Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю

Как только шицзунь вызвал его на разговор, Ло Бинхэ незамедлительно покинул свою учебную группу — сопровождаемый стонами одноклассников и их угрозами, что на этот раз они не будут убирать за ним — и помчался в пристройку, где переплетаются книги для Великой Библиотеки. Он остановился в холле перед мастерской шицзуня и воспользовался моментом, чтобы привести себя в менее презентабельный вид. Воротник съехал набок, манжеты на рукавах отвернуты, пара прядей выбились из прически — не очень много, если он перестарается, шицзунь пошлёт его причесываться — затем глубоко вздохнул, снова взял свои бумаги и вошел. Шицзунь поднял голову и слегка наморщил лоб — что про себя Ло Бинхэ назвал «слегка серьезным хмурым взглядом». — Что ты так бегаешь? — мягко отругал он. Ло Бинхэ затаил дыхание, пока эти нефритовые пальцы поправляли его воротник, приглаживали волосы и приводили в порядок рукава. Ему хотелось укусить их, и, когда он был моложе, это желание сбивало с толку, но теперь, кажется, всё встало на свои места. Ло Бинхэ проворачивал такую диверсию так часто, как только осмеливался. Важно было не переборщить, иначе шицзунь отошлёт его с указанием «привести себя в презентабельный вид». К тому же, нужна была верная тактика. Однажды он пришел с неправильно завязанным поясом, и после этого ему пришлось пропустить урок. Представлять, как воображаемый шицзунь ругает его за опоздание… не помогало. Шицзунь какое-то время серьезно смотрел на него, а затем заговорил: — Этот учитель повышает Мин Фаня до главного ученика. Как мой личный ученик, Бинхэ технически будет иметь равные полномочия с Мин Фанем. Если у тебя есть сомнения по поводу того, как он справляется с другими учениками, сначала поговори с этим учителем. Не стоит подрывать его авторитет перед другими учениками. — Личный ученик? — Ло Бинхэ ухватился за эту деталь. — Да, — подтвердил шицзунь. Ло Бинхэ почувствовал, будто в его сердце взорвался фейерверк, но самую малость сдулся, когда шицзунь продолжил: — Как и Мин Фань. Таким образом, ты присоединишься к группе, отправляющейся на Ванцзянь, чтобы получить свой меч… — Его затрясло от волнения. — …И этот учитель ожидает, что ты будешь вести себя с подобающим приличием и сдержанностью. — Да, шицзунь! — Ты немного молод, но усердно учишься. — Этот ученик благодарит шицзуня, — задыхаясь, сказал Ло Бинхэ. — Хм. — Шицзунь какое-то время изучал его. — Бинхэ хочет преуспеть? Даже если это означает справляться с трудностями? — Да, шицзунь! Этот ученик будет стремиться стать лучше. Шицзунь какое-то время молча стоял — как всегда с бесстрастным выражением на красивом лице — затем коротко кивнул. — Свободен. Ло Бинхэ уважительно поклонился и ушел, настолько взволнованный, что, казалось, ещё немного и его ноги вот-вот оторвутся от земли. Шицзунь верил в него! Он рано получит свой меч, явное признание его потенциала! И он стал личным учеником — публичное свидетельство того, как его ценит шицзунь. Он хотел признаться, но... Еще нет. Он должен был сделать какой-то жест. Что-то достаточно грандиозное для его шицзуня. Что-то, что заставит его взглянуть на него. * Закончив с этим, Шэнь Цинцю вызвал Мин Фаня в свой кабинет. Молодой человек, которому сейчас уже было за двадцать, прибыл быстро, скрывая нервозность. — Мое почтение, шицзунь, — кланяясь, сказал он. Шэнь Цинцю задумчиво посмотрел на него. — Этот ученик вырос за последние несколько лет. Когда Тан Синжань выйдет замуж в следующем году, Мин Фань станет главным учеником. — Не Ло Бинхэ? — выпалил Мин Фань. — Ло Бинхэ больше подходит для другого пути, — дипломатично отметил Шэнь Цинцю. Даже если не брать в расчёт его сюжетное будущее, он внутренне содрогнулся при мысли о главном герое, обучающем впечатлительных младших учеников своей философии «сначала прыгни со скалы, а по пути вниз узнай, какой она высоты». — Он будет заниматься полевыми исследованиями. Мин Фань больше подходит для преподавания. К его удивлению, вместо того, чтобы гордо надуться, Мин Фань расплакался. — Этот ученик не… не имеет способности… Шэнь Цинцю оказался ошеломлен. Возможно, он был слишком резок, но в его планы не входило подрывать уверенность мальчика до такой степени. Что ж, он исправит это в следующий раз. — Ты сомневаешься в суждении этого учителя? — холодно спросил он. — …Нет, шицзунь. — Хорошо. Что касается Ло Бинхэ. Вы оба будете моими личными учениками и технически будете равны по авторитету. Учитывая историю между вами двумя, ваши обязанности не будут пересекаться. Если возникнет конфликт, сначала обратись к этому учителю. — Да, шицзунь. — Ты присоединишься к группе, идущей на Ванцзянь. Мин Фань поклонился и ушел, выглядя ошеломленным. * Закончив и с этим, Шэнь Цинцю отправился наблюдать за неструктурированным дневным семинаром, который они начали проводить раз в неделю. В теории на нём ученики должны были получить возможность задавать вопросы и просить совета по технике — эксперимент удался. Вместо того, чтобы выдавать пособия своим менее состоятельным ученикам, Шэнь Цинцю использовал доходы от своих картин, чтобы предоставить материалы для предметов-цянькунь и духовных камней. Материалы были относительно дешевыми, но их количество росло. Особенно испорченных, на которых ученики все еще совершенствовали свою технику. Это имело и неожиданную пользу. Шэнь Цинцю разработал этот план для учеников скромного происхождения, но ученики из зажиточных семей также стали брать заказы с доски. Некоторые перестали зависеть от своих пособий, поняв, что могут прокормить себя сами. Один из практикующихся учеников выглядел встревоженным, когда мешочек-цянькунь, который он делал, вздрогнул и лопнул. Техника не удалась. — Если бы что-то хранилось в мешочке, оно оказалось бы выброшено, когда техника не сработала, — сказал Шэнь Цинцю. — Вот почему вы сначала изучаете эту версию — чтобы не потерять свои вещи. Сделай перерыв, а затем попробуй еще раз. — Да, шицзунь. — Ученик взял иголку с ниткой и начал разбирать мешочек. Шэнь Цинцю нахмурился. — Этот учитель сказал «сделай перерыв». Усталый ум делает ошибки. Иди прогуляйся или перекуси. — Он властно указал на выход из павильона. — …Да, шицзунь. — Ученик унёсся прочь.

***

Глава 137

По просьбе главы школы и не без поразительно огромной порции терпения Линь Циншуй погадал и подтвердил, что день хороший и подходяще-удачливый. Юэ Цинъюань завершил свой визит на пик Чжицзи и направился к Цинцзину. По дороге он услышал всхлип и заметил ученика, сидящего, сгорбившись, на скамейке — воплощение страданий. — Что случилось, юноша? — любезно спросил он. Мальчик поднял полные слез глаза. А, это Ло Бинхэ. Он сжимал в руках несколько сложенных бумаг. — Этот ученик, гм… — Его глаза метнулись в сторону. — Не торопись. — Этот ученик… написал… — его голос затих, когда он расправил бумаги в руках. Юэ Цинъюань бегло пробежал глазами по строкам. Ах, любовная поэзия. — Этот ученик станет лучше с практикой, — заверил он. — Этот ученик показывал их шицзуню… — Ло Бинхэ покраснел. Да, теперь, когда Юэ Цинъюань присмотрелся, то увидел следы темно-зеленого воскового карандаша Шэнь Цинцю. Он внес… существенные исправления. — А. Что ж. У твоего учителя… очень высокие стандарты. При императорском дворе есть поэты, которых он так же придирчиво критикует. Мальчик моргнул, глядя на него. — Подумай об этом так: если бы твой учитель не думал, что ты можешь стать лучше, стал бы он тратить столько усилий, чтобы исправить тебя? Разве он из тех, кто тратит так много времени только на то, чтобы быть вежливым? Лицо мальчика просветлело, как маленькое солнышко. — Этот ученик понимает! Взлеты и падения юности. Юэ Цинъюань вежливо кивнул ему и продолжил свой путь. Он нашел Шэнь Цинцю в его домике, и при его приближении тот поднялся из-за стола, уже готовый к их прогулке. Как он и просил, верхняя одежда на нём была не его любимого бледно-зеленого цвета; темно-синий смотрелся на нем поразительно. Юэ Цинъюань глубоко вздохнул. — Цинцю-шиди. — Юэ Цинъюань сжал его руку. — Ты готов идти? Шэнь Цинцю рассеянно проверил рукава на наличие сумок-цянькунь, а затем взял Сюя со стойки для оружия у двери. — Да. Но ты не упоминал, по какому поводу? Юэ Цинъюань взял его за руку и вывел наружу. Они направились к открытому пространству во дворе бамбукового домика, откуда было легко взлететь на мече. — Нет повода, этот шисюн просто подумал, что было бы неплохо ненадолго покинуть Цанцюн. Мне, конечно, всегда нравится пить с тобой чай в моем кабинете, но нас так часто прерывают. * В маленьком городке под Цанцюн Шэнь Цинцю и Юэ Цинъюань направились в элегантный чайный домик. Они оба носили шляпы с вуалью, чтобы их не узнали, но неубедительная маскировка не обманула внимательного владельца. Их незаметно провели в отдельную комнату, которую зарезервировал Юэ Цинъюань, где им предложат чай на балконе с видом на городские улицы. Тот был защищен от взглядов снаружи тонкими занавесками и наклонными ширмами, идеально подходящий для наблюдения за людьми. Юэ Цинъюань снял шляпу с вуалью, когда они вошли в комнату. Шэнь Цинцю, желавший попробовать угощение, потянулся, чтобы убрать свою, но Юэ Цинъюань остановил его. — Пусть этот шисюн поможет шиди, — нерешительно предложил он. — Я беспокою шисюна, — сказал немного сбитый с толку Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань поднял край завесы. — Это никогда не проблема ради… Сяо Юаня. — Он осторожно поднял вуаль и накинул на шляпу. Возможно, он потратил слишком много времени, напрягая руки и сопротивляясь импульсу коснуться щеки Шэнь Цинцю. — Спасибо… Ци-шисюн, — поблагодарил тот через мгновение. Юэ Цинъюань почувствовал, как его сердце сжалось, у него ненадолго закружилась голова. Он абстрактно отметил, что, вероятно, распутал небольшую блокировку в своем совершенствовании. Но этим можно было заняться и позже, в медитации. А пока ему следовало сосредоточиться на более важном — на встревоженно смотрящем Сяо Цзю. — Мне нравится, что ты меня так называешь, — заверил его Юэ Цинъюань. Брови Шэнь Цинцю разгладились. * Шэнь Цинцю расслабился в анонимности их балкона, а поток людей на улице внизу постоянно отвлекал их внимание. — Кстати, — сказал он, — твое предложение о том, чтобы я вложился в материалы для самостоятельного творчества учеников, принесло неожиданные плоды. — О? — Юэ Цинъюань долил ему чай. — Да, более обеспеченные ученики тоже берут заказы. Некоторые из них поняли, что могут сами содержать себя, а не зависеть от своих семей. Я отметил возросший интерес к совершенствованию или исследованиям на всех уровнях. Юэ Цинъюань улыбнулся. — Это хорошая новость. Однако это может стать неприятным шоком для их семей. Шэнь Цинцю выглядел довольным. — Куда более элегантное решение, чем просто давать стипендию. — Он посмотрел поверх чашки чая на улицу внизу. Что-то привлекло его внимание. Он нахмурился, затем повернулся к Юэ Цинъюаню. — Несколько лет назад ты подарил мне тот белый меховой плащ. Это из-за того мальчика с матерью, которых мы видели, когда были детьми? Рука Юэ Цинъюань замерла на пути к чайнику. — А… да. Так ты помнишь? — Ты нелеп, — фыркнул Шэнь Цинцю, отводя взгляд. Его щёки тронул румянец. Юэ Цинъюаню не терпелось прикоснуться к нему, но они были практически на публике. Он взглянул на улицу, чтобы отвлечься; была поздняя весна и приятно тепло. Ни у кого не было плащей. — Что напомнило об этом Сяо Юаню? — Мимо проходил дедушка. Это напомнило мне недавно прочитанное стихотворение, в котором разные периоды жизни сравниваются с изменениями горной растительности. А оно в свою очередь навело меня на мысль о сезонной шубке зайца. И зимний мех... — Напомнил тебе о плаще. — Юэ Цинъюань покачал головой. — Я никогда не могу точно предсказать, куда приведет твой разум. * Вернувшись в свой бамбуковый домик несколько часов спустя, Шэнь Цинцю размышлял о приятном дне. Он ожидал, что во время мирной прогулки выпадет какой-нибудь мини-квест — такое всегда случается в романах. Не было смысла включать мирную интерлюдию, если только не произошло что-то, имеющее отношение к сюжету или развитию персонажа. Но в этот раз все обошлось без происшествий — даже никакого филлерного эпизода. Выпили чаю, поговорили, тихо погуляли у реки. С большим количеством людей это было бы шумно и утомительно. Но только вдвоем, их времяпрепровождение больше походило на... На… На… свидание. Шэнь Цинцю вырвался из своих мыслей. Это было нелепо. В этой дерьмовой фэнтезийной версии древнего Китая не существовало такого понятия как свидание. Большинство браков были договорными. Если не формальными контрактами между знатными домами, то хотя бы тем, что ваши родители знакомят вас с соседским ребенком. Он слишком много думал. Шэнь Цинцю упрекнул себя за проецирование современных практик на другую культуру и решительно вернулся к своим письмам.