В течение дня главы пиков сопроводили своих учеников через один из больших городских рынков в частный магазин с хорошей репутацией. Во избежание ссор ученики получили строгий наказ ничего не покупать, а только наблюдать и делать заметки. Цель состояла в том, чтобы позволить им увидеть, как сокровища заклинателей оценивают в материальном мире — живя в Цанцюн с детства, многие заклинатели были немного слепы в этом отношении.
После возвращения учеников отправили заниматься. У Юэ Цинъюаня была личная встреча в городе. Когда он вернулся, Шэнь Цинцю сидел во дворе перед шелковой панелью шириной чуть больше чи. Юэ Цинъюань некоторое время наблюдал за ним. И не только он — слуги поместья, проходя мимо, часто делали небольшой крюк, чтобы издалека заглянуть Шэнь Цинцю через плечо. Никто не подходил к художнику, даже чтобы предложить напитки. Очевидно, по крайней мере один из них уже успел столкнуться с резкой реакцией Шэнь Цинцю, которую он обычно выказывал, когда прерывали его работу.
Когда он остановился и отложил кисть, Юэ Цинъюань подошел к нему, осторожно заметив:
— Это самая большая панель, из тех, что я видел у тебя за последнее время.
— Подарок для хозяина дома. Или это будет неуместно?
Юэ Цинъюань улыбнулся.
— Нет, это замечательная мысль. Он будет беречь ее. Несомненно, она станет семейным достоянием. — Юэ Цинъюань более внимательно посмотрел на картину, которая перешла от больших цветовых пятен к этапу, где добавлялись линии. — Это… о, это семейный двор.
— Да, хорошо получилось.
Основной облик двора уже был завершен, и Юэ Цинъюань увидел намеки на формы, которые должны были стать фигурами. Шэнь Цинцю всегда так работал — оформлял фон перед тем, как добавить людей.
*
Вечером после ужина у Ло Бинхэ возник вопрос.
— Шицзунь, мы можем навестить Нин-шицзе, пока мы здесь?
— Хм. — Шэнь Цинцю задумался, а затем посмотрел на трех учеников Цюндина, слоняющихся поблизости. — Ученики. Внимание, вопрос. Как бы вы устроили встречу с молодой девушкой из знатного дома, не доставив ей ненужных хлопот?
Ребята моментально сосредоточились. Ученики Цюндина имели склонность быть чрезмерно усердными. Они тихонько перешёптывались и оживлённо жестикулировали что-то друг другу, а затем спросили:
— Какие ресурсы у нас есть, Шэнь-шишу?
— Этот мастер — ее учитель, а ученица знает технику приручения зверей.
Они снова собрались в кружок, чтобы посоветоваться. Ло Бинхэ выглядел озадаченным.
— Молодая незамужняя дама из знатного дома обычно не принимает посетителей, которые не знакомы с ее семьей, — объяснил Шэнь Цинцю. — Этот старый учитель не хочет причинять ей неприятности.
*
Несмотря на опасения Шэнь Цинцю, с Нин Инъин оказалось несложно встретиться, благодаря поэтическим чтениям, организованным ее высокородным отцом. Отчасти потому, что он был ее учителем, а она — еще совсем юной. И отчасти — тут он внутренне сморщился от отвращения за железным занавесом его встроенного покерфейса, — отчасти потому, что ее отец и его ди-жена были бы рады иметь в семье уважаемого заклинателя.
Нин Инъин была сильно расстроена.
— Шицзунь, я не понимаю, почему они такие ужасные. Я просто хочу, чтобы мы были семьей. Они мои
сестры. — Она была близка к слезам. Рядом молча возилась служанка. Шэнь Цинцю был почти уверен, что узнал в ней одну из учениц Ци Цинци. Она определенно была совершенствующейся.
— Этот учитель не может обнять тебя прямо сейчас, Нин Инъин, — сказал он, пытаясь сделать свой привычный отчужденный тон более добрым.
— Но Линь-шимей… — Нин Инъин взглянула на «служанку», которая насмешливо приподняла бровь.
— Да, но всегда есть возможность попасться кому-то на глаза. Этот учитель не хочет доставлять неприятности Нин Инъин.
Нин Инъин всхлипнула.
— Я просто хочу вернуться в Цанцюн.
*
Господин Нин был рад поговорить с Шэнь Цинцю.
— У нее большой потенциал как у музыканта, — похвалил Шэнь Цинцю. — Этот учитель слишком часто видит, как пренебрегают талантами дворянок. Нин Инъин повезло, что она родилась в семье, которая ценит искусство.
Господин Нин гордо покраснел.
— Да, наша маленькая Инь-эр — сокровище.
Шэнь Цинцю знал, что его словам лучше не доверять. Как бы их ни баловали, девочек из знатных семей воспитывали для заключения брачных союзов. После замужества они уже были пролитым молоком — семья мало что могла сделать, чтобы напрямую защитить их. Если вообще беспокоились.
— Конечно, ей нужно выйти замуж… — продолжил господин Нин.
— Конечно, — мягко вставил подошедший к ним Юэ Цинъюань. — Но некоторые недальновидные семьи рано выдают своих дочерей замуж, прерывая их обучение, прежде чем они смогут полностью раскрыть свой потенциал.
*
Господин Нин с радостью представил глав пиков другим гостям, улучшив свою репутацию общением со столь прославленными людьми. Они были достаточно любезны, чтобы упомянуть, что его Инь-эр учится в Цанцюн, так что теперь он знал, что на его следующих банкетах не будет недостатка в гостях.
До него доходили слухи об отчужденном главе пика Цинцзин, но он никогда не встречался с ним. На самом деле никогда и не хотел — многим нравилось читать острые, словно бритва, критические эссе Шэнь Цинцю, но никто не хотел, чтобы его остроумие было направлено на них самих. Однако вживую заклинатель оказался гораздо менее устрашающим, чем его рисовали слухи. Отчужденный, да, производящий сильное впечатление человека, у которого на уме много важных дел, и вы — не одно из них. Но, возможно, этого и следовало ожидать от бессмертного мастера. Также...
Господин Нин видел, как усердно Юэ Цинъюань заботился о комфорте своего коллеги, следил, чтобы его не осаждало слишком много людей, и вмешивался, когда тот начинал раздражаться. Определённо знакомство, которое стоило поддерживать.
*
Шэнь Цинцю в основном сторонился стихийно возникавших и затихавших разговоров. Он оставался на месте и принимал участие лишь в тех дискуссиях, что возникали непосредственно рядом с ним. На таких вечеринках люди непрерывно двигались, группки образовывались и рассыпались по мере того, как людей представляли друг другу.
Человеческий поток принес ему одно такое знакомство. Молодой человек в богатых одеждах с акульими глазами.
Юноша поклонился.
— Этот смиренный приветствует прославленного мастера Шэня. Младший брат этого смиренного — ученик уважаемого мастера.
Шэнь Цинцю заметил сходство и сделал усилие, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица.
— Мин Фань обладает хорошим потенциалом как совершенствующийся. Этот молодой человек?..
— Мин Вэнь, представляющий нашего отца. Он не смог присутствовать на мероприятии господина Нина и послал этого смиренного вместо себя.
Скорее всего, заместитель министра Мин не хотел, чтобы его считали близким к дому господина Нина, который примкнул к… какому кандидату в наследные принцы? Шэнь Цинцю никогда не мог уследить за такими вещами. Он сделал мысленную пометку спросить Юэ Цинъюаня на случай, если позже это окажется важным.
Разговор продолжался, полный аккуратных прощупываний почвы и скрытых намеков. Шэнь Цинцю почувствовал искрящуюся ци Ло Бинхэ, приближающуюся откуда-то сбоку, но мальчик остановился, оставшись вне пределов видимости. Он решил закончить разговор с Мин Вэнем раньше, чем мог бы. Ему совсем не нужно, чтобы Ло Бинхэ дал этому амбициозному молодому человеку шанс зацепить его.
— Если бы уважаемый мастер Шэнь мог направить Мин Фаня на путь совершенствования… — спокойно продолжил Мин Вэнь.
— Ученики Цинцзин многому учатся, — без паузы ответил Шэнь Цинцю. — Например, как подбирать слова.
Рот Мин Вэня захлопнулся на полуслове, и он слегка покраснел. В самом деле, он был ещё очень молод.
*
Когда их группа вернулась в резиденцию министра Сю, было уже поздно. Юэ Цинъюань отвел своих учеников в сторону, чтобы подвести итоги вечеринки. Ученики Цинцзин пошли переодеваться из официальных одежд. Прежде чем Шэнь Цинцю успел уйти, чтобы сделать то же самое, к нему подошел Ло Бинхэ.
— Шицзунь, это был брат Мин Фаня? — нерешительно спросил он.
Шэнь Цинцю лениво взмахнул веером и ответил:
— Его старший брат, да. Какие сведения Бинхэ почерпнул из разговора?
Ло Бинхэ задумался, опустив голову.
— Он его не очень любит.
— Если Мин Фань не станет самосовершенствующимся, он может вернуться домой и составить конкуренцию братьям. Это создаст напряжение.
— Этот ученик думал, что Мин Фань из богатой семьи.
— Да, — подтвердил Шэнь Цинцю. — Они достаточно богаты, чтобы каждый член семьи мог жить комфортно. Но иногда, чем больше у семьи есть, тем яростнее члены семьи борются за это.
Ло Бинхэ испытующе посмотрел на него.
— Шицзунь, поэтому Мин Фань…
— Есть много вещей, которые ученики могут узнать в Цинцзин. Это ошибка учителя, что Мин Фань не узнал, что не все должны быть соперниками.
— Но у него есть друзья!
— Хм. Эти мальчики считались его друзьями, когда он был старшим учеником. А сейчас они его друзья? — Шэнь Цинцю подождал, пока Ло Бинхэ задумается, и продолжил, когда его глаза расширились. — Именно так. Это тоже то, чему Мин Фань научился в Цинцзин.
*
— Думаешь, это сработало? — спросил Шэнь Цинцю позже, когда они остались одни в своей общей гостиной. По совету Юэ Цинъюаня Шэнь Цинцю сыграл с Нин Инъин дуэтом тот самый «Рассвет в мае», который она так хорошо представила на своем сольном концерте. Этот маленький концерт оказался с восторгом встречен искушённой публикой, и господин Нин грелся в лучах ее славы. По крайней мере, статус Нин Инъин в ее доме на какое-то время повысится.
— Должно сработать, — заверил его Юэ Цинъюань. — Господин Нин, возможно, не в состоянии управлять происходящим внутри гарема, но он не получил бы свое нынешнее положение при дворе, будучи глупым человеком. А жадность легко спровоцировать. Он уже ищет для нее выгодные браки. Продолжение обучения только сделает ее навыки более ценными. Он вряд ли примет решение, пока титул наследного принца еще не определен.
— Я ненавижу воспитывать учеников только для того, чтобы их использовали в качестве разменной монеты, — нахмурился Шэнь Цинцю.
Юэ Цинъюань сжал его руки.
— Я знаю. Думай об этом, как о предоставлении им рычагов воздействия.
***
Глава 107
Предстоящий банкет в честь дня рождения означал приток известных граждан в столицу империи Цинь. Многие знатные дома и влиятельные купеческие семьи устраивали встречи, чтобы установить полезные отношения и возобновить связи с существующими союзниками. Именитые гости улучшали репутацию хозяина.
В преддверии главного события банкета у делегации Цанцюн был плотный график.
Большинство этих приёмов были тем, что мать Шэнь Юаня — светская львица — ехидно назвала бы «просто небольшой встречей для одной-двух сотен ближайших друзей». Для по-настоящему близкого общения людей было слишком много, и большинство гостей появлялось лишь для галочки. Никто не говорил о бизнесе, а разговоров о политике категорически избегали. Вместо этого большинство завсегдатаев говорили о детях и рассматривали, во что одеты другие. Каждое слово, жест и украшение были напоказ.
Шэнь Цинцю, еще когда был Шэнь Юанем, побывал на множестве таких встреч, а также бесчисленных днях рождений, помолвках и приветственных вечеринках, которые проводились в кругу знакомых его матери. Он был младшим, и к тому же болезненным, сыном, так что ему нужно было только выглядеть соответствующим образом и быть вежливым. Если уж на то пошло, прямо сейчас ему, как Шэнь Цинцю, нужно было делать то же самое. Он и Юэ Цинъюань распределили между собой ответственность за учеников, которым было строго приказано держаться парами или тройками и оставаться в толпе.
Во дворе был красивый декоративный прудик, почти вровень с дорожкой. На его поверхности плавали свечи, а под ним сновали декоративные карпы. Шэнь Цинцю предположил, что его вырыли здесь для развлечения, если вдруг пьяные или рассеянные гости решат срезать через него дорогу.
Он заметил Юэ Цинъюаня и министра Сю на другой стороне двора. Они помахали ему, и Шэнь Цинцю, окинув взглядом плотную толпу, направился к ним напрямую через пруд с помощью чар, облегчающих вес. Гости, не привыкшие к уловкам заклинателей, зашептались за его спиной.
Юэ Цинъюань сдержал улыбку, которую, вероятно, считал нехарактерной, но Шэнь Цинцю увидел ее в уголках его глаз.
— Вы знаете, мы не причиняем вреда ученикам, — пробормотал он.
— Однако не помешает улучшить репутацию наших выпускников.
— Именно так. — Юэ Цинъюань плавно отвел руку в сторону от пруда, загораживая от приближающегося гостя и его слишком восторженных приветствий.
*
Главы пиков вскоре снова разделились, чтобы помочь ученикам проявить себя с лучшей стороны. Тен Яо и один из учеников Цюндина играли в игру ци перед заинтересованной аудиторией. Еще один ученик Цюндина и Чжао Сихэ из Цинцзин обсуждали поэзию с группой ученых-любителей. Линь Сянь был одним из лучших учеников Шэнь Цинцю в области каллиграфии, но без бумаги и чернил не мог продемонстрировать свои способности. Вместо этого он и Ло Бинхэ сидели в более тихом уголке, обмениваясь мелодиями на цине. Линь Сянь играл короткую мелодию, Ло Бинхэ тщательно копировал ее, а Линь Сянь превращал ее в более сложную песенку. Большую часть их аудитории составляли матери, воркующие над тем, каким очаровательным был самый младший ученик.
*
Вечеринка уже подходила к концу, когда между двумя ухоженными дворянками вспыхнул ожесточенный спор. Они стояли, улыбаясь, и вежливыми журчащими голосами осыпали друг друга колкостями с расстояния пяти шагов. Вскоре вокруг них собрались немногочисленные зрители, которые вроде как безобидно болтали в своих группах, но оставались в пределах слышимости. Воспользовавшись тем, что у вечеринки сменился фокус, Шэнь Цинцю направился в более тихое место.
Там он встретил худощавого дворянина лет пятидесяти, с серо-седыми волосами и фигурой, которую можно было бы назвать «подвижной».
Старик в изумлении оторвался от своей чаши с вином.
— Шицзунь! — Он поспешно поклонился. — Какой сюрприз! Восхитительный сюрприз, — поспешил добавить он. Это был Чу Наньшань, ныне Чу-ван, один из бывших учеников Шэнь Цинцю.
— Чу Наньшань, — вежливо поприветствовал его Шэнь Цинцю. — Этот старый учитель удивляется, что не видит тебя посреди суматохи.
— Между этими двумя? Слишком рискованно.
Тихий спор, казалось, накалялся.
Шэнь Цинцю неодобрительно посмотрел на толпу поверх веера.
— Если бы они были учениками этого учителя, то уже бегали бы дисциплинарные круги в качестве наказания. Усталые дети — хорошие дети.
Чу-ван поморщился и ухмыльнулся одновременно.
— Я помню.
—
Бьюсь об заклад, ты помнишь.
*
Ло Бинхэ, Тэн Яо и Линь Сянь с интересом наблюдали за нарастающей суматохой — с безопасного расстояния — когда Юэ Цинъюань подошел к ним сзади.
Он отвёл их подальше, от продолжавших бросаться обвинениями гостей, их выбравших сторону знакомых, и попытавшегося выступить посредником хозяина.
— Возможно, этим ученикам будет лучше вернуться внутрь, — многозначительно произнес Юэ Цинъюань.
Тен Яо и Линь Сянь было достаточно его намёка, а вот Ло Бинхэ спросил:
— Шицзунь внутри?
— Этот мастер думает, что да, — мягко сказал Юэ Цинъюань и отослал их прочь.
*
Шэнь Цинцю и Чу-ван находились в тихом внутреннем дворе, на некотором расстоянии от вечеринки.
— …отругал за драку, — рассказывал Шэнь Цинцю, сидя за столом с Чу-ваном.
Чу-ван лукаво улыбнулся и откинулся назад.
— Не очень хочется это говорить, шицзунь, но они не дрались. — Он выжидательно улыбался. Шэнь Цинцю улыбнулся ему в ответ поверх чайной чашки, и через мгновение лицо Чу-вана изумленно вытянулось. — Ты знал?
— Если бы я наказал их за то, что они
на самом деле делали, это могло быть интерпретировано неверно. Их дома не особо дружили, если я правильно помню.
Чу-ван молча замахал руками, явно не находя слов.
— Больше всего мне нравилось угрожать, что я поселю их в одной комнате, если они не смогут поладить, — безмятежно продолжил Шэнь Цинцю. Он повернулся к подошедшим ученикам, сбросив приглушающие чары ручной печатью и представил их Чу-вану, а затем спросил: — Проблемы?
— Две дамы поссорились, шицзунь, — пояснил Тэн Яо.
— Юэ-шибо прислал нас сюда, — добавил Линь Сянь. Ло Бинхэ прямиком направился к Шэнь Цинцю.
— Неразумно ввязываться в дамские разборки, — согласился Чу-ван.
