Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю

— Я хотел бы посетить школу Линчень, — начал Шэнь Цинцю. Руки Юэ Цинъюаня, занятого готовкой чая, на мгновение замерли. «Ага», — подумал Шэнь Цинцю. — Мне нужно поговорить с их главой. — Он наблюдал, как некоторое, но не все, напряжение в Юэ Цинъюане спало. — Учитывая обстоятельства будет лучше, если я прибуду инкогнито. Не мог бы ты дать мне рекомендательное письмо, чтобы я мог встретиться с ним, не раскрывая своего имени? — Если хочешь, конечно. Это твоё дело, но ты можешь свободно обсуждать со мной, или... — Я считаю, что Цю Хайтан обучается там. — Он наблюдал, как Юэ Цинъюань неестественно замер, пряча свою реакцию. «Я знал это!» — мысленно прокричал Шэнь Цинцю за своим обычно бесстрастным лицом. — Мое недавнее искажение ци принесло некоторую... ясность. И полагаю, что её совершенствование может столкнуться с теми же препятствиями, что и моё. Я не буду разговаривать с ней лично. — Он заметил, как последнее напряжение покинуло плечи Юэ Цинъюаня. — Но я бы хотел передать эту информацию ее учителю. Лу Чжигуан имеет репутацию хорошего и добросовестного мастера, и я надеюсь, что он сможет использовать это, не подвергая ее чрезмерному стрессу. Юэ Цинъюань задумчиво отпил чай, восстановив привычное спокойствие. — Я помогу, если хочешь, конечно, но разве в таком случае не будет достаточно письма? Ты мог бы сообщить то, что тебе нужно, без... риска конфронтации. Шэнь Цинцю кивнул: — Честно говоря, я бы предпочел так и поступить, но в данном случае мое физическое присутствие поможет подкрепить мои утверждения. Некоторое время назад… — он замолчал, собираясь с мыслями. Юэ Цинъюань терпеливо ждал, прищурившись. — Некоторое время назад я испугался сильнее, чем когда-либо в своей жизни. — Он вздохнул и продолжил: — Я случайно мельком увидел себя в зеркале и подумал, что Цю Цзяньло находится в комнате. — Воспоминание пришло к нему через маркер квеста и заставило чувствовать тошноту и тревогу несколько часов. Юэ Цинъюань уставился на него: — Ты... ты думаешь, что вы родственники? Шэнь Цинцю кивнул, крутя в пальцах крышку от своей чашки: — Ты никогда его не видел, полагаю. Разве что мельком. В этом возрасте сходство поразительное. На протяжении многих лет я старался не думать об этом, но мой недавний прорыв позволил мне задуматься над тем, что это могло значить. — Итак, Цю Хайтан может быть... — Сестрой, возможно, сводной, или какой-нибудь кузиной. Знаешь, она была неполнородной сестрой Цю Цзяньло. Его мать была ди-женой, а ее мать наложницей. — Наконец он отодвинул крышку своей чашки и сделал глоток. — Вот почему я хочу пойти лично. Простой анализ крови может подтвердить это, и ей даже не нужно находиться в комнате. Юэ Цинъюань выглядел обеспокоенным: — Я помогу тебе, если смогу, ты это знаешь, но... зачем сейчас будоражить старых призраков? Шэнь Цинцю посмотрел вниз: — В том доме были и другие особенности. Я помню, что в поместье было много заброшенных комнат. Не рядом с женским двором, где жила Цю Хайтан, а в других местах. И я помню, как она разговаривала с воздухом и, казалось, слышала ответы. — Чары памяти. И иллюзии, — мрачно заключил Юэ Цинъюань. — Да. И знание этого может помочь ее учителю понять, как преодолеть препятствия в ее совершенствовании. * Глава школы Линчень Лу Чжигуан выглядел на мгновение изумленным, когда Шэнь Цинцю вошел в комнату, но быстро вернул спокойное выражение лица. — Мастер Е Вэньсюань, пожалуйста, присоединяйтесь ко мне. Этот скромный даос был весьма удивлен рекомендательным письмом от Цанцюн. — На самом деле, этого зовут Шэнь Цинцю с пика Цинцзин Цанцюн. Этот гость смиренно приносит извинения за обман, который был предназначен только для того, чтобы избежать трудностей для одного из учеников лидера ордена Лу. Взгляд Лу Чжигуана стал острым: — В самом деле. Для меня большая честь встретиться с мастером Шэнь Цинцю. Пожалуйста, сядьте и поделитесь своей историей. Пока Шэнь Цинцю сидел за чайным столом, глава школы Линчень машинально выполнял ритуал заваривания чая, по привычке соблюдая даже малейшие формальности. Цинцю не сомневался, что он яростно обдумывает происходящее, и сам решил воспользоваться этой возможностью, чтобы еще раз обдумать свою речь. Как только они допили первую официальную чашку чая, то, наконец, смогли перейти к настоящему разговору. — Этот Шэнь Цинцю хотел бы поделиться информацией с главой школы Лу, но не уверен, уместна ли она. — Пожалуйста, просветите этого скромного даоса. — Лу Чжигуан внимательно следил за своим гостем. Шэнь Цинцю на мгновение замер, рассматривая свою чашку. Лучший подход здесь — правдоподобное отрицание. — Глава школы Лу, возможно, слышал, что этот Шэнь Цинцю был болен какое-то время назад? Лу Чжигуан молча кивнул. Сплетни были самым продаваемым ресурсом в мире совершенствования. — В результате этой болезни затаённая обида, которая блокировала совершенствование этого мастера, внезапно исчезла. Этот прорыв дал большую ясность ума, и прошлые события, о которых раньше было слишком больно думать, внезапно предстали перед мысленным взором. Этот Шэнь Цинцю слышал о событиях в доме Цю по частям и через третьих лиц. История заключалась в том, что приведённый в дом раб был освобожден, обручен с единственной дочерью семьи, затем сошел с ума и убил молодого хозяина вместе со многими слугами. Убийца сбежал с бродячим заклинателем, и его так и не нашли. — Действительно, печальная история, — уклончиво сказал Лу Чжигуан. — И очень драматичная. Но, когда этот Шэнь Цинцю размышлял над своими воспоминаниями, несоответствия в истории приобрели новый контекст. О помолвке не было объявлено — было бы неслыханно для знатной семьи обручить свою единственную дочь с рабом, даже освобожденным. А Цю Хайтан была совсем молода, всего пятнадцать. У нее даже не было церемонии скрепления волос. И как мальчик без боевой подготовки мог убить дюжину домашних рабов, не будучи серьезно ранен? — У мастера Шэня есть другая теория? — нейтрально спросил Лу Чжигуан. — Когда этот Шэнь Цинцю был молод, он был рабом по имени Цзю в доме Цю. — Шэнь Цинцю почувствовал искру интереса Лу Чжигуана. — Понятно! И... простите этого старого даоса, но почему мастер Шэнь решил поднять эту тему сейчас? Эти печальные события произошли несколько десятилетий назад. — Тогда в живых остались двое детей дома Цю: молодой мастер Цю Цзяньло и его шу-сестра Цю Хайтан. Были и другие сыновья, но они умерли задолго до этой трагедии. Цю Цзяньло отчаянно хотел стать совершенствующимся. Он был единственным сыном, и его родители хотели, чтобы он занялся семейным делом — они владели магазинами. Они погибли в путешествии, когда он был подростком — очень удобная случайность для него. Но к тому времени он был слишком стар, чтобы вступить на пути совершенствования обычным способом. У него не было таланта, чтобы вступить в одну из достойных школ, а семья Цю не была достаточно богатой и не имела хороших связей, чтобы попасть во дворец Хуаньхуа. Брови Лу Чжигуана ненадолго приподнялись, и он прикрыл рот чашкой чая в мимолетном пренебрежении к Хуаньхуа, но вслух ничего не сказал. — Не имея надежных учителей, он нашел другие источники. Время от времени он покупал руководства или дневники у мошенников-заклинателей. Большая часть этого, конечно, была мусором, но даже мусор может быть опасным. Глава школы Лу, возможно, знает, что существуют некоторые дурные практики, которые подразумевают получение ци из одного источника для усиления совершенствование другого. Худший вид обмана, вредящий источнику и не приносящий пользы получателю. Но есть очень специфические обстоятельства, при которых передача может сработать. Источник должен иметь активные духовные вены, и шансы на успех выше, если есть кровная связь. Чем ближе, тем лучше. Шэнь Цинцю перевел дыхание: — Не думаю, что Цю Цзяньло знал, почему его эксперименты внезапно увенчались успехом со мной. Но я понял это позже, когда достиг его возраста, и заметил сходство. Лу Чжигуан не выглядел таким удивленным, как когда Шэнь Цинцю назвал свое имя полученное при рождении. Но, казалось, он действительно был расстроен и сочувствовал. — Мастеру Шэню не нужно вдаваться в подробности. Этот скромный даос видел многих сошедших на тёмный путь, которые пытались украсть силу через кровь и другие жидкости. Шэнь Цинцю продолжил, радуясь своему умению держать каменное лицо под сочувствующим взглядом человека, который, в конце концов, был достаточно взрослым, чтобы быть его отцом: — В доме были и другие особенности. Цю Хайтан и Цю Цзяньло были единственными членами семьи. Я считаю, что в жизни Цю Хайтан не появилось никаких изменений, но остальная часть поместья оставалась пуста и заброшена. По моему мнению, Цю Цзяньло продал многих домашних рабов, чтобы профинансировать свои эксперименты. — Мм. Это действительно объясняет состояние семейного дела. Юная Хайтан унаследовала его и подарила школе, когда присоединилась. Не было никаких непогашенных долгов, но также не было никаких указаний на то, куда делась прибыль. — И я не думаю, что она знала об этом. Раньше она… — Шэнь Цинцю замолчал, разбирая свои разрозненные воспоминания. Лу Чжигуан не стал бы замалчивать несоответствия так же легко, как Юэ Цинъюань. — Она вела себя так, будто вела беседы — короткие, — хотя никого не было рядом. Позже, когда я осматривал те места, то находил странных бумажных кукол. Я не мог распознать талисманы в то время, конечно… Лу Чжигуан закрыл глаза: — Воздействие чар иллюзий на протяжении многих лет… — пробормотал он. — Неудивительно, что у нее проблемы. — Иногда она говорила так, как будто не знала, что ее отец и его ди-жена мертвы, а в других случаях будто бы снова помнила. Она часто выглядела озадаченной или расстроенной, когда возвращалась в резиденцию после прогулки. А под конец вообще перестала выходить. Лу Чжигуан на мгновение склонил голову: — Понятно. Можете ли вы рассказать мне об обстоятельствах, при которых вы покинули дом? — Я убил Цю Цзяньло, это правда. Он создал более масштабную версию инструмента для осушения ци. Полагаю, это убило бы меня. Я толкнул его, и он ударился головой об угол ящика. — Это была очень урезанная версия той отчаянной грязной драки, но в ней были затронуты основные моменты. — Я сбежал из кладовой и пошел на кухню. Одна из кухонных рабынь вывела меня через боковую дверь. —... Итак, вы сбежали. Вы не пошли в магистрат? — Сделанное со мной не противоречило законам. Максимум, правонарушение. А вот для раба защищаться от своего хозяина было преступлением. В конце концов, законы пишут рабовладельцы. Лу Чжигуан вздохнул: — Это практика, отбрасывающая темную тень. Шэнь Цинцю организовал эту встречу не забыв тщательно изучить характер и убеждения Лу Чжигуана, но услышать это все же было большим облегчением. — Пожар... — деликатно намекнул Лу Чжигуан. — Я не знаю о нём ничего конкретного, но не удивлюсь, если его устроили остальные рабы после разграбления дома. Раб, чей владелец умирает при насильственных обстоятельствах, не имеет хорошего будущего, даже если он не виноват. — Мм. В таких случаях власти действительно склонны сваливать вину на всех вокруг. И, будучи смертными, они мертвы уже несколько десятков лет. А тот заклинатель-мошенник мог быть причастен к этому? — Он не действовал напрямую, но я считаю, что он косвенно виновен, — мрачно сказал Шэнь Цинцю. — Его звали У Яньцзы, и он был одним из нескольких заклинателей-мошенников, продававший Цю Цзяньло книги, которые он использовал в качестве источника своих экспериментов. Я не думаю, что он ожидал, что эти практики сработают, иначе никогда бы не выпустил их из своих рук. Ведь очевидно, без кровного родства шансы на успех были низкими. — Хорошо. — Лу Чжигуан с минуту сидел тихо, затем встал. — Я считаю, что мы можем найти объективное подтверждение по крайней мере по одному пункту. Мастер Шэнь не возражает против анализа крови? — Именно поэтому этот Шэнь приехал лично. * Был вызван Гу Юань, медик школы, и вовлечен в беседу с Лу Чжигуаном. Вернувшись он использовал стол главы школы как импровизированное рабочее место. Шэнь Цинцю и Лу Чжигуан с интересом наблюдали, как медик готовил свои чаши с компонентами, смешивая и измельчая их с исключительной точностью. Он аккуратно начертил талисман на листе плотной бумаги, используя разные кисти для каждой смеси, затем быстро вымыл их и откинулся на спинку кресла. — Первый образец готов. Мастер Е, не могли бы вы..? — Я побеспокою мастера Гу, — сказал Шэнь Цинцю, протягивая руку для анализа крови. Гу Юань аккуратно добавил несколько капель его крови на бумагу, а затем — несколько капель из подготовленной пробирки. — Хорошо, начали, — пробормотал он себе под нос и с помощью щепки протянул линию от одной лужицы к другой. Когда два образца соединились, он активировал только что нарисованный талисман толчком ци. Шэнь Цинцю с интересом наблюдал, как капли дрожали, вздымались, как ртуть, а затем быстро устремились друг к другу. Брови Гу Юаня изогнулись: — Ах! Полнородные брат и сестра. Честно говоря, я не ожидал этого. — Он внимательно посмотрел на Шэнь Цинцю, а Шэнь Цинцю, в свою очередь, посмотрел на Лу Чжигуана. — Я оставлю это дело полностью в ваших руках, глава школы Лу. Но надеюсь, что это поможет разрешить некоторые из ее трудностей. * После того, как любопытный — но, очевидно, слишком сдержанный — Гу Юань ушел, Шэнь Цинцю и Лу Чжигуан продолжили разговор в уже гораздо более хорошем настроении. Лу Чжигуан подал свежий чай и вздохнул: — Если честно, нам вряд ли нужен был анализ крови. Мастер Шэнь не видел Цю Хайтан уже много лет, верно? — С момента моего побега, да. Лу Чжигуан задумчиво кивнул: — Вы выглядите в точности, как она. Когда вы вошли в комнату… ну, я знал, что что-то не так. — Он внезапно рассмеялся. — Ха! Шэнь ЦинЦю! — Он откинулся назад и тихо затрясся от смеха. Шэнь Цинцю слабо улыбнулся: — Это даже тот же иероглиф. У шицзуня было тонкое чувство юмора. И заметьте, когда он дал мне имя, даже я ещё не знал. Лу Чжигуан усмехнулся и покачал головой: — Эта проблема всегда беспокоила этого старого даоса. Было так много вещей, которые не имели смысла. Как тощий подросток одолел вооруженных охранников? Почему благородная семья обручила свою единственную дочь с освобожденным рабом? Не сочтите за грубость, Мастер Шэнь, но в те годы вы едва ли могли чем-то похвастаться. — О, я полностью согласен. Будь это книга, я бы обругал автора за дыры в сюжете. — Ха, да. Но это именно то, что может придумать замкнутая и романтичная молодая леди. Или она будет вынуждена сделать это, заполняя дыры, созданные этими чарами. — При этом напоминании лицо Лу Чжигуана превратилось из веселого в серьезное. — Ах, бедная молодая Хайтан. Она хорошая девочка, но это событие оставалось занозой в ее сердце. Нам придётся действовать осторожно, чтобы удалить ее, не причинив еще большей боли. — Он взглянул на Шэнь Цинцю. — Я не рекомендую вам встречаться с ней. На самом деле, как ее учитель, я не позволю этого. Шэнь Цинцю кивнул: — Ей повезло иметь такого внимательного учителя. * Когда Шэнь Цинцю вернулся из школы Линчень, то первым делом отправился на Цюндин, где Юэ Цинъюань приветствовал его тепло, но с легким напряжением в плечах. — Не волнуйся, мы все еще в хороших отношениях с Линчень, — заверил его Шэнь Цинцю под прикрытием приглушающего заклинания на своем веере. — Я не волновался, — мягко возразил Юэ Цинъюань. — Лжец, — нежно ответил Шэнь Цинцю. Он улыбнулся. — Все прошло очень хорошо. Думаю, мой визит поможет. — Вы подтвердили… — Юэ Цинъюань прервался, когда вошел дежурный ученик с чаем. — Может ли этот ученик приготовить обед для шицзуня и Шэнь-шишу? — спросил ученик. Юэ Цинъюань выглядел удивленным: — Уже пришло время? Цинцю-шиди... — Этот шиди с радостью останется, если у Юэ-шисюна есть время. Я не предупредил заранее. — Пожалуйста, присоединяйтесь ко мне. — Юэ Цинъюань кивнул ученику, который ушел с крайне довольным видом. Тем временем Юэ Цинъюань и Шэнь Цинцю сели пить чай. — Все прошло хорошо? — Да. Твое письмо позволило мне встретиться с ним без промедлений — еще раз спасибо за это… — Юэ Цинъюань улыбнулся и передал ему чашку с чаем. — Лу Чжигуан с интересом выслушал меня, а анализ крови подтвердил по крайней мере часть моей истории. — Шэнь Цинцю осторожно отпил чай. — Хотя, очевидно, в этом не было необходимости. Лу Чжигуан сказал, что сходство поразительное. — Ты не видел ее? — мягко спросил Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю покачал головой: — Думаю, сейчас это было бы неразумно. Юэ Цинъюань задумчиво провел большим пальцем по крышке своей чайной чашки. — И анализ крови подтвердил..? — Кровные брат и сестра. Это облегчение. Я бы предпочел быть более близким родственником с ней, чем с Цю Цзяньло. * Перед тем как уйти на Цинцзин, Шэнь Цинцю обнял Юэ Цинъюаня. Это стало их традицией. Достаточно тихо, чтобы потом отрицать это, он пробормотал: — Спасибо за помощь, Ци-гэ. Юэ Цинъюань слегка поцеловал его волосы. Шэнь Цинцю почувствовал, что в нем что-то расслабляется.