солгал он. — Перестань пялиться в пространство и съешь уже что-нибудь, — приказал Шэнь Цинцю. Он подтолкнул миску с гречневой лапшой ближе к Юэ Цинъюаню, и тот послушно принял ее. Помнит ли Шэнь Цинцю, что она была одним из его любимых блюд? Или же лапша первой попалась ему под руку? Раньше Шэнь Цинцю обязательно выбрал бы что-то, что ему не нравилось. Это было странное, косвенное заверение — он все еще обращал внимание на предпочтения Юэ Цинъюаня, хотя и для того, чтобы задеть.