***
Глава 91
Шэнь Цинцю вернулся в свой дом и начал трудный процесс распаковки. И зачем ему только понадобилось брать все эти вещи? Он почти ничего из них не использовал. Шэнь Цинцю пообещал себе упаковывать меньше вещей в следующий раз. Как всегда это делал. * Шэнь Цинцю, конечно же, отметился на Цюндине, когда вернулся, но его разговор с Юэ Цинъюанем касался только несуществующих опасностей путешествия и встречи с десятиротым ядовитым озерным кальмаром в конце поездки. Лю Цингэ остался, чтобы осмотреться, поэтому Шэнь Цинцю самолично принес его отчет и рассказал обо всем более подробно, потому что описание оказалось типично кратким в стиле главы пика Байчжань. Юэ Цинъюань на мгновение потупился, когда узнал об их удачной встрече, но Шэнь Цинцю решил, что он просто доволен их неожиданным сотрудничеством. На следующий день после их возвращения ученик Цюндин принес приглашение на более продолжительный визит. — Этот шисюн услышал о вашем приключении в конце поездки, но Цинцю-шиди не упомянул, как прошел сам аукцион, — сказал Юэ Цинъюань, когда они сели за стол. — О, да, в библиотеке было кое-что интересное. — Шэнь Цинцю принял чашку. — Спасибо. В коллекции были записи о путешествиях… Я листал их по дороге домой, и, помимо прочего, автор сделал наброски нескольких карт. Ничего выдающегося, но определенно интересно. Юэ Цинъюань радостно засиял при случайном упоминании «дома». — Ах, я рад, что это была плодотворная поездка. Вы не привезли никаких картин или резных фигурок? Ню Цзя считается надежным поставщиком предметов искусства. Шэнь Цинцю покачал головой. — Так я слышал, но на этом аукционе их предложения оставляли желать лучшего. Ассортимент был ничем не примечателен. Было несколько интересных предметов из слоновой кости, выполненных в технике островной империи... но оказалось, что это местная имитация, к тому же некачественная. Все остальные лоты были второсортными, включая картину, авторство которой приписывали мне. По-видимому, она попала к ним в составе чьей-то коллекции, и они не проверяли ее происхождение. Брови Юэ Цинъюаня приподнялись. — Подделка? Ты узнал художника? Шэнь Цинцю покачал головой. — Нет; во всяком случае, не один из моих учеников. Это определенно тот, кто видел мои законченные картины, но не сам процесс. Она ужасна. — Шэнь Цинцю скрыл гримасу в своем чае. — Мутные цвета, ужасная композиция — ты бы рассмеялся. Но Шан Цинхуа использовал её, чтобы получить доступ к складу… и, полагаю, скидку. Юэ Цинъюань подтолкнул к нему тарелку. — Значит, он говорил с управляющими аукциона от твоего имени? — После обсуждения со мной, да. Так получилось, что у меня было несколько незавершенных работ… Юэ Цинъюань беспомощно улыбнулся. — Конечно, ты не мог не взять их с собой. Шэнь Цинцю прищурился, глядя на него. — …потому что никогда не знаешь, когда придет вдохновение. Я закончил одну из них, а они сняли с торгов подделку. — Он нахмурился. — Одним из моих условий было отдать подделку или уничтожить ее… они передали ее мне. Я подумал, что, возможно, в ней спрятано что-то ценное — иначе зачем делать её настолько ужасной? — но там ничего не оказалось, даже когда я снял краску до голой панели. — Такое часто случается? — с интересом спросил Юэ Цинъюань. — Достаточно часто, по крайней мере, так я слышал. Деньги переходят из рук в руки, якобы ради «искусства», но под ним или внутри спрятано что-то ценное. — Хм. — Тем не менее, чтобы сделать правдоподобно, понадобится художник получше, а не просто известное имя. — Она была достаточно хороша, чтобы Ню Цзя выставили ее на продажу. Шэнь Цинцю фыркнул. — Это говорит не в их пользу. Он отпил чай. Юэ Цинъюань скрыл улыбку. * Юэ Цинъюань и Лю Цингэ спарринговали, оба аккуратно двигались на трех четвертях от своей максимальной скорости. Осознанное, технически совершенное исполнение Юэ Цинъюаня резко контрастировало с плавной, хорошо отработанной техникой Лю Цингэ. Они обладали очень разными стилями. От осторожной тактики Юэ Цинъюаня было очень трудно полностью увернуться, так как избежав одной ловушки, противник неизбежно попадал в другую. Свободный стиль Лю Цингэ, сформировавшийся за десятилетия кропотливой практики, закрепил уклонение и контратаки настолько глубоко, что те стали на уровне инстинктов, без участия мысли. Это сделало спарринги сложными, но полезными для них обоих. — Как ты думаешь, он говорил правду? — спросил Лю Цингэ во время перерыва. — Я думаю, что в целом он говорил правду, — осторожно сказал Юэ Цинъюань. — Я частично подтвердил это с помощью Цинцю-шиди. Но я также считаю, что он что-то скрыл. Лю Цингэ взвесил риски и преимущества того, чтобы рассказать о своих догадках, но принял благоразумное решение тактично промолчать.***
Глава 92
Когда они сидели в конференц-зале перед ежемесячной встречей глав пиков, Шэнь Цинцю разговаривал с Му Цинфаном за чаем. — …Хотя на самом деле я предпочитаю пипу. — Но ученики Шэнь-шисюна начинают с циня? Шэнь Цинцю пожал плечами. — Это самый уважаемый классический инструмент. И, что более важно, тихий. — Му Цинфан вопросительно вскинул брови, и Шэнь Цинцю уточнил: — Новички еще не научились делать заглушающие печати. Тридцать любителей, практикующих игру на пипе, мгновенно истощили бы те немногие крохи терпения, что есть у этого учителя. Му Цинфан признал его аргумент, иронично салютуя своей чашкой, а затем посмотрел на приближающегося Лю Цингэ. — Лю-шисюн, добро пожаловать. Лю Цингэ вежливо кивнул Му Цинфану. — Вот, — сказал Лю Цингэ, передавая Шэнь Цинцю веер через плечо. — О, — сказал Шэнь Цинцю, взяв его. — Спасибо, Лю-шиди. Лю Цингэ сел на стул. — Перестань везде оставлять их. Шэнь Цинцю осмотрел веер, сравнил его со своим нынешним, затем закрыл их, засунув новый в рукав. — Может, их на ленточку привязать, как варежки у детей. Только что вернувшийся Цзы Дань, присутствовавший в качестве гостя Жуань Цинжуаня, замер, поднимая свою чашку, и уставился на своего мужа. «Я говорил тебе», — беззвучно произнес Жуань Цинжуань. * Позже, дома, Цзы Дань продолжил разговор. — Ты, конечно, меня предупреждал, но едва ли что-то могло подготовить меня к такому. — Он недоверчиво покачал головой. — Ты писал об этом в своих письмах, но увидеть своими глазами… Жуань Цинжуань придвинул поднос ближе к нему, и Цзы Дань почти автоматически взял миниатюрный яичный пирог. — Это действительно не поддается описанию. — Дело не только в том, что он ведет себя мило… — …Относительно обычного поведения, — добавил Жуань Цинжуань. — Ха, да. Но он также просто… больше присутствует. Как будто он действительно заинтересован в том, что происходит вокруг него, вместо того, чтобы просто жить по инерции. Жуань Цинжуань улыбнулся. — Он подарил мне твой портрет, ты знал? Тот, что на кухне. Совершенно неожиданно, пару лет назад. Цзы Дань крепко обнял его за талию, и какое-то время они просто молча прижимались друг к другу. Немного погодя Цзы Дань сказал: — Я видел черепаху в коридоре. Жуань Цинжуань налил ему еще чаю, улыбаясь. — Но это было на мой день рождения. Все принесли подарки. — И все знают, как ты относишься к черепахам, — нежно покачал головой Цзы Дань. — Они носят свои дома с собой, — с чувством сказал Жуань Цинжуань.***
Глава 93
Цзы Дань держался в стороне во время визита Шэнь Цинцю к Жуань Цинжуаню. Шэнь Цинцю тактично отправил записку — большинство их боевых братьев и сестер сделали то же самое в связи с его долгим отсутствием — и прибыл с подарком. Он вежливо поприветствовал Цзы Даня, с некоторой неловкостью их ученических лет, которые тот так и не перерос. Цзы Дань иногда думал, что он был почти таким же отшельником, как Вэй Цинвэй. Его беседа с Жуань Цинжуань в основном была сосредоточена вокруг какого-то его ученика, который посещал уроки на Цзуйсяне. Редко, когда ученик с другого пика направлялся обучаться на Цзуйсянь, и, когда это происходило, обычно это был ученик Цяньцао, который хотел развиваться в области лекарственных блюд. Репутация Цзуйсяня несколько улучшилась, когда пик, занимавший второе место, отправил к ним ученика. — …Я знаю, что у нас было тяжелое времечко, когда мы пытались заставить его высказать свое мнение хоть о чём-нибудь. Он всегда пытался угадать ответ, который мы искали. — Жуань Цинжуань покачал головой и наполнил кружку Шэнь Цинцю чаем. — Тем не менее, с тех пор появился прогресс. На днях он поссорился с одним из моих внутренних учеников. Чашка Шэнь Цинцю остановилась на пути к его рту. — А… Жуань Цинжуань отмахнулся от его беспокойства. — О, повара все время спорят. Этот вопрос был о том, действительно ли нужно использовать вино для приготовления рыбы или его можно заменить на сок лука-шалота и имбиря. В некоторых вещах просто нужно экспериментировать. — А, — вежливо повторил Шэнь Цинцю. * — Ты знаешь, почему он так обеспокоен этим учеником? — спросил Цзы Дань, когда Шэнь Цинцю ушел. Жуань Цинжуань несколько мгновений хранил задумчивое молчание. Цзы Дань дал ему время подобрать слова. Он знал, что, несмотря на их длительные отношения, есть вещи, о которых Жуань Цинжуань просто не мог ему сказать, потому что он не был главой пика. После паузы Жуань Цинжуань осторожно заговорил. — Думаю, это чувство вины. — Брови Цзы Даня взлетели вверх. Это было не то, чего он ожидал. Жуань Цинжуань продолжил. — Мальчик, очевидно, физический совершенствующийся, но Шэнь Цинцю привел его на Цинцзин. Возможно, это был один из его экспериментов, или, возможно, — я слышал, ходили слухи — позлить Лю Цингэ. Таким образом, он не подходил для пика… и, что еще хуже, Шэнь Цинцю сказал мне, что там были какие-то издевательства. Мальчик потерял два года, прежде чем Шэнь Цинцю заметил, что что-то не так. Цзы Дань поморщился. — В таком возрасте… Шэнь Цинцю никогда не умел видеть человеческий фактор. Жуань Цинжуань кивнул. — Ты помнишь, каким он был, но за несколько лет до лихорадки всё стало… хуже. Он редко покидал свой пик, почти не выступал на собраниях, не преподавал. Однако ухудшение было настолько постепенным, что мы ничего не заметили. Казалось, он хотел, чтобы его оставили в покое, поэтому мы так и сделали. — Жуань Цинжуань вздохнул и пожал плечами. — Ты знаешь, как Шэнь Цинцю относится к признанию ошибок. Я думаю, он пытается загладить их. И, возможно, он понял, что мог погубить многообещающего заклинателя своей небрежностью. И не одного, если то, что я слышал о его бывшем главном ученике, правда. — Что, юная Тан-шичжи? — Цзы Дань выглядел изумленным. Жуань Цинжуань покачал головой. — Нет, нет, он повысил другого мальчика, когда она ушла в закрытое совершенствование. Но теперь она снова на посту, так что… — А.