Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю

Были такие ученики на Цинцзин искренне преданные академическим искусствам, были и те, что считали живопись, рисунок и музыку пустой тратой времени, которое лучше бы потратить на изучение странных существ и потерянных цивилизаций. Сам Шэнь Цинцю отнес бы себя к последним, если бы у него не было такого таланта к музыке и живописи. Людям нравится заниматься тем, в чем они хороши. В знак симпатии к обеим группам и чтобы вызвать энтузиазм, групповые проекты Шэнь Цинцю сочетали разные дисциплины. Для следующего такого проекта ученики должны были сделать хорошо проработанный отчет по теме, но конечный результат также должен был включать рисунки зданий и животных. Группы были распределены учителями — Шэнь Цинцю наслаждался их испуганными лицами, когда они осознали, что им придется работать с людьми вне их обычного круга общения. Он также перемешал учеников разных возрастов, чтобы младшие научились основам исследований у старших. Это сработало, по крайней мере, у некоторых. С другой стороны, были группы, в которых одна сильная личность брала на себя управление и подминала всех сомневающихся под себя. Шэнь Цинцю посмотрел на бумагу на своем столе и сцепил пальцы. Четверо учеников перед ним нервно ждали. — Итак, — начал он. Они дернулись. — Эти ученики получили несколько объектов. Три письменных свидетельства очевидцев о существе. Перо этого существа. И слепок следа, обнаруженного в этом районе. Вы получили все эти предметы? — спросил он их. — Да, шицзунь, — ответили двое. Оставшиеся младшие ученики только кивнули. — На основе этих предметов вы должны были предварительно идентифицировать существо и зарисовать его, а затем передать этому учителю. Затем, если ваш анализ подтвердится, вы должны написать отчет о привычках, среде обитания и признаках этого существа. — Он постучал по бумаге на столе. — Вместо этого эти ученики решили, что опознали существо, и сразу сделали отчет. — Мы думали, что так будет эффективнее, шицзунь, — возразил главарь, второй по возрасту ученик. Его товарищ наступил ему на ногу, полагая, что движение будет незаметно за столом. — Отчет неплохой, но в нём описано не то существо, — сказал Шэнь Цинцю. Он поднял страницу. — И этот учитель не понимает, как вы определили его как угреголового лося, при том что у них копыта, а не лапы. — Мы думали, что найденный след был совпадением и приписан этому существу ошибочно, шицзунь, — ответил главарь. — Иногда такое случается, — признал Шэнь Цинцю. — Но если бы это было так, в этом районе было бы два больших существа. Вы сделали предварительную идентификацию отпечатка? Главарь и самый старший из учеников виновато поёрзали. У одного из младших учеников было кислое выражение лица, явно указывающее на то, что он пытался об этом сказать, но от него отмахнулись. Шэнь Цинцю сложил страницы вместе, а затем сцепил пальцы. С минуту он смотрел поверх учеников. — В ходе расследования вы часто будете ошибаться. Чтобы добиться прогресса, нужно проводить анализ, но выводы, которые вы делаете, могут быть основаны на неполной или неточной информации. Способность признавать ошибки и отступать — признак гибкости ума. — Его взгляд упал на главаря, который выставил себя дураком. Самый младший ученик выглядел довольным, что был прав. — Отказ сделать это может привести к смерти или травмам тех, кто полагается на вашу информацию. В этом случае… — он постучал по бумаге. — Меры предосторожности против угреголового лося не сработали бы против настоящего, очень опасного существа. А теперь… Шэнь Цинцю внимательно их осмотрел. Главарь выглядел обиженным, а старший ученик — раскаявшимся, хотя, очевидно, не понимал, за что. Двое младших только начинали беспокоиться о том, какое общее наказание им грозит. — Каждый из вас по отдельности попытается определить, что это за существо. Свои предположения и подтверждающие аргументы сдавайте по-отдельности. Вы должны предоставить свои гипотезы через три дня, перед вечерней медитацией. Тогда мы еще вернемся к групповому проекту. Свободны. Они ушли — молча, но Шэнь Цинцю заподозрил, что, как только они подумают, что находятся вне пределов его слышимости, начнется спор.

***

Глава 100

Пришло время для полугодового сольного концерта младших учеников, где они получат официальную оценку от своих учителей. Шэнь Цинцю как раз сидел на таком, делая свои собственные заметки. Ло Бинхэ старательно сыграл пьесу, которую Шэнь Цинцю поручил ему выучить во время своей поездки с Шан Цинхуа. Учителя оценили ее очень хорошо. На этот раз он добился большего прогресса в музыке. Строго говоря, концерт был всего лишь элементом обучения. Но ученики часто приглашали друзей на свое выступление. Десяток учениц Сяньшу и столько же с множества других пиков собрались послушать Нин Инъин. Она исполнила «Майский рассвет» — красивую, но непростую композицию для пипы — сначала соло, затем в дуэте со старшим аккомпаниатором. Ее сольное выступление было последним, а потом ее обступили доброжелатели. Это было сочетание празднования ее великолепного выступления и вечеринки в честь удачного путешествия. На следующей неделе Нин Инъин возвращалась домой с заранее запланированным визитом на день рождения ее отца, а также на празднование ста дней ее новорожденного брата. Она приготовила каждому из них подарок; красивая акварель для ее отца и хорошенький, разрисованный вручную, барабан для брата. Нин Инъин сама сделала и то, и другое, и Шэнь Цинцю надеялся, что их прием не разочарует ее. Девочка также спросила его совета о некоторых техниках для вышивания, которые, как он думал, были предназначены для ее матери. Она уезжала из Цанцюн в сопровождении отца — и двух, якобы личных, горничных, которых на Цинцзин у нее определенно не было. Шэнь Цинцю подозревал, что это дело рук Ци Цинци. На следующее утро Шэнь Цинцю сидел со своими учителями музыки, обсуждая успехи учеников. — Юный Ло все еще отстает от остальных сверстников, — рискнул произнести один из мастеров, — но его ритм улучшился с тех пор, как он начал учиться в Байчжане. Шэнь Цинцю кивнул. — У них есть собственная практика каденции для работы с ногами. Стиль обучения физических совершенствующихся, кажется, ему хорошо подходит. Другой мастер, который до этого рассеянно хмурился, заговорил: — Можем ли мы сделать что-нибудь, чтобы Нин Инъин прожила здесь еще как минимум два года? Я бы хотел убедиться, что она начала сочинять свои музыкальные композиции. Шэнь Цинцю кивнул. — Этому учителю неизвестно о каких-либо формальных договоренностях на данный момент. Я проконсультируюсь с Ци Цинци по этому поводу. Я согласен, ее талант следует развивать. Преподавателя успокоила новость о причастности Ци Цинци. У нее была грозная репутация как внутри, так и за пределами пиков. Далеко не одна из ее учениц училась здесь под вымышленным именем после того, как семейное давление стало непреодолимым.

***

Глава 101

Лю Цингэ постучал в дверной косяк бамбукового домика Шэнь Цинцю и немного подождал. Через несколько долгих мгновений раздался голос Шэнь Цинцю, приглушенный одним из его заклинаний. — Добро пожаловать, Лю-шиди. Можешь войти, но я смогу поприветствовать тебя только через несколько минут. — Его голос действительно звучал рассеянно. Лю Цингэ вошел, огляделся в поисках Шэнь Цинцю и вскоре нашел его сидящим у окна с куском бледного шелка на коленях. Он вышивал? Это был очень прозрачный шелк. Вероятно, это один из многих слоев, которые, по мнению владыки пика Цинцзин, были необходимы, чтобы одеться должным образом. Он был действительно... очень прозрачным. Лю Цингэ мог видеть, как рука Шэнь Цинцю двигалась под ним, когда он добавлял стежки к рисунку бамбуковых стеблей и листьев на... подоле? Манжете? — Зачем тебе столько хлопот из-за того, чего никто не увидит? — Лю Цингэ был выбит из колеи и не знал почему. Это сделало его немного резким. — Я буду знать, что оно там. И это действительно функционально; дополнительное пространство-цянькунь. — В одежде? Ты хоть представляешь, как это экстравагантно? — Это не экстравагантно, когда ты можешь сделать это сам, — самодовольно ответил Шэнь Цинцю. — Зачем тебе… — Потому что никогда не знаешь. Готово. — Пока они разговаривали, Шэнь Цинцю проделал что-то сложное с нитью. Он отрезал кончик нити пальцем и отложил мантию в сторону. — Что это была за техника? Режущая. — Режущая ладонь. Му-шиди любезно поделился ею. Это действительно очень удобно. Чаю? Лю Цингэ машинально покачал головой. — Я не могу задержаться. — Он собирался, но вдруг почувствовал желание двигаться. — О, тогда извини, что заставил тебя ждать. Что тебе нужно? — Я расспросил своих мастеров, чтобы узнать, не конфликтовал ли кто-нибудь из учеников именно с твоим мальчиком, — начал Лю Цингэ. Это мгновенно привлекло все внимание Шэнь Цинцю. — Ни у кого не было с ним конфликтов, но некоторые появлялись с таким же набором синяков. Когда мы проверили, оказалось, что некоторые из них собрали этот… — Он махнул рукой. —… Бойцовский клуб вне контролируемой тренировки. — О! — Шэнь Цинцю широко раскрыл глаза, удивление прорвалось сквозь его маску. Лю Цингэ отвел взгляд. — В любом случае, мы еще не решили, что с этим делать, но я подумал дать тебе знать, что это не травля. Глаза Шэнь Цинцю слегка заблестели. — У него есть друзья! — Это то, что ты услышал? — недоверчиво спросил Лю Цингэ. — Это большой шаг, — сказал Шэнь Цинцю, моргнул и отвернулся, словно смущенный своей небольшой вспышкой. Это был настоящий поток бушующих эмоций по сравнению с его обычным надменным высокомерием. Лю Цингэ пошевелился, нервная энергия подтолкнула его к движению. — Я буду держать тебя в курсе того, что мы решим сделать по этому поводу, — сказал он, поворачиваясь к двери. — Конечно, не позволяй мне задерживать тебя. Спасибо, что дал мне знать. Лю Цингэ поспешил сбежать.