Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю

Юэ Цинъюань шел из комнаты собраний старших преподавателей в свой кабинет, когда его перехватил дежурный ученик со свитком-посланием в руках. — Шицзунь, Шэнь-шишу запросил встречу с вами. «Запросил?» — подумал Юэ Цинъюань и быстро просмотрел лаконичное послание. Каллиграфия Сяо Цзю, как всегда, была изысканной, но резкие линии иероглифов, казалось, содержали напряжение, отсутствующее в их общении со времен лихорадки. — Конечно. Когда у меня будет свободное окно? — Юэ Цинъюань вопросительно посмотрел на младшего — дежурные ученики должны были следить за расписанием своих старших в назначенный им день. — Шицзунь может встретиться с Шэнь-шишу во время обеденного перерыва, непосредственно перед собранием глав пиков, — твердо сказал ученик. Юэ Цинъюань был уверен, что планировал поработать во время обеда. — Отправь ему подтверждение, пожалуйста. И... — Этот ученик возьмет на себя смелость позаботиться об обеде, шицзунь. Юэ Цинъюань похлопал ученика по плечу и направился в свой кабинет. Похоже, его подопечные учатся хитрить. * Жуань Цинжуань прибыл на встречу пораньше. Один из его лучших учеников приготовил дополнительные прохладительные напитки, и он хотел убедиться, что они поданы наилучшим образом. Но, прежде чем ему удалось пройти на местную кухню, он услышал странные звуки, доносящиеся из зала. — Как ты узнал? — раздался голос Юэ Цинъюаня. — Что ж, определённо не потому что ты мне сказал, — прошипел голос Шэнь Цинцю. Брови Жуань Цинжуаня поднялись. Он прислушался. — ...Прекрати ныть, это всего лишь кусок стальной проволоки. Совершенствующимуся твоего уровня легко перерезать ее. Просто чтобы убедиться, что ты по ошибке не потянешь за не тот меч. Юэ Цинъюань стоял на стуле в своем кабинете, еле удерживая на лице привычную улыбку. Шэнь Цинцю стоял рядом позади него, поправляя сложные на вид ножны с двумя мечами. Жуань Цинжуань узнал знакомую рукоять Сюаньсу, лезвие которого никогда не видел. Другой меч был одним из обманчиво простых творений Вэй Цинвэя, новым и безупречным. Брови Жуань Цинжуаня поднялись к линии волос: — Почему Юэ-шисюн не должен обнажать Сюаньсу? — Сопутствующий ущерб, — лаконично ответил Шэнь Цинцю. — Какой именно? Юэ Цинъюань ободряюще улыбнулся: — Это не важно… Ауч! — Мне так жаль, глава школы, рука соскользнула. — Знаете что, этот повар вернется на кухню, — сказал Жуань Цинжуань и поспешно вышел. * Когда прибыли другие главы пиков, еда была красиво разложена, а чай готов к подаче, но им не хватало двух важных членов. По всеобщему одобрению Лю Цингэ был отправлен поторопить двух опаздывающих шисюнов в комнату для собраний. Из-за дверей было слышно, как Шэнь Цинцю на ходу читал лекцию. — …Если ты думаешь, что я не стану рыться в запретных искусствах, лишь ради того, чтобы читать тебе лекции, если ты вдруг умрёшь по глупости, то ты явно знаешь меня недостаточно хорошо… Лю Цингэ постучал в дверь: — Собрание. Шэнь Цинцю фыркнул: — Хорошо, — он злобно ткнул пальцем в Юэ Цинъюаня и прошипел. — Это еще не конец! — и немедленно вышел. Юэ Цинъюань помедлил, а затем поспешил следом. Он выглядел потрепанным, но сияюще счастливым, как нарцисс после ливня. Лю Цингэ последовал за ними, обдумывая случившееся. * Это была длинная встреча, включающая в себя отчет об ущербе от атаки демона, список травм, задания по дальнейшим улучшениям безопасности и обсуждение любых изменений, которые необходимо внести в предстоящие начальные испытания. Юэ Цинъюань руководил с нехарактерной твердостью, прислушиваясь к каждому, но также быстро продвигая повестку дня и планируя более сложные задачи для будущего анализа. — Думаю, на этом наша встреча завершена. Цинцю-шиди, останься, пожалуйста. * Юэ Цинъюань поспешно повел его в свой дом, на ходу давая быстрые инструкции встревоженному ученику, чтобы скорректировать расписание. Если Шэнь Цинцю когда-либо и был внутри поместья, он этого не помнил. Юэ Цинъюань быстро провёл его через дверь, далее по коридору и в маленькую гостиную с — если он правильно узнал — крайне хорошим талисманом от прослушивания, и за весь путь ему не встретилось ни одного плавающего маркера. Юэ Цинъюань выпрямился: — Цинцю-шиди, только предыдущий лидер школы и я знали о Сюаньсу. Как ты узнал? — Я видел это во время искажения ци. — Технически это правда, и опровергнуть ее невозможно. — Ты видел... — нервно начал Юэ Цинъюань, но ущипнул себя за переносицу и продолжил спокойнее. — Что ты видел? Шэнь Цинцю сжал губы в тонкую линию. — Ты был на горе с обнажённым Сюаньсу и попросил меня вложить его в ножны. Я сделал это, и ты рассказал мне всю печальную историю. — Он ткнул Юэ Цинъюаня под ребра. — Я. Не. Могу. Поверить! Юэ Цинъюань сел, совершенно разбитый: — С того самого пробуждения, ты иногда словно другой человек. Мне нужно знать. Шэнь Цинцю считал, что простого примирения достаточно. Но тут он подумал о том времени, когда только-только переселился, не имея вокруг никого, кто помнил бы о телевидении или скрепках, или линолеуме. А потом вспомнил, какое облегчение испытал через пять лет, встретив Самолёта, лишь потому, что теперь был кто-то, кто помнил. О напевании поп-песен, цитировании телешоу и спорах о том, какой пик какому факультету Хогвартса соответствует, потому что ты никогда не думал, что сможешь разделить это с кем-нибудь. Шэнь Цинцю сел, плечом к плечу с ним, и уставился прямо перед собой. — Я помню, как разговаривал с тобой через дверь. — Юэ Цинъюань замер, словно само дыхание застыло в его легких. — Я сказал тебе, что у меня сломаны ноги. Но это была ложь. Я просто сказал это, чтобы ты ушел. Мы оба были детьми. Я долго этого не осознавал, всегда думал о тебе как о взрослом. Но мы оба были детьми, и мы оба были рабами. Более того, ты прожил так намного дольше меня. Теперь же я понимаю, насколько ограничены были твои возможности, что выбора не было, и ты сделал всё что мог. Более того, перестарался, пытаясь. — ...Ты так и не принял моих извинений. — Я думал, ты извиняешься за то, что сознательно решил бросить меня. Это было бы непростительно. Но ты этого не сделал. Вместо этого ты пошел на ужасный риск, пытаясь помочь мне, и это... не сработало. — Ты простишь меня? — Надежда Юэ Цинъюаня была почти физически ощутима. — Нет, — злобно прошипел Шэнь Цинцю. — Я никогда не прощу тебя за то, что ты чуть не убил себя, идиот. Я готов оставить это в прошлом. Но если ты когда-нибудь снова сделаешь что-то подобное, не думай, что так легко отделаешься. — Сяо... — Не называй меня так! — Шэнь Цинцю резко оборвал его, громче, чем собирался. Он перевел дыхание. — Это не мое имя. Юэ Цинъюань на минуту замолчал: — Шэнь Цинцю — это имя вежливости. Это то, как… — Он замолчал. «Это то, как меня называют все остальные», — сообразил Шэнь Цинцю. Взвесив все «за» и «против», он осторожно сказал: — Мне всегда нравилось имя Юань. Юэ Цинъюань поднял глаза. — Юань, как..? — он имел в виду иероглиф, состоящий в его официальном имени. — Нет, иероглиф «стена». Типа... — Цинцю написал это пальцем на пыльном столе. Шэнь Юань | 沈 垣. Иероглифы были немного неровными. Он давно не писал своего имени. Если прибавить путешествие во времени, то вычислить становится ещё сложнее. — Шэнь Юань, — на пробу произнёс Юэ Цинъюань и улыбнулся. Шэнь Цинцю отвел взгляд. — Никто меня так не называет, но ты можешь. Другим нельзя. — Я буду, но... почему тебе не нравится старое имя? — Это не имя. Просто меня так звали. Они не дают рабам имен. Юэ Цинъюань терпеливо ждал. — Цю Хайтан называла всех своих служанок в честь цветов. Люди делают то же самое с собаками. — Я не это имел в виду, но больше не буду так называть тебя, если не хочешь, — мягко сказал Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю сухо кивнул. — Шэнь Юань — Сяо Юань — можно тебя обнять? — Что ж, если ты действительно хочешь, — фыркнул Шэнь Цинцю. Объятие было тревожной смесью глубоко знакомого и чуждого. Подсознание Шэнь Цинцю говорило ему, что должно быть костлявее и холоднее, но, как только первичное беспокойство прошло, он смог слегка расслабиться. Какими бы ни были обстоятельства, плотная ци Юэ Цинъюаня всегда ощущалась приятно знакомой. Словно объятья с облаком дружелюбных электронов. Шэнь Цинцю посмотрел через плечо Юэ Цинъюаня в большое зеркало. Даже несмотря на искажение цвета полированной бронзой, контраст черного, зеленого и белого был поразительным. Он должен попробовать это на картине… может быть, в исследовании цвета? Он попытался отодвинуться: — Что ж. Мы должны… Руки Юэ Цинъюаня на мгновение сжались: — Пожалуйста, Сяо Ц... Сяо Юань, дай мне еще минутку. Шэнь Цинцю снова обнял его, размышляя: — ...Я соглашусь на одно объятие по требованию позже, при условии, что ты освободишь меня сейчас. Последовала задумчивая пауза, а затем Юэ Цинъюань заговорил с тщательной выверенностью, словно составляя контракт: — Одно объятие такой же или большей продолжительности, как это, не позднее, чем через месяц от этого дня. — Согласен.