Интерлюдия Ло Бинхэ, часть 1
Густой черный туман в Бездне обжигал глаза Ло Бинхэ и сдавливал горло, но за первые несколько дней пребывания дискомфорт постепенно уменьшился и исчез. Он задавался вопросом, было ли это из-за физического совершенствования, или же его демоническая кровь просто стала сильнее. «Приспособиться, преодолеть», — подумал он. Это была неофициальная мантра Байчжаня. «Тщательно обдумайте возможные последствия, прежде чем делать, — про себя проговорил Ло Бинхэ, внимательно осматривая кажущееся пустым сухое русло реки. — Внешний вид может быть обманчивым», — продолжил он, когда его предосторожность показала, что гладкие, покрытые пылью камни на дне реки — это какое-то агрессивное, похожее на краба насекомое, затаившееся в засаде. Успешно его обезвредив, Ло Бинхэ тщательно очистил от их едкой крови одолженный шицзунем меч — шицзуню никогда не нравилось, когда его вещи пачкались. Затем он тщательно зарисовал крабоподобных существ, описав их внешний вид и поведение, а также детали их внутренней анатомии. Сделав это, он пошел дальше. Теперь Ло Бинхэ понял, о чем его спрашивал шицзунь в том разговоре, когда Мин Фань был назначен старшим учеником. Шицзунь не интересовался, готов ли он сражаться и совершать великие дела, а готов ли отказаться от этой Конференции, от этого конкретного шанса на славу, чтобы укрепить свое основание. Вот почему шицзунь не пустил его. Он посчитал, что ему нужна закалка и оказался прав; шицзунь был таким мудрым. Ло Бинхэ разочаровал его, отправившись на Конференцию в одиночку и проникнув на неё тайно. Теперь ему придётся как следует подумать о своём поведении, как это сделал Мин Фань. …Он надеялся, что это не займет два года. По его оценкам, путь до Пограничья должен был занять один. * Путешествие через Бездну было трудным и утомительным. Ло Бинхэ не осознавал, как это приятно, когда его боевые братья и сестры прикрывают ему спину, пока не остался один. Он был бы измотан гораздо сильнее, если бы не мог отдохнуть в относительной безопасности свернутого пространства горчичного семени, которое он приобрел во время совместного полевого выезда. Дух внутри время от времени пытался атаковать его, пока он спал, но эти мелкие выходки оказалось легко парировать. После подлых шуток, которым другие ученики Цинцзина подвергали его в первые годы, и, когда он стал старше, добродушной, но все еще раздражающей дедовщины со стороны Байчжаня, жалким попыткам духа его нечем было напугать. Ло Бинхэ просмотрел мешочки-цянькунь, которые передал ему шицзунь, пытаясь провести инвентаризацию, но внутри оказалось ещё больше маленьких мешочков, и ему то и дело приходилось прерываться на сражение с мелкими монстрами. В одном из мешков он нашел знакомый, аккуратно сложенный сверток. Ему пришлось на мгновение остановиться и просто перевести дух. Внутри лежали закуски, которые он приготовил шицзуню для его путешествия.***
Глава 162
В последнее время ученики Шэнь Цинцю были необычайно навязчивы. Он едва ли мог выйти из дома, не оказавшись засыпанным вопросами. Если просто присесть в одном из павильонов на несколько минут, как минимум один ученик пришел бы к нему за помощью с техникой или учебной темой. Конечно, они все еще были в смятении из-за исчезновения Ло Бинхэ, и Шэнь Цинцю не жалел времени, пытаясь как-нибудь отвлечь их. В одном из двориков у ворот Радужного моста появилась даже небольшая святыня, скорее всего расположенная так, чтобы друзья Ло Бинхэ с других пиков могли прийти засвидетельствовать свое почтение. Наткнувшись на нее, Шэнь Цинцю сделал вид, что ничего не видел. Вероятно, это был здоровый механизм преодоления горя, по крайней мере, так сказал Му Цинфан, когда он ненавязчиво, окольными путями, его об этом спросил. Теперь Шэнь Цинцю находился в павильоне вниз по склону от его домика, работая над большой картиной бамбукового леса — композиция состояла всего из двух цветов: зелёного и янтарного. Рядом с ним появилась Нин Инъин, и он моргнул, обнаружив, что совершенно пропустил момент её приближения. Маленькое личико девушки было омрачено беспокойством. — Что беспокоит эту ученицу? — спросил Шэнь Цинцю, стараясь говорить мягким тоном. — Может ли эта ученица приготовить обед для шицзуня? — спросила она. Обед? О, вероятно, время снова от него ускользнуло. Он ведь планировал заглянуть на урок музыки для младших классов. Ну, всегда была следующая неделя. — В этом нет необходимости, — ответил Шэнь Цинцю. — Эта ученица должна подготовиться к выпускному концерту. — Да, шицзунь. — Девочка поерзала, заламывая руки, нервная привычка с ранних лет, которая недавно вернулась. — А… шицзунь хочет поговорить об А-Ло? Шэнь Цинцю хотел погладить ее по голове, но на полпути отказался от этого жеста. В каком возрасте они становятся слишком взрослыми для того, чтобы гладить их по голове? Вероятно, лучше быть осторожным. У подростков постоянно всё было написано на лицах. — Если Нин Инъин захочет поговорить, этот старый учитель выслушает. — Шицзунь сказал, что мы снова увидим А-Ло, потому что мы все находимся в цикле перевоплощений… но… Ой. — Если Нин Инъин желает продолжить изучение совершенствования, она всегда может это сделать, — осторожно сказал Шэнь Цинцю. — Твоя Ци-шишу пошла именно по этому пути; она сформировала свое золотое ядро, живя во дворце. — Ло Бинхэ должен вернуться в течение трех лет, учитывая прошлый раз. Возможно даже раньше. И до тех пор Шэнь Цинцю был только рад поощрить Нин Инъин на её пути совершенствования. К тому же это стало бы хорошим отвлечением. Чтобы занять Нин Инъин и укрепить запасы её ци, Шэнь Цинцю дал ей на освоение две новые техники. Для обеих использовалась музыка: одна привлекала внимание к музыканту, а другая — наоборот отвлекала. * Пришло время познакомить некоторых учеников с передовыми методами. Шэнь Цинцю собрал тех из них, кто помимо изучений продвинутого курса каллиграфии занимался самосовершенствованием. Всем им было около двадцати — самый подходящий возраст для изучения более продвинутых техник, на его взгляд. На тот момент у них должна быть прочная основа и зрелость, необходимая для интенсивного обучения без немедленной отдачи. Чэнь Цзиньхуа и Линь Сянь стали частью этой группы. Шэнь Цинцю осмотрел учеников — они сидели за широким столом, тихие и внимательные — и указал на лежащие перед ними листы бумаги, каждый из которых был перевернут чистой стороной вверх. — Сегодня вы начнете углубленное изучение каллиграфии. Мы начнем с наблюдения, а затем перейдем к практике. Не прикасаясь к страницам, эти ученики будут использовать свои тонкие чувства, чтобы изучить их. Начинайте. Учащиеся кропотливо принялись за работу. Прождав одну ароматическую палочку Шэнь Цинцю остановил их. — Что наблюдали эти ученики? Линь Сянь. — Этот ученик чувствует… гнев от бумаги. — Хорошо. Чэнь Цзиньхуа. — Шицзунь, этот ученик чувствует уверенность от бумаги. — Хорошо. Юй Синьсинь. — Шицзунь, у этого ученика ощущение образа от бумаги. Это… цветы. Или цветок. Они продолжали говорить до тех пор, пока каждый ученик не описал свои впечатления. Шэнь Цинцю пронумеровал страницы восковым карандашом, продолжая говорить: — Это продвинутая техника каллиграфии. Совершенствующийся может наполнить письмо эмоциями или образами, чтобы произвести впечатление на читателя. Однако, она работает только с мазками, сделанными от руки. Обменяйтесь бумагой с соседом. Запишите свои впечатления на каждом листе. Делайте перерыв между каждой страницей, чтобы очистить свой разум, прежде чем переходить к следующей. * В своем письме к Цю Хайтан, которыми они обменивались почти ежемесячно, Шэнь Цинцю рассказал об этом уроке. Цю Хайтан была учителем в своей собственной школе, и большая часть их писем состояла из обмена методами обучения и рассказами об учениках. В конце концов, у них было очень мало общего; пять лет, проведенных в одном доме, в совершенно разных обстоятельствах. Они вообще избегали серьезных тем, ограничивая личные воспоминания лишь несколькими строками. Шэнь Цинцю почувствовал облегчение — эмоциональная тяжесть первых нескольких писем превратила написание в рутину. Обмен письмами стал намного приятнее после того, как он добавил несколько маленьких набросков тушью своих учеников и обсуждение их уроков. — Цинцю-шиди. Шэнь Цинцю поднял голову от письменного стола и увидел, что Юэ Цинъюань улыбается ему через открытое окно. — Юэ-шисюн, пожалуйста, входи. Юэ Цинъюань вошел с мешочком чая. — Надеюсь, я не мешаю. Шэнь Цинцю поднялся, вытирая руки тряпкой, которую специально для этого держал на столе. Он испортил слишком много мантий случайными чернильными пятнами. — Вовсе нет. Я просто писал… э-э, моей сестре. Это не срочно. — Все идет хорошо? — неуверенно спросил Юэ Цинъюань, когда они сели. — Да. У нас мало общего. Но она тоже преподает в своей школе. Первые несколько писем были… — Да, — сочувственно кивнул Юэ Цинъюань. — Но мы делились методиками преподавания и историями о наших учениках, и писать стало намного приятнее. — В этом году предстоит отбор кандидатов в ученики. Не планируешь выбрать новых? — деликатно спросил Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю задумчиво нахмурился. — Не в этом году. У нас в любом случае не так много открытых мест. По какой-то причине всё меньше учеников решает покинуть пик. Юэ Цинъюань дипломатично не стал это комментировать. — По крайней мере, тебе может быть полезно там поприсутствовать. Просто чтобы родители не заметили твое отсутствие. Но тебе не обязательно посещать светские собрания, — поспешил добавить он.***
Глава 163
Когда Му Цинфан вошел в конференц-зал, то услышал, как Шэнь Цинцю разговаривает с Лю Цингэ. — Я упаковал его вещи. Мы сохраним их до его возвращения, — сказал Шэнь Цинцю. — Ты имеешь в виду, когда он реинкарнирует, верно? — осторожно спросил Лю Цингэ. Ресницы Шэнь Цинцю дрогнули. Он колебался на долю секунды дольше, чем должен бы. — Да, конечно. Лин-шиди сказал, что сделает предсказание в подходящее время. Когда Шэнь Цинцю отвернулся, чтобы занять свое место, Лю Цингэ и Му Цинфан обменялись обеспокоенными взглядами. * Все прошло так гладко, как будто они репетировали. После встречи Му Цинфан под каким-то предлогом пригласил себя на Цинцзин, а Лю Цингэ направился поговорить с Юэ Цинъюанем. — Он думает, что мальчик может быть еще жив. Это нездоровое поведение. Юэ Цинъюань отвел взгляд, задержал его там ненадолго, а затем посмотрел обратно. — Это возможно. Лю Цингэ уставился на него. — Потакание ему не поможет. Юэ Цинъюань некоторое время задумчиво постукивал пальцами, затем поднялся и поманил его за собой. — Давай поговорим более приватно. * — Ты знал об этом? — спросил Лю Цингэ, напрягая плечи и сжимая руки в кулаки. — Ещё с его тринадцатого года, когда на школу напали демоны, — подтвердил Юэ Цинъюань, внимательно наблюдая за ним. — Цинцю-шиди сказал мне постфактум. — Он был замешан? Или только целью? — Мы не смогли подтвердить ни то, ни другое. Несколько мгновений Лю Цингэ молча стоял на месте, затем вздохнул. — Я хочу поговорить с Шэнь Цинцю, — потребовал он. — Я позову его. * Шэнь Цинцю прибыл в ответ на призыв Юэ Цинъюаня, только чтобы обнаружить гневно расхаживающего взад-вперёд Лю Цингэ. Проводя его через защитные барьеры, Юэ Цинъюань вкратце изложил суть разговора. — Это поэтому ты его переманил? — развернувшись, рявкнул Лю Цингэ. Шэнь Цинцю посмотрел на него поверх веера. — Я не мог с чистой совестью отправить его на твой пик, пока ты ничего не знал о его происхождении. — Ты должен был сказать… — Я должен был сказать Юэ-шисюну, — признался Шэнь Цинцю. — Я исправил эту ошибку позже. — Шэнь Цинцю! * Когда эмоции немного утихли, они еще раз пробежались по событиям Конференции, беря в расчёт новую информацию. Лю Цингэ покачал головой. — Даже если печать с его крови была снята, шансы на выживание — миллион к одному. Одни только миазмы… — Мы не можем быть уверены, — возразил Шэнь Цинцю. — И в любом случае это не изменит нашего ответа. Отправка спасательной группы в Бездну была бы самоубийством. Даже если он выживет, ему потребуются годы, чтобы покинуть царство демонов. Разломы редки и нестабильны. Но если ему посчастливится найти хоть бы один… Лю Цингэ тяжело вздохнул. — Он не может… — Он посмотрел на помрачневшее лицо Юэ Цинъюаня. — Он не может вернуться в Цанцюн, — согласился Юэ Цинъюань. — Не с открытой печатью на его наследии. — Шэнь Цинцю нахмурился и открыл было рот, чтобы ответить, но Юэ Цинъюань поднял руку, останавливая протесты. — Ты же знаешь, что он не может, Цинцю-шиди, — мягко продолжил он. — Если бы его обнаружили, все остальные ученики оказались бы под пристальным вниманием. Шэнь Цинцю поколебался, затем кивнул. — Конечно, ты прав. Если он вернется, я могу отправить его в старую команду мастера Чжао. Это был мой запасной план еще до случившегося. — Это было бы очень уместно, — сказал Юэ Цинъюань успокаивающим голосом. — И он был бы как раз в подходящем возрасте, чтобы пойти своим путем. Я уверен, что такая среда только поможет ему расцвести. — Он наклонился вперед и теперь говорил с Шэнь Цинцю тихим, успокаивающим голосом, пока Лю Цингэ продолжал беспокоиться. * Позже, когда Шэнь Цинцю устроили в другой комнате, чтобы восстановить равновесие, Лю Цингэ вернулся к первоначальной теме и мрачно посмотрел на Юэ Цинъюаня. — Это, вероятно, сделает только хуже. Юэ Цинъюань вздохнул. — Лишь из-за того что есть этот небольшой шанс. Да. — Несколько мгновений они молчали. — И ты не хуже меня знаешь, что с этим мальчиком случаются самые невероятные вещи.