***
Глава 124
Встреча, организованная храмом Чжаохуа, проходила в красивом храмовом комплексе. У них был совершенно новый зал, специально построенный для таких мероприятий, которым великий мастер У Ван с гордостью хвастался перед двумя главами пиков Цанцюн. — Нам очень повезло с нашими благотворителями, — сказал он. — Мы надеемся, что это здание будет использоваться с большой пользой. Буквально в прошлом месяце мы успешно выступили посредниками между семьей Ди и семьей Хай. — Чжаохуа по праву славится своей помощью в достижении мира и согласия, — сердечно пробормотал Шэнь Цинцю. Вежливо слушая мастера У, Лю Цингэ осматривался по сторонам. После того, как им показали их комнаты — строгие, но чистые монашеские кельи, подходящие для аскетического ордена — Шэнь Цинцю спросил о том, что привлекло его внимание. — Таблички благотворителей, — неожиданно ответил Лю Цингэ. — Имена семей. Многие из них связаны с дворцом Хуаньхуа. Они отправляют туда своих детей. Шэнь Цинцю сделал паузу в приготовлении чернил. — Они… хах. — Он задумчиво моргнул. Что ж. Это объясняло некоторые вещи из его прошлой жизни. * За чаем с настоятелем У Чэнем перед встречей Лао Гуджу услышал удивительные новости. — Шэнь Цинцю здесь? — повторил он, усиленно размышляя. — Вместо Юэ Цинъюаня, да, — подтвердил У Чэнь, освежая чай. — Мы, конечно, ожидали главу школы, но Шэнь Цинцю — второй по старшинству. Этот бедный даос считает, что его присутствие абсолютно уместно. — Он один? — спросил Лао Гуджу, задумчиво опустив голову. Настоятель У посмотрел вверх. — Ах, нет, Лю Цингэ с ним. Я был очень удивлен. Вы знаете, что они… — …как кошка и крыса, да, — рассеянно ответил Лао Гуджу. — Шэнь Цинцю так редко покидает Цанцюн. — Я тоже был удивлен. Возможно, в будущем он будет чаще появляться на публике. Лао Гуджу на мгновение склонил голову, а затем повернулся к У Чэню. — Друг на стезе совершенствования, этот старый мастер хотел бы обратиться к собранию, если это уместно. * Встречу назначили на вторую половину дня, на следующий день ее планировалось продолжить, а разъехаться — на следующее утро. В новом конференц-зале большинство гостей остались на своих местах. После замечания Лю Цингэ Шэнь Цинцю обратил особое внимание на то, какие школы были расположены рядом, а какие разделены. Был общий слабый гул разговоров, эти встречи происходили достаточно часто, чтобы не приходилось наверстывать упущенное. Лю Цингэ и Шэнь Цинцю сначала вежливо поприветствовали старшую настоятельницу Тяньи. На её безмятежном лице отразилось лишь раздражение, но ответ прозвучал любезно. Шэнь Цинцю готов был поспорить, что на следующую встречу она тоже пришлет высокопоставленного подчиненного. Как умно со стороны Юэ Цинъюаня подорвать торговлю влиянием Хуаньхуа и Чжаохуа, оставаясь безупречно вежливым. Поприветствовав настоятельницу, Шэнь Цинцю и Лю Цингэ разделились, чтобы пройтись по остальной части комнаты. Лю Цингэ приветствовали представители боевых школ, многих из которых он, казалось, знал лично. К Шэнь Цинцю относились с определенной долей вежливой настороженности, и он свел свои приветствия к самым вежливым и иносказательным замечаниям, которые только мог придумать. Новости о его искажении ци, лихорадке и последующем изменении личности устарели, но с тех пор это был первый раз, когда большинство присутствующих смогли пообщаться с ним лично. Школа Линчень прислала представителя, которого он не узнал, и Шэнь Цинцю провел с ним такой же вежливый мини-разговор, как и со всеми остальными. Великий мастер У Ван расхаживал среди гостей, принимая вежливые комплименты в адрес нового здания. Настоятель У Чэнь и Лао Гуджу пока отсутствовали, что вызывало очень тихое раздражение среди собравшихся. Небольшие школы остро чувствовали дисбаланс сил, и то, что их заставляли ждать, только усугубляло это недовольство. Шэнь Цинцю почувствовал приближение плотного, раскалённого столба совершенствования уровня зарождающейся души Лао Гуджу, а рядом ощущалось присутствие на поздней стадии формирования ядра настоятеля У Чэня. Он подтолкнул Лю Цингэ, получив несколько удивленных взглядов от представителей других школ, и они вернулись на свои места. Шэнь Цинцю с интересом заметил, что Лао Гуджу, похоже, шел впереди. Но он остановился сразу за дверью, позволив настоятелю У Чэню, как хозяину, войти первым. Хм. Заметив несколько внезапно ставших бесстрастными лиц, Шэнь Цинцю заподозорил, что несколько других заклинателей высокого уровня заметили то же самое. Настоятель У Чэнь изящно поприветствовал толпу, пригладив взъерошенные перья. В конце концов, Чжаохуа славился своими навыками переговоров. Он отпустил очень мягкую шутку, которая вызвала такие же мягкие смешки, и началось то, что казалось таким же скучным совещанием по планированию, как и любое другое. Затем, взглянув на Лао Гуджу, У Чэнь изменил привычный сценарий. — Дворец Хуаньхуа попросил обратиться к этим уважаемым собратьям-даосам, этот скромный У Чэнь просит вашего снисхождения. Он сел, а Лао Гуджу встал. Со своей снежно-белой бородой и бровями, а также безмятежным сиянием уровня зарождающейся души, он выглядел как иллюстрация из сборника сказок. — Уважаемые собратья, этот скромный даос получил тревожную информацию. Он представит ее уважаемым заклинателям и спросит их мнения… * Пока Лао Гуджу излагал свое дело против Шэнь Цинцю, объект его обвинений хранил молчание. Лю Цингэ краем глаза присматривал за ним, в основном уделяя внимание собравшимся заклинателям. Зрители казались удивленными, по крайней мере, это была не засада. Шэнь Цинцю сидел, опустив подбородок. Последние годы знакомства Лю Цингэ с повелителем пика Цинцзин заставили его поверить, что он напряженно думает. — По моему мнению, — подытожил Лао Гуджу, — было бы лучше, если Шэнь Цинцю будет перемещен во дворец Хуаньхуа на какое-то время. В ожидании, пока мы не доберемся до правды и примем решение… Что вы думаете? Во время его речи У Чэнь и У Ван обменялись несколькими обеспокоенными взглядами. У Чэнь попытался втянуть Лао Гуджу в приватный разговор, но получил отказ. Вежливо, но открыто, перед собравшимися представителями Альянса Бессмертных и в их собственном здании. Напряжение возросло на несколько градусов. Шэнь Цинцю встал и некоторое время молча стоял с бесстрастным выражением лица. Лю Цингэ не выказывал никаких эмоций, молча ожидая, как повернется дело. — С каких это пор другие школы начали делать поспешные выводы, основываясь на слухах? — наконец сказал Шэнь Цинцю. Лао Гуджу ответил без колебаний: — Если бы это были только слухи и сплетни, то, естественно, мы бы им не поверили. Не так легко. Однако эти слова дошли до нас от людей из уважаемых школ. В том числе и из вашей. Представитель школы Линчень встал, осторожничая в напряжённой атмосфере. — Цю Хайтан из этой скромной школы заклинателей. Этот мастер ничего об этом не слышал. — Дева Цю сделала эти заявления прямо в моем дворце Хуаньхуа, — гладко возразил Лао Гуджу. — Ее нет здесь, но этот старый даос уверен, что она даст показания. Представитель Линчень покраснел, раздался ропот споров наблюдавших за этим заклинателей. Шэнь Цинцю сделал паузу, а затем, к изумлению Лю Цингэ, его губы едва заметно расслабились, что он принял за улыбку. — Такого рода обвинения нельзя подкрепить одними словами, — осторожно сказал он. Лао Гуджу рассмеялся. — То, что я хочу сказать, глава пика Шэнь, вы уже хорошо знаете. Те, у кого ясный ум, тоже поймут. — Дальше спорить бессмысленно. Я свободно вверяю себя в ваши руки. Глаза Лао Гуджу вспыхнули триумфом. — Однако, — продолжил Шэнь Цинцю, бросая слова в тишину, как игрок в ци, кладущий камень. — Безусловно, орден Чжаохуа — более подходящее место, чем дворец Хуаньхуа, — мягко сказал он. — Мы уже здесь, и Чжаохуа полностью заслуживает доверия. Собравшиеся заклинатели внезапно зашумели. Многие взгляды были устремлены на Лао Гуджу, и они уловили эту непристойную вспышку триумфа и разочарования, которые последовали за встречным предложением Шэнь Цинцю. Некоторые покинули свои места, чтобы перейти к коллегам из других школ, по крайней мере один торопливо и открыто написал записку — без сомнения, доклад своей школе. Лао Гуджу попытался восстановить контроль над ситуацией и тут же потерял его. Он поднял руки. — Этот старый даос думает… Настоятель У Чэнь заговорил, используя чары, чтобы спроецировать свой голос: — Этот скромный У Чэнь считает, что мы должны тщательно обдумать этот вопрос, прежде чем предпринимать какие-либо дальнейшие шаги. Глава пика Шэнь и так должен находиться в храме Чжаохуа в течение нескольких следующих дней. Чжаохуа будет принимать мастера Шэня, пока продолжается расследование. — Он повернулся к У Вану, чтобы дать инструкции, очевидно, не заметив, что Лао Гуджу шагнул вперед, чтобы поговорить с ним. Тем временем Шэнь Цинцю повернулся к Лю Цингэ. — Этот шисюн просит Лю-шиди позаботиться о Сюя, — сказал он, передавая меч и ножны. — И об этом… — он отстегнул от рукава ленту с полудюжиной крошечных мешочков-цянькунь. — И об этом тоже, — закончил он, доставая из другого рукава еще два предмета цянькунь. Лю Цингэ взял их с ничего не выражающим лицом. Он внезапно вспомнил, как увидел Шэнь Цинцю в его хижине, когда тот добавлял печать цянькунь на манжету одной из своих внутренних одежд. «Шэнь Цинцю, ты коварный сукин сын», — восхищенно подумал он. Грязные трюки не казались таковыми, когда были на твоей стороне. Собравшиеся заклинатели разговаривали, некоторые даже спорили, а некоторые подошли к настоятелю У Чэню. Лао Гуджу, явно расстроенного, держали в стороне. * Чжаохуа не пытался посадить Шэнь Цинцю в тюрьму. В любом случае у них не было для этого условий. Вместо этого его заперли во внутреннем дворе, где им уже были отведены комнаты. Пока он не пытался уйти, стороны могли поддерживать вид гостеприимства. Шэнь Цинцю удалился в свою монашескую келью, чтобы уединиться. Лю Цингэ остался в полуобщественном дворе снаружи, на хорошо видном месте, и разговаривал с несколькими главами малых школ, которые подходили к нему. Большинство представителей были заняты написанием писем или возвращением в свои школы в поисках информации или совета. Сам Лю Цингэ ждал приказов Юэ Цинъюаня, прежде чем что-либо предпринимать. Один из делегатов дворца Хуаньхуа уже подошел к нему, старший ученик внутренней школы. — Мастер Лю наверняка хочет немедленно сообщить эту новость своей школе? — предположил тот. Вероятно, он пытался выслужиться перед своим учителем, чтобы повысить свои шансы стать главным учеником. Напрасная надежда. Лао Гуджу не проявлял никаких признаков того, что уходит в отставку или совершенствуется до вознесения. Лю Цингэ откинулся на спинку сиденья и с каменным лицом скрестил руки на груди. — Я отправлю сообщение. На самом деле, он уже сделал это, используя свой почтовый ящик для передачи краткого отчета Цанцюн и личной записки Юэ Цинъюаню. Без конкретных указаний Лю Цингэ останется на месте. Он не верил, что Хуаньхуа не воспользуется какой-нибудь уловкой, чтобы забрать Шэнь Цинцю. Одно только его присутствие делало маловероятным, что они попытаются провернуть что-то вроде: «он пытался сбежать» и «у нас не было другого выбора, кроме как отправить его в более безопасное место». Старший ученик дворца Хуаньхуа совсем не хотел давить на знаменитого Лю Цингэ и ушел. * В уединении своей строгой комнаты Шэнь Цинцю написал Юэ Цинъюаню, изложив ситуацию. Он изложил жалобы дворца Хуаньхуа и контрдоказательства, которые он уже собрал. Лу Чжигуан из школы Линчень был бы лучшим свидетелем. Он не видел Цю Хайтан и надеялся, что она больше не под опекой Лао Гуджу. Размышляя о странной напряженности между Лао Гуджу и старейшинами Чжаохуа, он попытался резюмировать их реакцию, но был вынужден отказаться от попытки, не в силах разобрать их выражения. В итоге он сделал несколько набросков их лиц в разных частях противостояния. Было слишком рано. Шэнь Цинцю думал, что встреча с Ло Бинхэ на совещании спровоцировала пристальное внимание Лао Гуджу. Но если он уже сталкивался с Цю Хайтан раньше и держал ее в резерве… что ему было нужно?