Шэнь Цинцю был сильно раздражён. Его нынешние музыкальные инструменты, пускай он и гордился ими когда-то, теперь находились сильно ниже его стандартов — придётся делать новые. Его кисти были старой стандартной версии; он начал самостоятельно делать их только через много лет. Его набор для резьбы по нефриту представлял собой всего лишь кучку инструментов, завернутых в бамбуковую циновку. И, к тому же, он не мог найти свое любимое украшение для волос с журавлем.
Разочарованный, Шэнь Цинцю отказался от поисков украшения и нашел себе место для работы снаружи. Его маленький бамбуковый домик, само собой, построен еще не был, но ему все еще нравилась укромная, тенистая полянка, на которой он будет стоять. В настоящее время там располагался небольшой аккуратный павильон. И доносившийся до него звук маленького водопада ощущался приятно знакомым.
Пока он не соберет больше важных для сюжета предметов, Система будет оставаться в спящем режиме, но, к счастью, интерфейс все еще доступен. Наличие некоторых его старых воспоминаний оказалось бы весьма кстати для облегчения его жизни в этом времени.
Он изучил набор сянци, который нашел в своём предмете-цянькунь. К нему был прикреплен маркер памяти, никогда не попадавшийся ему раньше. Похоже, этот набор затерялся ещё до его предыдущего перерождения. Судя по всему, он отложил доску и фигурки для последующей оценки. Шицзунь попросил каждого старшего ученика выбрать пример своей лучшей работы для его оценки и критики. И до своего перерождения Шэнь Цинцю выбрал их.
Материалами для набора послужили предметы, которые он нашел во время полевых экспедиций. В этот период его жизни у него была только стандартная стипендия младшего учителя, а на покупку сырья уходило немало средств. Старый мастер Шэнь не скупился на подарки и дорожные расходы, но Шэнь Цинцю по-прежнему имел привычку собирать материалы для будущих проектов. Привычка, которую он сохранил в дальнейшей жизни.
В случае с этим набором сянци фигурки для одной стороны доски были вырезаны из окаменевшего дерева, а для другой — из удачно найденного нефрита. Гладкие поверхности и рифленые края приятно лежали в руках. Выгравировать изящные иероглифы на игровых фигурах было непросто; передать элегантность иероглифов с помощью резца, а не кисти, всегда было гораздо сложнее. Сама доска была сделана из того же гладкого дерева вутонг, которое он использовал для своих инструментов.
Ужасно. Цветам не хватало гармонии, детали вырезаны грубо, и вся работа в целом выглядела неумело. Шэнь Цинцю сморщил нос и отложил набор в сторону, а затем принялся обыскивать другой предмет-цянькунь в поисках материалов.
Он припомнил, что в прошлый раз шицзуню очень понравилась его работа. Но она больше не считалась
лучшей, что требовалось в задании. Впрочем, набор все же стоило сохранить; он оставил его на скамейке и выбрал кусок оставшегося нефрита для практики. Это была частично законченная капельница для рисования — основная форма была завершена, и оставалось только кропотливо поработать над деталями, чтобы придать ей окончательный вид.
В этот период своей жизни Шэнь Цинцю обычно работал один в своей мастерской или в жилых помещениях — во время обучения он делал немало ошибок и не хотел, чтобы кто-то их видел. Но в своём будущем Шэнь Цинцю слишком привык к естественному свету во время своих занятий, к тому же, свежий воздух ему бы не помешал.
Шэнь Цинцю нашел себе тихое место для практики на улице, но его присутствие быстро привлекло внимание.
— Шэнь-шиди, это твой сезонный проект? — спросил один из его старших товарищей-учеников, входя в павильон, в котором он обосновался.
— Раньше был, — рассеянно сказал Шэнь Цинцю, работая над своим новым проектом. — Убожество. Не знаю, о чем я думал.
Соученик помолчал несколько мгновений, рассматривая лежащий на скамейке набор сянци.
— Видишь, вот почему я тебя ненавижу, — сдавленным голосом сказал он.
— Пожалуйста, будь оригинальнее, — не поднимая глаз, упрекнул Шэнь Цинцю.
— Нет, правда. Это в десять раз лучше, чем мой проект…
— Соболезную. Еще есть время исправиться.
— Ух, заткнись. Я знаю, что мы друг другу не нравимся…
— Напомни, кто ты?
Соученик прищурился на него.
—…
Но, работа правда хорошая.
— Она ужасна. Как будто я делал её с закрытыми глазами.
— …Ладно, знаешь, я больше тебя не ненавижу, — с грустью в голосе сказал соученик. — Мне жаль тебя. Шицзунь не такой суровый критик, как ты сам к себе.
— Мм, — рассеянно отозвался Шэнь Цинцю, возвращаясь к своей работе.
Соученик подошел посмотреть на резную нефритовую капельницу, над которой сейчас работал Шэнь Цинцю.
— …Ладно, я снова тебя ненавижу.
К павильону подошёл ещё один старший ученик. Если так будет продолжаться, Шэнь Цинцю придется пересмотреть своё решение работать на открытом воздухе.
— Шэнь-шиди… О, Ши Куань, я мешаю?
— Да, — вздохнул Шэнь Цинцю. — Чего тебе?
Новоприбывший повернулся к нему.
— Я только что разговаривал с новичками — не могу поверить, что ты назначил им штраф за их поведение на межпиковом соревновании. Они защищали тебя!
Шэнь Цинцю отмахнулся от его возражений.
— Они проявили недальновидность. Что, если они позволят спровоцировать себя на нападение на членов другой школы? Их наказание будет намного хуже. Небольшое исправление сейчас позволит избежать больших проблем в будущем.
Двое учеников потрясенно замолчали. Первый — по-видимому, Ши Куань, которого Шэнь Цинцю теперь мог смутно припомнить, — ненадолго замолчал, пока Шэнь Цинцю аккуратно вырезал приподнятую форму глаза.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он с искренним беспокойством. — Обычно ты не удосужишься ничего объяснять.
— Да, — нахмурился Шэнь Цинцю.
— Если бы мы могли хоть иногда расшифровывать твои загадочные аллюзии…
— Не моя проблема. Вы старшие ученые. Вы должны жить загадочными аллюзиями. — Шэнь Цинцю критически осмотрел свою работу, а затем начал вырезать тонкую спинку носа. Он был уверен, что между Ши Куанем и… тем вторым учеником, чье имя придет к нему со временем, произошёл какой-то безмолвный диалог. Затем они оба сели, нарочно отказывая ему в тишине и покое.
***
Глава 185
На Линъю был приятный маленький дворик, который, тем не менее, почти не использовался. Он находился рядом с игровой площадкой стаи треххвостых макак, которые обычно игнорировали посетителей в процессе своих игр. Большинство учеников Цанцюн были вечно голодными подростками, и поэтому ученики Линъю не упускали случая перекусить и посмотреть на их игры одновременно. Однако надолго они не задерживались, потому что макак постоянно тянуло — как птиц к дырявому амбару — утащить что-то у них. Что делало этот дворик прекрасным местом для встреч.
Дуань Цинцзе и Жуань Цинжуань вели непринуждённую беседу, когда зашли во двор, но замедлили шаги, обнаружив, что тот занят. Шэнь Цинцю уже был там и работал над картиной.
— Мы надеемся, что не побеспокоим Шэнь-шисюна, — вежливо сказал Жуань Цинжуань. Это было общественное место, и они не собирались искать другое только ради того, чтобы успокоить вспыльчивого ученика Цинцзин.
— Вовсе нет, — рассеянно ответил Шэнь Цинцю, не отрываясь от работы. Было похоже, что он рисовал макак, запечатлевая их гибкие фигуры, когда они прыгали и играли в залитой солнцем роще.
Жуань Цинжуань и Дуань Цинцзе обменялись взглядами, а затем сели на дальнем конце вымощенного камнем двора. Некоторое время они тихо беседовали; удивительно, но Шэнь Цинцю просто мирно работал над своей картиной. Дуань Цинцзе ожидал, что тот начнёт бросать на них все более осуждающие взгляды, а затем и вовсе уйдет в менее занятое место. Так он обычно и поступал в тех редких случаях, когда они встречали его за пределами Цинцзин.
И сейчас такое изменение… может стать проблемой. Они пришли на встречу очень рано, но время уже подходило. Дуань Цинцзе уже собирался предложить отправить записку их коллеге и перенести место встречи, но опоздал. Прибывший Юэ Цинъюань замер на полушаге.
Черт. Дуань Цинцзе должен был ожидать, что тот тоже придет раньше. Они потеряли все шансы сделать сегодня хоть что-то.
— Шэнь-шиди, — начал Юэ Цинъюань, но остановился, не мигая. Жуань Цинжуань отвел взгляд, а Дуань Цинцзе сделал вид, что ищет что-то в поясной сумке. Они ждали, пока Юэ Цинъюань подойдет к Шэнь Цинцю, получит резкий отказ и весь остаток дня будет печальным и растерянным. Они все видели эту пьесу так много раз, что могли заранее назвать все реплики.
— Юэ-шисюн, — вежливо ответил Шэнь Цинцю. Жуань Цинжуань и Дуань Цинцзе вскинули головы, их лица вытянулись от изумления.
— Шиди рисует? — Юэ Цинъюань аккуратно двинулся вперед, как человек, пытающийся приблизиться к пугливому животному. Или как кошка, пытающаяся подкрасться к птице. Боги, Дуань Цинцзе надеялся, что Юэ Цинъюань хоть бы не станет пытаться прикоснуться. Прошлого раза было достаточно. Для того, кто так хорошо ладит с другими людьми…
— Мне нужно больше практики, — легко ответил Шэнь Цинцю.
— Не хочет ли Шэнь-шиди присоединиться к нам? Я уверен, что твой вклад будет полезен.
Брови Шэнь Цинцю слегка нахмурилась, и Юэ Цинъюань снова замер.
— Что вы собираетесь обсуждать?
— А… — Юэ Цинъюань, казалось, впал в замешательство и в панике посмотрел на Жуаня Цинжуаня. А ведь это он организовал их встречу.
— Проекты для младших, — аккуратно спас его Жуань Цинжуань. — Мы заметили, что во время межпиковых соревнований не так много учеников стремились объединяться с товарищами с других пиков. А те, что решались, не всегда вели себя дружелюбно друг к другу.
— О, межпиковая деятельность? — Шэнь Цинцю выглядел заинтересованным. — Конечно. — Он повернулся, чтобы промыть кисти. — Картине в любом случае нужно высохнуть.
— Высохнуть? Разве она закончена? — Жуань Цинжуань, звучал так, как будто он невольно заинтересовался.
— Не закончена, но если я сейчас добавлю еще один слой, пигменты смешаются друг с другом. Я работал над использованием осушающих чар, чтобы ускорить свою работу, но… — На его лице снова появилась эта едва заметная хмурая морщинка. — Мое управление ци ещё недостаточно хорошо. Пока что. — Его мрачный тон указывал на то, что ему предстоит множество тренировок. Дуань Цинцзе никогда не слышал, чтобы заклинания сушки использовались для чего-то более деликатного, чем дрова или, хотя бы, одежда.
*
— Я никогда раньше не разговаривал с Шэнь Цинцю, — позже сказал Жуань Цинжуань Цзы Даню. Он сопроводил Дуань Цинцзе обратно в учебные корпуса на Линъю и теперь вместе с Цзы Данем возвращался в Цзуйсянь на ужин. — Я пытался познакомиться с ним, когда Шэнь-шибо привел его, но и только. Я не помню, чтобы видел его до сегодняшнего дня.
— Что-то случилось? Обычно он вежлив, если не дружелюбен.
— Он принял участие в нашей дискуссии о межпиковых мероприятиях для младших учеников, — сказал Жуань Цинжуань, не скрывая своего удивления. — На самом деле у него были некоторые конструктивные идеи. Например, внеконкурсные мероприятия. Среди прочего, он хочет провести некоторых учеников Цинцзин через архив Линъю.
— Так вот что вы с Дуань-шиди так напряженно обсуждали! Я думал, это сюрприз на мой день рождения, — сказал Цзы Дань с притворной невинностью.
Жуань Цинжуань толкнул его в плечо.
— Ты прекрасно знаешь, какой тебя ждёт сюрприз. Нет, мы говорили о… знаешь, кто
еще там был? — Он остановился в ожидании ответа.
— Хорошо, кто?
— Юэ-шисюн, — сказал Жуан Цинжуань с нажимом произнося каждое слово.
— В одном и том же месте, в одно и то же время? — недоверчиво спросил Цзы Дань.
— Ну, очевидно, в данных обстоятельствах пользы от него мы не добились. Но да, они сидели прямо рядом друг с другом. Шэнь Цинцю сел первым, но не двинулся с места, когда Юэ Цинъюань сел прямо рядом с ним. Даже не ушел.
— Я слышал, что есть пари, — задумчиво сказал Цзы Дань. — У нас ещё есть время в нём поучаствовать?
