Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю

Шэнь Цинцю разбирал свою коллекцию музыкальных инструментов для поездки на банкет по случаю дня рождения вдовствующей императрицы. Большая часть из них была сделана им собственноручно. Он редко отдавал или продавал свои старые инструменты, вместо этого складывая их в мешочек-цянькунь. А теперь ему нужно было принести какие-то из них приемлемого качества, чтобы почтить хозяев, но он не хотел брать свои самые любимые, чтобы не потерять в каком-нибудь несчастном случае. А ещё инструмент похуже мог быть любезно преподнесен в качестве подарка, если это необходимо. Шэнь Цинцю взял один и задумчиво сыграл несколько нот. Замечательная особенность пространств-цянькунь заключалась в том, что инструмент всегда оставался настроенным и никогда не деформировался. Он провел пальцами по струнам, а затем направил через них немного ци. Следующие зазвучавшие ноты задержались в воздухе — струны вибрировали намного дольше, чем это было возможно. Конечно, ему нравились его цинь и пипа, но иногда он скучал по пианино, как по потерянной конечности. — Как ты это делаешь? — раздался голос позади него. Шэнь Цинцю оглянулся через плечо. Это оказался Лю Цингэ с длинным свертком в руке. — Ци. Я наполняю струны духовной энергией, чтобы продлить вибрацию. — Это должно… Ты должен терять ци каждый раз, когда снимаешь руки со струн, — нахмурился Лю Цингэ. — Ну да. — Это невероятно расточительно, даже с учетом твоих запасов энергии, — критически сказал Лю Цингэ. — У меня так много ци, потому что я трачу ее расточительно, — едко ответил Шэнь Цинцю. — Это как… — Он помахал рукой. — Твоя сила. Когда ты тренируешься, то не тратишь зря энергию, а тренируешь свои мышцы. — О, — Лю Цингэ замер, обдумывая это. — В любом случае. Что это? — Шэнь Цинцю кивнул на сверток. — Мечи. С Ванцзяна. — О, от Вэй-шиди! Замечательно. Положи их… подожди, нет, не там. — Шэнь Цинцю огляделся. Повсюду лежали инструменты. — Что ж, полагаю, лучше на пол. Лю Цингэ закатил глаза и положил сверток. — Зачем они тебе? — Это духовные мечи, сделанные учениками Вэй-шиди. Простые, но годные к использованию. Они предназначены для учеников, которых мы берем с собой в столицу Империи. Ни у кого из них пока нет собственного меча. — Они не могут принести свои тренировочные? — скептически спросил Лю Цингэ. — Тренировочные мечи не являются духовно активными. Эти они будут использовать для полетов — короткие перелеты, чтобы пересечь реки и отдохнуть от путешествия. И им нужно практиковаться. — Хм. — Лю Цингэ задумчиво постучал по рукоятке Чэнлуаня. — Ты берешь с собой юного Ло Бинхэ, верно? — После кивка Шэнь Цинцю он продолжил: — Убедись, что он знает, что нельзя брать новый меч на практику Байчжаня. Шэнь Цинцю фыркнул. — Я выгляжу как дурак? Нет, они будут под надежным присмотром этого учителя, когда ученики не будут активно практиковаться. Глаз не спущу. — О, так ты извлек уроки из прошлого раза, — сказал Лю Цингэ с серьезным выражением лица. Шэнь Цинцю нахмурился и раздраженно шлепнул его по руке. Лю Цингэ автоматически поймал его запястье. Они оба замерли. — Этот шисюн извиняется перед Лю-шиди; это было слишком фамильярно, — сухо сказал Шэнь Цинцю. — Нет, это… все в порядке, — сказал Лю Цингэ, разжимая ладонь. — Это было просто неожиданно.

Глава 97

Шэнь Цинцю построил перед собой четырех учеников Цинцзин, которые должны были присоединиться к поездке в столицу Империи. У каждого был простой непарный духовный меч. — В этом путешествии мы будем совершать короткие полеты на мечах над реками, чтобы избежать длинных объездных дорог. Каждому из вас нужно потренироваться в полете. Не выше уровня колен и только в пределах этой поляны. Они поднялись, покачиваясь на тонких лезвиях в ножнах, вытянув руки для равновесия. Он дал каждому из них достаточно места для тренировок, чтобы избежать эффекта домино. Сложность заключалась в том, чтобы уделять часть внимания плавному течению ци в лезвии. Как только они смогли надежно удерживать концентрацию и баланс одновременно, он разрешил им медленно летать от одного конца поляны к другому. Шэнь Цинцю внимательно наблюдал за их практикой, прежде чем сдвинуть места их старта. Как и ожидалось, камнем преткновения стали повороты. — Хорошо, — сказал он, когда их все еще развивающиеся запасы ци начали заканчиваться. — Мы будем тренироваться в одно и то же время… — Его инструктаж прервался падением Ло Бинхэ. Мальчик возвращался к Шэнь Цинцю на точку старта, и деление внимания между полетом на мече и инструкциями Шэнь Цинцю оказалось для него чересчур. В конце концов, он покачнулся и упал на Шэнь Цинцю. А затем бросился прочь, как будто его оттолкнул магнит. — Этот ученик сожалеет! Шэнь Цинцю остался неподвижным. Он не знал, почему Ло Бинхэ внезапно снова стал его бояться после нескольких лет хорошего отношения. Ему следует спросить Юэ Цинъюаня. — Поэтому мы тренируемся, — спокойно сказал Шэнь Цинцю, затем обернулся, чтобы включить всю группу. — Вы все вместе вернетесь сюда, во второй, четвертый и шестой дни. Когда у вас будет достаточно опыта, чтобы не упасть, мы начнем проводить более длительные полеты за пределы поляны. — Он собрал тренировочные мечи. — Могут ли эти ученики взять мечи с собой для практики? — спросил Чжао Сихэ, как будто за его словами никогда в жизни не скрывалось и толики дурных помыслов. — Задать вопрос — значит получить ответ, — ответил Шэнь Цинцю. — Свободны. Ло Бинхэ поспешил сбежать; остальные ученики ушли более спокойным темпом.

***

Глава 98

Наконец-то был доставлен многосоставной придворный костюм Шэнь Цинцю. Он отправился на Цюндин, чтобы примерить его. Множество слоев и завязок означало, что мантии, к счастью, не нужно было подгонять, но им необходимо перепроверить, что все застёжки на своих местах и что он не споткнется из-за них. Юэ Цинъюань позаботился о том, чтобы он примерял костюм наедине. Ему не нравилась мысль, что портной и помощники будут сновать туда-сюда из комнаты и обратно. Хотя, когда он был Шэнь Юанем, ему слишком часто приходилось примерять костюмы под присмотром матери. Юэ Цинъюань помогал ему со сложными внешними слоями, и Шэнь Цинцю пытался отследить способ крепления различных деталей. Перед банкетом ему придется сделать большую часть этого самому, либо доверить помощь одному из слуг. Юэ Цинъюань будет занят своим собственным одеянием. К счастью, портной приложил для справки полезный набор инструкций и набросков. Юэ Цинъюань сначала поддерживал успокаивающую беседу, приправленную приятными историями о прошлых банкетах. По мере того, как слой за слоем надевался костюм, он все больше отвлекался, пока, в конце концов, не затих полностью; он целиком сосредоточился на том, чтобы закрепить каждую застёжку и расправить каждую складку, словно участвуя в каком-то своём собственном ритуале. Шэнь Цинцю не прерывал тишину, уважая то тайное значение, которое это имело для него. Когда все было готово, Шэнь Цинцю почувствовал себя одной из тех замысловатых матрешек. Лицо Юэ Цинъюаня было пустым, как никогда, без его привычной мягкой улыбки. Шэнь Цинцю подождал, а затем спросил: — Тебя нужно обнять? Это выбило Юэ Цинъюаня из оцепенения. Он рассмеялся. — Да, да, мне нужно объятие. — Не забывая об осторожности из-за всех этих слоёв, они обнялись на несколько успокаивающих мгновений, затем Юэ Цинъюань заговорил снова: — Хорошо, настала самая сложная часть. Тебе нужно попрактиковаться двигаться во всём этом. Так как, кхм, ни у кого из нас нет партнера, мы пойдем на банкет вместе… Шэнь Цинцю двигался и в одиночестве, и с Юэ Цинъюанем, имитирующим позу своей официальной мантии, садился, вставал, ел и пил — с пустой посудой — и сыграл на цинь и пипе. Конечно, по этому случаю будут музыканты, но это стало бы большим сюрпризом, если вдовствующая императрица не попросила бы его сыграть. Единственное действие, которое вызывало небольшие проблемы, — садиться в экипаж и выходить из него, и в этом помогала печать, облегчающая вес.